Охотник и жертва

      Да кто в здравом уме согласится встречаться с Акаши Сейджуро? Нужно быть на всю голову отбитой. А это не ко мне.       — Что за бред? — фыркнула я, и чтобы все вольные слушатели были в курсе, намеренно повысила голос. — Его медсестра подписала меня проводить. Угомони фантазию.       Акаши в роли парня? Нет уж, спасибо, мне такого счастья даром не надо.       — О, но Сей-чана невозможно подписать, — долговязый слащаво улыбнулся, ловя на себе мой взгляд. — Подозрительно это. Вы от нас ничего не скрываете?       — Скажи им!       Я с возмущением уставилась на Акаши, который не спешил вмешиваться. Его друзья, очевидно, стебались, но их шуточки грозили перерасти в слухи, которые уже к следующей перемене разойдутся по всей школе. Надо было срочно выкручиваться. Но как? Авторитета у меня не было, и мои слова — ничто. В таком положении, попытка оправдаться обречена на провал: любой мало-мальски весомый аргумент перевернут с ног на голову.       — Идите к чёрту, — шикнула я и достала из сумки наушники. Проблема уже зародилась, и единственное, что мне оставалось — не усугублять её.       Я включила первый попавшийся трек. Настроение было метать искры из глаз под хеви-метал, но вселенского масштаба облом был ниспослан с небес в виде «Турецкого марша» и ещё трёх сонетов Моцарта подряд.       Краем глаза я заметила, что белобрысый источник шума перестал зубоскалить, а одноклассники больше не пялились на галёрку и вообще разбрелись по своим местам. Как будто ничего не было. Значит ли это, что Акаши удосужился подтвердить мои слова? Хотелось верить. Быть может, о нём, как о президенте студсовета, пускать слухи побоятся, ну и обо мне под шумок тоже.       Весь оставшийся день я демонстративно игнорировала существование Акаши Сейджуро: не смотрела в его сторону, не разговаривала. Хотела бы сказать, что и не думала о нём, но врать самой себе не хотелось. Невероятным образом этот парень прочно засел в мыслях. К тому же, не отпускало чувство, будто он следил за мной. Доказательств никаких, но, клянусь, я кожей ощущала его пытливый взгляд.       Все занятия я отсидела как на иголках и домой сбежала позорно поджав хвост.       Остаток недели был адом, потому что в десяти из десяти случаев невозможно избежать общества соседа по парте. Чёртов Акаши оказался раздражающе вездесущ, а взаимодействие с ним, похоже, включили в школьную программу. И что окончательно взрывало несчастный мозг — этот парень вёл себя нормально. Он больше не зыркал убийственно, не говорил холодно, не сыпал угрозами. Его как будто подменили!       И всё же находиться рядом было невыносимо. Поэтому я каждую перемену сбегала на поиски укромного местечка. Таковое нашлось на третьем этаже: это был вход на чердак, завешанный плакатом бейсбольного клуба. Тесная, заваленная хламом каморка оказалась не заперта, что не могло не радовать. С того момента мои перемены превратились в бесконечно повторяющуюся миссию по проникновению в секретную комнату. Это было даже забавно.       Из всех известных мне людей, только Акаши Сейджуро мог обломать кайф. Однажды, когда я как раз вернулась из убежища в класс — мне нужно было забрать свои вещи, — мы столкнулись в дверях.       — Где ты была? — спросил Акаши сурово.       Ответить честно я не могла, а врать не умела, поэтому как дурочка стояла и пялилась на него. Кто он такой, чтобы я отчитывалась, где и как провожу перемены? Хороший вопрос. Президент, чтоб его, студенческого совета. По-хорошему, он имел полное право на допрос. А если кто-то успел доложить о моих несанкционированных визитах на чердак и порчу (ненамеренную) школьного имущества — меня ждало дисциплинарное взыскание. Лучше не придумаешь!       Я уже была готова получить приглашение в учительскую на разборки по поводу развалившейся трухлявой табуретки, но… Ничего. Никакой экзекуции. Акаши только скользнул взглядом по моему плечу и сухо бросил:       — Ты испачкалась.       Испачкалась — мягко сказано. Весь правый рукав был перемазан пылью и ржавчиной. Пока я безуспешно отряхивалась, Акаши всё-таки вышел из класса. Он в духе наставника напомнил, что опаздывать на урок не стоит, и удалился в закат под моё «угу».       Пиджак пришёл в негодность. Химчистка? Однозначно. Повезло ещё, что это случилось в последний день занятий, потому что запасной комплект формы мне обещали доставить только в понедельник.       В кабинет биологии я вошла прямо перед звонком. Гвалт стоял неимоверный, и причиной тому микроскопы. И пока наш учитель носился от одного стола к другому, со слезами на глазах умоляя детишек быть осторожнее с препаратами, я с удивлением обнаружила, что Акаши умостил задницу на моё место.       — Какого…       Акаши поставил жирную точку в потоке возмущений:       — Если что-то не устраивает, ты всегда можешь пересесть на пол.       