Охотник и жертва

      — Ты боишься?       Сейджуро внешне сохранял спокойствие, но я не сомневалась, что он был на взводе. Как и я сама.       — Да, но… — Ком в горле стоял необъятных размеров. — Я хочу попробовать.       — Если ты не готова…       Я положила свою ладонь поверх его и несильно сжала:       — Готова, — наши глаза встретились, — просто мне… дико?       На тонких губах капитана заиграла усмешка. В три шага он преодолел расстояние до гардеробной и скрылся за дверью. Спустя каких-то пару минут — чего оказалось катастрофически мало для успокоения нервов — он вынес оттуда тот самый злосчастный кейс набитый всякой фетишистской атрибутикой, и поставил передо мной на кровать. Сейджуро сам открыл его и сел у меня за спиной.       Я сделала пару глубоких вдохов и решительно заглянула внутрь:       — Серьёзно? Кисточка с перьями? — Раньше её не было в «наборе», и я решила, что Акаши пополнил коллекцию.       Я улыбнулась и рискнула взять вещицу в руки. Покрутила, ткнулась носом. Эта штуковина казалась забавной. Разместившийся за спиной Сейджуро хмыкнул и стянул мою домашнюю футболку через голову, оставляя меня в одном лишь коротеньком хлопковом топе и трусах. Он надавил на плечо, вынуждая откинуться к себе на грудь, и отобрал невинное орудие пыток. Чёрные перья невесомо касались живота, ключиц и оголённых плеч.       — Ладно, кисточку использовать можно. — Я с трудом подавила желание потянуться и промурлыкать подобно кошке. — Это приятно, хоть и щекотно немного. Мне нравится.       Маску и наручники я одобрила без вопросов. Правда, начав доставать эти вещи, обнаружила вторую пару манжет. На мой вопрос, зачем столько, Сейджуро улыбнулся и сообщил, что вторая — для лодыжек. После этого он выудил крестообразное соединение коротких кожаных ремешков на стальном кольце и объяснил, как именно ноги и руки должны крепиться туда… одновременно. Хватило на секунду представить, какую для этого позу придётся принять, чтобы сердце забилось чаще, а из ушей повалил пар.       Я смущённо откашлялась и всё-таки положила всё это к кисточке:       — П-приемлемо.       Следующий предмет достал уже Сейджуро: широкий кожаный ремешок с металлическим кольцом посередине. Длинные пальцы капитана почти нежно поглаживали пряжку. Оторвать взгляд было невозможно. Необъяснимое наваждение. Я поддалась порыву и села, молча забрав волосы наверх. Долго ждать не пришлось. Многомиллионная армия мурашек прошлась по коже, стоило Акаши застегнуть ошейник. Горячее дыхание обожгло кожу: мой личный маньяк напряжённо выдохнул и несильно прикусил мочку уха.       — Тебе нравится? — спросил он, вновь заставляя лечь на спину и взглянуть на себя в зеркало под потолком.       Рука сама потянулась к горлу. Я смотрела на своё отражение и не могла сдержать улыбку:       — Нравится. — Невзирая на вялый протест сзади, я поднялась и перебралась к капитану на колени. — Мне это чертовски нравится, Сейджуро.       «Моё» горело в глазах напротив. Границы его власти надо мной резко расширились: позволяя надеть на себя ошейник, я, похоже, сократила количество запретов и табу. Хотя последнее ещё предстояло оговорить.       Интересно, сколько ещё времени должно было пройти до того, как и дышать я смогу лишь после его одобрения? Наверное, это ненормально и нездорово… Но этому человеку я была готова доверить всё, что имела.       — Можно? — Невинная игра. Я хотела поцеловать его, но решила начать с получения разрешения на это.       Акаши склонил голову на бок. Он смотрел, изучая, запечатлевая. Уголки тонких губ дёрнулись вверх. Смакуя свою власть, он кивнул. Неуверенно и дрожа, я потянулась за самым сладким в мире поцелуем. Это было чертовски сексуально.       — Ты очень быстро учишься, Мегуми. — Он подался вперёд и что-то достал из кейса. — Я обещал тебе… Открой рот.       Я решительно ничего не понимала, но просьба звучала так мягко, что в голове даже не мелькнула мысль о сопротивлении. Протискивая меж зубов мягкий шарик, Сейджуро мечтательно улыбался. Легкая волна паники накатила, когда узкие ремешки оказались застёгнутыми на затылке. Я ощутила себя почти беспомощной. Несмотря на то, что ничего пока не сковывало движения. Но эта иллюзорная свобода продлилась недолго: Не встречая ни намёка на протест, капитан свёл мои руки за спиной и спустя минуту запястья оказались плотно прижатыми друг к другу с помощью наручников.       — Если я спрашиваю, и ответ положительный, — Сейджуро удерживал подбородок, не позволяя отвести смущённый взгляд, — моргни один раз, отрицательный — два раза. Если что-то не так и ты захочешь, чтобы я остановился, — он вложил в мою руку металлический не очень тяжёлый шарик, — брось его. Ты всё поняла?       Всё пошло не по плану, но я моргнула один раз.       Боязно и до головокружения любопытно. Да как вообще вышло так, что с теории мы резко ударились в практику? В моих силах было остановить это безумие, но ладонь предательски крепко сжимала шарик, а тело просило продолжения.       Позу Акаши решил не менять, и я оставалась сидеть у него на коленях. Вероятно, лишь потому, что никакого контроля над ситуацией у меня на самом деле не было. Потолок возможностей — уронить голову на его плечо, чтобы, уткнувшись носом в шею, затаить дыхание и ждать воплощения извращённых фантазий.       Лязганье металлических игрушек отдавалось дрожью в теле. Сейджуро погладил меня по затылку, успокаивая, после чего извинился за порчу имущества. Он провёл по бедру чем-то холодным и, судя по ощущениям, острым. Первой мыслью было, что он полоснул по коже остриём ножа. Это вызвало лёгкий испуг и замешательство, но характерный звук разрезаемой ткани и последовавшее за эти ощущение свободы в паховой зоне говорили о том, что пострадало только нижнее бельё. Хлопковый топ также оказался непригодным к дальнейшей эксплуатации, но не то чтобы это хоть немного огорчало.       