Охотник и жертва

      Акаши Сейджуро — расчётливый, самоуверенный, наглый… Высокомерное исчадие ада. Он брал, что хотел, и это было в порядке вещей. Недостижимых целей для него не существовало в принципе. Акаши не признавал само понятие невозможности — это вызывало восхищение и пугало до дрожи. Его сумасшествие оказалось заразным, а моя жизнь после перевода в Ракузан превратилась в дурдом.       Раньше я жила в Никко — небольшом городке, расположенном в ста сорока километрах к северу от Токио. Спокойное местечко. Для меня этот город был той самой своей тарелкой, засесть в которой вполне приятно. Я не хотела переезжать, однако родители сочли образование в престижной школе остро необходимым. Забота? Это вряд ли. Больше походило на попытку избавиться от лишних ушей и глаз, потому что воевать с подростком, когда своих проблем выше крыши, им было некогда.       Жизнь состоит из мелочей, и одной такой — будильнику, если быть точнее, — вполне по силам уничтожить все планы. Электронная сволочь умудрилась сдохнуть ночью, а ввиду временного соседства исключительно с проживающими на чердаке пауками, разбудить меня в школу было некому. А ведь не так давно я обещала раз и навсегда завязать с опозданиями. Похоже, не судьба.       Несмотря на героический отказ от завтрака и сборы на сверхзвуковой, я всё равно не успевала на занятия. Это грозило катастрофой вселенского масштаба: вряд ли учителя готовы спустить с рук нарушение дисциплины. Если этим утром в офисе отца раздастся звонок — мне хана.       Опасаясь возможного наказания, я сломя голову мчалась сначала по сонным улицам Киото, а затем и по опустевшим школьным коридорам. Я бы всё равно не успела, но сдаваться без боя не собиралась — авось повезёт! И повезло, что уж там. Вписаться в поворот на всё той же сверхзвуковой не так-то просто. Ну и я, само собой, не вписалась: поскользнулась на белой плитке и влетела в стену, которую, наверное, пробила бы головой, если бы только не успела выбросить вперёд руку. Боль пришла не сразу: сперва меня как будто шибануло током, а спустя пару мгновений от запястья до плеча рука стала неметь и отзываться ощущением вонзающихся в плоть иголок. Я заскулила, скрутившись у стены, и шёпотом попросила небеса ниспослать снайпера, который прекратил бы мои страдания.       Периферийное зрение уловило движение смазанного тёмного силуэта. Я шмыгнула носом и подняла полные слёз глаза на высокого парня, которому посчастливилось стать свидетелем моей неудачи.       — Насколько мне известно, платформа девять и три четверти находится на вокзале Кингс-Кросс, — язвительно заметил он, подходя ближе, — а мы в старшей школе Ракузан. Тут эти фокусы не работают.       Хорошая шутка, но мою руку, судя по ощущениям, раздавило под прессом, и смеяться я как-то не спешила. Я сморгнула слёзы и прочла имя остряка, выгравированное на бейдже. Ёшида Хаджиме, класс «2-1» — мой одноклассник. Зашибись.       — Ну и какого чёрта ты носишься по школе? — Ёшида раздражённо осмотрел пострадавшую руку на предмет перелома. Поначалу он хмурился, но вскоре фыркнул и отступил — ничего страшного обнаружено не было. — Ушиб. Переживёшь.       — Угу.       Я прижала пострадавшую конечность к груди и нелепо дёрнула плечом, чтобы поправить сползшую шлейку сумки.       — Первогодка? — сурово осведомился Ёшида. Я отрицательно покачала головой и поддела пальцем свой бейджик, где был указан класс. — Всё с тобой ясно, — одноклассник закатил глаза и кивнул в сторону нужной двери. — Шевелись! Из-за тебя мы опоздали.       Стоит отметить, что его опоздание — не моя заслуга, но я промолчала. И так привлекла к себе внимания больше, чем хотела.       Мы ввалились в класс за секунду до того, как Накамура (или как там его?) закончил отмечать присутствующих в журнале. Он одарил нас полным осуждения взглядом и велел занять свои места. Ёшида не стал испытывать удачу и сразу поспешил спрятать наглую опоздавшую рожу за выставленным на парту учебником. Мне же не повезло от слова совсем: пришлось напомнить учителю, что я, вообще-то, переведёнка.       — Х-хирано? — спросил он, тыча пальцем в журнал.       Я натянула кривую улыбку и поправила:       — Хошино.       — Ах да, точно, Х-хошино… Класс! — учитель поднял руку, призывая к порядку. — Поприветствуйте новую ученицу.       Я сделала шаг вперёд и поклонилась, представляясь:       — Хошино Мегуми, шестнадцать лет. Увлекаюсь игрой на фортепиано. Люблю гулять на свежем воздухе и читать в свободное от учёбы время. Буду рада учиться с вами!       