Время для двоих

Тора из островного клана Бисмы имел внешность и темперамент, вполне типичные для его рода, но довольно экзотические на взгляд материковых нек. Учась в старших классах, он уже был крупнее большинства учителей, в том числе и альф, имел смуглую кожу и короткую редкую шерстку почти по всему телу, а не только на ушах и хвосте. Его еще по-подростковому короткая грива спускалась по мощной шее на плечи и змеилась по позвоночнику между лопаток, в то время как у всех местных нек она росла только на голове, редко у кого опускаясь ниже верхней части шеи. Но самое главное — его широкий и пушистый хвост заканчивался на уровне середины бедра, что вызывало странную и яркую реакцию у всех, кто не сталкивался ранее с кланом Бисма. Материковые неки поголовно отрастили себе метровые хвосты, поэтому поглядывали на вполне приличный торовский хвост с брезгливой жалостью, которая быстро исчезала, стоило им заметить тяжелую челюсть и крупные клыки тоже вполне типичные для Бисмы. Зато в группе, в которой Тора играл на бас-гитаре, его внешность использовали на всю катушку, заставляя выступать в майках на длинных бретельках, демонстрируя шикарную гриву и темную поросль на груди и мощных руках. Странно, но невозмутимое и малоподвижное лицо Торы очень нравилось публике. Впрочем, солист группы Тошис пользовался этим гораздо чаще самого Торы, провокационно повисая на могучих плечах басиста во время выступлений и корча рожицы, играя на контрасте под восторженный мяв малолетних поклонниц. Тора не возражал. Излишне крупный по местным меркам, он не стремился в альфы, прекрасно понимая, что в прайд предпочтут взять послушного и старательного бету, артистичного и талантливого гамму или, на худой конец, тихого и смазливого омегу, а сам он основать здесь свой не сможет — кому нужен прайд с главой без связей? Объяснить бы это еще будущим альфам в школе. Но каждый из длиннохвостых и щуплых местных амбициозных малолеток считал своим долгом нарваться на молчаливого здоровяка, чьи зеленые глаза прятались под длинной вьющейся челкой. Все, кроме одного. Впрочем, тот тоже нехило так выделялся на фоне других альф. Наверное, именно поэтому Тора запомнил старосту класса с породистой внешностью высокородного, но заметно поредевшего клана Нэрас. Тора не собирался заводить дружбу с Ренисом Нэрасом. В покровителях он пока не нуждался. Во всяком случае, не от местного хулиганья, которое мог раскидать одной левой оптом за раз. Что периодически и проделывал. А искать спонсора для дальнейшего обучения было откровенно рано: до выпуска из школы оставалось еще два с половиной года. К тому времени Тора еще подрастет, его волнистая грива станет пышнее, и тогда никому не будет дела до короткого хвоста и округлых ушей. Это вышло совершенно случайно. Тора возвращался после репетиции, неся за спиной бас-гитару. Когда он спокойно переходил дорогу на зеленый свет, из-за угла неожиданно выскочил какой-то торопыга на дорогущем скутере. То ли хозяин жизни слишком уверовал в свою безнаказанность, то ли просто не справился с управлением, но свернуть он уже не успевал, хотя отчаянно давил на тормоз. В другое время Тора постарался бы отскочить в сторону, но страшась повредить гитару, он неожиданно для себя рефлекторно выбросил вперед могучие руки, стараясь перехватить несущейся на него скутер за руль. Дальше все происходило быстро и нелепо. Резко потерявший скорость скутер, получив нехилый толчок в руль, завалился на бок и пошел юзом, отирая краску с бака и мясо с ноги водителя, а самого Тору развернуло на месте и швырнуло на дорогу. Тот едва успел выставить вперед ладони, принимая на них немалый вес собственного тела. Псевдокожаные перчатки с обрезанными пальцами теперь можно было смело выкидывать, но зато на ладонях не осталось ни царапины. Тора поднялся, с неудовольствием отметил порванную штанину и посмотрел на придурка, едва не угробившего его. Тот, явно без сознания, лежал под руинами скутера. К