Пока меня уносила волна вызванного ожиданием возбуждения, Сейджуро придвинул кейс ещё ближе и вновь принялся копаться в нём одной рукой. Вторую руку он опустил вниз, чтобы довольно грубо сжать пальцами клитор. Я заскулила. Негромкое жужжание вынудило напрячься несмотря на активные ласки.       — Ну-ну, Мегуми, не бойся, — шепнул он на ухо, проводя вибратором между половыми губами. — Вот так, моя хорошая, тебе понравится.       Возбуждение мощными волнами обрушилось на тело. Если бы стояла — свалилась бы с ног тотчас же. Узкий длинный вибратор дразняще касался клитора и тут же скользил дальше, чтобы немного толкнуться внутрь. Беспомощность. Лёгкий испуг. И переполняющий чашу до краёв стыд. Мне действительно нравилось. Какое-то время пытка продолжалась в том же неторопливом темпе: Акаши водил игрушкой между ног, издеваясь и не позволяя ощутить больше. Спустя долгие минуты терпеть не было сил. Я качнула бёдрами, подгадав момент, и опустилась на всю длину игрушки.       — Какая нетерпеливая, — ласково пожурил Акаши, и я могла поклясться, что такой интонации его голоса никогда в жизни не слышала. Он вновь мягко погладил по загривку, но так же неожиданно, как демонстрировал небывалую нежность, грубо намотал на ладонь мои волосы и резко болезненно оттянул назад. — Придётся наказать тебя за это, — он сказал это всё так же мягко, однако сердце ушло в пятки.       Он вынудил меня слезть с кровати, после чего поднялся сам. Наручники были сняты и брезгливо отброшены. Их место должна была занять тонкая верёвка.       — Руки вытяни вперёд и скрести в запястьях, — приказал Акаши, упиваясь моей покорностью. — Ладонями верх, — мягко поправил он и тут же затянул первую сооружённую петлю.       Вскоре последовал приказ завести руки за голову, полностью раскрывая при этом грудную клетку. Хоть как-то сжаться и прикрыться было просто невозможно. Вновь дал о себе знать липкий страх: я была беззащитной. Сейджуро умело зафиксировал руки в нужном положении, обвязав свободным концом грудь, и ещё несколько долгих минут проверял натяжение верёвки. Подхватив ещё один отрезок джута, он встал передо мной. Длинные тонкие пальцы сжали подбородок, вынуждая поднять голову. С замиранием сердца я посмотрела в глаза Акаши. Его взгляд был сосредоточенным, серьёзным. Он осознавал, что по сути здесь и сейчас владеет чужой жизнью.       — Ты в порядке? — ровным голосом уточнил он.       В этом было всё: беспокойство, сопереживание, понимание. Это была забота, выраженная одной репликой. Он показывал, что готов остановиться в любой момент, если мне плохо. И мне вдруг стало спокойнее. На самом деле, кроме животного затравленного инстинкта, который поднимал неоправданную панику, всё чувственное во вне трепетало. Дрожь пробивала тело. Мешал расслабиться лишь подсознательный страх оказаться в западне, а всё сознательное во мне хотело, чтобы капитан продолжал. Так в порядке ли я? Однозначно. Я моргнула один раз.       Черты лица Сейджуро смягчились. Он продолжал удерживать мой подбородок, но свободная рука потянулась к затылку. Тихо, очень тихо и ласково он сказал, что я заслуживаю поощрения. Спустя несколько секунд ремешки, удерживающие кляп, ослабли. Капитан бросил влажный от слюны шарик на кровать и впился в губы жёстким поцелуем. Мощный выброс эндорфинов в кровь вскружил голову достаточно сильно, чтобы под таким напором ноги предательски подкосились.       — Тише, Мегуми, я ведь только начал.       — Извини…       Без кляпа стало комфортнее. Где-то на задворках сознания мелькнула постыдная мысль, что, быть может, за послушание меня вновь поцелуют так же страстно, провоцируя подкоситься ноги. Это было слишком приятно, чтобы не мечтать о повторении.       Между пальцами капитана продолжала маячить вторая верёвка. Эта была предназначена для бёдер. Из-за разницы в росте пришлось забираться на кровать, упираясь в матрац коленями. Я не ожидала, что и таким образом тоже можно было связать тело человека. То есть, оно-то, конечно, можно, но кто знал, что это собирались провернуть со мной?       Я никак не могла видеть, что делал Акаши, но резко ощущала каждое случайное или намеренное прикосновение его пальцев и ещё отчётливее — трение джута о нежную кожу бёдер. Неожиданно тонкая верёвка скользнула вниз: пущенная между ног, она давила на клитор и, пройдя между ягодиц, тянулась вверх, где была закреплена капитаном на связанных запястьях. Как стало понятно чуть позже, не для эстетического удовольствия.       Пальцы Сейджуро очертили левую грудь и неожиданно потянули за сосок. Больно. Я дёрнулась, натягивая верёвку и чуть не задохнулась, ощущая трение верёвки о клитор. Отчаянный вздох вырвался из груди. Сейджуро усмехнулся и ещё несколько раз повторил манипуляции с грудью. Инстинктивное желание избежать боли диктовало правила игры, и я просто не могла перестать дергаться, продолжая натягивая верёвку. Свести ноги не позволяло колено парня, и оттого пытка казалась мучительной и сладкой одновременно. Тело охотно отзывалось на жестокие ласки, и уже спустя пару минут внизу живота горело адское возбуждение. Хотелось ещё.       