Охотник и жертва

      Выпускной как выпускной. Вопреки всем опасениям, самой страшной потерей оказался сломанный ноготь. Без шуток. Я умудрилась долбануть по пальцу дверцей кухонного шкафчика. В остальном всё было под контролем. Удалось даже найти способ не танцевать с Мидоримой по принуждению Акаши: по чистой случайности в день выпуска сломал руку пианист, который был избран советом для выступления, и я любезно предложила выступить в качестве его замены. Во-первых, работа не пыльная, учитывая, что помимо фортепианных выступлений были запланированы вокальные номера с записанной фанерой, сценка школьного драм кружка, стендап-шоу выпускников и всякие там штучки с конкурсами. Во-вторых, я почти всё время была на виду у учителей, и недоброжелатели не имели возможности ко мне подобраться. Ну и самым приятным по праву считался третий пункт списка, который никакого отношения к моим выступлениям не имел: Акаши. Во всех пригласительных на выпускной значилось «плюс один», и моим был именно капитан баскетбольной команды Ракузан, который покинул свой выпускной сразу же после торжественной части.       — Твои уроки не прошли даром, — я улыбнулась, плотнее прижимаясь к скрытой под белой рубашкой груди.       — Как и в прошлый раз в клубе, мы топчемся на месте, — резонно заметил Акаши.       — Да, но мы топчемся уже минут двадцать, а твои туфли до сих пор не пострадали. Разве это не прогресс?       Наверное, он бы сморозил какую-нибудь колкость о моей катастрофической непредрасположенности к танцам, но музыку оборвала речь ведущего, и мы поспешили скрыться с глаз долой, пока не оказались втянутыми в авантюру с «весёлыми» конкурсами.       Где-то среди шумной толпы шнырял пьяный Такао в поисках, кажется, избавления от позорного статуса девственника на рикше. Мидориме удалось исчезнуть ещё часа полтора назад: успел, сволочь, улизнуть до того, как у входа припарковал свой дряблый зад адски злой пёс (завуч), который никого не выпускал под предлогом «мы за вас отвечаем, сидите в зале». Я понимала, почему дирекция школы так озаботилась возможными побегами. Всё-таки большинство учеников сбегало с целью набраться в дрова… Но у нас всё было иначе. Всё культурно, честное слово! Как минимум из меня не очень хорошая пьяница, а Акаши на всю оставшуюся жизнь хватило выпитого в день помолвки скотча. Причина по-быстрому слиться была, можно сказать, уважительная: нас ждал Куроко Тецуя, его сногсшибательная девушка и их общий друг, манеры которого подтверждали теорию о том, что все поголовно смуглые парни с правилами этикета знакомы из рук вон плохо.       Я как раз пялилась на сцену, где объявляли голосование за короля и королеву вечера, как вдруг Сейджуро заговорил над ухом:       — Проход открыт на пять часов, — я не сразу поняла, куда нужно смотреть, поэтому он мягко развернул меня и подтолкнул в нужном направлении. — Если не будешь тормозить…       — Не торможу! — Я крепко сжала ладонь парня, по пути выискивая в толпе исполняющего обязанности Цербера. — Сам ползёшь как дохлая черепаха!       Акаши быстро взял инициативу в свои руки и буквально потащил меня через плотно скопившихся на танцполе учеников, чуть ли не вывихивая при этом мой несчастный плечевой сустав. Я с тоской бросила взгляд туда, где возле столиков с напитками и закусками было соблазнительно много свободного места. Увы, но пройти там незамеченными мы просто не могли. Оставалось надеяться, что до того момента, как мы окажемся на улице, отбитые чужими локтями бока будут хоть на тон светлее моего синего платья.       Акаши открыл дверь, пропуская меня вперёд:       — Дохлая черепаха, значит… — он цокнул языком и покачал головой. — Тебе стоит научится уважать будущего му…       Я поспешила закрыть ему рот ладонью. Он каждым раз тыкал мне этим. На сожжённый по случайности омлет возмущался, мол, углями «будущего мужа» кормить негоже. Попрекал неуважением и грубостью с тем же аргументом. Когда я по скромному мнению Акаши конкретно так зарывалась, на его лице расцветала самодовольная ухмылка, и в уши потоком лились мечтательные речи о воспитании из меня настоящей ямато-надэсико. Я лишь мечтала, что во время очередного землетрясения какая-нибудь случайная бетонная плита превратит мою многострадальную тушку в наклейку на асфальте.       — Ещё одно слово, — пригрозила пальцем, — и я скажу «нет» на глазах у всех приглашённых.       — Что-то я сильно в этом сомневаюсь, Мегуми. — Акаши отписался водителю, чтобы тот подъехал к центральному входу. — Ты не откажешь мне ни сейчас, ни через четыре года.       Самоуверенное заявление осталось проигнорированными. Меня куда больше напрягали сроки. Он не мог ляпнуть не подумав. Акаши говорил и делал только то, что было чётко продумано.       — Почему именно через четыре года? — осторожно поинтересовалась, морально подготавливая себя к ответу.       — Потому что к двадцати семи мне придётся занять должность вице-президента в компании, а после этого не будет времени ни на свадьбу, ни на медовый месяц. И я бы хотел насладиться прелестями отцовства до принятия новых обязанностей. Поэтому в двадцать два я планирую на тебе жениться, а через год-полтора у нас появится ребёнок.       Меня аж передёрнуло:       — Какой ещё ребёнок?       — Новорождённый, Мегуми. Что за странный вопрос? — Сейджуро выглядел абсолютно невозмутимым. — Мне нужен наследник.       — Тебе нужен психиатр.       Где там моя бетонная плита? Пожалуй, было бы неплохо превратиться в кровавую наклейку как можно скорее. До двадцать второго дня рождения так точно…       — Хотя бы при друзьях не говори о таких вещах, пожалуйста. — Стоило, наверное, смотреть при этом в лицо, но смущение вынуждало пригвоздить взгляд к дорожному знаку. — Это звучит дико.       — Скоро привыкнешь, — хмыкнул Сейджуро, которого от моего праведного гнева спас лишь подоспевший водитель. Чёртов женишок открыл передо мной дверцу машины и сдержанно поклонился: — Карета подана, моя принцесса. Поспешим, пока Дайки не превратился в наполненную пивом тыкву.       Я закатила глаза и послушно заняла своё место в так называемой карете. Хотя, должна признать, несмотря на раздражающее издевательство, было что-то безумно льстивое в этом наигранно уважительном жесте. Поклон? Пусть он лишь слегка прогнулся в спине — не более, чем я сама, когда увлекаюсь чтением и забываю об осанке, — но это было приятно. Почти как поцелуи рук. Строгий классический костюм, прущий изо всех щелей аристократизм, устаревшие как аллонж и кружевное жабо манеры — таких парней ещё поискать. А мне достался почти даром. Преступление ли продолжать любить его даже за вредность?       Улыбаясь своим мыслям, я придвинулась ближе к Сейджуро и уложила голову ему на плечо. Наверное, брошенный исподолба взгляд оказался уж слишком влюблённым, потому что уже бывший капитан баскетбольной команды Ракузан вновь хмыкнул и бесцеремонно потрепал меня по волосам. Раздражение мигом сошло на нет.       Телефон Акаши коротко пискнул и явил на экран сообщение от Тецуи: нас ждали в «их месте».       — И где же находится это ваше место?       — В квартале от Тейко, — пояснил Сейджуро. — Во времена средней школы мы часто ходили в Маджибургер.       Вроде бы ничего особенного, но у меня от удивления отвисла челюсть:       — Ты участвовал в посиделках с командой? Невероятно!       — Отчего же? Мы были хорошими друзьями, — он усмехнулся, — пока я…       Наша песня хороша… Любые воспоминания о средней школе всегда завершались одним и тем же: «какой я кретин, всё испортил». Я искренне не верила в это.       — Ты не должен винить себя за то, что случилось с командой, — я покачала головой. — Пубертатный период, Сейджуро. Смею предположить, у каждого из твоих друзей было полно своих тараканов в голове, а у некоторых они и по сей день успешно плодятся.       Сам Акаши не исключение: в его гениальной башке сидел один огромный тараканище, которого я находила образцом дерьмового характера. Хотя, даже он был по-своему хорошим. Грубоватым и немного жестоким… Но таким домашним, блин.       «Любовь ослепляет, — печально констатировала я про себя, понимая, что только что на полном серьёзе признала психа милашкой. — Или это стокгольмский синдром? Последнее больше похоже на правду».       — Мы приехали, — оповестил Сейджуро. Этот хитрозадый вышел из машины и вновь решил продемонстрировать хорошие манеры, открывая для меня дверцу: — Прошу, — он выглядел довольным как кот, который спёр банку сливок и не раскололся на допросе, — нас уже заждались.       Довольно странно попасть в обитель простых смертных. Не скажу, что в Маджибургер было плохо. Просто Акаши выглядел неуместным. Или это я настолько привыкла видеть его исключительно среди роскоши… Зато в вечер нашего выпускного он отлично дополнил тёплую дружескую атмосферу.       — Обычно здесь намного меньше посетителей, — вздохнула Сацуки, поправляя свою пышную причёску, которую в сотый раз задели снующие туда-сюда бывшие старшеклассники. На удлинённый шлейф её чёрного платья вновь наступили, отчего в окаймлённых длинными ресничками глазах разгорелся праведный гнев: — Следующего, кто прикоснётся к моим волосам или одежде я лично придушу.       Рискуя собственной шкурой, Аомине положил ладонь на старательно уложенные в пышный пучок локоны и пару раз сжал. Сидевший между ними Куроко прикрыл глаза и покачал головой, предвкушая завершение вечера жестоким убийством. В подтверждение его опасений Момои взвыла и, выкладывая как на духу всё, что думала о друге детства, протянула руки к его горлу.       Краем глаза я заметила слабую улыбку Акаши. Если бы не продала душу за рояль или завтрак, то непременно отдала бы её за вот такую расслабленную дружескую атмосферу. Не для себя. А для Сейджуро. Он заслужил это как никто другой.       — Ты опять сверлишь меня раздражающе пристальным взглядом, — заметил он, но черты лица оставались расслабленными.       — Я любуюсь, Сейджуро. Не каждый день ты такой… такой добряк.       Соус на тарелке закончился, и я потянулась к порции капитана. Акаши одарил меня осуждающим взглядом и отодвинул подальше свою тарелку.       — Издеваешься что ли? — взвыла я, но Акаши и бровью не повёл. — То есть бутылку вина за пять тысяч баксов ты готов ради меня разбавить минералкой, а соус за пятьдесят иен зажал?       — Именно, — ничуть не раскаявшись ответил он. В пальцах появился длинный ломтик картошки, кончик которого погрузился в вожделенный барбекю и абсолютно бесстыдно был слопан прямо у меня на глазах. — Вино я просто достал из подвала, а за дополнительной порцией соуса придётся стоять в очереди по меньшей мере пятнадцать минут.       — Жадина!       Философия по жизни от Акаши: «Я сверну ради тебя горы, но еду мою не тронь». Сложно было сказать, возмутилась я или неистового хотела ржать. Испытания соусом в наших отношениях ещё не было. Волнительный опыт… И провальный.       Баталии друзей детства всё продолжались. Момои, не церемонясь, схватилась за пиджак Аомине, взяв при этом своего на удивление спокойного парня в удушающий захват грудью. Стол опасно тряхнуло благодаря этим двоим и «деление имущества» с нашей стороны завершилось временным перемирием. Правда, тарелка с барбекю осталась для меня вне досягаемости, что можно было расценить как поражение.       Я раздосадовано вздохнула и перевела взгляд на шумную парочку:       — Ещё чуть-чуть и она его укокошит. Спорим на массаж, что Сацуки отметелит Аомине?       — Вряд ли. Он в разы превосходит её по силе, — возразил Сейджуро, с любопытством изучая идеальное отмороженное выражение лица Куроко. — У Сацуки нет ни шанса.       — А я ставлю на то, что они разнесут в пух и прах это место, — спокойно заявил голубоглазый парень, отодвигая свой молочный шейк подальше от края. В знак подтверждения его слов стол вновь содрогнулся. — Похоже, я прав. — Взгляд Куроко по очереди обратился к нам с Сейджуро: — Позвольте полюбопытствовать, кто из вас будет делать мне массаж?       — Мегуми, — преспокойно ответил Акаши, вновь отправляя в рот картошку с соусом, — это была её идея.       — Так нечестно, Бак…       В глазах бывшего капитана разгорелся недобрый огонёк:       — Назовёшь меня «Бакаши», и сегодня рядом с надгробием Дайки появится твоё.       — То есть, это значит, что Сацуки победит? Ты признаёшь мою правоту?       — Нет, Мегуми. Это значит, что я сам их успокою, если балаган продолжится. Для Дайки это будет последний вечер в мире живых.       Ну да, на девушек он руку не поднимал, а потому Аомине предстояло получить двойную порцию «нравоучений» от бывшего капитана Тейко. Исход один — летальный.       Пропустив мой смех мимо ушей, Акаши вытер руки влажными салфетками и поднялся с места.       — Ты куда?       Он одарил меня убийственным взглядом, прежде чем ответить:       — За соусом.       — Мой герой! — я расплылась в довольной улыбке, на что Акаши лишь фыркнул и поспешил скрыться в толпе от насмешливого взгляда Куроко Тецуи.       Насчёт очереди Акаши оказался прав: его не было даже больше пятнадцати минут, и, похоже, народу за это время только прибыло. Когда красная макушка окончательно пропала из виду, я рискнула похитить соус с соседней тарелки. Не убивать же меня за это, верно? По крайней мере, я на это надеялась…       Ворованный соус вкуснее своего. Видимо, процесс кражи запускает какой-то необъяснимый химический процесс, обостряя вкусовые рецепторы. Другого объяснения не находилось. Я уже готова была похитить саму соусницу, как Тецуя вдруг напрягся, а Дайки, грубо осадив не унимавшуюся подругу детства, ощетинился. Сацуки сразу не поняла, чем заслужила грубое «заткнись», но проследила за взглядами парней и тут же помрачнела.       Первой мелькнула мысль, что Акаши вернулся, поймал меня на горячем и собирался набить моё вспоротое брюхо картошкой фри, но это был бред. Вообще-то, когда вся компания неожиданно настораживается, глядя на что-то или кого-то за твоей спиной, голову посещают безумные теории. Я ждала чего угодно — от нападения грабителя до появления зомби, — но как снег среди ясного неба на диванчик рядом со мной свалился неизвестный парень. Сложен не хуже Аомине и такой же высокий. Рядом с ним я почувствовала себя блохой. Его уши были проколоты, а тёмные волосы заплетены в тугие косички. На его весьма неприятной роже играл надменный оскал.       Этот неизвестный бегло задержался взглядом на декольте Сацуки, отчего ту передёрнуло, и обратился к Дайки:       — Давно не виделись, — выплюнул неизвестный и нагло отобрал коробку с наггетсами, что стояла перед Куроко.       — Не стоит брать чужую еду без разрешения, Хайзаки-кун, — осуждающе заметил Тецуя. От него очевидно не укрылся похотливый взгляд нового «гостя», потому что первым делом он снял свой серый пиджак и отдал его Момои. — И ты занял чужое место, — добавил парень, когда его подружка скрыла обнажённые плечи и прикрыла выпирающую грудь.       — Проваливай отсюда, Хайзаки, — прорычал Аомине сквозь стиснутые зубы, что, впрочем, никакого эффекта не возымело.       Имя этого наглого парня показалось мне смутно знакомым. Я напрягла извилины и припомнила, как на нашей с Сейджуро вечеринке во время игры «Я никогда не…» стало известно, что Дайки с ним подрался. Они даже встречались с одной девушкой, но в разное время, а потому у драки была иная причина. И где-то на задворках сознания мелькнул составленный Акаши список «недоброжелателей». Так вот Хайзаки был в нём. И по старой доброй традиции их встреча не сулила ничего хорошего. Разумеется, если бы этот Хайзаки не решил вдруг свалить. Или его мог прикончить Аомине, который, судя по выражению лица, с удовольствием переломал бы ему все кости.       Хайзаки выудил из отнятой коробки кусочек мяса и почти наполовину опустошил соусницу Акаши. Уж если мне грозил перелом челюсти за наглость, то этому придурку можно было хоть сейчас рыть могилу. Учитывая характер их взаимоотношений, я не сомневалась, что до этого могло дойти.       Градус напряжения рос даже при молчаливых гляделках, поэтому с началом «дружеской беседы» атмосфера и вовсе накалилась до предела.       — Как-то у вас здесь тухло, — шикнул Хайзаки, скашивая взгляд на мою порцию куриных крылышек. Его огромная лапища потянулась к коробке, и я не раздумывая, отодвинула её подальше. — Какого хрена? — Возмутился парень, и я сразу же пожалела, что привлекла к себе его внимание. Презрительный взгляд изучил всё, что не было скрыто под одеждой, после чего Хайзаки фыркнул: — Не жлобись, треска.       От нахлынувшего возмущения я подавилась ругательствами. Он назвал меня треской? Конечно, мне далеко до Сацуки и даже до Накаямы, но… Что, серьёзно? Треска? Это даже обидно. Сейджуро вот никогда не жаловался.       — Отвали от моей еды, — рыкнула я, хватая со стола ламинированную кофейную карту, и ударила её ребром по пальцам нахала, — и давай-ка проваливай. Тебе здесь не рады.       О, ему наверняка было больно. Я на собственной шкуре испытала все возможные виды ударов линейкой и указкой, а потому не сомневалась, что Хайзаки всю оставшуюся жизнь будет видеть в безобидной кофейной карте опасное оружие. Пока я криво усмехалась, парень сдавленно хрипел проклятия в мой адрес и хватался за отбитые пальцы.       — Сука! — уже чуть громче вырвалось у него, но этот громоподобный возглас едва ли мог расслышать хоть кто-то из-за перекрикивающих друг друга посетителей.       Но даже бесконечный гвалт показался шёпотом в сравнении с леденящим душу голосом Акаши:       — Будь осторожен в выражениях, Шого, — раздалось за нашими спинами, и меня от страха начало мутить. — Как и сказала Мегуми, тебе здесь не рады. Убирайся.       — Что если я не хочу? ***       И как так вышло, что вместо поедания горячих снеков, мы пёрлись в какую-то глушь, дабы понаблюдать за мордобоем? А всё из-за реплики: «Остынь, Акаши, твоя треска меня не интересует. То ли дело Сацуки… Её буфера стали ещё больше!» На правах названного старшего брата Аомине вызвался защищать оскорблённую до глубины души Момои. Там, вообще-то, Куроко первым рвался в бой, но он по жизни пацифист, а потому его смуглый друг-мужлан с гордостью вызвал обидчика на дуэль.       Мало сказать, что мне не нравилась идея поединка между Аомине и Хайзаки. Вопрос в чести и репутации — это понятно. Один вызов бросил, второй его принял. Провокация на которую не отреагировать было невозможно. Но шестое чувство никогда меня не подводило. Что бы нас не ждало за забором закрытой на ночь стройки, а добра ждать не стоило.       Многоэтажное панельное здание пугающей тенью нависало над нами. Даже яркий свет фонарей вдоль дороги не мог разбавить черноту пустых окон. Топая вдоль изрисованного граффити ограждения, я могла думать лишь о том, что стоило сообщить Комацу, куда мы направились и зачем, но не успела и рта раскрыть, как единственные на всю улицу железные ворота, прикрытые с внутренней стороны фанерой, оказались прямо перед носом. Цепь с массивным замком лишь создавала видимость надёжной охраны объекта, потому что даже Хайзаки с Аомине легко пролезли в образовавшуюся между створами щель.       — Момои-сан, — голубоглазый парень поймал свою девушку за локоть, не позволяя влезть следом за Аомине, — я всё ещё настаиваю, чтобы вы с Хошино-сан отправились по домам.       Сацуки тряхнула розовыми кудряшками:       — Это же Дай-чан… — в её глазах плескалось отчаяние, — я не могу оставить его одного. Прости, Тецу.       — Не дождётесь, — я отрицательно покачала головой, зная, что Акаши злится, — я тоже остаюсь.       Куроко тяжело вздохнул и, обменявшись взглядами с бывшим капитаном, полез на стройплощадку. Следом придерживая удлинённый шлейф протиснулась Момои, а за ней и мы с Сейджуро.       Обыкновенная стройка: бетонные плиты, торчащие отовсюду куски арматуры, пара вывернутых на землю мешков с цементом и заброшенный фургончик сторожа. Что бы ни строилось, а работы, судя по запущенности территории и количеству нестроительного мусора, приостановились довольно давно. Сейджуро напряжённо вглядывался и прислушивался, но кроме отдалённых сигналов полицейских машин и негромкого писка Сацуки, которая шарахалась от пробегающих мимо крыс, ничего слышно не было.       Следуя за Хайзаки, мы прошлись по просыпанному щебню. На мелких камешках каблуки то и дело соскальзывали, и если бы не поддержка Акаши, я бы давно сломала обе ноги.       — Дерьмовая затея, — озвучила я общую мысль. — Зачем тащиться в задницу мира, чтобы подраться?       — Затем, что сейчас на улицах Токио полицейских больше, чем выпускников, — ответил Акаши. Чем дальше на территорию стройки мы заходили, тем мрачнее становился его взгляд: — Но ты права, так далеко забираться было не обязательно. Мне тоже всё это не нравится.       Я лишь сильнее вцепилась в рукав его пиджака:       — У меня дурное предчувствие, Сейджуро.       — Как бы то ни было, а давать заднюю поздно. Мы не можем бросить Дайки, — Акаши резко повёл головой в сторону, в очередной раз настороженно вглядываясь в черноту пустых оконных рам и дверных проёмов. — Главное, держись возле меня, — строго приказал он, — и что бы не произошло, сохраняй спокойствие… К сожалению, сомневаться в твоей интуиции ещё не доводилось.       — Как бы я хотела услышать от тебя обратное…       — Я бы сам хотел того же. — Мы завернули за угол здания и остановились на плохо освещённой расчищенной от мусора площадке. Пальцы Акаши сомкнулись на моём запястье. Он завёл меня за спину и прошипел сквозь стиснутые зубы: — Молчи и слушай. Как только представится шанс — беги.       Первым делом я растерялась. Слишком резкий переход от напряжения к готовности вцепиться в чью-либо глотку.       — Остановись, Дайки! — окликнул друга Сейджуро.       У северной части забора, где было темно хоть глаз выколи, на сложенных одна поверх другой плитах восседала тёмная фигура. Очевидно, это был парень. Довольно высокий, к слову. На застёжках его кожаной куртки бликами играл тусклый свет одинокого фонаря, а чуть длинные волосы скрывали опущенное вниз лицо.       — Добро пожаловать в семью, Шого, — сладко пропел он, — я знал, что не ошибся в тебе.       Как и во время нашей последней встречи, я ощутила вонзающийся между лопаток остро заточенный нож. От него веяло холодом и, наверное, смертью. Этот чёртов ублюдок чуть не убил меня однажды, отравив рогипнолом, а в прошлом году объявился вновь, чтобы сотворить не менее ужасное деяние. Как ни старайся, из памяти невозможно было стереть ощущение липкого страха на коже и подступающую тошноту. Инстинкты врубали тревожные сирены, и, мамой клянусь, я бы рванула с места, если бы Акаши не держал так крепко.       — Я же говорил, что мы встретимся вновь, Мими. Надеюсь, ты по мне скучала…       Не ночной кошмар. Это была реальность. Мрачная, облачённая в серые тона бетонного сооружения над нашими головами и его чернеющие бесчисленные глазницы; с запахом пыли и ржавого металла… И звучала она ужасающе — как погребальный звон.       — Рио, — пробормотала шёпотом и в испуге попыталась выдернуть руку из стальной хватки.       Акаши сильнее сдавил запястье, через боль возвращая трезвость ума:       — Соберись.       Собраться? Если бы это было так просто. Мысли хаотично метались. Но, похоже, не только одна я была напугана до чёртиков: Сацуки дрожала, скрываясь за спинами Аомине и Куроко, в то время как сами парни выглядели крайне встревоженными.       — Что всё это значит, Хайзаки? — взвыл смуглый парень, яростно сжимая кулаки.       — Это значит, — оскалился брюнет, — что впереди у нас долгая ночь. Развлечёмся?       Из тени заброшенного здания выступили дружки Кондо и Хайзаки. Теперь стало ясно, что Акаши не привидений высматривал, а засаду. Тоже подозревал неладное. Вот только, кто бы мог подумать, что мудаки из нашего прошлого снюхались и заманили всех в ловушку? Было противно признавать это, но Рио поумнел с нашей последней встречи и научился действовать не так открыто. Вот серьёзно, каков шанс, что Хайзаки оказался в Маджибургер по чистой случайности? Была слежка? Вполне реально. Кондо отправил новобранца, чтобы спровоцировать Аомине. Он знал, что мы не оставим друга одного.       Я всё вглядывалась в лица тех, кто прятался на стройке: кого-то я видела в мастерской Рио, с кем-то даже обменивалась шуточками, попивая кофе… Они были примерно одного возраста с моим бывшим: от двадцати до двадцати пяти лет. А вот те, кого я не знала, выглядели не старше нас. Была и парочка совсем зелёных юнцов, окончивших от силы среднюю школу. Самый паскудный возраст, потому что жестокость подростков переплюнуть почти невозможно. Рио был гадким и компанию себе подобрал соответствующую. Нам явно не светило уйти целыми. Оставалось молиться, чтобы нас хотя бы не забили как скот.       Момои сунула руку в сумочку:       — Я звоню в полицию! — заявила она, но решительность тут же сменилась растерянностью. Тецуя требовательно уставился на неё. — Нет сети, — прошептала она, опуская свой телефон.       — Оглянись, Сацуки, — Хайзаки развел руками, — тут на один офис с десяток глушилок. Ваши телефоны бесполезны.       И он был прав. Нас окружали одни лишь офисные здания. В современном мире бизнесмены больше всего опасались промышленного шпионажа, а потому тщательно охраняли помещения компаний от прослушки. И чем темнее делишки, тем мощнее были установленные глушители. Стройка, на территорию которой нас заманили, и вовсе находилась в центре грёбаного Бермудского треугольника: никакой связи с внешним миром.       Аомине подавился собственной злостью, и, сцепив зубы, изучал обстановку. Собственно, все изучали, но именно его внезапная сосредоточенность и обретённый самоконтроль поражали. И пугали одновременно с тем.       Всего из недостроенного здания вышло восемь человек. Итого, десять уличных бандитов на двух бойцов и решительно настроенного, но, увы, не особо выносливого Куроко. Нас с Сацуки и вовсе можно было записать в ряды противника, потому что присутствие бесполезных кудахтающих идиоток играло им на руку. Я хорошо показала себя, обучаясь самообороне у брата, но едва ли от меня мог выйти толк, если бы банда решила напасть всем скопом. Меня-то учили отбиваться от одного нападающего, а не от целой толпы.       В руках одного из парней — того, который выглядел как выпускник средней школы — опасно покачивался длинный кусок арматуры. Ещё двое парней были вооружены самодельными дубинками из тракторной шины. Я знала, что такие делал Рио для своих дружков, и не раз слышала, как хорошо о них отзывались.       Дело было плохо. Тецуя оттолкнул свою девушку назад и коротко кивнул бывшему капитану.       — Бери Сацуки и убирайся отсюда, — скомандовал Акаши.       — Но…       Он ещё сильнее надавил на запястье, наверняка оставляя синяки. Боль в руке помогала заглушить панику и включить мозг. Я бы, наверное, и от отрезвляющей пощёчины не отказалась, но и так тоже было неплохо.       — Никаких «но»! — Сейджуро оттолкнул меня, как и его друг ранее оттолкнул Момои. — Не оборачивайтесь и даже не думайте возвращаться. Ты поняла меня? — Он бросил в мою сторону холодный взгляд, и я негромко ответила «да». — Тогда уходите сейчас же.       Мы с Сацуки — балласт, груз ответственности. Наше присутствие не принесло бы никакой пользы. Учитывая спортивную подготовку наши ребята вполне могли справиться с этой шпаной. Представляющих опасность можно было пересчитать на пальцах одной руки. Нам оставалось только верить в парней и не путаться под ногами.       Я взяла Сацуки за руку и потащила к воротам. Малолетка с арматурой громко матернулся и рванул было в нашу сторону, но Аомине с Куроко преградили ему путь.       — Тецу… — всхлипнула девушка, оборачиваясь, — Дай-чан…       — Найдём место, где ловит сеть и вызовем полицию, — прозвучало уверенно, как будто я не сомневалась, что нам удастся сбежать. — С ними всё будет хорошо.       И именно от нас зависело, как скоро наступит это самое «хорошо». Чем раньше приедет полиция, тем сохраннее шкурки наших отважных баскетболистов. Я вдруг представила, как эти трое упражняются в трёхочковых бросках головами противников. В душе даже получилось улыбнуться.       «Всё будет хорошо», — повторила я себе, но радость поблекла, стоило ноге подвернуться на щебне. Снять бы неудобную обувь как можно скорее, но не стоило делать этого на стройплощадке. Как минимум вокруг валялось битое стекло и ржавые гвозди. Уж лучше доковылять на каблуках, нежели нашпиговать пятки букетом всевозможного дерьма.       Ворота были уже совсем близко, когда за спиной послышалась возня. За звоном ударяющегося об асфальт железа последовал глухой звук, похожий на падение мешка. Я молила богов, чтобы этим мешком не оказался Акаши, Аомине или Куроко. Мелкий мусор шуршал под ногами, и я старалась прислушиваться именно к нему, потому что думать об Акаши было больно и страшно.       Начало драки вынудило нас поднажать. До ворот оставалось не больше пары метров, но вокруг было слишком темно, и кроме очертаний створ ничего не удавалось разглядеть. И даже отсутствие толстой цепи на положенном ей месте мы заметили, лишь приблизившись почти вплотную.       — Куда же вы, крошки? — ехидно поинтересовалась скользнувшая из приоткрытых створ тень ещё одного дружка Рио. — Вечеринка в самом разгаре! Вы же не хотите пропустить шоу?       