***
Он аппарирует, пройдя мимо нескольких домов, и завернув в здешний парк, после убедившись, что за ним нет хвоста. Гарри уже более-менее, — мельком, но память у него на данный момент отличная, — изучил собственный район, найдя места, где нет ни камер, ни, как правило, людей, и проблем с перемещением пока не возникало. Слизеринец внутри ворчит о недальновидности, но Поттер предпочитает игнорировать тянущее чувство. Так что да, он появляется в дурно пахнущей подворотне, точно такой, какой он представлял ее секунду назад: сырой, зловонной, грязной и пустынной. Одной из немногих в его прибранном, вывешенном комьюнити, но идеальной для таких вещей, потому что здешние магглы точно брезгуют подобными местечками. Ему не терпится попасть в свою темную обитель, поколдовать и хоть чуть-чуть расслабиться, но не сегодня — люди Бена всё еще работают. Тем не менее, это тоже не огорчает его, — и нет, он не сраный оптимист, забудьте, — совсем нет. Ему правда интересно увидеть людей, которые в следующие две недели, — плюс-минус несколько дней, там уж как пойдёт, — будут находиться в его доме больше, чем он сам. Аврорская часть хочет посмотреть на работяг. Оценить их, составить характеристику. Это уже просто инстинкт, который не вывести никогда. Такова его участь — запоминать порой совсем ненужные факты о незнакомцах и составлять их какой-никакой профиль. Может, сейчас это и не нужно, но когда ты, — позвольте похвастаться, — один из лучших авроров мира и точно лучший в своей стране, — такая способность пригодится. Ой, как пригодится. По крайней мере, побольше, чем умение варить зелья, как бы псевдо-Снейп не распинался иногда в его голове, нашептывая оскорбления. А он ещё назвал в его честь ребёнка. Хотя, этот импульсивный жест был скорей отпущением его собственных, так сказать, грешков. С ним ещё много инстинктов и привычек из прошлой жизни, и куда их девать Гарри не представляет. Аврорат — часть его самого, отдел — его четвертое родное дитя, и, если с семьёй он уже простился, то желание снова работать тяжело лежало на душе огромным валуном. Поттер уже слишком стар для того, чтобы бить морды за деньги или начать карьеру агента, военного. Даже если его возьмут — первые пять лет он будет подносить кофе, а он, простите, привык отдавать приказы. Не то, чтобы Гарри брезговал, но лучше уж таскать коробки. А для кофе есть свежий, ещё зелёный и неопытный молодняк. У магов большинство на своём месте. Исключение, пожалуй, составляли только бродяги из Лютного и других, более мелких, а то и исчезнувших вскоре, местечек. Но популяция волшебников, как бы каждый в Министерстве не старался и не создавал лучшую жизнь, в Британии не перешла отметку в тридцать тысяч. Куда уж им до того громадного числа граждан, как, например, в той же Америке. И это если не вспоминать Китай. Защита мерно, незримо для всех, кроме него, пульсировала, приветствуя своего создателя и хозяина. Тонкая магия, так глубоко теперь вплетенная в него, отзывалась каждый раз, когда Гарри думал о ней. В доме шесть человек, — дрожали щиты, — Никто не опасен. Волшебство не врет, лишь иногда увиливает, и это ещё один пунктик в списке причин, почему Гарри любит его гораздо больше и своего тела, уже порядком ослабшего и сдувшегося, даже с ежедневными пробежками, — не такими уж и ежедневными, Поттер, халтурщик, — и всего своего опыта. И это несмотря на то, что магия — его суть, как и суть любого другого волшебника. Но здесь нет других волшебников. Есть только он и куча Ведьм с Колдунами, природу которых он до сих пор не понял, хоть и старался. Ступеньки уже привычно, — как же быстро он адаптировался ко всему этому, — заскрипели под ногами, когда Поттер вприпрыжку взошел на крыльцо. Изнутри доносились сверление, перекрикивания и звуки кипящей работы. Бригада в полном составе делала