Вновь Акаши схватил меня за загривок, чтобы подарить поцелуй. Его горячие губы, болезненное натяжение волос, трущаяся верёвка — меня прошибало током. Хотелось выть, умоляя о большем. И долго ждать не пришлось: на плечи и ключицы обрушился град болезненных укусов. Было невозможно привыкнуть к ощущениям. Сейджуро тянул за волосы, не позволяя опустить голову и хоть как-то спастись от его зубов, и одновременно с тем грубо растягивал пальцами лоно. Поначалу было больно, но вскоре я не могла врать даже самой себе, что всё это до безобразия приятно. Стыд решительно уступил место возбуждению.       Зубы капитана сомкнулись на уже горевшем от боли участке кожи, и я, не удержавшись, вскрикнула. На глазах выступили слёзы. Я могла поклясться, что в этот момент Акаши улыбался. Он мучил меня, получая удовольствие, но мне это, чёрт возьми, нравилось.       Мне было позволено отдохнуть примерно пол минуты. В это время Акаши отыскал среди игрушек какой-то небольшой шарик с петелькой. Он поднёс его к моим губам и исключительно ради своего наслаждения сунул мне в рот, сразу же доставая обратно. Послышался негромкий щелчок и дикая дрожь прошлась по телу, стоило ловким пальцам Акаши толкнуть вибрирующий шарик во влагалище. Я застонала очень громко, роняя голову на грудь своего мучителя.       — Слезай с кровати, — велел Сейджуро, и я не спеша повиновалась. Его ладонь легла на плечо, и в следующий миг без того дрожащие ноги обратились ватными. — Становись на колени.       Даже если бы захотела, я бы не смогла сопротивляться, поэтому покорно выполняя приказ, старалась хотя бы не грохнуться.       Упираться коленями в голый паркет было неприятно, но терпимо. Я не сомневалась, что должно последовать за этим, но всё равно взглянула с немым вопросом на Акаши: он почти нежно погладил меня по щеке и тут же принялся развязывать шнурок на штанах. Головка члена коснулась губ и сомнений, что именно от меня требовалось, не оставалось. Вот только ждать, когда я приступлю к делу, никто не собирался: Сейджуро резко дернул за волосы на затылке. От боли я вскрикнула. Не теряя ни секунды, он ткнулся в приоткрытый рот, насколько это было возможно, и застыл, явно наслаждаясь ощущениями.       Я чуть не задохнулась от неожиданности, и начала вырываться.       — Только попробуй прикусить, Мегуми, и я выпорю тебя до синяков на заднице, — строго предупредил Акаши. Я тут же постаралась остановить сопротивление, чтобы ненароком не совершить ошибку. — Молодец, — похвалил он меня за покорность и наградил возможностью перевести дыхание перед последующими фрикциями.       Я уже не раз делала ему минет. И мне нравилось. Нам обоим нравилось. Но никогда прежде это не проходило на откровенное принуждение. Почти насилие, если бы не тот факт, что способ остановить всё это был крепко зажат в ладони.       Акаши продолжал грубо врываться в рот, изредка останавливаясь и позволяя подышать, вибрация во мне будто нарастала, а верёвка всё так же беспощадно терлась о клитор. Болезненное возбуждение продолжало нарастать, и я с ужасом осознала, что сил терпеть эту пытку во мне не осталось.       Сейджуро заметил, как сильно я напряглась. Прекрасно понимая, что происходит, он оставил в покое мой рот и с садистским наслаждением выкрутил сосок. Резкая боль и одновременно с тем накативший оргазм буквально взорвали мозг. Я громко застонала, упираясь лбом в бедро мучителя и медленно осела на пятки. Тело пробивала неконтролируемая дрожь, а голос то и дело срывался на хрип мученика.       Вибрация шарика ощущалась слишком остро и болезненно. Я старалась не двигаться, чтобы хотя бы не тереться больше о верёвку.       — Какая ты испорченная, Мегуми… — сладко протянул Акаши и нежно заправил чёрные пряди за ухо. Он опустил руку к ошейнику, приказывая: — Встань.       Свой приказ он подкрепил действием, вздёргивая меня вверх за кольцо на кожаном ремешке, опоясывавшем шею. Я была почти обессилена, но всё равно кое-как поднялась. Всё так же воздействуя на кольцо, Сейджуро притянул к себе. Он вновь поцеловал меня. Страстно, влажно, оттягивая и прикусывая истерзанные губы. В его взгляде читалось наслаждение безумного собственника. Он владел мной: и душой и телом. Мог что угодно делать, и я была согласна на это.       Он продолжал впиваться в губы, рождая новую волну возбуждения. Тело горело, мысли плавились. В мире существовали лишь его грубые прикосновения, спёртый тяжёлый воздух и ощущение джута, трущегося о кожу. Проклятый шарик всё вибрировал… Не выдерживая такого напора, я начала умоляюще хныкать прямо в поцелуе. Ещё немного и я бы сошла с ума от всего этого.       Карманный ножик, который ранее безбожно испортил моё нижнее бельё, вновь сверкнул в руках Акаши и тут же скрылся у меня за спиной. Судя сбитому дыханию, капитан почти потерял терпение. Иначе он бы продолжил дразнить меня, нарочито медленно развязывая узлы, вместо того, чтобы просто взять и разрезать верёвки.       Прикосновение холодной стали к рёбрам спровоцировало судорожно втянуть воздух через рот. Я буквально задрожала, как осиновый лист. Это было опасно и… Мне понравилось?       Негромкое «о» сорвалось с губ Акаши, и он сильнее надавил на лезвие.       При желании он мог изрезать меня на мелкие кусочки. Действительно мог. Я всегда знала, что Акаши Сейджуро на это способен. Точнее, не сам Сейджуро, а тот второй, который сидел в его голове и обнажал зубы в хищном оскале. И мне бы бояться его… Мне бы бросить чёртов шар на пол… Но я лишь откинула голову назад, тяжело выдыхая горячий воздух вперемешку со стоном. Мне нравилось быть в его власти.       Чистой воды безумие — возбуждаться под давлением ножа… Но с Сейджуро можно было всё. Благодаря ему наружу лезли самые порочные желания, одним из которых было испытать то самое «на волосок от».       — Я приятно удивлён, Мегуми, — Акаши потёрся носом о шею и так же нежно поцеловал, — но не всё сразу. С ножами нам забавляться рано.       