счастью, шлем надежно защитил голову водителя, но снимать его было рискованно. На внутренней стороне лицевого щитка расплылось мутное пятно от дыхания — живой. Тора осторожно вытащил незадачливого гонщика из-под покореженного куска металла — очень дорогого куска металла — и бережно поднял на руки. Нек оказался худеньким и легким: такого вполне можно было самому отнести в больницу на соседней улице. К счастью, Торе, несущему на руках безвольно поникшее тело с окровавленной ногой, удалось избежать встречи с полицейскими, хотя многие из встречных нек подозрительно косились на него. Наверняка кто-нибудь из них позвонил в полицию. В просторном холле Центральной больницы Тора немного растерялся — то ли к регистратуре идти, которую еще найти надо, то ли еще куда. За всю свою жизнь островной нек ни разу не был в больнице, он даже родился дома в фамильной спальне. Потолкавшись между снующими туда-сюда неками, Тора заметил молоденькую медсестру и решительно направился к ней. Объяснить неке, что случилось, было непросто: Тора так и не привык к многословной трескотне местных. Он едва-то пару слов сказал, как его засыпали целыми предложениями. Тора заметно прижал округлые уши, продолжая удерживать на руках несчастного водителя, который затаился как мышь под веником и не отсвечивал — то ли пригрелся, то ли соображал, как теперь будет выкручиваться перед копами. Не в силах объясниться с тараторкой в чистенькой беленькой униформе, Тора уже собирался сунуть свою ношу в руки ближайшего нека и сбежать, не дожидаясь лечебной экзекуции, когда к нему неожиданно подошел хмурый нек. Тора сразу же узнал старосту класса Рениса Нэраса. Даже на Острове отлично знали известный некогда боевой клан с ярко выраженной внешностью. Эти невысокие и тонкие неки с белоснежной кожей, крупными острыми ушками и ярко-синими холодными глазами в свое время с размахом отметились во всех войнах Смутной Эпохи. Их изящное телосложение могло обмануть лишь неискушенный взгляд, но стоило чуть приглядеться к стремительным и плавным движениям, как любому становилось понятно — в бою они не уступят никому. Даже спустя поколения мирной жизни Нэрасы сохранили хищную грациозность и хладнокровную кровожадность, которой, впрочем, нашлось идеальное применение в медицине. Клан Нэрас, сохранивший всего три прайда, ныне считался ведущим во всей отрасли здравоохранения. И их нынешний глава как раз возглавлял Центральную городскую больницу, куда Тору угораздило принести пострадавшего. Ренис Нэрас был довольно высоким по местным меркам, но изящным, как омега, да еще и совершенно не стеснялся своего увлечения рукоделием — умение резать и шить необходимо для будущего хирурга. И уж лучше его усвоить до того, как подходить со скальпелем к пациентам. Черную до синевы гривку Ренис очень коротко стриг сзади, открывая неожиданно крепкую, скульптурную шею, словно в противовес тщательно застегнутому воротничку, стянутому школьным галстуком. Большинство же альфачат, наоборот, показательно расстегивали воротнички, а особо наглые носили еще и чокеры. Впрочем, задевать парня, который отлично знал анатомию, а на физкультуре сдавал все нормативы одним из лучших (особенно те, которые касались стремительности, ловкости и меткости), мало кто хотел. А для излишне настырных у Рениса был припасен немигающий взгляд холодных удлиненных глаз пронзительно-синего цвета, слишком яркого даже по меркам его клана. В отличие от других будущих альф, он не был хулиганом, но, несмотря на прилежное и ответственное поведение, приличествующее будущему главе, бунтарская натура просвечивала сквозь строгое воспитание, как лунный свет в облачную ночь. И вот сейчас этот юный альфа стоял прямо перед Торой и мрачно сверкал фамильными глазами. Что примечательно, не на Тору. — Что происходит? — холодно поинтересовался он, и нек в руках Торы весь сжался в тщетной попытке потеряться. А Ренис, грозно нахмурив тонкие брови, довольно ловко снял с него