своё дело, так что он, стараясь не отвлекать и не привлекать внимания, вошёл. Воздух пропитан пылью и ещё Мерлин знает чем. Честно говоря, Гарри даже не хочется знать — чем? Вокруг везде разбросаны ошмётки стен и инструменты, хотя людей, слишком увлечённых, чтобы заметить его, это совсем не волнует. Привыкшие. Поттер тихонько пристраивается у стенки в коридоре, у входа в гостиную, наблюдая. Работяги — устоявшаяся команда, понимающая друг друга достаточно, чтобы не путаться под ногами у товарищей. Ему они напоминают его людей, которых он сам знал до мозга костей. Такие же слаженные и эффективные. Он пресек зарождающуюся тоску на корню, не отрывая взгляда от мужчин в темно-синих комбинезонах и выискивая Бена — слегка полноватого, с огромными ручищами и добрыми глазами непонятного, мутно серо-зеленого цвета. Мужчине лет сорок-пятьдесят, так точно и не скажешь, и он, несомненно, глубоко семейный человек, с гордостью носящий минималистичное золотое кольцо на пальце. Поттеру нравится это тоже. Спустя минут пятнадцать его так и не заметили, и Гарри, уже сделав собственные выводы, понятные лишь ему одному, наконец привлёк их внимание, постучав костяшками пальцев о стену. Один рабочий, имени которого Гарри не знал, ойкнул, даже слегка подпрыгнул и, — вот чего-чего, а этого Поттер не ожидал, — начал обрастать мехом. Существо. Волшебник, не скрываясь, смотрел, как лицо напротив на доли секунд покрылось коротким, светло-коричневым мехом, а зубы во рту слегка удлинились, а потом всё, как обычно, пропало. Везены, как было проверено на практике, совершенно не реагируют на него, что, несомненно, плюс. Однако этот, ещё раз подскочив и набрав побольше воздуха в легкие, пискляво и совсем не по-мужски, выкрикнул: — Спасите! — визжал довольно молодой паренёк, заглушая собой даже жужжание каких-то машин, — Помогите! Остальные, к огромному шоку растерянного Поттера, тут же обернулись и, на несколько секунд обратившись, отпрянули назад, вылупившись на него. Гарри же судорожно соображал, что могло привести к такой реакции, а главное кто из существ так пуглив. И, — как назло, вот честно! — ничего в голову не лезло. Эти довольно большие, уже без шерсти, — хотя что-то очень подсказывало волшебнику, что будь он Гриммом — видел бы испуганные мордочки везенов, — мужики тем временем сбились в кучку у дальней стены, рядом с камином, и у них, кажется, дрожали колени. И было бы смешно, если бы не было так страшно — он не понимал, как их успокоить. А когда он что-то не понимал — он брал нахрапом и прямолинейностью. Обычно срабатывало. — Успокоились! — прорычал Поттер как можно более властным тоном, и у одной половины ноги замерли на месте, а у другой, — ну вот почему у него никогда ничего не идёт гладко? — задергались глаза. Вот Мордред. Ладно, это выходит за рамки обычности. — Я вас не трону, — попытался снова наладить контакт, выискивая Бена, что было не так уж и сложно — он стоял впереди, прикрывая собой остальных, — Бен, пожалуйста, скажи, что случилось? Главный, судорожно открывший рот для ответа, был прерван громкими возгласами от своих подчиненных. — Колдун! — пискнул один. — Колдун! — воскликнул другой. — Замолкните, — наконец приструнил их Бен и снова начал лепетать, — Мистер Поттер, сэр, простите нас. Мы просто не знали, что вы К-колдун, сэр, просим прощения. Не уб-бивайте нас, пожалуйста, мы никому не скажем, правда-правда. Клянусь женой и всеми детьми, пожалуйста, — причитал он, не давая Поттеру и слова вставить о том, что убивать он никого и не собирался, — Мы очень-очень любим Колдунов и очень-очень уважаем их, сэр, только не убива-а-айте нас, — из последних сил выдавил он и сжался, точно так же, как и остальные за его спиной, ожидая его, Гарри, ответа и решения. Поттер, уже порядком привыкший к тем многочисленным абсурдам и открытиям, что