Папа, я женюсь!

       — Папа! — радостный детский голос раздался сразу, за распахнувшейся дверью, — Папа! папочка, я женюсь!        — Эмма, девочки замуж выходят, а мальчики женятся, — на автомате сказала Маринетт, до этого увлеченно, высунув язык давала строчку на швейной машинке пригрозив всем обитателем дома, не в коем случае не потревожить её в самый ответственный момент. Осознание того, что тут происходит дошло до неё не сразу, а как дошло, она вопросительно уставилась на дочь.        — Мамочка, папочка, чего вы так на меня уставились? — искренне не понимая родителей, спросила маленькая девчушка, — Ну, подумаешь, перепутала чуть-чуть. Я сейчас исправлюсь! — восторженно произнесла она и выбежала из родительской спальни, закрывая за собой дверь.       Дверь распахнулась снова. И в точности как в предыдущий раз, вбежала маленькая девочка с красивыми, большими, зелёными глазами и белокурыми локонами, струящимися по плечи. На ней было белоснежное платье, как у невесты, только фаты не хватало.        — Мамочка, папочка, я замуж выхожу!        — Какого Бражника здесь происходит? Какую из своих девять жизней я умудрился проспать?

***

      Молчание среди всех присутствующих, по мнению Эммы, длилось долго, целых пять минут. Малышке не терпелось обсудить её собственную свадьбу. А что взять с родителей, сидят и совершенно не интересуются, кто её будущий супруг. Поверить только, их единственная принцесса замуж выходит, а им совсем ничегошеньки не интересно. Произвол!       Эмма из последних сил сохраняла железное терпение и спокойствие. Вот где справедливость? Воспитательнице в детском саду — мадам Шралёр, и то было интересней смотреть на молодожёнов, ходящих везде в обнимку. Маленькая мадмуазель Агрест таяла, когда её жених целовал тыльные стороны её рук, а щёки, подавно.       Она выстраивала их дальнейшую совместную жизнь на большом острове, в Индийском океане, в сорокаэтажном особняке в форме сердечка с фермой божьих коровок и черненьких котят с зелеными глазками. Обязательно должно быть девяносто пальм и на каждой должно, просто обязано расти семьсот восемьдесят два кокоса. А если, сил расколоть их не хватит, то тут поможет розовый дракон в фиолетово-красный цветочек с черно-красными зубами в форме бантиков. И конечно, мост на луну из аметиста. Но самым тайным желанием Эммы, которое она от всех скрывала и боялась рассказать, оказалась возможность иметь личное домашнее животное в виде злюки-дяди-Бражника. Если бы родители разрешили ей, рассказали, где он прячется от всех, она бы забрала его к себе и поселила в большую коробку, смиловавшись над бедненьким мотылёчком, подарила бы кукол ЛедиБаг и Кота Нуара, сшитые мамой специально для неё. И конечно воображала бы из себя мадам Бюстье, о которой родители так много рассказывали, и преподавала бы ему «уроки добра».        — А вы за меня не рады? Он мне даже колечко подарил из пластилина! — протянув правую руку, девчушка похвасталась большим, толстым, довольно увесистым колечком с украшением, отдалённо напоминающим розу завявшую.        — Какое милое колечко, — отозвалась Маринетт, прибывающая в шоке.        — Д-дорогая Эмма, а нап-помни сколько тебе лет, а то что-то я н-начал сомневаться в г-году твоего рож-ждения, — заикаясь и плохо понимая сон это или не сон, проговорил Адриан.       Выдвинув вперед правую руку, растопырив во все стороны пять пальчиков, на обозрение родителям показала новоиспечённая невеста.       Сердце бедного Адриана пропустило мощнейший удар. Лицо побледнело через секунду оно стало зеленым, а ещё через две оно начало напоминать цвет, сгнившей тыквы. Выражение лица остановилось, где-то на грани истерики, ужаса, испуга, радости, удивления, непонимания, сумасшествия, обморока, бешенства, безумия, помешательства, отчаяния, ступора, рыдания, исступления, паники, шока.        — Вы не волнуйтесь, он меня очень любит, как папа маму, — все члены читы Агрестов расплылись в довольных улыбках. — Это было так красиво, он встал на одно колено перед всеми нашими друзьями, поцеловал руку, — Эмма на несколько секунд задумалась, стараясь как можно ярче вспомнить этот чудесный момент жизни. — А его «Я тебя люблю», а потом я ему «И я тебя», а в самом завершении вот это колечко. Мадам Шралёр так улыбалась, смотря на нас. Но самое главное! Девчонки от зависти попадали, а у одной новенькой из Италии в руке мячик от пинг-понга треснул.        — Любимый, ущипни меня, а то может всё-таки я сплю.        — А может лучше ты меня? — началась игра в гляделки между супругами Агрест, но была прервана…        — Ай! Эмма! Больно! — синхронный вопль родителей напугал до смерти бедного ребенка, желающего помочь.