шлем. — Раду, куда ты вляпался на этот раз? Тора с удивлением уставился на такую же черноволосую до густой синевы макушку с характерными острыми ушами, сейчас плотно прижатыми к голове. Даже через нежно-зеленый от кровопотери и боли цвет лица угадывалась знаменитая бледность Нэрасов. Со своего ракурса Тора не видел цвет глаз нека, но не сомневался, что они окажутся ярко-синими. — Я просто не справился с управлением, — запинаясь, ответил он, по-омежьи пугливо прижимаясь к Торе, словно ища защиты. — Скоростной режим и светофоры тут, конечно, ни при чем, — едко прокомментировал Ренис. Обычно спокойный и невозмутимый, словно бета, сейчас он вел себя как типичный альфа. И это не выглядело смешным или нелепым, несмотря на хрупкую фигуру и юный возраст. — Во что хоть врезался? И во сколько нам это обойдется? — В меня, — безразлично пробасил Тора, борясь с желанием укрыть Раду от гнева юного альфы. — То есть он тебя сбил? — спросил внезапно круглоглазый Ремис, кивая острым подбородком на виновника ДТП, которого Тора продолжал держать в руках. Тора кивнул и, наконец, передал Раду подошедшим врачам с носилкой-каталкой и капельницей наперевес. Пока пострадавшего укладывали, Тора смог хорошо разглядеть его лицо. Оно действительно оказалось с типичными чертами клана Нэрас — синеглазым, скуластым, с острым подбородком и тонкими губами, но в тоже время его никак нельзя было спутать с лицом Рениса. Раду, несомненно, более старший по возрасту, казался нежным и уязвимым, словно девушка. Кровь на одежде и несчастно поникшие над модной стрижкой ушки только усиливали это впечатление. Глаза Рениса к тому времени, как Раду увезли, снова стали привычных размеров и не менее привычной формы. Альфа снова взял себя в руки, и его лицо приобрело привычное отстраненно-кислое выражение отличника-заучки со скальпелем в кармане. — Я могу принести извинения за проступок своего кузена, или будешь дожидаться официальных, от главы клана, вместе с компенсацией? — Ничего не надо. Тора с удивлением заметил, что нос Рениса был не розовым, как у большинства нек, а почти белым, отчего синие глаза с прямыми черными ресницами казались еще ярче на этом бледном лице. Ренис повел этим самым бледным носом и скривился, между породистых губ на миг показался тонкий и очень острый клык. Причина недовольства оказалась чуть выше самого Рениса, но плотнее, впрочем, все равно гораздо изящнее большинства нек. Тора сразу узнал фамильные глаза, крупные и острые уши, правда, не иссиня-черные, как у Рениса и Раду, а совершенно белые, как и пышная грива. Глаза главы клана оказались не столь яркими, может быть даже из-за возраста, но на белом фоне выделялись не слабее, чем у сына. Тора почтительно поклонился и постарался незаметно слинять. Это было просто, учитывая, как внимательно зрелый нек смотрел на нервно прядущего ушами Рениса, но тут проснулась совесть и стала ныть, что нехорошо оставлять на расправу спасителя, даже если дело семейное. В этом случае Тору просто и без затей попросят уйти. — Ренис, — старший Нэрас обладал не по размеру густым голосом с насмешливыми интонациями записного тролля, — решил почтить нас своим присутствием в рабочее время? — Простите, — Тора почтительно поклонился, отчего чехол с гитарой, все еще висящий за спиной, обидно стукнул по макушке. — Это моя вина… Договорить он не успел. Старший Нэрас окинул внимательным взглядом поверх очков порванную штанину и испачканную кровью горе-гонщика рубашку и резко кивнул головой в сторону. — Ренис, окажи первую помощь своему другу, а потом поднимись в мой кабинет. — По-моему, лучшее, что я могу для тебя сделать — это зашить штаны, — сказал Ренис, когда привел Тору в перевязочную. — Из чего ты вообще сделан? Тора молча пожал могучими плечами, на которых не осталось ни малейшего синяка после встречи со скутером. Пока он размышлял, что ответить, Ренис умудрился выполнить то, о чем говорил, причем не снимая брюк с самого Торы. Шов оказался