преследуют его повсеместно с прибытия в этот сумасшедший мир, глубоко вздохнул и, сдернув очки, растер лицо, мученически застонав. — Я ничего вам не сделаю, — поспешил убедить их он и заметил, что пара человек вздохнула с заметным облегчением. Итак, он понятия не имел, что это за существа, из-за чего они вдруг решили, что он Колдун, почему они так пугливы, — но, может быть, на этот вопрос Гарри всё же знал ответ — всё же ни Ведьмы, ни Колдуны красивыми и безобидными ребятками не были, — и, главное, что теперь делать — оставлять везенов неизвестного ему вида в доме даже с щитами не безопасно. Старый дурак, он же сам впустил их. Однако, это он себе простит, но второго раза не допустит. Как это сделать, можно придумать и чуть позже. А сейчас у него есть мужчины, которые, похоже, действительно напуганы до усрачки. — Для начала, глубоко вздохните, выдохните, — снова заговорил волшебник, надевая очки обратно, чтобы видеть их белые от страха лица, — И скажите мне кто вы. Какого вида? Существа заметно расслабились, однако оставались настороже, переглядываясь. Слово взял один тощий паренёк, походу, самый младший из них: — Древогрызы, сэр, — достаточно громко отрапортовал он, — Древогрызы, очень любящие Колдунов. Вы знаете, моя девушка печет замечательные пироги с мясом? Она будет так рада угостить вас одним. Или двумя? Тремя? Хотите десять? — Моя жена вяжет отличные шарфы! — выкрикнул кто-то постарше, — Хотя зачем вам шарфы? — тихо добавил он себе под нос, но Поттер смог его расслышать. — Вы любите рулеты? Рулеты — визитная карточка моей дочери! Они изумительны, честно-честно, — выкрикнули ещё. — Да, у меня есть свежая рыба! Свежайшая, лучшая! Они галдели, предлагая бесчисленные вещи и перекрикивая друг друга, зачем-то предлагая Гарри еду, элитный алкоголь, одеяла, подушки и прочее-прочее-прочее, совершенно ему ненужное. Хотя вот от рулетика или пирога с мясом он бы точно сейчас не отказался. — Не надо мне ничего, — уверил их Поттер, покачивая головой, — Просто… не рассказывайте обо мне никому и делайте свою работу, хорошо? — Хорошо, мистер Поттер, сэр! — Есть, никому не рассказывать! — Конечно-конечно, наши рты на замках, а ключи выброшены в океан, сэр-Колдун! — Точно-точно! Никто не узнает! Древогрызы, как они себя назвали, продолжали уверять его в своей невинности и умении хранить секреты, которое, казалось, лучше, чем у гоблинов в Гринготтсе, и заткнулись только через несколько минут под строгим взглядом Поттера. Что-то подсказывало ему, что он опять во что-то вляпался. Опять, снова, в очередной раз. Но у него есть и более насущная проблема, и решать ее нужно как можно скорей — Ведьмы долго не ждут, даже такие скрытные, судя по словам Монро, какая попалась ему. Гарри поднимается наверх, чтобы не мешать и выбрать себе одежду, когда убеждается, что все вернулись к работе и больше, — не так сильно, — не боятся его.***
Древогрызы покинули его пристанище примерно час назад. До того, пока они копошились и создавали так много шума, что ему пришлось наложить заглушающее на свою спальню, которая спальню-то сейчас даже отдаленно не напоминает, Поттер неспешно подготавливался к вечернему рандеву с Ведьмой. Гарри удалось выбраться и поесть, — Мерлин, он ждет не дождется, когда сможет наконец снова готовить нормальную пищу без лишних глаз, — в одной из многочисленных кафешек, расположенных чуть дальше, вниз по улице. И, что довольно примечательно, во время его пути, проходившего прямо через довольно хороший район однообразных домов и чисто американских садиков, на него опять глазели. Поттер только осознал, что не знает никого из соседей. Может, у американцев не принято знакомиться? Вроде бы, нет. Из-за дома ли это? Или потому, что щетина уже отросла, а побриться нет возможности, и теперь он выглядит как заросший