Лезвие полоснуло по верёвкам. Запястья всё ещё были связаны, но, по крайней мере, можно было сменить положение. Оказалось, что плечи жутко затекли, суставы будто песком забились — настолько тяжело было выпрямить руки в локтях, опуская перед собой. Но заботило другое: я испытала постыдное огорчение из-за того, что участие ножа в наших сумасшедших играх завершилось.       Долго на этой мысли зацикливаться не выходило. Сводящая с ума вибрация не унималась. Явно желая добить, Акаши принялся теребить и оттягивать клитор пальцами. Я уже во всю скулила и сжимала до хруста кулаки, но он не останавливал экзекуцию. Будто ждал чего-то.       Очевидный ответ подобно молнии ударил в затуманенное сознание:       — Акаши-сама, — только и выдохнула я, — накажите меня…       Это было верное решение.       Сейджуро резко дёрнул меня за локоть, буквально роняя на кровать. Затёкшие руки всё ещё не слушались, да и были связаны в придачу, поэтому я просто свалилась лицом вниз и из последних сил отползла от края, как было велено. Чёртово вибрирующее орудие пыток наконец-то достали из меня, но никакого облегчения за этим не последовало. Вместо этого, меня накрыло неудержимое желание ощутить в себе Акаши. Но он продолжал издеваться, проводя пальцами между складок и изредка окуная в лоно. Голова кружилась от острых ощущений, а с губ дрожащим голосом срывалось «Акаши-сама».       Ощутив наконец-то приставленную ко входу возбуждённую плоть, я не могла сдержать стон. Акаши толкнулся плавно, позволяя насладиться ощущениями. Между ног всё горело огнём, и я точно знала, что долго не выдержу. Акаши, издеваясь, вытащил член, провоцируя жалобно скулить «Акаши-сама» и шлюховато вилять бёдрами в надежде насадиться самой.       — Ты так мило просишь… — его ладони развели в стороны до синяков сжатые ягодицы. — Ну как тут отказать?       Акаши не стал церемониться и следующее движение было резким, даже рваным. Под напором сильных рук и болезненно сладких фрикций, оргазм обрушился на тело с оглушительной мощью. И оттого было только хуже. Сейджуро не сбавлял темп ни на мгновение, продолжая грубо вколачиваться и раздражать при этом все без исключения чувствительные зоны. Я закусила одеяло, продолжая пускать слёзы.       Сейджуро был везде: в мыслях, на коже и под ней… Он был во мне. Его голос звенел в ушах, а запах обволакивал тело. Кайф вперемешку со страданиями уносили за тонкую грань реальности. Я тонула в чём-то вязком, окуналась в ванну с мёдом. Сладко. Безмятежно. Хорошо. Казалось, время тут тянулось бесконечно, но торопить его даже в мыслях не было. Хотелось пойти ко дну, позволяя тягучему мёду хлынуть в лёгкие.       Где-то очень далеко на коже продолжали гореть прикосновения капитана. Я ощущала каждое его движение, но расслабление текло по венам и даже впивающиеся до синяков пальцы дарили исключительно наслаждение, а кажущиеся такими тихими и далёкими шлепки рождали на коже тепло. Сладкая истома. Ничего подобного со мной не случалось раньше. И я бы подумала об этом, но сознание как будто отключилось.       Сквозь пелену слух щекотал приятный голос капитана. Он уложил меня на бок, а сам прижался сзади, крепко обнимая. Спустя какое-то время перед затуманенным взглядом блеснуло лезвие ножа: Сейджуро разрезал оставшуюся верёвку. Это действие словно побудило меня, и осмысление начало тонкой струйкой просачиваться сквозь истомную завесу.       — Что это было? — не своим хриплым голосом спросила я, силясь приподняться на локтях. Ничего не выходило из-за слабости во всём теле.       Акаши улыбнулся и нежно поцеловал в шею:       — Биохимия и, если так можно выразиться, короткое замыкание головного мозга. — В ответ я угукнула, хотя понятнее не стало. Капитан оказался на шаг впереди, и пояснил простым языком: — Транс под воздействием выброса эндорфинов в кровь.       — Это было хорошо, — я расплылась в счастливой улыбке, всё ещё ощущая остатки сладкого мёда, буквально на вкус, — но очень странно.       Лёгкое головокружение сказывалось на координации движений, поэтому я плелась в душ, пошатываясь. Если бы не Сейджуро, то непременно свалилась бы на пол. Прохладная вода — или моё тело было настолько горячим, что реальная температура исказилась? — вернула трезвость мыслям. Произошедшее бесконечным ярким калейдоскопом пронеслось перед глазами. Что со мной сделал Акаши только что? Как же он упивался своей властью… Его пылающий похотью взгляд — видение, которое будет преследовать меня как во сне, так и наяву.       — Люблю тебя, — отчего-то отчаянно захотелось напомнить ему об этом, — безумно люблю, Сейджуро.       Град поцелуев обрушился на шею, плечи, руки. Акаши прижимался губами к виску и говорил, что любит не меньше. Мне хотелось смеяться, ощущая ласково щекочущее дыхание. Хотелось целовать до очередной волны головокружения. Хотелось впасть в тот транс, где существовал лишь сладкий мёд и безграничное блаженство. Сейджуро был прав. Он всегда прав. И я не жалела, что введение в теорию обратилась практическим занятием.       Засыпая, я испытывала лишь усталое блаженство, и даже саднящие следы страсти Акаши никак не были способны изменить это. ***       Весь следующий день я смаковала последствия первой полноценной сессии. Впивающиеся в запястья тонкие полосы стальных наручников были просто кисточкой с перьями в сравнении с тем, что стало с моим телом после предыдущей ночи. Следы от верёвки почти полностью сошли на нет, а вот ошейник оставил более серьёзную отметку — протяжную багровую полосу сбоку на шее. Вероятно, она появилась из-за того, как сильно Акаши потянул за кольцо, чтобы заставить меня встать с колен. Бёдра и бока выглядели жутковато: синяки от пальцев были повсюду. На ягодице вдобавок ко всему горело красное пятно размером с ладонь. Я не могла вспомнить наверняка, когда Акаши успел меня отшлепать, и пришла к выводу, что это произошло во время моего транса. Плечи и грудь горели адским огнём и отливали всеми возможными оттенками багрового и синего. До черноты, блин, синего.       