таким аккуратным, что если не знать, то и не найдешь его. — Спасибо, — пробасил Тора, невольно подергивая хвостом. — Считай, что мы в расчете. — Не за что, — Ренис поправил очки, скрывая смущение. — Что у тебя со зрением? — Тора и сам не понял, зачем спросил. — Нормальное оно у меня, как и у всех нек, — махнул хвостом Ренис. — Просто провожу больше времени за учебниками и шью, а так близко без очков смотреть сложно. Тора понятливо кивнул. Все неки лучше видели вдаль, чем вблизи, поэтому врачи, программисты и вообще все, кто занимался «интеллектуальным трудом», поголовно носили очки — слишком много времени проводили, разглядывая то, что находится прямо перед носом. Наверное, стоило что-то сказать, но молчание было уютным. К сожалению, не слишком долгим: встречу Рениса с отцом никто не отменял. Но необходимость поговорить наедине, похоже, огорчала юного Нэраса гораздо меньше, чем перспектива стать мишенью для своеобразного и едкого юмора отца прямо посреди холла. Тора уже собрался уходить, когда Ренис вдруг окликнул его очень официальным тоном. — Тора Бисма, есть ли у тебя покровитель? От неожиданности он честно мотнул головой и замер, с удивлением увидев легкую улыбку Рениса, кажется, впервые с тех пор, как пошел в школу. — Теперь есть, — будничным тоном заключил Ренис, хотя заканчивать ритуальный вопрос следовало несколько более формально. — Но… — Я уже все решил, Тора, — Ренис слегка прикрыл и без того узкие глаза черными ресницами. — Ты вполне подходишь. Тора, слегка шевеля округлым ухом, некоторое время смотрел на закрытую дверь, так и не спросив, для чего он подходит. Покровители редко брали под крыло ровесников, да еще и настолько крупнее себя. Причин для подобной связи могло быть много. Некоторые потом даже брали подопечных в прайд, но обычно это был временный контракт на финансовую помощь или продвижение через связи. Зачем официальная связь понадобилась школьнику? Тора покачал буйной головой, поправил чехол с гитарой и пошел домой. Ренис ждал его утром возле школьных ворот и требовательно протянул руку ладонью вверх вместо приветствия. Тора некоторое время разглядывал ее, а потом перевел взгляд зеленых глаз на бледное лицо с острыми скулами. — Телефон, — терпеливо пояснил Ренис. Получив требуемое, он тут же вбил свой номер, а затем, слегка поколдовав над кнопками обоих смартфонов, сообщил, что перекинул копию контракта и попросил внимательно изучить. Если до этого и были сомнения о том, что столь важное дело, как патронаж, доверят школьнику, то сейчас от них не осталось и следа. Тора слегка подвис от взятого темпа и послушно кивнул. Говорить он старался поменьше — на его клыки реакция порой была неоднозначная. Помнится, как-то в автобусе мелкая нека полезла к нему в рот пальчиками, проверять — не накладные ли. Контракт оказался стандартным, но явно заблаговременным. Ренис обещал помощь в учебе по специальности, включая репетиторство до поступления, и предоставить жилье в обмен на процент с дохода в течение десяти лет. Тора нахмурился, перечитывая еще раз. Условия были, мягко говоря, выгодными. Он ведь мог выбрать и довольно престижное заведение, а жилье так вообще редко кто предоставлял по контракту. Если, конечно, не планировали потом принять в прайд. Срок в десять лет тоже был щадящим, обычно предстояло быть в кабале не меньше пятнадцати лет. Процент же пока не оговаривался, и в этом могла скрываться ловушка. Но что ж это за ловушка на самом виду? Второй нюанс, который напряг Тору, заключался в том, что в контракте патроном назывался весь клан Нэрас, а не сам Ренис. Впрочем, это тоже было объяснимо — даже если у юного альфы и были свои деньги, то до права заключать контракт на свое имя он явно еще не дорос. Оставалось только дождаться перемены и спросить у тощего авантюриста прямо, что он задумал. Что Тора и сделал. — Зачем? Теперь уже тупил Ренис, некоторое время разглядывая открытыми шире обычного глазами нависшего над ним