черт, представляющий опасность для детей и щеночков с котятами? В любом случае, волшебник поймал на себе как минимум шесть пар заинтересованных глаз взрослых, и не менее десятка любопытных детских. Он улыбнулся им всем, хотя некоторые не оценили, предпочтя просто скрыться или отвернуться, спрятавшись за занавесками. Тёплое мясо с картошкой и терпкий, насыщенный кофе того стоили, однозначно. Его живот удовлетворен, а настроение поднялось на парочку пунктов. Вечер омрачала только предстоящая встреча с Ведьмой. И незнание как к ней готовиться. Впрочем, Поттер решил не заморачиваться. Он напялил на себя чистую футболку, предварительно снова обдав себя очищающим заклинанием, — скорей бы в доме появилась вода! — сделал попытку причесаться и не забыл проверить работоспособность всех своих побрякушек. Его подмывало трансфигурировать кинжал, но в последний момент, он решил, что это лишнее. Палочка всегда эффективней любых ножей, а тот замысловатый защитный кулон даст, если что, — не дай Мерлин, — произойдёт, ему значительную фору. Да и на Ведьм, судя по записям, с холодным оружием не ходили — если только в самом конце, когда нужно отрезать им головы. Гарри, выйдя на улицу и достав телефон, вызвал такси примерно минут десять назад и теперь терпеливо ждал, расположившись на крыльце и смотря на садящееся солнце. Красиво. Как бы он хотел сейчас полетать — взмыть высоко, чтобы адреналин снова бурлил в крови, заряжая и подталкивая сделать что-нибудь дурное. Ему запретили даже мысли о метле, после выявления первых проблем с сердцем, но отказ от игры в квиддич довольно малая цена за возможность заниматься Авроратом. Гарри усмехнулся, вспомнив красноречивый, так и кричащий «Да вы идиот и бесповоротный индюк, мистер Поттер!» взгляд своего целителя, когда он объявил, что не собирается оставлять должность Главного Аврора. Перед домом остановилось черное такси, — до его участка вообще обычно никто не доезжал, так что у него нет никаких сомнений, — и Поттер, не теряя времени, запрыгивает внутрь, здороваясь с таксистом. Они трогаются с места через минуту, когда смазливый, глазастый мальчишка лет двадцати пяти улыбается, — краем сознания Поттер подмечает ямочки, — ему и уточняет место ещё раз, — Гарри называет адрес с бумажки, так въевшийся в сознание и убивший столько нервов. Они заводят непринужденную беседу, и волшебник просто релаксирует, слушая рассказы водителя.***
Гарри стоит признать, что дом красивый. Он, без всяких сомнений, стильно-выдержанный, — если так вообще можно сказать? — и чисто женский — Поттер замечает сразу же, как вылезает из машины и захлопывает за собой дверь, расплатившись. Вторая его мысль — нужно сходить и снова снять немного налички. Его магия предвкушающе копошится внутри, накопившаяся и еле-еле сдерживаемая. Несложно догадаться, что Ведьма уже знает о его прибытии — один из немногих способов, как она могла его найти — слишком ярко выраженное волшебство. Мысль подтверждается, как только он подходит к двери, занося руку для стука. — Я ждала тебя, Маг, проходи. Ее темные волосы, слишком идеально уложенные, обрамляют круглое лицо, а на алых губах расцветает белозубая, непонятно счастливая улыбка. Ведьма не спешит пропускать его внутрь, вопреки словам, разглядывая его. Однако, она смотрит не на одежду или внешность. Она словно пялится на его душу, глядя сквозь очки и глаза. Мордред их, чокнутых созданий, раздери. Поттера, однако, имевшего когда-то дело и с Луной Лавгуд, и с ее отцом, и с Томом Реддлом, ничего не смущает, кроме излишнего энтузиазма и радости в гримасе напротив. Волшебник чувствует давление чужого колдовства, пропитывающего строение, — видимо, она живет здесь давно. Ведьма на своё территории могущественней чем та, из «У Марты». Побрякушка жжёт грудь. Он слегка дергается, когда темная рука с когтистым, таким