Меня так распирало от возмущения, что ничего внятного высказать так и не получилось. Я стиснула зубы, мысленно отсчитывая десять оторванных рыжих голов, и увалилась на стул. Больше половины урока я просидела, подпирая кулаком щеку и по-детски наивно дуясь на Акаши. Я бы и дальше воротила нос, но лабораторную никто не отменял, а чёртов микроскоп у нас был один на двоих.       Я нехотя придвинулась к невидимой черте, проведённой между мной и соседом по парте. Слишком близко. Акаши, устанавливая препарат на предметный столик, постоянно задевал меня локтем или тёрся плечом. И всё бы ничего, но исходящее от него тепло резко контрастировало с потоком холодного воздуха, что неприятно бил в затылок, когда я склонялась над микроскопом. Пару раз я ловила себя на неосознанном действии — когда жалась к плечу Акаши, пытаясь согреться. Если он и заметил, что, скорее всего, так и было, виду старался не подавать. Удивительно, ввиду того, что не так давно за вторжение в личное пространство этот парень готов был придушить меня. Контекст, конечно, другой, но сути дела это не меняло.       Головоломка «Акаши» безжалостно взрывала мозг. Как его понимать? Адронный коллайдер построить легче!       Последний урок последнего дня закончился. Я не столько радовалась предстоящим выходным, сколько вздохнула с облегчением от осознания, что Акаши Сейджуро перестанет существовать в моём мире на целых два дня. За исключением жалких пяти минут, которые я собиралась уделить обсуждению его неадекватной персоны, вспоминать о нём не было никакого желания.       Одноклассники засуетились, пакуя вещички: кто-то спешил на дополнительные занятия, кто-то зыркал на часы, прикидывая, сколько времени до начала работы клубов. Лично мне спешить было некуда. До отправления поезда оставалось около часа, а ехать я собиралась на вызванном к школе такси. Двухминутный заезд домой за собранными вещами погоды не делал.       Пока валялась на плече Акаши, затекло всё тело. Я потянулась, ощущая трение позвонков, и вперила взгляд в белый потолок. Что-то с ним было не так. Не с потолком конечно, а с моим соседом по парте: он то кидался с пеной у рта из-за невинного жеста, то издевался, позволяя своим друзьям потешаться надо мной. А теперь и вовсе уселся под кондиционер, чтобы я — дура, которая умудрилась протереть пиджаком всю чердачную грязь, — не промёрзла до костей. Грёбаный потолочный кондиционер! Я напрочь забыла о его существовании.       Я посмотрела туда, где Акаши вёл беседу с учителем и старостой. Наши взгляды пересеклись и, клянусь, я бы не заметила снежную бурю в Арктике, потому что в этот самый момент огнём горела до кончиков ушей. Ещё никогда мне не было так стыдно.       На вокзал я ехала, пребывая в полном смятении. Дикость? Небывалая. Хотелось верить в стечение обстоятельств, но факты налицо: Акаши Сейджуро, чёрт возьми, позаботился обо мне. Он всё-таки хороший или плохой парень? Я надеялась, что Чоу поможет найти ответ на этот нелёгкий вопрос.

***

      За первые минут двадцать в поезде меня укачало, поэтому до самого Токио я беззаветно продрыхла, откинувшись на спинку кресла. Если бы не пересадка, так бы и спала до конца дня, месяца, года… За всё проведённое в Ракузан время, включая подготовительные и экзамены, я ни разу не выспалась. Вот так чтоб по-человечески — вообще не было. То зубрила, то болела и сбивала режим ночными посиделками, то не могла уснуть из-за навязчиво лезущего в мысли жутковатого соседа по парте. Именно поэтому я возлагала большие надежды на родной город. Здесь я должна была отдохнуть душой и телом и подготовиться к предстоящей неделе в аду.       Из поезда я вываливалась сонная и убитая, но кислая мина Хагивары Рейко подействовала лучше любого энергетика.       — Выглядишь дерьмово, — констатировала подруга, окинув меня критическим взглядом. Никаких вам крепких объятий.       — Я тоже по тебе скучала.       — Фу, мерзость какая, — фыркнула Хагивара, тут же отбирая пакет со сладостями, привезёнными для неё. Она оценила содержимое и отвернулась, бросив небрежно: — Теперь можешь ехать обратно.       Маленькое противное создание! Я подхватила ручную кладь и поплелась за подругой, мысленно обещая следующую партию пирожных и конфет напичкать слабительным. Хагивару ждал самый настоящий фейерверк. Не такой красочный, как новогодний, но его она должна будет запомнить на всю оставшуюся жизнь.       Фукуи на своей старенькой «Ямахе» подобрал с автовокзала Чоу, и прикатил прямо к нашему кафе. К их приезду Хагивара успешно прикончила вторую порцию крылышек, а я ковыряла салат и давилась сухой булкой со вкусом ничего. Самодисциплина — полный отстой.       