Рука всё ещё ныла, но я приложила максимум усилий, чтобы страдальчески перекошенная физиономия выглядела хоть чуточку доброжелательной. Приветственная речь прозвучала правдоподобнее, чем я смела надеяться. Только Ёшида насмешливо фыркнул, когда я закончила, в то время как всем остальным было плевать, кто я и откуда взялась. То есть схлопотать звание скучного, заурядного экземпляра удалось с первой попытки. Идеально. На то и был расчёт. Я изначально планировала не высовываться в этой обители снобов и отбросов элитного общества. Они меня не замечают, а я не выпускаю когти — простой рецепт мирного сосуществования. О большем я не просила.       — Молодец, Хошино, — похвалил учитель и беглым взглядом окинул пустующие парты. Он принялся рыскать по столу в поисках, судя по всему, плана рассадки учеников, но потерпел неудачу. — Как у тебя со зрением? — чуть растерянно спросил он, вновь предпринимая попытку отыскать затерявшуюся бумажку.       — Стопроцентное! — я подняла большой палец и улыбнулась во все тридцать два зуба. Судя по выражению лица Накамуры, этот жест выглядел жалко.       — Можешь занять свободное место во втором ряду.       Во втором так во втором. Я поблагодарила учителя и поплелась вглубь аудитории. Свободных мест в принципе было мало: пустовали первая и вторая парты центрального ряда и ещё две на галёрке. На зрение я и правда не жаловалась, поэтому к решению Накамуры претензий не имела. Так даже лучше. Разве что я бы не отказалась занять парту рядом с окном — последнюю в первом ряду и по совместительству соседнюю с моей, — но заметила при приближении аккуратно сложенные письменные принадлежности. Значит, занято. А жаль… Где носило соседа — чёрт знает. Хотя вообще-то плевать. Лишь бы он не оказался шумным и приставучим, иначе совладать с желанием вздёрнуться на форменном ракузановском галстуке было бы сложно.       Не меньше чем половину урока я бессовестно потратила на изучение одноклассников. Заключение неутешительное: все ребята давно разбились на группы, и вряд ли хотя бы одна из них готова была принять свежую кровь. Я тихонько вздохнула, упёрлась кулаком в щёку и уставилась в окно. Не сказать, что мне хотелось с кем-то подружиться, однако перспектива заделаться волком-одиночкой на целых два года казалась не слишком-то радужной. Раньше такой проблемы не было: я не водилась с одноклассниками, но за стенами школы имела нескольких друзей, присутствие которых скрашивало суровые будни. Теперь же я осталась совсем одна. Не сойти бы с ума без живого общения.       Накамура бубнил лекцию монотонно, скучно — с такой подачей сосредоточиться на предмете невозможно. Меня клонило то в сон, то в депрессивные мысли. Тучи за окном становились мрачнее с каждой минутой, и в какой-то момент пришлось включить свет, потому что в классе стало слишком темно. Мог ли без того паршивый день стать ещё хуже? Однозначно мог.       Первый и пока что лёгкий приступ мигрени волной тупой боли хлынул под лобную кость. Из глаз посыпали искры, а с языка так и норовил сорваться поток брани. Я опустила голову, пряча лицо за распущенными чёрными волосами и беззвучно застонала — только расколотой пополам башки не хватало. После отбитой руки так точно.       Дверь классной комнаты распахнулась — вошедший даже не постучал. Появление нового (относительно тех, кто уже был в классе) ученика помогло отвлечься от ощущения сдавливающей мозг колючей проволоки. Я отчаянно цеплялась взглядом за незнакомца. Его прямая осанка категорически не сочеталась с хаотично растрёпанными красными волосами. За пятнадцать или шестнадцать — сколько там ему? — лет никто так и не посвятил парня в тайну существования расчёски?       Мой лохматый одноклассник, чьё появление прервало занудную лекцию, поклонился учителю и как ни в чём не бывало направился к самому козырному месту в аудитории. Накамура прочистил горло и продолжил грузить учеников неподъёмным для восьми утра багажом знаний. Удивительно даже: на нас с Ёшидой он смотрел как инквизитор на ведьм, а вот этому лохматому кадру за прогул половины урока слова поперёк не сказал.       Так как с новоприбывшим мы были соседями, появилась возможность рассмотреть его получше. Он однозначно был выше меня и довольно неплохо сложен. Предположительно, спортсмен. Ну, так мне, по крайней мере, показалось. Привлекательный, отрицать было бы глупо, но какой-то слишком суровый. Он держался так, будто все в этом месте ему в подмётки не годились. Учитывая элитарность школы, он вполне мог оказаться сыном какого-нибудь чиновника.       