же идеальным, как прическа, маникюром обхватывает его запястье и тащит за собой, затягивая внутрь. — Кто вы? — не здороваясь спрашивает он, когда они проходят половину коридора, — Зачем вы позвали меня? Гарри не хочет вести себя излишне агрессивно, слегка грубо — да, на это у него вполне есть основание, но бросаться раньше времени сейчас — глупость. Он, конечно, гриффиндорец, но не настолько. — Тц, — цыкает Ведьма, выпуская его и молниеносно оборачиваясь: прическа не трогается с места, — Я-то думала, британцы — эталон вежливости. Хотя чего ещё от вас ожидать? — задала она риторический вопрос самой себе, поглядывая куда-то в сторону, — Хотя ты всё такой же душка, детка, твоя мордочка окупает всё сполна. — Кто вы? — не поленился спросить ещё раз Поттер, теперь уже пуская нотки жесткости в горло, терпя фривольное обращение к себе. Ведьма снова обратила на него внимание, перестав, как ему казалось, пялится в пустоту. — Я Генриетта, детка, — с излишним драматизмом и театральностью провозгласила женщина, словно та шаманка, встреченная Гарри когда-то на улицах Лондона, — И ты пришёл слегка раньше, не так ли? Но, — продолжила она, затыкая его, пытавшегося возразить, — Спонтанность только добавляет интереса, м-м-м? Может, волшебник чего-то не понимает, а может она просто играет с ним, как с глупым котенком. Может, что-то ещё. До него не совсем доходит — зачем весь этот цирк, что она тут устраивает для кого-то. Не для него точно. Для себя? — Мое имя Гарри Поттер, — решил он представиться настоящим именем, решив, что если уж она знает, где он живет — ей не составит труда найти его инициалы, — Для чего я здесь? Сам-то он четко осознавал цель своего присутствия: получение ответов и решения вопроса о слишком любопытных существах. — Чтобы выпить со мной бутылочку элитного розового вина? — Генриетта снова задала пустой вопрос, — Тебе же нравится розовое, да, мистер Гарри Поттер, детка? — и, не дожидаясь какого-либо ответа, прошла вглубь. Вообще-то он ненавидит розовое вино. Оно отвратительно, если быть честным с самим собой. Никто в их семье, даже всеядная по части алкоголя Лили, не пил его. Поттер просто следует за ней, окунаясь в это новое, и, — как же он надеется, — короткое приключение.***
Генриетта ожидала увидеть перед собой мальца с сознанием старика, но не потертого мужчину средних лет. Обычно, когда люди, — везены, не важно, — используют дорогостоящие средства, чтобы стать молоденьким, они возвращаются в свои двадцать. У некоторых, конечно, это не получается, но для гарантированного результата, — она сама тот ещё эксперт в этой области, — нужно найти правильное существо, — не использовать же эту химическую шушеру обычных обывателей, — и иметь парочку сотен тысяч долларов. Естественно, все хотели быть молодыми так, чтобы при покупке сигарет просили водительские права. Генриетта когда-то сама испытала этот экстаз. Но, увы, судьбу не обманешь, как, к сожалению, и биологию. Важно сейчас лишь лицо перед ней — темные, непричесанные вихры, небольшие мешки под горящими, даже за стёклами нелепых очков, зеленеющими глазами, неопрятные брови, ужасающая щетина и ранние морщинки. Она дала бы ему тридцать пять-сорок, не меньше. Мужчину, как она быстро заключила, собственная внешность не волнует. Ее пробивает на внутренний смех, потому что карты ничего не сказали о том, что он будет таким уставшим и потерянным. Она называет его «детка» просто потому, что не может сдержаться — так забавно выглядит несчастное лицо этого Гарри Поттера, возможно, сильнейшего обладателя магии, — о-о-о, теперь она уверена на все сто — он не существо и даже близко не стоял, — за всю ее отнюдь не короткую жизнь. Элизабет, которую Генриетта признавала могущественным противником, даже близко к нему не приблизилась — она почти видит, как магия кружит