Ступор. Тело отказывалось двигаться, а в голове стало неожиданно пусто. Адекватные мысли выбило через уши, словно надутый воздушный шарик, проткнутый иголкой, ошмётками разлетелся на все четыре стороны. Я просто стояла и смотрела на приближающегося ко мне человека и не могла выдавить ни слова или хотя бы пошевелиться.       — Ми-чан, назад! — воскликнула Момои, но чужие лапищи уверенно схватили меня за локоть и потянули в противоположную от неё сторону. — Ми-чан, — всхлипнула она уже тише, отступая назад.       Она всё пятилась обратно в темноту, а я как идиотка во все глазищи таращилась на новое действующее лицо: слегка упитанный мужик среднего возраста. Его лицо покрывала щетина, а на обветренных губах играла тошнотворная ухмылочка. Он явно не был одарён интеллектом и по жизни, судя по всему, слыл неудачником. Иначе, зачем ему прогибаться под такого как Кондо? В нём было что-то такое… Отталкивающее, даже мерзкое, наверное. И хоть было темно, я знала, что его мелкие поросячьи глазёнки горели похотью. Хотелось проблеваться от близости к кому-то вроде него.       Ступор отпустил и, поддаваясь выработанному рефлексу, на захват руки я резко выбросила левую ладонь, ударяя ребром по кадыку. Будь это правая, вышло бы больнее, но даже слабый удар от неожиданности заставил его отступить. И всё бы хорошо, но я так отвлеклась, что не заметила за мужиком-неудачником прибывающих на подмогу. В итоге, стоило высвободиться, как уже кто-то другой поймал меня за плечо и отвесил хлёсткий удар по лицу.       «Вот тебе и отрезвляющая пощёчина…»       Я бы предпочла, чтобы мне врезал Акаши, но правду отрицать было сложно, и туман в мыслях действительно рассеялся. Конечно, меня к моменту просветления уже грубо волокли обратно в гущу событий, но даже запоздалая ясность разума была куда полезнее паники и страха.       Что до Момои: она просто плелась на ватных ногах в нужном направлении. Её и подгонять-то не имело смысла. Парни лишь улюлюкали и отпускали грязные комментарии о её фигуре. Неожиданно пробудившийся во мне циник заметил, что не так уж плохо быть «треской» в подобной ситуации. Большая грудь больше не казалась привилегией.       — Какого хрена, Сацуки?!       Голос Аомине было сложно не узнать. В основном из-за щедро изливающейся из его уст брани, когда следом за подругой детства появились остальные циркачи. Но, стоит отметить, что в ряды матершинников записались все трое наших горе-защитников. Уже подбитых, к слову… Аомине, похоже, до нашего появления обжимался с Хайзаки на земле, а белая рубашка Куроко потемнела от крови. Его эта кровь или не его — при свете тусклого фонаря разобрать было невозможно, но самого Тецую оттеснил к стенке довольно рослый парень, и ещё один — тот, самый мелкий из всех — валялся без сознания рядом со своей арматурой.       Особо не раздумывая, Сацуки рванула к голубоглазому рыцарю. Аомине чертыхнулся и отправился туда же, предвкушая, видимо, её попытку нанести врагу тяжкие телесные французским маникюром. Но их маленькая заварушка меня не особо волновала.       Акаши. Его обступили трое со спины, как бы отделяя от рутинной возни, коей считался реванш между Хайзаки и Аомине. Рио ни до кого не было дела. Его интересовал исключительно Сейджуро.       «И я — как рычаг давления на него. Чёрт, вот же…»       В холодном взгляде Акаши читалась уверенность. Он точно знал, что мы выберемся, что всё образуется. И я почти поверила в это сама, но… Но незамеченный ранее металлический привкус во рту всё разрушил: исчез вселяющий надежду огонь в разного цвета глазах и песком осыпалась моя вера в лучший исход. Ярость разгоралась в Акаши тем ярче, чем больше крови выступало на моих, как оказалось, разбитых губах.       — Эй, Хачи, кто из вас товар помял? — притворно пожурил Рио. Он скользнул взглядом по напряжённому Акаши и широко улыбнулся: — Видишь, клиент огорчён. Вдруг покупать откажется, что тогда? — Он явно наслаждался ситуацией, провоцируя загнанного в угол противника. — Йо, Акаши, помятая Мими нужна? Могу сделать скидку…       — Сколько ты хочешь?       — Какой шустрый!       — Назови цену, — прошипел Сейджуро. — Просто назови цену и покончим с этим.       Рио вальяжно прошествовал мимо Акаши, который дёрнулся в его сторону, но был остановлен уплотнившимся кольцом отморозков.       — Цену, значит…       Он продолжал идти. Просто смотрел мне в глаза и приближался. Я хотела взвыть, закричать, сжаться в клубочек, раствориться в воздухе… Но могла лишь продолжать смотреть на его всё такую же смазливую физиономию, не моргая и не давая повода уличить меня в слабости духа. Он не должен был увидеть страх, а потому даже на протянутую к лицу руку, я никак не отреагировала, продолжая неподвижно стоять и ждать.       Ощущать его ладонь на своей коже — невыносимо мерзко. До кровавой рвоты. Что если бы над моим организмом не посмеялась природа, наделяя непереносимостью спиртного? Что если бы я в тот день осталась? Или позже, когда он пришёл за мной в Ракузан… Что если бы Котаро не спас меня в тот день?       «А если бы Акаши его…» — об этом думать было неправильно и страшно, но отчего-то меня не отпускала мысль, что, выполни он тогда обещание прикончить Рио, и это бы облегчило нам жизнь.       «Нежные» прикосновения с элементом размазывания крови по щекам превратились в болезненное давление на скулы. Разбитая изнутри щека тёрлась о зубы, а из покрывшегося тонкой корочкой рассечения на губе вновь струйкой пустилась красная горячая жидкость.       — Ты знаешь, чего я хочу, Акаши, — не своим голосом сказал Кондо. Он сунул свободную руку в карман кожаной куртки и через секунду взмахнул чем-то над плечом: — Ты узнаёшь, её? Я вот — да. Долго искал. Она в точности такая, как была у тебя.       Я ожидала чего угодно, но не появления отвёртки в его руках. С плоским и, несомненно, остро заточенным концом.       — Ну, узнаёшь? — прохрипел Рио еле слышно. — Ты узнаёшь её, ублюдок?!       Последнее он буквально проорал мне в лицо, будто это не Акаши, а я должна была узнать зажатый в его ладони предмет.       — Узнаю, — коротко ответил Сейджуро, и на долю секунды показалось, что его голос дрогнул.       Я надеялась, что только показалось, потому что не знала, как справляться, если даже он боялся.       Рио проигнорировал ответ, прожигая меня ненавидящим взглядом:       — Смотри, что сделала твоя бешеная псина…       Он потянул вверх свою футболку, обнажая бледное тело. И без того шокированная яростным воплем, я даже не сразу поняла, что именно должна была увидеть. Свет фонаря за спиной хорошо освещал «полотно», над которым поработал Акаши. Глубокие алые борозды рассекали кожу: прямые и искривлённые, они то тут то там пересекались в старательно выведенном на груди «насильник», а чуть ниже, на животе, красовалось не менее уродливое слово «педофил». А ведь и правда… Среди его жертв, о которых рассказал однажды Сейджуро, были и совсем мелкие. И вроде бы никого уже не удивишь началом половой жизни в двенадцать или тринадцать лет, но не когда ложишься в постель с двадцатилетним парнем. Тем более, по принуждению и под опасными веществами.       