Но ни одно поверхностное увечье не вызывало отвращения. Я принимала это. Мне нравилась эта сущность Акаши, потому что во мне притаилась похожая тьма. Вот только сам Сейджуро придерживался иного мнения. Я видела это в его взгляде: сожаление. Он помогал мне с обработкой боевых ранений, продолжая страдать от внутренних разногласий. Он — тот, кто говорил, что это нормально, корил себя за сотворённое с любимой девушкой «зверство» и страдал, не находя оправдания своей жестокости. По правде говоря, это терзало меня гораздо сильнее, чем его руки и зубы. Я не знала, что с ним делать и как втемяшить в его гениальную голову, что меньше любить мы друг друга не стали. Скорее даже наоборот…       Каждый день пытка сожалением продолжалась. Я не находила себе места, и в какой-то момент желание возвращаться домой после учебы и работы стало угасать. В один из дней, когда всё вокруг окончательно задолбало, я поддалась этой слабости и, отписав короткое «заночую у подруги», постучалась в дверь Чоу. У меня было полно дерьма на душе и приобретённая в супермаркете бутылка красного вина. Наверное, по моей кривой улыбке стало предельно ясно, что дела у нас с Сейджуро так себе.       Первый выпитый бокал тут же ударил в голову, и язык развязался сам по себе:       — Что ты знаешь о БДСМ? — От услышанного вопроса подруга подавилась вином.       — То есть? — Она осторожно поставила бокал на стол. — Ты это из праздного любопытства или всё дело в Акаши?       — Акаши, — я вздохнула, — конечно же всё дело в нём.       — Ты не обязана. Эта практика сугубо добровольная. Если он тебя принуждает…       — Не принуждает, в том и дело. Нам обоим… — я сделала внушительный глоток. Стыд как водой смыло. Хотелось обсудить эту тему с кем-то кроме собственного внутреннего голоса. — Мы давно пробовали всякие мелочи типа наручников, понимаешь. Всех всё устраивало. Но стоило сделать это по-настоящему…       Я замолчала и вновь приложилась к бокалу. Чоу не торопила. Мы нечасто откровенничали на интимные темы. Потолком было моё признание об ужасном поступке Рио. И имело место случайное палево начала половой жизни с Акаши, когда Рейко умудрилась обожраться моими противозачаточными… В остальном наше общение как-то обходили подобные щекотливые темы. Сейчас же я понимала, что кроме старшей из подруг мне попросту не к кому обратиться за советом.       — Не знаю, что делать. Сейджуро злится на себя и из-за этого меня отталкивает. Я пыталась поговорить с ним, но тут проще лбом пробить бетонную стену.       Остатки красной жидкости плескались на дне бокала. Это магазинное вино в подмётки не годилось тому, которым угощал Акаши. И всё же его вкус мне нравился больше, чем вкус отчаяния.       — Полагаю, сожалеть нормально в его случае. Он же любит тебя…       — Всему должны быть разумные пределы, Чоу, — мой голос надломился из-за хлынувшей обиды. — Он с тех пор ко мне ни разу не прикоснулся. Больше двух недель прошло. И я чувствую себя куском дерьма, если честно.       — Уверена, что Акаши сейчас не лучше…       Всё должно было пойти по иному сценарию. Не сам ли Акаши распинался, что всё это нормально? Разве не он предлагал добавить остроты в нашу интимную жизнь? А теперь я осталась один на один с мыслью, что доставленное через боль удовольствие не должна была испытывать. Мне должно быть так же плохо как и ему, стало быть? Что если мне было хорошо и во время и после сессии? Выходит, я — фрик. Ненормальная. Нездоровая.       С горя я приложилась уже к бутылке, потому что наливать в бокал было лень.       — Ты так сопьёшься, солнце. — Я и не заметила, как Ито приблизилась. Она мягко улыбнулась и отобрала вино. — Моя знакомая писала курсовую по сексологии на тему всяких фетишей и отклонений сексуального поведения. Я свяжусь с ней завтра и постараюсь устроить для вас встречу. Думаю, она сможет помочь с твоей проблемой.       Проблема. Отклонение сексуального поведения… Как это всё многообещающе! И почему я не додумалась купить две бутылки, чтобы вторую припрятать для себя? Мне бы не помешало упиться вусмерть.       Экран телефона загорелся, являя новое сообщение от Акаши: «Улетаю с отцом в Саппоро. Вернусь в понедельник». Уверена, эта командировка не была обязательной. Он просто сбежал от меня. Шутка, которая затянулась и давно перестала быть смешной. Захотелось, блин, реветь.       Заботливая Чоу отобрала мобильник и уложила меня на застеленный постельным диван. И когда только она успела всё подготовить? Видать, я так выпала из реальности, что даже не заметила этого.       Просыпаясь утром с дичайшим похмельем, я была готова убить за стакан воды и зубную пасту со щёткой. Я бы даже придурка Бакаши простила, если бы он вдруг объявился на пороге со всем вышеперечисленным в руках. Но аспирин с водой мне подала подруга. И если бы не переживший бомбардировку пропитый мозг, я бы наверняка этому огорчилась. Но мысли об Акаши вытеснило желание застрелиться как можно скорее.       Чоу окунула меня в ванну, а затем усадила за квадратный кухонный столик, где подала верх своих кулинарных навыков — омлет. Сердце болезненно сжалось, стоило памяти оживить те редкие моменты, когда для меня готовил Сейджуро.       