Имя на бейдже было не различить. Я старалась не пялиться слишком очевидно, но получалось плохо. Чем ближе парень подходил, тем заметнее становилась основная изюминка его внешности — глаза. Они отличались по цвету: радужка левого глаза была янтарной, а правая — насыщенно-алой. Как необычно. Я впервые видела нечто подобное вживую. Жутковато, но круто.       Одноклассник не выдержал и бросил на меня холодный взгляд. Во второй раз за день тело пробил электрический разряд. Тревожное чувство взметнулось вверх по позвоночнику и впилось в мозг. Кишки затянуло в тугой узел, а несчастный пустой желудок сделал тройное сальто. Я сглотнула ставший в горле тугой ком и поспешила переключить внимание на доску. В сторону соседа с убийственным взглядом я старалась больше не коситься и по совместительству надеялась, что в учительском монологе он был заинтересован больше, чем во мне.       Шестое чувство подсказывало, что этот момент будет преследовать меня в ночных кошмарах. Воображение рисовало, как из ночи в ночь я просыпаюсь в холодном поту, дрожу от страха и кутаюсь в одеяло. Хотелось верить, что ничего подобного происходить не будет. Быть может, жажда крови мне почудилась? Парень поразился наглостью и зыркнул возмущённо и злобно. Всё остальное я додумала сама. Помноженная на стресс хроническая усталость спровоцировала бредовое видение. Да, так оно и было. Наверное.       Я поспешила отмахнуться от воспоминаний про неудачную игру в гляделки, однако лёгкая тревожность ковыряла подкорку мозга. Иной раз казалось, что сосед слева мстит, сверля нарочито пристальным взглядом висок. Очередной бред.       Я вскочила одновременно со звонком. Дело вовсе не в побеге от жутковатого одноклассника, честно. Мне было куда спешить. Подписанное отцом разрешение на школьные поездки благодаря утренней спешке выглядело как клочок использованной туалетной бумаги — то есть весьма непрезентабельно, но передать его секретарю было нужно. Пришлось убить почти всю перемену на поиски нужного кабинета, но все старания оказались напрасными, ведь секретарши на месте не оказалось. Я как дурочка дёрнула ручку несколько раз, лелея надежду, что её заклинило, и от досады приложилась лбом о дверь. С этого самого момента Огава Кёка попала в мой чёрный список: в случае наступления сраного зомби-апокалипсиса, я не откажусь приложить эту курицу битой по голове, или если мне самой выжить не повезёт — с удовольствием сожру её мозги.       Воя от досады, я поплелась в кабинет биологии, который, благо, находился рядом. Хотя бы на второй урок не опоздала, и на том спасибо!       На доске, поверх каких-то записей, был прикреплён листок с именами студентов. Я быстро нашла в нём своё: несчастные сто пятьдесят семь сантиметров Хошино Мегуми по версии биолога неплохо смотрелись за спиной уже знакомого мне Ёшиды. Классный руководитель, прежде чем посадить на галёрку, хотя бы позаботился, чтобы передо мной не оказалось высоких ребят, про зрение спросил. Ну да ладно, дарёному коню в зубы не смотрят. Грех жаловаться.       Я взяла лабораторную тетрадь с учительского стола и без особого энтузиазма принялась листать тему первого урока.       За окном полил дождь. В голову сразу же полезли обрывки воспоминаний о том, как мама лучшей подруги заставляла нас носить дождевики. Меня наряжали в жёлтый, а у Рейко был цветастый с рогом на лбу. Это было уродливо, но весело. Ох, я бы всё на свете отдала, чтобы снова побыть облезлой уточкой с кривым клювом, приклеенным на выгоревший капюшон.       Воспоминания захватили с головой, и я не сразу заметила, когда успел объявиться мой напарник по биологии. Что-то звонко шлёпнулось на стол. Я вздрогнула и бросила взгляд на источник шума — это была лабораторная тетрадь.       ­­«Класс 2-1. Акаши Сейджуро»*. А имечко-то какое! Забавно, если он при всём пафосе окажется каким-нибудь прыщавым заикой. Я фыркнула и не сумела сдержать смешок.       — Находишь смешным моё имя?       Я осторожно подняла взгляд на одноклассника с пугающе холодным взглядом и застыла. Сердце ухнуло в пол, а волосы на затылке встали дыбом. Меня будто угораздило попасть в самый напряжённый момент ужастика — тот, где жертву настигает монстр, и жить ей осталось недолго.