И всё же… И всё же в ту ночь, когда мою дверь перестал подпирать жуткий мужик с татуировкой якудзы, а Юичи вернулся домой, Акаши остался наедине с моим обидчиком. Он просто взял отвёртку — точь-в-точь такую, которой теперь водили по моему лицу — и клеймил Кондо Рио. Жестоко. Кроваво. Быть может, он бы на самом деле его прикончил, если бы я не просила этого не делать…       — Назови свою цену, — сдавленно прохрипел Акаши, с ужасом наблюдая, как заточенный конец отвёртки давит мне в щёку. — Чего ты хочешь?       Я видела, как расплылись в мечтательной улыбочке губы Рио. Он выглядел как ребёнок в ночь перед рождеством. Его подарком была голова Акаши Сейджуро на пике. Любой ценой.       — Хочу, чтобы ты упал на колени и молил о пощаде.       В воздухе повисло физически ощутимое молчание. Кондо подозвал одного из новоприбывших товарищей и вручил тому отвёртку с торжественным разрешением проткнуть мне щёку, если дёрнусь. А за любое проявление агрессии со стороны Акаши палачу было велено выколоть мне глаз. Я тут же отшатнулась, но боров Хачи, который не так давно огрёб по кадыку, мёртвой хваткой вцепился в мои волосы. Попытка избежать очередного прикосновения опасного орудия потерпела фиаско.       Отморозки расступились, так как ни ограждать, ни удерживать Акаши больше не было нужды. Рио знал, что он не шелохнётся, пока мне угрожает опасность.       На глазах выступили слезы, но не от страха за себя. Я, чёрт возьми, смотрела, как Сейджуро завёл ногу назад и, покачнувшись, опустился сначала на одно, а затем и на оба колена. В тот момент что-то во мне оборвалось. С глухим треском. Стало невыносимо больно, и я просто зажмурилась в надежде, что всё-таки происходящее — очередной ночной кошмар.       Я то и дело выпадала из реальности. Старалась не слушать, что за гадости выкрикивал Рио, не смотрела на преклонившего колени Сейджуро. Просто стояла и всхлипывала: тихо в основном, но когда на тело моего капитана обрушивался очередной удар — чуть громче. Не могла сказать, сколько раз и куда его били, но точно знала, что били сильно. И били из-за меня.       «Если бы не я…»       И почему я не выбрала другую школу? Мы бы никогда не встретились, никогда бы этот дьявольски гениальный парень не додумался прикрутить к своему танку чёртово бесполезное колесо… Он бы никогда не попал в такую ситуацию, если бы не свалившаяся на голову Хошино Мегуми и целый ворох её проблем в придачу.       Момои плакала, Аомине что-то нечленораздельно рычал, а я продолжала до крови загонять ногти в ладони, надеясь, что вот-вот получится проснуться.       Сквозь толщу воды слуха коснулось лязганье цепи. Я дёрнулась как ошпаренная, ошалело вглядываясь в сторону ворот, откуда возвращался Хайзаки с той самой допотопной «охранной системой». Отвёртка чиркнула по щеке, но едва ли я обратила на это внимание, когда толстую цепь накинули на шею Сейджуро. Хайзаки встал у него за спиной, намотал на ладони свободные концы и с садистским наслаждением потянул на себя, вынуждая бывшего капитана посмотреть вверх.       Рио с отвращением плюнул на землю:       — Псина должна сидеть на цепи.       Акаши скрежетал зубами, по его подбородку обильно стекала кровь вперемешку со слюной. Волосы слиплись: наверняка некоторые удары пришлись и по голове. Можно только догадываться, насколько серьёзные травмы он получил. Гнев, жажда крови и ненависть переполняли до краёв, но он и не думал оказывать сопротивление. Потому что боялся за меня.       — Я каждый день смотрю в зеркало и вижу, что ты со мной сделал. Знаешь, чего я на самом деле хочу? — Рио наклонился к лицу Акаши, но даже мне удалось разобрать его шипение. — Я хочу, чтобы ты видел, что будем делать мы…       Кондо бросил в мою сторону многозначительный взгляд. Сейджуро дёрнулся, но Хайзаки упёрся коленом между лопаток и натянул цепь, удушая.       — Башка-а-а, соображаешь, — главарь отморозков одобрительно потрепал красную смоченную кровью шевелюру. — Я переломаю тебе ноги и руки, а потом заставлю смотреть, как мои парни пускают по кругу твою сучку.       Часть банды зашлась волнением: парни толкали друг друга локтями, обменивались взглядами и шептались о чём-то. Далеко не всем понравились слова Рио.       Самым решительным оказался невысокий парень относительно спортивного телосложения. Именно ему вручили отвёртку.       Шатен убрал острый конец от моего лица и озвучил общую мысль:       — Мы договаривались о другом, — шикнул, не скрывая осуждение. Он провёл ладонью по непослушным кучерявым волосам и с готовностью встретил испепеляющий взгляд Кондо: — Ты говорил, что мы только припугнём богатенького упыря и поднимем кучу бабла.       — Планы изменились.       — Да пошёл ты, Рио, — выплюнул кучерявый, — у меня две младшие сестры, ты знаешь. Я эту девку не трону.       — Тогда проваливай, — взвыл Рио. Он окинул презрительным взглядом таких же «нерешительных»: — Что-то не устраивает? Тогда валите к чёртовой матери и не мешайтесь под ногами. Нам больше достанется.       Помимо кучерявого ещё шестерым пришлось не по вкусу задуманное главарём мероприятие. Медленно, один за другим они покинули стройплощадку, невесело шаркая ногами, пиная от досады камни или просто негромко матерясь. Первый протестующий швырнул в сторону отвёртку и коротко взглянул на меня, будто извиняясь. Это был наш шанс. Его ведь интересовала нажива? Надеясь, что никто не обратит на это внимание, я сорвала с запястья подаренный Акаши браслет, который тут же сунула кучерявому. Стоило хотя бы попытаться.       Я не была уверена, как расценить молчание, но парень всё-таки убрал украшение в карман и, потупив взгляд, ушёл. Это хотя бы давало надежду, что мысли о двух, блин, младших сёстрах и довольно дорогая вещица помогут склонить чашу весов в нашу пользу. Всего-то стоило вызвать полицию из таксофона за углом. Как и говорил Акаши, полицейских в городе была тьма. Патруль мог приехать в считанные минуты.       Это был идеальный расклад, но не стоило всецело рассчитывать на незнакомого человека. Пусть он и оказался не так мудаком, как сразу показалось, но чёткого согласия помочь нам выпутаться из всей этой истории не давал. Нужно было действовать самим.       Не то чтобы наше положение сильно улучшилось, но четырнадцать человек — не двадцать один. Акаши с Аомине могли бы справиться или хотя бы потянуть время, а Куроко, который держался бодрее всех, мог с лёгкостью прибегнуть к способности исчезать в общей суматохе. Этот грёбаный ниндзя только и ждал, когда представится случай неожиданно оглушить пару-тройку сволочей. Да и меня теперь держал только один Хачи, и то — за волосы. А как говорилось ранее: защищаться от одного нападающего я была обучена.       Акаши смотрел мне в глаза, и я почти слышала его голос в голове, который повторял раз за разом: «Ещё не время, жди». И я ждала. Наблюдала, запоминала, разгоняла шестерёнки испуганного разума на всю мощь. Рио подхватил с пола арматуру, которой ранее орудовал отключившийся сопляк, и двинулся обратно, чтобы на самом деле перебить Сейджуро конечности.       Жирная туша тридцатилетнего неудачника била в ноздри потом и нестираной старой кожей байкерской куртки. Я возненавидела его за эту жуткую вонь. Фантазия сама рисовала этого ублюдка навалившимся на меня, оскверняющим моё тело своими волосатыми ручищами… Волна ужаса захлестнула с головой. Я не хотела, чтобы меня пустили по кругу. И чтобы любимый человек смотрел на это, корчась и проклиная себя за беспомощность — тоже. И первым, кто узнал, насколько решительно я была настроена бороться, оказался боров, удерживающий меня за волосы.       «Акаши чуть ли скальп не снимает, когда разойдётся, а это так, фигня, — усмехнулась сама себе, — почти не чувствую!»       Я что есть мочи вогнала злосчастный каблук в ногу мужика, ощущая при этом, как он съехал вниз, цепляясь набойкой за шнурки на кроссовках, и с жалобным хрустом сломался. Этого было достаточно, чтобы свиную рожу перекосило, а изо рта вырвался вопль. Кулак он, сволочь, не разжал, а только дёрнул сильнее. Но это не беда, потому что пространства для удара по шарам всё равно хватало с лихвой. Правда, бить пришлось кулаком и не глядя, за спину, но только в первый раз. После этого боров, пусть и отпустил волосы, но явно рассчитывал перехватить мои руки. А вот прикрывать больное место он не спешил. Зря. Во второй раз я била уже коленом. Со всей дури. С расчётом на то, что его причиндалы незамедлительно превратятся после этого в лепёшку. И раз уж боров продолжал кое-как держаться на ногах, пришлось врезать ещё и по колену.       Туша тридцатилетнего неудачника с мелкими похотливыми глазёнками свалилась на землю. Без практической пользы, а чисто ради успокоения души, я вогнала чуть округлый носок туфли со сломанным каблуком борову под дых. Не знаю зачем сделала это, но адреналин гнал по венам, и подробно разжёванный братом механизм «бей или беги» поджаривал мозги вместе с задницей. Бежать было некуда, а потому хотелось действовать хоть как-нибудь. Даже бессмысленно и жестоко. А потому я ещё раз пнула борова. И если бы не возня за спиной, вряд ли остановилась бы на этом.       То, что происходило за спиной, сложно было назвать дракой. Настоящий хаос. Кто-то из банды удирал — вероятно, это были те, кто ещё сомневался в своём желании поучаствовать в акте сексуального насилия. Поверженный Хачи и Рио, поваленный на землю одним ударом в колено, помогли им определиться с выбором. К тому же, Аомине было откровенно насрать, что ломать и кому — он просто шёл лоб в лоб с нападающими и плевать хотел на их количество.       Я бы ещё поискала голубоглазого ниндзя, который не остался в сторонке, но взгляд был прикован к Сейджуро. Я никогда не видела его настолько обозлённым. Его манёвр с «падением» на Хайзаки можно было бы посчитать забавным и неуклюжим, но всё происходило слишком резко. Было сложно уследить за движениями, а потому я смутно понимала, каким образом сорвавшаяся с цепи адская гончая оказалась верхом на спине прижатого к полу и безуспешно брыкающегося провокатора. Акаши с остервенением схватился за туго заплетённые косы и без сожаления приложил Хайзаки лицом о щедро усыпанный щебнем асфальт. Он сделал это ещё два раза, после чего оставил в покое обмякшее тело. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что он убил его к чертям, но в такой напряжённой обстановке всё казалось гиперболизированным. Якобы плачевное состояние Акаши, к слову, тоже. То ли адреналин, то ли его не так уж сильно потрепало, а к выведенному из строя Кондо он рванул вполне уверенно.       К тому времени я уже давно сползла вниз по стеночке и, прижимая к груди повреждённую обувку, во все глаза пялилась на бывшего, чтоб его, капитана баскетбольной команды.       С первым обрушившимся на лицо моего бывшего ударом, по улице прокатился вой полицейских сирен. Не уверена, что Сейджуро мог бить в полную силу, потому что и на четвёртый удар, и на пятый Рио оставался в сознании. Честно говоря, меня уже мутило от чавкающего звука с элементами хруста, но ублюдок никак не хотел отключаться.       Бывшее орудие удушения нашло место в руках Акаши: он с упоением обмотал ладонь цепью, явно намереваясь окончательно превратить в фарш мерзкую рожу Кондо Рио. Однако в последний момент его кулак остановился. Покрытое корочкой запёкшейся крови лицо озарила лёгкая усмешка, и Сейджуро расслабил руку, сбрасывая цепь на землю. Он наклонился к уху поверженного врага и что-то негромко сказал. Рио с силой скребнул пальцами по асфальту, после чего безвольно обмяк.       Высыпавшие на стройплощадку полицейские заковывали в наручники всех без разбору. Меня тоже. Хотя не то чтобы я хотела или даже могла убежать.       Не знаю, когда именно начало проклёвываться сознание. Кажется, я целую вечность так и сидела: упираясь босыми ногами в ступеньку машины скорой помощи и прижимая к груди пострадавшую обувь. Я вновь опустила взгляд на левую ладонь, в которой держала каблук. А ведь он даже не у основания сломался, значит, починить его нельзя. Глупо, наверное, но отчего-то стало до жути обидно.       — Мегуми? — тихо позвал щемящий сердце голос Акаши. — Ты в порядке?       Встречаясь с парнем взглядом, я неуверенно вытянула перед собой левую ладонь с огрызком:       — Вот, сломала…       Сопя и негромко ругаясь, Сейджуро сел рядом. Такое блаженство после всего этого дерьма — уткнуться носом ему в шею и наконец-то облегчённо выдохнуть. Как будто оказалась в стенах ставшего родным дома. До жути захотелось отправиться в заваленную коробками квартирку, забраться в мягкую постель и уснуть крепким сном минимум на неделю. Настолько хорошо и спокойно становилось от одной мысли об этом, что уговоры медиков провести в больнице хотя бы одну ночь встречали категорический отказ. Эгоистично и неправильно, но я просто хотела домой. ***       Оставленный в гостиной метроном отбивал свой неторопливый ритм. Успокаивало. Я сидела на краю кровати и думала о том, что желание повесить часы с дурацкой кукухой — первый признак того, что эту самую кукуху у меня, похоже, сорвало.       Из ванной перестал доноситься шум воды, и я, тяжело вздохнув, вновь взгромоздила на колени подготовленную заранее аптечку. Всё её содержимое не было нужно, но вот парочка мазей и огромное количество бинтов с пластырем — да.       Я насупилась и бросила, не глядя в сторону вошедшего в спальню Акаши:       — Тебе в больницу надо.       — Тебе тоже, — фыркнул он.       — Я в порядке…       — В порядке? — Акаши был настроен скептично. — А кто ревел из-за сломанного каблука и бился в истерике, отказываясь ехать в скорой?       — Я не билась в истерике, не утрируй!       На самом деле, так оно и было, но признавать не хотелось. У меня не очень хорошо получалось контролировать эмоции в тот момент. Можно сказать, меня накрыло от осознания того, что произошло и что могло бы произойти, если бы нам не удалось отбиться. Пусть я и ждала нападения, но готова к нему не была. Всё это оказалось слишком. Ещё и Акаши так сильно пострадал… Три сломанных ребра (благо, травма оказалась несерьёзной и можно было обойтись без перевязки), кровоподтёки на шее, рассечение на голове, бесконечное количество синяков и сбитые кулаки. На моей памяти он ещё никогда не был настолько помят.       Сейджуро покорно подставлялся под мазь и антисептики, позволял облепить себя пластырем и обмотать бинтами чуть ли не с ног до головы. Кажется, его это даже забавляло. Но ровно до того момента, как я засадила ему иглу в ягодицу. Это был не первый опыт в уколах, но, чёрт возьми, руки дрожали от пережитого стресса. Медсестра из меня такая себе. Хотя, уверена, будь он не так сильно изранен, улучил бы повод устроить весьма реалистичные ролевые игры.       