Игнорируя очевидный упадок духа, Чоу села напротив и принялась за свой завтрак.       — Помнишь, я говорила вчера об Исане? — она подняла на меня взгляд и со вздохом покачала головой. — Она свободна после обеда, сможет встретиться с нами где-нибудь в Шибуе. ***       Распинаться о проблемах с каждым разом становилось проще. Я говорила отстранённо, будто это вовсе меня не касалось. Исана слушала внимательно и не перебивала. По окончанию исповеди она тяжело вздохнула и задумалась. Пока она размешивала сахар в чае, я цеплялась взглядом за её необычайно изящные руки с длинными пальцами. Бабуля бы сказала, что такие непременно должны принадлежать музыканту.       Исана тряхнула рыжими кудряшками и уставилась на меня своими пронзительными глазищами насыщенного янтарного цвета:       — Вообще-то я не сексолог. Это всего лишь была тема моей курсовой. — Она скосила взгляд на Чоу и виновато улыбнулась. — В вопросе я разбираюсь поверхностно, но всё же что-то да смыслю.       — И каков вердикт?       — Наберись терпения, Мегуми-чан, твой парень просто очень впечатлительный. Наверняка он беспокоится о том, что мог или может в будущем причинить тебе вред. Это нормально.       Опять тошнотворное «нормально». Нихрена вокруг не нормально. Всё через жопу. Я раздражённо фыркнула и откинулась на спинку стула, силясь взглядом прожечь дыру в столе.       — Ого, какая вспыльчивая! — Исана присвистнула, и улыбнулась. — Ничего. Как дело до флагелляции дойдёт, сразу спокойнее станешь.       — Это какое-то новое ругательство? — едко поинтересовалась я.       — Всего лишь термин из Темы. Простым языком — порка.       У меня загорелись даже уши. Чоу нервно отхлебнула из чашки, не в силах остановить расширяющиеся до размеров блюдца глаза. Пристыженная до невозможного, я уронила голову на грудь. Представить Акаши с плетью в руке было ошибкой: во-первых, щёки покраснели пуще прежнего, во-вторых, какого-то хрена это зрелище показалось безумно возбуждающим.       — О, мой бог… Ты всегда себя так ведёшь?       — Как «так»? — Я не могла понять, имела она в виду вспыльчивость или что-то другое.       — Имею в виду… То есть, блин, ты, похоже, и при своём парне корчишь несчастную жертву его нездоровых, — Исана показала пальцами кавычки, — желаний, я права? Можешь даже не отвечать, тут и так всё ясно. — Она покачала головой и посмотрела на меня так, будто я села пьяной за руль и сбила её собаку. Однако вскоре янтарный взгляд смягчился, а в голосе стало намного меньше осуждения: — Делать вид, что ты непорочная принцесска круто, если это часть вашей игры. Но реально отвергать свои пристрастия не стоит. Твой Верхний наверняка опасается, что ты кривишь душой и на самом деле мучаешься.       Я нахмурилась, переваривая услышанное. Неприглядная перспектива вырисовывалась.       — Хочешь сказать, что это всё моя вина?       — Именно, — недоспециалист кивнула. — Ты вдобавок ко всему бычишься и рычишь в его сторону. А должна шёлковая ходить и задабривать, чем умеешь. У вас это вообще серьёзно? Может и смысла заморачиваться нет, если вы так плохо понимаете друг друга? Я не говорю, что нужно расстаться, но иногда проще…       Я подняла вверх левую руку, демонстрируя кольцо на пальце:       — Более чем серьёзно, — сухо констатировала и отвернулась к окну, — но иногда бывает нелегко понять друг друга. Как сейчас, например. Просто он человек сложный, а я, судя по всему, глупый.       — Ты обратилась за помощью, — Исана улыбнулась, пожимая плечами, — значит, не такая уж глупая.       Принявшая обет молчания Ито вдруг подала голос:       — Вообще-то, она завалилась ко мне ночью с вином и целью надраться в слюни.       — Ну-у, это тоже своего рода крик души.       То, что Исана говорила дальше, вновь пристыдило меня. И не потому, что звучало пошло… Просто я оказалась эгоисткой. Акаши нёс ответственность за моё физическое и психическое состояние. Вещи, которые мы практиковали способны привести к травмам, а это значило, что расслабиться полностью могла только я одна. Акаши так и вовсе приходилось сдерживаться, так как уйти в отрыв и перегнуть палку, когда под тобой связанное, неспособное на сопротивление тело, до невозможного легко. И переживать постфактум он тоже должен был. Только безответственный Верхний над этим не заморачивается. А мой меня любил.       — В общем, — заключила девушка, — тебе следует раскрепоститься и показать, что действительно принимаешь всё это как должное. Что не боишься и не осуждаешь его. В конце концов, посетите соответствующий клуб. Найдите себе наставника. Могу даже порекомендовать одного.       Клуб? Я даже не знала, что в Японии такие есть. А как же непобедимое ханжество? Хотя, если так подумать, раз уж мы с Сейджуро интересовались подобным направлением, то наверняка были и другие любители. Глупо предполагать обратное.       Исана перебрала все визитки в визитнице и протянула мне одну из них:       — Скажи, что ты от Белки, и он примет вас с распростёртыми объятиями.       — От Белки?       — Да, это мой ник на форуме. Мы там познакомились, когда я искала материал для курсовой. Крутой парень. Раньше показательные шоу устраивал — он Мастер шибари. Советую посетить. — Девушка подмигнула мне. — Он даже может взять тебя моделью на вечер. Ты очень даже в его вкусе.       — Спасибо, но, боюсь, мой Мастер удавит твоего за любую попытку ко мне прикоснуться…       Рыжая девушка недосексолог звонко рассмеялась и демонстративно смахнула слёзы.       — Какие вы милые… — Она немного успокоилась, вновь становясь сосредоточенной, но выглядела куда более доброжелательной, нежели было в самом начале. — Повторюсь, я не специалист. Вам нужна помощь кого-то более компетентного. Но в целом проблема именно во взаимопонимании и откровенности. Поговори с ним начистоту.       