вокруг британца. Поттеру, кажется, в очередной раз всё равно. Мужчина не проявляет ни грамма агрессии и похоже просто удостоверяется, что она для него не проблема — когда карты показали такой расклад, Генриетта даже не поверила на секунду. И это тот, кого так боится Шонни? Ее малышу нечего опасаться — нужно просто оставить этого Гарри в покое. Генриетту в очередной раз забавляет судьба, такая причудливая и непредсказуемая, дразнящая. Однако кое-что, последняя карта расклада, не даёт ей покоя, напоминая, что перед ней кто-то опасный — Смерть. Смерть — карта Мага. Но он, судя по всему, не болен и на мертвеца не похож. Чуть-чуть смахивает на скорбящего, но этого слишком мало, чтобы получить Смерть в главный расклад. Любопытство одолевает ее, побуждая игнорировать инстинкт самосохранения, который, зачастую, только мешает, и вести гостя в гостиную. — Присаживайся, — небрежно кидает она Поттеру, отправляясь за бутылкой. Это не сработает, — она знает, всё знает, — но она любит розовое вино и потакать себе. Почему бы и нет? А для остального еще не время. Маг заявился слишком рано, играя с Судьбой. Глупый-глупый детка.***
Встреча с Ведьмой… разочаровывает его. Гарри через силу выпивает бокал розовой дряни, часа два бессовестно увиливает от вопросов и не получает ответы на свои. Он словно… потратил время, нервы и деньги совершенно впустую. Он не был бы в таком унынии, если бы они подрались, у него случился бы магический выброс, что-нибудь ещё. Ничего не случилось. Они просто соревновались в остроумии битых два часа, играя в убийственные гляделки. И ничего. Н-И-Ч-Е-Г-О. Чертовка, витающая в каких-то своих мирах, не дала ни информации, ни знаний, ни предупреждений, ни угроз. Волшебник просидел в ее доме, болтая на «серые» темы — то есть, бессмысленно чесал языком с незнакомой женщиной. Сейчас, лёжа на трансфигурированной кровати с матрасом, под таким же ненастоящим одеялом и, тыкаясь в сделанную из камня подушку, Поттер каждые три секунды обреченно вздыхает в безуспешных попытках заснуть. Эти два дня вообще переполнены, — по его, всё такому же скромному, мнению, — вопросом «Зачем я вообще приперся сюда?» Зачем ему вообще это всё? Зачем он пытается двигаться, когда ничего, что ему дорого, не осталось? Сейчас Гарри не знает. Всё, что он узнал — это состояние личных отношений Гримма, которые не волнуют его, про Древогрызов, что не так плохо, и то, что ещё рано, как шепнула напоследок Генриетта. Бесполезно. Всё это бессмысленно.***
Мучаясь с пробкой от вина, Джульетта чувствует себя настолько одиноко и грустно, как не чувствовала себя довольно давно. Сегодня она вымоталась и всё, чего желает ее мозг — это ужин в приятной компании собственного мужчины и, может быть, совсем не обязательно, нежного, тёплого секса после. Разве много она просит? Когда вино, — не то легкое, любимое просекко, купленное недавно, а крепко выдержанный, перебродивший виноградный сок, — поддаётся, а сырная тарелка нарезана на одну персону, она плюхается на диван, закутанная в пушистый халат. Ее голова трещит, ее ноги трещат, ее сердце трещит. Кажется, ей просто нужно расслабиться. Релакснуть, посмотреть фильм, выпить. Хороший план. Не хватает только горячего тела рядом. Сильвертон знает, что ведет себя как полная эгоистка, отдаваясь собственным желаниям. Знает она и то, что Ник где-то там, чуть ли не на другом конце города, расследует очередное дело, но… как бы она хотела обнять его сейчас. Джульетта одергивает себя, опрокидывая, вопреки всяким советам экспертов, в себя полупустой бокал, заедая каким-то плесневелым сырком. Завтра не ее смена — она может себе позволить, а Ник проторчит там, где он сейчас торчит, до утра, как минимум. Женщина зарывается в плед, включая на Дискавери передачу про леопардов. Если уж быть одинокой сегодня ночью — то с леопардами.