Охотник и жертва

      Желание потешаться над соседом по парте иссякло. Не смешное имя. И оно ему было к лицу. Акаши — жуткий тип — Сейджуро. Рада, блин, познакомиться.       Учитель хлопнул в ладоши, привлекая внимание учеников:       — Сегодняшний урок мы посвятим земноводным…       Я опустила руку под парту и скрестила пальцы, умоляя небеса сжалиться и убрать из школьной программы препарирование лягушек. Или… Да чёрт с ним, пусть остаётся. Но я бы не хотела оказаться рядом, когда Акаши возьмёт в руки скальпель. Можно пересесть в другой конец галактики?       — После каникул вы расслабились, понимаю, — Аоки мягко улыбнулся, — так что предлагаю сегодня бегло пройтись по теме, а лабораторную, чтобы не грузить вас домашним заданием, отложим до следующего занятия.       Небеса услышали мои молитвы. И, похоже, учителя в новой школе добрее, чем я ожидала. Хотя делать выводы рано, потому что познакомилась я далеко не со всеми. Время покажет.       Аоки преподавал свой предмет гораздо интереснее, чем это делал наш классный руководитель часом ранее. Я честно пыталась вникнуть в смысл его слов, но мозг напрочь отказывался воспринимать какую-либо информацию из-за необъяснимого напряжения, которое исходило от соседа по парте. Акаши не проронил больше ни слова, не смотрел в мою сторону и казался максимально сосредоточенным на лекции, но мне всё равно было как-то не по себе. Ко всему прочему, мигрень, первая волна которой накатила во время предыдущего урока, вновь дала о себе знать.       Стоило, наверное, сходить в медпункт, так как ни к чему хорошему это привести не могло по определению, но привлекать к себе внимание посреди лекции не было ни малейшего желания. Решила, что перетерплю как-нибудь. Зря. Очень-очень зря я решила, что мне хватит на это сил. Тупая боль нарастала тем сильнее, чем дольше я сопротивлялась логически правильному решению отпроситься у учителя.       Уже знакомое ощущение вонзающихся в мозг шипов колючей проволоки заиграло новыми красками. Не в силах продолжать конспектировать, я отложила ручку в сторону. Голова налилась свинцовой тяжестью. Лелея надежду, что за спиной Ёшиды учителю ничего не видно, я легла на сложенные поверх тетради руки и шумно выдохнула.       Можно было закрыть глаза и полежать так минуту-две, выглянуть в окно и отвлечься на что-либо — хоть на стекающие по стеклопакетам капли дождя, хоть на проезжающие мимо автомобили, — но я зачем-то повернула голову вправо, чтобы вновь поймать на себе взгляд Акаши. Сейчас этот парень не казался мне таким же жутким, как раньше. Он был слегка раздражён, а мои страдания не вызвали ни капли сочувствия. Однако я обманулась, придя к подобному умозаключению.       Одноклассник без колебаний поднял руку, чем моментально привлёк внимание биолога. Где-то в глубине души я была ему благодарна, однако вслух прошипела «стукач». Акаши в немом вопросе приподнял бровь, будто не поверил, что в ответ на сопереживание получил обиду и оскорбление.       Аоки подошёл к нам и встревоженно спросил, всё ли в порядке.       — Ей плохо, — сухо констатировал сосед по парте. Клянусь, звучало так, будто он хотел, чтобы меня погнали взашей. Как чумную.       — Не то чтобы плохо… — возразила я, криво улыбаясь учителю. Одноклассники заинтересованно вытянули шеи. Неудивительно. Уже дважды за первый учебный день отличилась. — Голова немного разболелась. Можно сходить в медпункт?       — Разумеется! Ты у нас… — Аоки нахмурился, очевидно вспоминая моё имя. — Хошино? Новенькая, да… Акаши-кун, проводи её, пожалуйста.       От подобного предложения мне только поплохело. Вот уж что точно не могло улучшить моё состояние, так это жуткий тип в качестве провожатого.       — О, не стоит беспокоиться об этом. Я знаю, куда идти.       — Знаешь? И куда же?       Улыбка учителя казалась доброй, но в глазах читалась насмешка. Он догадался, что я не совсем честна, и пытался подловить на лжи. Я наугад указала пальцем за спину, мол, кабинет медсестры в той стороне, однако снисходительное «увы-увы» указывало на обратное.       — Акаши-кун?       