***

      Адриан готов был поспорить, нет, поклясться, Эмма точно светилась ярче, чем тысяча новогодних ёлок и все огни вечернего Парижа вместе взятые. А искра задорного огня, исходящая от неё во все стороны, могла сразить любого акуманизированого наповал, чтоб у него челюсть отпала, чтоб глаза из орбит вылезли, чтоб все протезы повыпадали, чтоб окружающие подумали: «Во даёт», «Ну отмочила». А все мысли в голове акуманизированого занимала только одна фраза: «Твою ж мать».       Он определённо не понимал, какую часть жизни проспал и кто в этом всём виноват. Возможно, конфеты, которые и Маринетт, и Эмма обожают до кончиков ногтей. Но будет хуже, если во всем происходящем виноват камамбер. Это, с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента, была недостача свежего воздуха от переизбытка запаха этого вонючего камамбера, черт бы его побрал. Но в этом есть некая польза, они с Маринетт уже более-менее подготовлены к таким новостям в будущем. Но Адриан был уверен, что не услышит этого ещё лет двадцать хотя бы.        — Эмма, ты ведь понимаешь, что выходить замуж в твоем возрасте слишком рано, тебе всего пять лет, — Адриан старался сохранять полное спокойствие, но о каком спокойствие вообще может идти речь?! Его маленькая совсем юная Принцесса замуж выходит, подумать только. — Ты ещё не готова не морально, не физически? В конце концов, мы не знакомы с твоим будущим мужем. Вдруг это какой-либо проходимец, мошенник, жулик, плут, прохвост, пройдоха, обманщик, негодяй, аферист, лгун, подлец, мерзавец, шарлатан, хапуга, шулер, ловкач, спекулянт, жульё, ворюга, махинатор, каналья, сквернавец, поганец, стервец, паршивец, фокусник.        — Ну, папочка, Жан, он мне такое крутое кольцо подарил! Он плохим быть не может.        — Подожди, его, как девочку, назвали?! Жанна?! Ещё скажи, что Жанна д’Арк. Нет, он точно не может быть Жанной д’Арк. Потому что Жанна с-в-я-т-а-я, а человек, охмуривший мою Принцессу, не может быть святым, — по лицу Адриана было видно, как в голове происходят сложные процессы мышления. — Аааа, ну, я понял, он просто англичанин и решил забрать мою дочь и сжечь на костре! — вынеся гениальное умозаключение, Адриан был горд собой, что природа дала ему мозг.        — Нет, папочка, он Жан Ранье, — Эмма выглядела серьёзнее Эмманюэля Макрона, в момент вступления на пост президента Франции.        Месье-офигенный-блондинчик-с-умопомрачительными-зелеными-глазами глубоко задумался, губы вытянулись трубочкой, волосы встали дыбом, точно не от того, что там копошился Плагг. Сам не понимая зачем, начал жевать указательный палец левой руки. Эмму же насторожило такое поведение отца, устроившись у родителя на коленях, обняв и приласкав.        — Папочка, а почему ты плачешь?        — Солнышко, папа у нас от счастья плачет, — Маринетт, до этого момента спокойно наблюдающая за этим действом, пришла на помощь мужу, растрогавшемуся такому трогательному моменту. — А ты нас со своим избранником не познакомишь?        — Мы с Жаном уже всё решили, — вот теперь точно, выглядя, как Эмманюэль Макрон, заявила маленькая мадмуазель-пока-ещё-Агрест. — Жан уже всё продумал. Слушайте! Сегодня я познакомилась с его мамой и папой, через три дня я познакомлю с его родителями, потому что его друг посоветовал ему заболеть через три дня. А папа его сказал, что бы он с вами познакомился только на свадьбе!

***

      Эмма кружилась, оглядывая себя со всех сторон в зеркало. Платье, сидящие на ней идеально, помогает создать сказочный образ. Девушка с самого детства, читая сказки, представляла себя, то в роли Золушки, то на месте Белоснежки или же Спящей красавицы. Все эти сказки объединяло одно — удивительные красивые картинки в книжке, на которых сказочная девушка изображена в прекраснейшем наряде. Платье представляло цельные произведение искусства, отделанное тонким кружевом. В общую картину идеально вписывался длинный нежный шлейф.        — Какая ты у нас красавица, — супруги Агресты любовались своей сияющей дочерью. — Поторопись, опоздаешь.        — Спасибо, мам, спасибо, пап, — обнимая родителей, проговорила счастливая невеста. — Мамочка, ну чего ты плачешь? Я всего-то замуж выхожу.        — Улетает моя ласточка из родительского гнёздышка. Ладно, беги.        — Хорошо, — поправляя прическу и взлетая в туфли, собралась будущая мадам Ранье.- И да, папуль, я всё-таки женюсь.