Полноценно обдумать необходимость приобретения коротенького белого халатика мешали воспоминания о произошедшем. Я сидела перед Акаши, упираясь коленями в матрац, и морально готовилась к обработке самых незначительных повреждений — следов от цепи на шее. Прикосновения к ним отзывались острой болью. Я содрогалось каждый раз и без конца хотела плакать. Из чувства вины. От того, что дорогой сердцу человек ранен. Из-за ожившего ночного кошмара в конце концов! А вот сам Акаши, как оказалось, надумал себе всякого бреда и прилично разнервничался по иному поводу.       Он накрыл своей обвязанной ладонью мою и несильно сжал, заглядывая при этом в глаза:       — Ты видела, что я сделал, — констатировал он, и я отвела взгляд.       — Видела.       — Что ты об этом думаешь?       Ну, я как раз старалась не думать об этом. Вообще не думать. А потому и избегала смотреть ему в глаза. Стыдно, боязно… Это нормально, наверное, всё-таки он отвёрткой изодрал тело человека. Мерзкого, но ведь живого! А на подобное способен далеко не каждый.       На стенки черепной коробки давило бесячее чувство вины, и я разрывалась между общепринятыми правилами и собственным мнением. А по моему мнению Сейджуро поступил справедливо. Жестоко, но справедливо. Только как объясниться, не потакая при этом его тёмным желаниям? Я просто не находила ответа, а потому прятала глаза и до ушей краснела.       — Мегуми? — он коснулся пальцами моего плеча, но тут же одёрнул руку, будто ошпарился кипятком. — Я понял, прости…       — Сейджуро, я…       А что я, в самом-то деле? Чуть не наложила в штаны, когда узнала, на что он способен? И всё равно продолжала любить… Я видела, что он сделал: упал на колени, позволил смешать себя с грязью тому, кого презирал. Ради меня. Я не имела права его осуждать. Да и не собиралась.       — Давай… Давай поедем куда-нибудь на летних каникулах? — Что случалось приблизительно никогда, Акаши растерялся. — Вдвоём, — уточнила я, смущённо улыбаясь, — только ты и я.       Растерянность сменилась каким-то странным выражением лица и заинтересованным блеском в глазах.       — С чего вдруг такое предложение?       — Ну, у нас всего четыре года осталось, — пожала плечами, — ты сам говорил.       Кряхтя и негромко постанывая от боли, Акаши растянулся на кровати. Я милостиво подложила ему под голову подушку и легла рядом, как он — на спину. В зеркале под потолком отражалось его странно умиротворённое лицо. Весь избитый, криво залатанный, а выглядел таким довольным. Аж бесило, вот честно. Я голову ломала, как подойти и что сказать, городила бред несуразный, а он просто взял и сам всё понял. Бакаши, чтоб его, гений хренов!       — Что бы ты ни делал, Сейджуро, я всегда буду на твоей стороне. Я не собираюсь поощрять, кхм, вредные привычки, но если ты оступишься — не отвернусь. Не знаю, будет ли так всегда, но прямо сейчас хочу, чтобы было.       Смотреть друг другу в глаза через зеркало — странно. А ещё пробирает до дрожи. Но ощущения особенные, будто отсеивается всякая мишура и читается во взгляде ясный посыл. Понимаешь, слышишь, чувствуешь. И хочется большего, поэтому трёшься исцарапанными ладонями по мятой простыне в надежде хотя бы мимолётно коснуться его, запечатлеть тепло кончиками пальцев, чтобы поверить, что реален и он и его выразительный взгляд.       Сейджуро переплёл свои пальцы с моими и невесело улыбнулся:       — Нас ждёт расследование, опознания и бесконечная возня с дачей показаний на суде. Это будет ад, — вынес он неутешительный вердикт, но я и сама об этом догадывалась. — Уверен, отец повлияет на сроки, но мы потеряем не меньше года.       Целый год свиданий с Рио в зале суда? В петлю бы. После того, что он натворил, я не хотела даже существовать в одной вселенной с таким отбросом. Но, в конце концов, меня ждали обязанности раба в отцовской компании, зубрёжка и вожделенное романтическое путешествие летом. И, вообще-то, не считая того, что мне хватило ума добровольно усадить пятую точку в капкан Акаши Сейджуро, я была свободна.       — Год, говоришь? — я состроила щенячьи глазки. — Значит ли это, что мы повременим с появлением маленьких Акаши?       — Нет.       — Но я не хочу так рано!       — Не волнует, — сухо отрезал этот самоуверенный гад, и мне вдруг неистово захотелось надавать ему по щам.       Был ли у меня выбор? Нет. Я вымученно застонала, признавая, что деваться мне всё равно некуда. Сама себе приговор подписала.

Эпилог

      Лето. Жара. Каникулы. Я мечтала о белом песке и голубой лагуне, о коктейлях и прогулках под луной… Но выбрала я того, с кем вместо мечты сбывался облом.       Акаши не был бы собой, если бы не вытолкал меня из кровати в пять утра двадцать первого июля — в первый же день каникул. Сначала я нихрена не поняла, но сложенные аккуратной стопочкой паспорта с билетами красноречиво намекали на скорейший отъезд. Я бы возмутилась на тему того, что он всё решил сам, да ещё и не согласовал со мной растраты, но в глубине души испытывала неподдельный детский восторг. Впервые его бесконечная наглость сошла за сюрприз.       Завтракая, я то и дело порывалась взглянуть на обозначенный в билетах пункт назначения, но каждый раз, когда тянула пальцы к стопке, Акаши суровым взглядом, словно ударом хлыста, заставлял вернуться к еде.       Долго мучить меня он не собирался, а потому сразу после завтрака снисходительно сказал «можно». Я чуть ли с ума не сошла, выискивая город назначения. Дикие пляжи Камакуры? Дайвинг на Окинаве? Или, быть может, горячие источники на Хоккайдо? Чем чёрт не шутит, там же круглый год красота! Но Акаши превзошёл все ожидания.       Первые пару часов в самолёте мне было страшно. Через десять часов я тихонько сыпала проклятия в адрес бессовестно задрыхшей возле окна красноволосой сволочуги. А спустя сутки я мечтала сброситься с высоты в десять тысяч метров и разбиться где-нибудь в Андах.       Мечтала о пляже, а получила горы, снег и лыжами по лбу.       Но надо отдать должное, эта поездка была незабываемой. И не потому, что мы катались с утра до ночи на лыжах, попивали глинтвейн у камина и наслаждались пейзажами Чили… Нет. Я просто сломала ногу. На третий из десяти оплаченных дней. Калечиться не круто, согласна, но последствия я смаковала на полную.       Так как строгие врачи прописали мне постельный режим, Акаши на целую неделю превратился в послушного лакея. В брызжущего слюной и до смешного обозлённого, но послушно выполняющего свои обязанности по уходу за больной.       — Сейджуро! — Я поёрзала на кровати, поднимаясь повыше, и для удобства сунула под спину ещё пару подушек. — Сейджуро, где мой чай с пирожными?       Утробное рычание донеслось откуда-то из глубин гостиничного номера:       — Рискуешь, Мегуми… — Пылающий праведным гневом Акаши гордо минул дверной проём и поставил на кровать деревянный поднос на ножках. — В этот раз я почти решился насыпать в твой чай мышьяк вместо сахара.       — Яд — оружие женщин, — парировала я, отпивая приторно-сладкий зелёный чай.       — Значит, я тебя придушу.       — В болезни и здравии, Сейджуро…       Акаши вздохнул и отвернулся к широкому окну, из которого открывался потрясающий вид на горы. Какое-то время он усердно обдумывал что-то, после чего бросил насмешливый взгляд через плечо:       — Всё-таки стоило сбросить тебя со смотровой площадки.       — Стоило, — я расплылась в ехидной ухмылочке, — но ты облажался, Бакаши.