Я тяжело вздохнула, возводя глаза к потолку:       — Если бы он только шёл на контакт… Между нами будто кошка пробежала.       — Тогда начни с малого, — подала голос Чоу, — предложи переключиться на что-то нейтральное. Допустим, плавание, верховая езда, музыка или, на худой конец, рисование. Не даром психологи это всё рекомендуют. Успокойте нервы, а потом уже переходите к делу.       Дельный совет. Да и эта встреча оказалась в разы полезнее, чем я смела надеяться. Стоит признать, даже моё настроение заметно улучшилось. А после прогулки по торговому центру я и вовсе ощутила распускающиеся за спиной крылья. Всё потому, что мне на глаза попался отличный способ снять стресс. И отчего-то я не сомневалась, что Акаши это должно понравиться. ***       Никогда раньше не ждала окончания выходных как в этот раз. Сейджуро, как и было обещано, вернулся из Саппоро в понедельник. Правда, он приехал в шесть утра и сразу же свалил в университет, не дожидаясь меня, но я и не рассчитывала, что он мог оттаять от одного взгляда в мою сторону.       Пока его не было, я значительно расширила свои познания в области БДСМ-культуры и всяких там фетишистских штучек. Всё оказалось сложнее, чем я думала, а потому перед подкованным в вопросе Акаши стало стыдно вдвойне. Из-за этого воплотить в жизнь план под кодовым названием «Арт-терапия» я собиралась как можно скорее. Уже ближе к вечеру у меня всё было наготове: приготовленный с любовью ужин, необходимые для терапии инструменты и раскаяние.       Слегка раздражённый после тренировки Акаши непривычно швырнул куртку на скамейку в прихожей, вместо того чтобы повесить в шкаф. Это напрягло, но я старалась думать о словах Исаны.       «Ну-с, шёлковой так шёлковой!»       Я мысленно помолилась всем известным богам. Игнорируя горевшую в глазах парня ярость, встала перед ним на носочки и невесомо поцеловала в уголок губ.       — Как прошёл день? — Акаши завис. Его брови сошлись на переносице и по лицу читалось «какого хрена?» Я улыбнулась шире: — Голоден?       Парень дважды моргнул, прогоняя наваждение и молча кивнул. Кажется, удивить его мне удалось.       Пока он принимал душ, я выложилась на полную, расставляя блюда. Взятый на работе отгул и несколько часов возни на кухне не прошли даром — Акаши завис во второй раз. Как был: по пояс голый и с прижатым к голове полотенцем.       — Сегодня не годовщина, не чей-либо день рождения… — он повесил влажное полотенце на шею и уселся на высокий стул за стойкой. — Учитывая количество блюд, мой ужин больше походит на последнюю трапезу. Неужели ты решила меня отравить?       — Я решила тебя накормить, Сейджуро. Приятного аппетита. — Я развернулась и зашагала в направлении спальни.       — Сама-то ужинать не будешь? — Бросил он вдогонку, на что получил отрицательный ответ. Кажется, он стушевался. — Тогда я уверен, что до утра не доживу… — пробормотал мой капитан и приступил к еде.       Честно говоря, я бы с удовольствием наелась от пуза, но это могло погубить все планы. Как минимум плоский животик будет выглядеть более эстетично в рамках запланированного мероприятия.       То ли я долго возилась, то ли Акаши вдруг научился поглощать пищу со скоростью Небуйи Эйкичи, но уже минут через десять он вошёл в комнату и третий раз за один вечер столкнулся с проблемой зависания.       — Что за… — Я вздрогнула и обернулась на голос. Взгляд парня скользнул по чёрному шёлковому халатику, едва прикрывавшему сокровенные места, после чего метнулся туда, где позади меня, возле кровати, стоял кофейный столик с принадлежностями для рисования. — Краски? — он вопросительно приподнял бровь и вновь уставился на меня. — Мегуми, что…       Не было смысла в прелюдии, поэтому я просто развязала поясок и сбросила нежный шёлк на пол. В ответ Акаши шумно втянул воздух: вид обнажённого тела провоцировал его голод. Весьма приятный бонус.       — Займёмся арт-терапией? — я закусила губу, пряча улыбку.       — Ты хочешь, чтобы я нарисовал тебя? — Прозвучало как-то холодно, потому что весь восторг от увиденного смазался, стоило обратить внимание на синяки.       Я была готова к подобной реакции. Это не совсем то, что советовала Ито — она предлагала отвлечься на что-то не связанное с прошедшей сессией — но я точно знала, что мой план сработает. Потому что я знала Акаши. Как никто другой.       В приглашающем жесте я протянула ему руку:       — Нет, Сейджуро, я хочу, чтобы ты рисовал на мне.       Поначалу на его лице отразилось сомнение и, как мне показалось, раздражение. Но он всё-таки взял мою руку. Коснулся губами пальцев, изучая при этом аккуратно разложенные на столике предметы. Я и правда постаралась учесть всё: различной ширины и формы кисти, спонжи, палитру, набор красок для тела и питьевую воду. На всякий случай я разложила фрукты на большом блюде — мой художник мог проголодаться.       Сейджуро критическим взглядом изучил свой холст, будто колебался, но вскоре вздохнул и приказал мне сесть на край кровати. Он ещё немного времени потратил на размышления, после чего подтащил стул и приступил к работе.       Как я и ожидала, первым делом он взялся за отметины на груди и ключицах — там они были самыми яркими из-за того, как сильно он кусался. Таким увечьям сходить не меньше месяца, но Акаши хотел от них избавиться как можно скорее. Как и от своего сожаления. И краски помогали: печаль отступала с каждым нанесённым слоем. В процессе наши взгляды встречались, но Сейджуро предпочитал хранить молчание.       