Бисму. Потом прянул ухом и похлопал узкой ладонью по стулу рядом, приглашая сесть. В его мягких манерах трудно было бы разглядеть будущего альфу, если бы не стремительность в движениях и принятии решений. — Обычная практика же, — пожал он плечами, когда Тора сел за парту. — Почему я? — Откровенно говоря, я был уверен, что ты уже под покровительством — с Острова редко кто приезжает в таком возрасте, да еще и в одиночку. Но ты ни к кому не обратился за помощью, хотя попал в аварию. Вот я и решил спросить. — Почему? — Тора и сам понимал, что диалог выходит несколько однобоким и однообразным, но все еще не мог понять, зачем простой нек вроде него, без связей, без особых талантов и без малейшего отношения к медицине понадобился наследнику Нэрасов. — А почему нет? — Ренис пожал плечами. — Мне, знаешь ли, тоже надо зарабатывать репутацию. У меня в перспективе целый клан и управление Центральной городской больницей. — Поэтому ты выбрал музыканта-экзота? И даже процент еще не назначил? — Считай, что я подкрадываюсь к вашим целебным средствам на основе местных трав и рассчитываю со временем через тебя заполучить контракт на закупку сырья в промышленном масштабе. — А на самом деле? Ренис снял очки, повертел их в по-благородному длинных и тонких пальцах, потом неторопливо выпустил когти на левой руке. Тора заметил, что они были аккуратно подпилены — врачам, даже будущим, не стоит дырявить резиновые перчатки даже случайно. Впрочем, он не сомневался, что и такими когтями Ренис при желании сможет выдрать обидчику глаза быстрее, чем тот поймет, что случилось. Слишком явно в парне проявлялась кровь Нэрасов. Ярче, чем в других представителях, которых Тора уже видел. — Ты знаешь, что такое узкоспециализированная сфера? — тихо спросил он. — Это значит, что все друг друга знают, конкуренция бешеная, шпионаж, предательства… Я не могу доверять тем, у кого тут есть связи, даже психологам, которые обязаны хранить профессиональную тайну. Но мне нужен такой нек! Нек, которому я могу доверять, пока не войду в силу. Тора провел пальцем по экрану смартфона и снова уставился на текст контракта. — Жилье? — наконец догадался он. — Я буду жить с тобой? Ренис кивнул в знак согласия. Треугольные уши настороженно напряглись. — Не проще бы было сразу заключить контракт на охрану или там компаньона? — Ты бы подписал? Тора был вынужден признать, что нет. Быть сиделкой в его планы не входило. Вот соседа по комнате он еще мог потерпеть, особенно обычно тихого Рениса, который вдруг оказался не таким уж и тихим. Впрочем, особой проблемой это не было — большую часть времени студенты разных вузов проведут порознь, а дальше ждет трудоустройство по разным компаниям, так что задушевные беседы раз в неделю можно и потерпеть. Тем более что Ренис оказался довольно интересным парнем. — Я согласен, но пока не могу назвать тебе вуз. — И не надо, — махнул рукой Ренис. — Репетитором буду сам, раз уж мы будем жить вместе, а дополнительный договор составим, когда решишь, кем станешь. Может, вообще в спорт пойдешь. Вероятно, к тому времени смогу уже оформить его на свое имя. У тебя много вещей? От резкой смены темы Тора слегка оторопел; к счастью, лицо его было маловыразительным, уши спокойными, а хвост — коротким и выдать хозяина мог разве что со спины. К тому же прямо сейчас Тора на нем сидел. — Не особо. — Вот и славно, тогда переедешь ко мне как можно быстрее, адрес я тебе скину после уроков. Квартира Рениса оказалась довольно скромной для наследника Нэрасов. Две спальни, небольшой санузел и гостиная, объединенная с кухней. Зато для парочки школьников или студентов она была в самый раз и даже чуть больше. Во всяком случае, если бы Торе пришлось оплачивать половину этой квартиры, он бы умер с голоду. Жить с Ренисом оказалось просто. Особенно после того, как Тора привык к безумному количеству мягких игрушек, которые сосед шил на скорость в промышленных масштабах. Нек был тих, аккуратен и постоянно занят