Одноклассник кивнул, соглашаясь на просьбу учителя, чем изрядно меня удивил. Не ждала, что он сдастся без сопротивления.       — Не отставай.       Что это за «не отставай»? Не только жуткий, но и нелогичный. Он же первый заметил, что мне плохо. Я прикусила язык, лишь мысленно посылая Акаши к чёрту, и поплелась следом. Деваться-то всё равно некуда.       Акаши шёл чуть впереди и ко мне не оборачивался. Не то чтобы я жаждала его внимания, но факт оставался фактом: если бы мне посчастливилось потерять сознание, он узнал бы об этом лишь в конце пути. Почти обидно.       Дверь медпункта была открыта, однако внутри никого не оказалось.       — Просто потрясающе, — пробурчала я, — теперь ещё и медсестра. В этой школе не принято бывать в рабочее время на рабочем месте?       Я села на диванчик и принялась пальцами растирать глаза. Акаши уходить не спешил. Решил, наверное, что стоит лично передать мою тушку в заботливые руки медработника. Да и наверняка учитель спросит, что там и как с моей головой.       Я подняла глаза на одноклассника ровно в тот момент, когда он решил вдруг завести светскую беседу:       — И часто ты… — он замолк, так и не озвучив вопрос.       Он не выглядел заинтересованным, но явно ждал ответа. Я же получила возможность санкционированно попялиться.       — Часто ли я подыхаю от мигрени? — предположила и получила в подтверждение верности теории сухое «именно». — Да не чаще, чем все остальные.       — Ни разу не видел, чтобы не получившего травму ученика посреди урока отправляли в медпункт. Выходит, всё-таки чаще.       — Возможно, ты просто не помнишь.       — Исключено.       Я бы спросила у Акаши, не переоценивает ли он себя, но что-то подсказывало, что нет. Этот парень не был похож на пустозвона.       — Ну-у, ладно, — сдалась я. — Накатывает иногда. На почве стресса там, или…       — У тебя стресс?       Его манера перебивать раздражала, но не настолько чтобы заострять на этом внимание. Меня поражал сам факт того, что между нами состоялся диалог. Как будто Акаши не пытался испепелить меня взглядом, а я не смеялась над его именем. Враждебность сошла на нет? Вот так просто? В голову пришла мысль, что он агрессировал только на новых людей. Я сама не раз грешила, притворяясь эдаким ежом — отпугивала чужаков, неожиданно вторгшихся на мою территорию. Если догадка верна, то он не обязательно плохой парень. Не стоило вешать ярлыки, ориентируясь исключительно на первое впечатление. И, в конце концов, Акаши Сейджуро оказался единственным из одноклассников, кто со мной заговорил. Ёшида не в счёт: он бы в мою сторону даже не глянул, если бы не феерическое столкновение со стеной.       — Переезд, новая школа, адские экзамены, — я развела руками. — Да, у меня стресс.       — Выходит, ты была против переезда?       Я с досадой вздохнула:       — Родители решили, что мне на пользу смена обстановки. Переубедить их не получилось.       Ох, какой скандал я закатила, когда отец объявил о ссылке в Киото… В доме тогда много чего разбилось. Какая новость — такая и реакция. Они с мамой знали, на что шли. Я и раньше-то не умела сдерживать эмоции, а в тот день меня буквально прорвало. Родители посягнули на свободу выбора, и это было непростительно.       Инцидент произошёл ещё в феврале. Меня огорошили новостью, что закончились счастливые вечера в компании пианино и подруг, и пришло время подготовиться к поступлению в Киото. Единственный пункт, в котором согласились принять во внимание моё мнение, был выбор учебного заведения. Пораскинув мозгами, я выбрала то место, в которое попасть нереально сложно, а то и вовсе невозможно — частную старшую школу Ракузан. Думала, не получу проходной балл и останусь в Никко. Ага, как же! Как только документы были приняты, и мне пришло приглашение на вступительные экзамены, выяснилось, что отец давно раскусил мой план. Выбор был невелик: либо я поступаю в Ракузан, либо пакую вещички и еду к тётушке Мэй в Хакодате. Второе — вообще не вариант, потому что лучше лечь под поезд, чем поселиться под одной крышей с этой злобной горгульей. Пришлось отчаянно ломать зубы о гранит науки, ведь хотела того или нет, а я должна была попасть в эту школу.       — Возможно, ты не привела достаточно весомых аргументов, чтобы переубедить родителей, — предположил Акаши.       — О, мои аргументы были ещё какими весомыми.       Я усмехнулась, вспоминая любимую мамину статуэтку, довольно тяжёлую для своего размера, и груду осколков, в которую она превратилась после столкновения со стеной. Разбить её было приятно, но бессмысленно. Не помогали ни крики, ни слёзы, ни даже попытки обсудить всё спокойно.       — Думаю, отец не изменил бы решение, даже если бы я пригрозила сигануть с Токийской башни.       Ох, что это было? Мне показалось, или Акаши на самом деле помрачнел? Да ещё и взгляд отвёл. Похоже, не только у меня проблемы с родителями.       Разговор зашёл в тупик, но появление медсестры Накано не позволило молчанию затянуться. Начался самый настоящий допрос с пристрастием. И всё бы ничего, но пока меня отчитывали за якобы наплевательское отношение к собственному здоровью, Акаши продолжал торчать в кабинете. Ни его, ни медработницу этот факт ничуть не смутил.       Когда Накано уточнила, не нарушался ли цикл в последние несколько месяцев, я чуть не взвыла.       — Это ничего, что он здесь? — уточнила я, взмахнув рукой в сторону одноклассника.       Медсестра окинула парня туповатым взглядом и пожала плечами:       — Да нет, всё в порядке.       Пока я пучила глаза и не находила слов, чтобы высказать всё то, что думаю, Накано принялась измерять давление. Цифры оказались невесёлыми, но в этом отчасти был виноват Акаши Сейджуро, который для каких-то шестидесяти минут знакомства оказался посвящённым в неприлично большое количество фактов из категории «личное». Это как минимум смущало.       — Хошино Мегуми, да? — уточнила медсестра, перебирая карточки, чтобы сделать соответствующую запись и оформить разрешение на прогул, — второй год? Ах, вот же она!       По идее меня должны были оставить на койке до конца уроков, или пока не придёт в норму давление — тогда бы отправили на занятия. Тоска смертная. Я понадеялась, что мне великодушно позволят свалить домой.       — С тобой всё будет хо-ро-шо, — Накано принялась что-то там расписывать на страницах медицинской карты, однако как бы я ни старалась, подсмотреть не получалось, — Тебе нужно хорошо отдохнуть. Восстанови режим сна и начни, пожалуйста, питаться нормально. На сегодня ты освобождаешься от уроков. Кто-нибудь может забрать тебя?       — Вообще-то нет.       Накано с надеждой посмотрела на Акаши:       — Быть может, ты проводишь одноклассницу домой?       Я бросила опасливый взгляд на парня, настроение которого менялось с пугающей частотой. Раздражён? А мне показалось, что мы нормально общались. Хотя его во второй раз подписывали стать мне нянькой — стоило ли ждать другой реакции? Точно нет.       — Не нужно, — я постаралась улыбнуться как можно искреннее. — Я и сама могу добраться. Это не проблема.       — Я видела, как ты шаталась, когда шла к столу. С уверенностью могу сказать, что отпускать тебя домой без сопровождения неразумно. А если с тобой по дороге что-нибудь случится?       — Тогда я лучше полежу здесь, пока не станет лучше.       Медсестру такой вариант явно не устраивал. Она только больше нахмурилась.       — О, я вижу, спорить ты любишь. Нет, дорогая, так дело не пойдёт. Сегодня у меня катастрофически мало времени. Сидеть с тобой я не могу.       — Да мне компания не нужна…       На мой скулёж Накано лишь раздражённо фыркнула — не прокатило. Последняя надежда оставалась на Акаши, который мог просто взять и отказаться. Но не тут-то было!       Провожатый наградил меня убийственным взглядом, будто это я заставила его согласиться, и проронил бесцветным тоном:       — Я заберу твои вещи из класса.       Опять от него повеяло холодом. Жуть брала, когда он смотрел вот так. Тем более после тех пяти минут нормального (вроде как) общения. Мне словарного запаса не хватало, чтобы описать этого парня. Было в нём что-то такое, отчего хотелось опустить глаза в пол и слиться со стулом, партой, стеной — лишь бы он только не обращал на меня внимания. Лучше бы я осталась жить на школьном чердаке, нежели приняла от него помощь.       — Он меня пугает, — сама не заметила, как озвучила эту мысль. То есть медсестра совершенно точно меня услышала.       — Акаши-кун? Мне кажется, ты преувеличиваешь.       Накано нервно усмехнулась. Как будто знала больше, чем говорила. И зачем, спрашивается, просила этого маньяка меня проводить? Моя жизнь точно в безопасности? Верилось с трудом.       — Знаешь… — медсестра чуть ли не с головой ушла под стол. Было похоже, что её не столько интересовало содержимое ящиков, сколько нужен был повод не смотреть мне в глаза. — Иногда мне кажется, что его характер — это расплата за талант.       — И в чём он талантлив?       — Во всём, — тут же ответила Накано. — Ты разве не слышала? Он же гений.       Как только я раскрыла рот, намереваясь уточнить, что она имела в виду, объявился Акаши. Он сунул мне в руки всё то барахло, что было вывалено на парту перед уроком, и отдал сумку. Как-то грубо. Ещё и потребовал не мешкать со сборами. Высказать ему за приказной тон помешала волна тёмного нечто, внезапно ударившая в глаза. Я вцепилась в поручень кресла и зажмурилась, приходя в себя. Язык не поворачивался съязвить. Я только пробормотала, как меня всё достало, и без особого энтузиазма стала складывать вещи.       — Что случилось с рукой? — спросил вдруг Акаши, наблюдавший за вялым ковырянием в сумке.       — Что?       Я растерянно уставилась сначала на одноклассника, а затем на свои руки. С ними и правда что-то было, и этим чем-то оказался огромных размеров синяк. Кисть так-то побаливала, однако до настоящего момента я не замечала визуальных последствий удара.       — Да так, — пожала плечами, — не получилось попасть на платформу девять и три четверти.       Похоже, я сломала Акаши. Гений, как его назвала медсестра, с минуту сверлил синяк пристальным взглядом, ещё столько же смотрел мне в лицо, как будто пытался мысленно воспроизвести события этого утра. Затем он ещё раз напомнил, что нам следует поторопиться, и это звучало как снисходительная просьба. Меня окрестили ненормальной.       — Следуй за мной, Мегуми, — Акаши одарил меня хмурым взглядом и развернулся к выходу.       — Слушаюсь и повинуюсь.       Я нехотя поднялась на ноги и вышла вслед за одноклассником. Вообще-то стоило выписать ему подзатыльник за фамильярность, но я побоялась.       Пока мы зависали в медпункте, дождь успел закончиться, а сквозь серые тучи стали помаленьку пробиваться лучи солнца. Вот-вот должен был закончиться второй урок. Только пришла в школу и сразу же домой. Что за жизнь такая?       Я размышляла о своём исключительном таланте регулярно лажать с посещаемостью, а Акаши молча шёл рядом. Иногда косил взглядом, но говорить не спешил. Я хорошенько обмозговала перспективу свалиться без сознания посреди улицы и решила, что могу себе позволить выкинуть из головы мысли о том, что идущий рядом парень как минимум стрёмный. К этому вопросу можно вернуться позже, а сейчас мне была нужна страховка.       Спутник великодушно согласился подождать у аптеки, чтобы я могла купить всё то, что прописала Накано. Я сомневалась в эффективности препаратов — кажется, это были бесполезные плацебо и какие-то витамины, — но предписания решила выполнить. Пару дней попью, не переломлюсь. Да и отец наверняка проверит списание средств по карте и вряд ли оставит без внимания отсутствие счёта за лекарства.       Вспомни про причину головной боли — вот и она. Стоило мне только выйти из аптечного пункта, как зазвонил мобильный. Интересно, он первым делом увидел последнюю транзакцию, или это медсестра успела доложить, что я отправлена домой?       Что ж, по крайней мере, на меня не забили. В свете недавних событий это не могло не радовать. И всё же я злилась. Не отец был инициатором идеи, но он мог бы за меня заступиться. Поэтому звание гнусного предателя Хошино Ясухиро получил более чем заслуженно. О маме я вообще молчу.       — Доброе утро? — я даже не пыталась скрыть печаль в голосе. — Рада тебя слышать.       — Нам позвонили из школы. Сказали, что тебе стало плохо на уроке. Ты в порядке? Мама сильно беспокоится.       — Беспокоится? Почему же она сама не соизволила позвонить?       — Милая, пожалуйста, не начинай. Ты же знаешь, что мама занята на работе. У неё просто нет времени, — попытался утихомирить меня отец. — Лучше скажи, что с тобой случилось?       — Конечно, на походы за шмотками время у неё есть, а на умирающую дочь — нет.       Стоявший рядом Акаши не выражал заинтересованности, но едва заметно уголки его губ дрогнули. Неужели одобрение за язвительность? Подозреваю, его родители не лучше моих.       — Как это умирающую? Я еду в Киото!       Отец сарказма не понял и, казалось, всерьёз встревожился. Пришлось успокаивать:       — Не нужно никуда ехать. Я живее всех живых. В ближайшее время подыхать не собираюсь. Просто повысилось давление.       Я бы ещё упомянула, что виноват в этом он и отсутствие совести у матери, но не устраивать же семейную драму при однокласснике.       — Накано-сан заверила, что тебя проводят.       — Да, всё в порядке. Не беспокойся об этом. — Он наверняка собирался засыпать меня вопросами, но отвечать на них не было настроения. Поэтому я поспешила распрощаться: — Мне, если честно, неудобно разговаривать. Перезвоню вечером. Пока, пап.       Предатель номер один что-то возразил, но я уже убрала телефон от уха и без зазрения совести отключила его — мало ли перезвонить захочет.       Акаши не сказал ни слова по поводу того, что нам пришлось торчать под аптекой, пока я болтала. Стало неловко. Какое-то хамство с моей стороны: он согласился помочь, и это в первую очередь было нужно мне.       — Слушай… — я сделала паузу, стараясь подобрать слова, чтобы извиниться за наглость, но бессовестно залипла на цветовое различие глаз.       — У меня не так много времени, как ты думаешь, — строго предупредил Акаши и обвёл взглядом улицу. — Куда дальше?       — Туда, — я взмахнула рукой, стушевавшись, — и за поворотом направо.       Я почувствовала себя сконфуженно, словно провинившийся ребёнок. Акаши рассердился из-за звонка? Или он решил, что я на него запала? Уж лучше первое.       — Здесь? — он кивнул в сторону небольшого двухэтажного домика, окружённого невысоким белым штакетником. Догадливый.       Временно исполняющий обязанности няньки вручил мне сумку с учебниками, которую всё это время нёс. Он сразу же развернулся с очевидным намерением свалить.       — Погоди!       Не зная, как заставить Акаши остановиться, я потянулась к нему. Он же резко развернулся и перехватил руку, едва я успела коснуться плеча. Он одарил меня тем самым убийственным взглядом, от которого хотелось провалиться сквозь землю.       — Чего тебе? — спросил он, болезненно сжимая, слава богам, не ушибленное запястье.       — С-с-пасибо, — говорить было тяжело из-за подступившего к горлу кома. Акаши выглядел действительно пугающе, и я раз сто за эти тридцать секунд успела пожалеть о решении поблагодарить его. — И-и… из-з-вини, что д-доставила не…       Парень склонился ко мне настолько близко, что я ощутила его горячее дыхание на шее.       — Держи дистанцию, Мегуми, — его губы почти касались уха, отчего голос звучал громко и отчётливо, — или обожжёшься.       Даже когда Акаши отстранился, я всё ещё не могла пошевелиться. От одной мысли о произошедшем, тело пробивала мелкая дрожь. Этот грёбаный псих напугал меня до чёртиков. Лишь когда он свернул за угол, я наконец-то поняла, что всё это время почти не дышала.       Запирая дверь на все замки и засов, я всё ещё тряслась как припадочная. Сумка грохнулась на пол, и я как была села на порог. Акаши угрожал? Да, это была именно угроза. Такое сам себе не надумаешь. Я могла бы поклясться, что парень, с которым мы перебросились парой фраз в медпункте, не имел ничего общего с тем, который только что спровоцировал у меня инфаркт. Что же он за человек такой? И человек ли вообще…       Новый приступ боли оказался сильнее всех предыдущих вместе взятых: голова окончательно раскололась, а глаза, казалось, вот-вот полопаются от давления. Не в силах терпеть эту муку, я выпила аспирин и приняла холодный душ. Возиться с разбросанными повсюду вещами сил не осталось. К чёрту всё. Неплохо бы для начала отоспаться. Захламление подождёт. И всякие психованные одноклассники тоже.