Он был сосредоточен на смешивании красок и нанесении фона, а я наслаждалась тем, как постепенно черты его лица смягчались. Арт-терапия работала. Медленно, но уверенно. И мне чертовски понравилось быть его холстом.       Периодически парень откидывался на спинку стула, прикидывая, что и где будет изображено. Иногда он заставлял меня запрокинуть голову, обнажая шею, или поднять руку. Всё это сопровождалось исключительно мягкими прикосновениями, от которых по коже шли мурашки.       Я явно не рассчитывала, что окажусь настолько чувствительна к прикосновениям кисточек. Пусть наложенная фоном краска несколько притупляла ощущения, но иногда этого было недостаточно. Не сдерживаясь, я смеялась, за что Акаши награждал убийственным взглядом. Приходилось без конца извиняться и терпеть.       Сейджуро старательно выводил длинные линии, менял кисти и оставлял мазки, иногда задействовал пальцы, чтобы растушевать какой-то элемент изображения. И хоть процесс затянулся на долгое время, с ума я сходила не из-за ожидания. Это было приятно. До покалывания в кончиках пальцев. До электрических разрядов под кожей. Я просто сидела на краю кровати и безостановочно влюблялась в этого парня с перепачканными краской руками. Если бы только умела, я бы сама его изрисовала.       Последняя мысль прочно засела в голове, не давая покоя. Что бы я нарисовала на его теле? Точно не цветы и бабочек… Пейзаж, быть может. Да, точно, я бы хотела изобразить горы: величественно возвышающиеся, пугающие своей высотой… безумно красивые и вызывающие благоговейный трепет.       — Прости меня.       Это вырвалось непроизвольно, но прикусывать язык и отводить глаза было слишком поздно. Рука с зажатой между пальцами кистью остановилась в миллиметре от левой ключицы. Сейджуро смотрел пронзительно, выворачивая душу наизнанку.       — За что ты извиняешься? — без каких-либо эмоций спросил он.       — То, как я вела себя в последнее время… — В ушах стояли слова Исаны. — Да и вообще. Я сожалею, что не была откровенна с тобой раньше. Из-за этого столько проблем… Ты говорил, что готов ждать, когда я признаю себя, но по факту это произошло достаточно давно. Просто мне было стыдно говорить об этом вслух.       — Мегуми… — Выпущенная из руки кисть аккуратно легла на палитру. Акаши вновь поднял на меня взгляд и на этот раз он был наполнен ненавистным сожалением. — Мегуми, я…       — Ты не сделал ничего плохого, Сейджуро. Я знала, на что согласилась. И в моих силах было остановить тебя. Но я не хотела, чтобы ты остановился. Я не кривлю душой и не подстраиваюсь. Мне было хорошо с тобой.       На долгое время воцарилась тишина. Акаши пристально вглядывался в моё лицо: читал мысли, искал подвох. Но во мне не было ни единого намёка на дурные намерения. Я говорила искренне.       Выкрашенные в синий и голубой цвета пальцы невесомо коснулись щеки, провоцируя улыбку. Я коснулась ладони Сейджуро губами и на несколько долгих секунд замерла. Неужели он услышал?       Я откинулась назад на выставленные руки и посмотрела в зеркало под потолком, желая узнать, что на мне было изображено: серо-голубой фон вечернего неба украшал грудь и плавно спускался вниз к животу. Сейджуро рисовал птиц, что рассекали небосвод и это было поистине великолепное зрелище.       Внезапная мысль пришла в голову, и я просто не могла удержать язык за зубами. Я настойчиво переместила ладонь капитана ниже, где под слоем грима прятались следы его безудержной страсти.       — Почему краски, которые можно смыть ты считаешь лучше тех, которые держатся дольше? Я нахожу прекрасными и те и другие.       Наверное, аргумент оказался достаточно весомым, потому что в следующий миг палитра вернулась на кофейный столик, а моё разрисованное тело оказалось прижатым к мягкому матрацу соскучившейся по страсти хозяев кровати.       — Я уже говорил, как сильно мне с тобой повезло? — выдохнул Акаши в губы и грубовато поцеловал.       Он называл меня обузой, считал источником всех проблем, мечтал сбросить с высоты… Нет, он никогда не говорил прямо, что считает связь со мной удачной.       Улыбка расцветала на лице пропорционально тому, как рос напор моего голодного тирана. Он уже не стесняясь лапал меня везде и периодически прикусывал кожу. Не так сильно, как было во время сессии, но довольно ощутимо. Свежие слои краски пачкали лицо, но Акаши это не заботило.       — Как жаль портить твою картину, — я без притворства огорчённо вздохнула, вновь улучая момент полюбоваться на изящно выведенные линии крыльев.       Сейджуро оторвался от истерзанной шеи и заглянул мне в глаза:       — С удовольствием напишу новую, — он выглядел как сумасшедший художник, потому что в синей краске был весь его подбородок, правая шека и даже мочка уха, — мне понравилась эта твоя арт-терапия.       — Вот как… — Я улыбнулась, с восторгом размазывая пальцами краску по линии челюсти. — Тогда составишь мне компанию в душе?       — Зачем?       — Поможешь всё смыть, — я пожала плечами.       — Зачем? — ещё раз повторил свой вопрос Сейджуро.       В его глазах плясали черти. Я растерялась, не понимая причину внезапного озорного настроя. Акаши от этого только больше раззадорился.       — Какая ты невнимательная, Мегуми, — шепнул он на ухо. — Краски, которые ты купила — съедобные.       В подтверждение своих слов, Акаши жадно провёл языком вдоль ключиц и, ухмыляясь, облизнулся. Он заявил, что такой десерт его более чем устраивает, после чего вернулся к поглощению сладкой картины. Влажные поцелуи спускались всё ниже, а моё дыхание то и дело сбивалось. Похоже, рисование — отличная штука. И я была бы не против регулярно практиковать эту самую арт-терапию…