Если обжора Рейко зависала в моём доме почти каждый день после объявления о переезде в Киото, а Фукуи даже умудрился разок приехать в гости во время подготовительных, то с Чоу мы не виделись с самого рождества. Учёба и две подработки — ей было не до меня. Единственная причина, по которой она так часто стала наведываться в Никко — родители. Кто-то там заболел, кажется. Увы, Чоу не делилась подробностями. Если бы не это, шансы увидеть друг друга до лета равнялись нулю.       Пока Фукуи стрелял глазками, цепляя официантку, моралистка Ито Чоу закатила глаза и презрительно фыркнула:       — Бабник.       Таро слащаво улыбнулся, не отрывая взгляда от задницы девушки, номерок которой оказался записан с обратной стороны чека.       — Не твой, вот ты и бесишься.       Чоу подавилась зелёным чаем. Пока она вытирала блузку, посмеиваясь, меня сложило пополам. На фоне той жалкой попытки Таро склеить нашу «мамочку» комментарий звучал убийственно.       Пока гордость Фукуи Таро не подняла голову, я поспешила перевести тему. Всё-таки мы сто раз слышали его оправдания из разряда «я был пьян, это не считается», не хотелось повторения.       — Ну так в чём там замешан Акаши? У меня зубы сводило всю неделю. Надо же было заинтриговать!       — Прости, на самом деле я не то чтобы хотела говорить об этом телефону. Хорошо, что у нас не получилось.       Чоу вздохнула и достала из сумки скрученный в трубочку журнал. Спортивный? Хотя логично же, да. Вообще, после истории с кондиционером я не могла представить, что такого страшного Акаши мог натворить. Характер у него не подарок, но…       — В тот раз, когда мы болтали, я вспомнила, где слышала имя этого Акаши. История, можно сказать, из ряда вон. И я должна сразу предупредить, что доказательств всё-таки нет. Ни фото, ни видео — свидетель был в шоке и ничего не заснял. В любой другой ситуации я бы не рискнула оклеветать человека, но ты моя подруга… Я не могу промолчать.       — Не тяни, Чоу! — взмолилась я.       — Прошлой зимой одному моему хорошему знакомому дали задание написать о Зимнем кубке. Если кто не знает, это такие соревнования по баскетболу среди старших школ. Про Ракузан он тоже писал. Куда без них.       Ито раскрыла принесённый журнал на странице с фотографией баскетбольной команды моей новой школы: четверо парней успели довести меня до белого каления, а пятого я видела впервые.       Как бы между прочим Ито коротко рассказала об игроках. А троица ручных обезьянок Акаши, оказывается, тоже гении. Не школа, а рассадник талантов! «Некоронованные короли», «Поколение Чудес»… Кому вообще в голову пришло назвать так школьников? Перебор, как по мне.       — Им больше подойдёт звание «некоронованные идиоты». По крайней мере, трое из них однозначно законченные придурки.       — Знаешь их?       — Типа того, — вздохнула я. Ито ждала, и я стала по очереди указывать на каждого из парней, поясняя: — Вот этот — бестолковая обезьяна. О хороших манерах вообще никогда не слышал. Белобрысый — шумный и тупой. Он с какого-то хрена ляпнул, что у меня шашни с Акаши, а вот смазливый стал поддакивать. Придурки.       — Вот это заявленьице! — Фукуи аж присвистнул. — Как разрулили?       — Да никак…       Я скривила рожицу, принимаясь ковырять салат. Пришлось рассказывать друзьям, с чего всё началось и как неоднозначно закончилось. Так-то я до сих пор не знала, что именно сказал Акаши. Но слухов не было, а свита Акаши на горизонте больше не появлялась. Я позволила себе поверить, что проблем удалось избежать.       — Держись подальше от этой компании.       — В предостережениях не нуждаюсь. Глаза б мои не видели этих придурков. И что там с Акаши? Из тебя по слову тянуть надо?       — У него с головой проблемы, Мегуми.       Чоу говорила со всей серьёзностью. И это уже не мои детские подозрения, основанные на неоднозначных ситуациях, в которые мы с Акаши попадали.       — Тот самый парень, который написал эту статью, поведал мне историю, произошедшую на церемонии открытия. Они вместе с партнёршей делали снимки спорткомплекса и стали свидетелями довольно жуткого инцидента. — Ито задумчиво перебирала страницы журнала с интервью. Она нашла фото здания и продолжила: — Вот на этих ступенях собралась бывшая команда из средней Тейко, то самое «Поколение Чудес». Редкое зрелище. Маэда хотел их щёлкнуть. Не для журнала, конечно, такое фото вообще не формат. Но для себя сгодилось бы, он так-то фанат баскетбола. — Подруга подняла на меня взгляд. — Маэда видел, как Акаши ударил ножницами другого игрока. Кажется, это был кто-то из Сейрин. Он успел уклониться, но было близко. И Акаши пригрозил, что убьёт его.       Повисла тишина. Такого я точно не ожидала. Получается, убийственные взгляды — вовсе не плод моего воображения. Меня передёрнуло от одной мысли, что мы с ним оставались наедине. И он даже знал, где я живу. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. А ведь мне учиться с ним ещё два года! Спасибо родителям за заботу! Оставалось надеяться, что я доживу хотя бы до конца триместра.