учебой, тренировками в спортзале или хлопотами по дому, которые они разделили поровну. Он не возражал, когда Тора уходил на репетиции своей группы или воскресные выступления по кафешкам, честно объяснял домашние задания, подтягивая и без того вполне достойные оценки, а вот изливать душу или требовать каких-то доказательств доверия не спешил. Зачем он на самом деле понадобился Ренису, Тора понял примерно через два месяца совместной жизни, когда до выпускных тестов оставалось не более трех недель. Ренис постепенно мрачнел, вымотанный подготовкой к тестам и частым визитам в больницу, где его явно дополнительно готовили к будущей профессии. Вернувшийся после очередной встречи с отцом наследник был непривычно растрепан и бледнее обычного. Сначала он час сидел, обхватив колени руками, рядом с входной дверью, словно не мог сделать и шагу. Он не двигался, лишь длинный и гладкий черный хвост неистово колотил по полу. Тора не знал, что делать в таких случаях, но честно приготовил мятный чай, чтобы успокоить своего покровителя. А затем Рениса вдруг затрясло крупной дрожью, даже зубы застучали. Тора, недолго думая, сунул беднягу под горячий душ прямо в одежде и силой удерживал, пока тот вяло и беспорядочно вырывался, словно и не Нэрас вовсе. Потом Тора обнимал завернутого в махровую простыню тонкого и неожиданно жилистого нека, слушая тихую сбивчивую речь. Ренис, перескакивая с пятое на десятое, ругал отца и неубедительно, но яростно твердил, что ненавидит медицину. Когда нек внезапно отрубился на середине слова, Тора на руках отнес его в спальню и бережно уложил в кровать. Наверное, после того, как укрыл беспамятного Рениса одеялом по самый подбородок, Торе следовало встать и уйти, но он еще час сидел на кровати, наблюдая за спящим. Слишком непривычно было видеть это холодное и красивое лицо таким изнеможенным и расслабленным. На следующее утро Тора сделал вид, что ничего не случилось, за что заработал благодарный взгляд синих глаз во время молчаливого завтрака. В школе же, сидя на задней парте и разглядывая коротко стриженный затылок, Тора всерьез размышлял, не погорячился ли он с этим покровительством. Впрочем, дороги назад не было, платить неустойку за разорванный контракт все равно было нечем. К счастью, самый сложный период тестов Ренис пережил без подобных срывов, и Тора расслабился. Предстояли долгие летние каникулы, в течение которых он собирался немного заработать, выступая с группой по клубам и побережью. Оставалось только узнать, распространяется ли требование выплачивать процент и на подработки, или же можно будет сначала получить профессиональное образование. Услышав о предстоящем отъезде, Ренис долго молчал и задумчиво вертел в пальцах очки, затем решительно прянул ушами и попросил все время оставаться на связи и не уезжать от города дальше, чем на день пути и неделю срока. Тора согласно кивнул, понимая, что следующий срыв не за горами. Ренису предстояло провести часть лета, отрабатывая в больнице семейную практику, а отношения с отцом у него не сказать чтобы наладились. Глава клана не собирался делать поблажек наследнику, и Ренис был под постоянным давлением. Упрямый и гордый он очень боялся не оправдать, возложенных на него надежд. Некоторое время рок-группа Торы выступала в городе, собрав неплохой барыш, а затем все же отправилась на побережье. Тора уезжал с тяжелым сердцем. Прошлый срыв порядком его напугал, но он так и не предложил Ренису обратиться к психологу, помня опасения покровителя по поводу «узкоспециализированной сферы». Через неделю он, как и обещал, вернулся в квартиру. Ренис за это время почти не изменился, разве что неожиданно вытянулся еще больше, приобретя своеобразную ломкую стройность. Тора понял, что нек много времени проводит с отцом, но не стал ничего спрашивать. За время совместного проживания он уже не раз убедился, что если Ренис захочет что-то рассказать, то никакой кляп ему не помешает это сделать. От нахлынувшего облегчения Тора расстарался на кухне, за что получил в подарок огромный фартук с многочисленными рюшами и кружевами. Смотрелся он в этом пышном великолепии дико, но Ренису почему-то нравилось, так что Тора не спорил и покорно носил подарок во время готовки в свою очередь. Несмотря на то, что следующие несколько дней юные неки жили в одной квартире, они почти не встречались. Тора выступал по вечерам, возвращался под утро и засыпал до завтрака, а Ренис, наоборот, — днем уходил в больницу и под вечер приходил настолько измотанным, что почти сразу же падал в кровать и отрубался. Тора уже собирался во второй раз поехать с группой на побережье, когда Ренис снова сорвался. Тора и сам не понял, как услышал тонкий скулеж через плотно закрытую дверь, но вечером накануне поездки, он нашел Рениса сидящим на полу в углу своей спальни и ритмично раскачивающимся из стороны в сторону. Тора молча обнял напряженное до деревянной твердости тело и просидел с Ренисом до утра, не разжимая могучих рук и раскачиваясь вместе с ним, пока Ренис не забылся. Затем уложил спящего в кровать и отменил поездку. Тошис ругался по телефону как сапожник, но не заставлял бросать все и мчаться на встречу. Что ж, никто не ждет от школьника, даже если он размером с бугая, слишком многого. Утром Ренис сидел за столом, свесив уши и не поднимая глаз. По утрам он всегда был медлителен и раздражителен, но сегодня выглядел скорее испуганным. Тора привычно сделал вид, что ничего не было, лишь небрежно обронил, что гастроли сорвались. Ренис нервно хлестнул хвостом по ногам и промолчал. А вечером пришел в спальню Торы и залез на кровать к лежащему парню. Не ожидавший такого развития событий Тора тупо уставился на визитера, и пока он мучительно подбирал слова, Ренис решительно прижался к его губам неумелым поцелуем. Не то, чтобы сам Тора умел целоваться, но такая прыть его ошарашила. С перепугу он чуть не ляпнул об отсутствии подобного пункта в контракте, но чудом смог сдержаться и промолчать. Ренис льнул всем телом, но пах совсем как обычно, поэтому Тора не сомневался, что дело было не в гоне. Быть постельным средством для снятия стресса Бисме не хотелось. В контракте подобного пункта и в самом деле не было. Мягко положив крупные ладони на узкие плечи, он отодвинул Рениса и привычно спросил, укладывая весь вопрос в одно слово. — Зачем? Ренис вспыхнул сразу абсолютно весь, даже ключицы в вырезе домашней футболки покраснели до свекольного цвета. Затем резко вспорхнул со своей обычной легкостью и стремительно вылетел из комнаты Торы. Через мгновение громко хлопнула дверь в его спальню. Тора почесал густую гриву на затылке и тяжело поднялся. Он понятия не имел, что делать в таких случаях, но помнил слова Рениса о том, что тому некому доверять. Что ж, свою часть сделки Ренис выполнял честно, а значит, теперь настала пора самого Торы. И если подумать, то ничего сверхъестественного от него и не требуется, всего лишь помочь покровителю сбросить напряжение от постоянного давления. А способ... О способе можно договориться к обоюдному согласию. Тора постучал когтем в дверь, не особо надеясь, что ему откроют или не пошлют. Он на самом деле не понял порыва Рениса, но не сомневался, что тот не станет трусливо отсиживаться за дверью, в которую стучат. Среди Нэрасов трусов не было. И действительно, Ренис почти сразу открыл, настороженно глядя синими глазами сквозь очки. — Я не очень понял, — Тора слегка развел руками, показывая, чего именно не понял. — Ты хотел, чтобы я тебя утешил? — Нет, болван, — Ренис мрачно смотрел исподлобья, — я хотел, чтобы ты меня поцеловал. Тора переступил с ноги на ногу, не зная, что сказать. Но Ренис снова решил за него. — Нет, я не буду дополнять или разрывать контракт. Тора вздохнул, почесал гриву возле уха и еле успел просунуть ногу в захлопнувшуюся было дверь. — Еще не поздно? — тихо спросил он, впервые смотря в синие глаза первым. — Еще не поздно поцеловать тебя?