Anathema

[twenty one pilots - anathema]

Тайлер хочет вернуться обратно в детство. В то время когда ночи были короче, дни ярче, мечты ближе, а жизнь радостнее. Даже раны под детскими пластырями заживали быстрее. Сейчас же Тайлер больше не покупает красивые упаковки, гласящие, что больно не будет, он покупает обезболивающие препараты и совсем редко цветные таблетки, подавляющие грусть. Раньше только по рецепту врача, сейчас фармацевты в аптеках запомнили лицо Тайлера и без лишних вопросов продают ему все необходимые медикаменты. И нет, Тайлер вовсе не злоупотребляет лекарствами, в надежде уснуть непробудным сном. Тайлер носит с собой чёрную тетрадку на кольцах, для самых тёмных мыслей которые лучше всего никому не видеть, и жёлтую со стихами, которые он показывает родителям. Они гордятся сыном у которого есть талант. Тайлер пропускает мимо ушей все слова о том, что он хорош в чём-то, ведь он знает, что это ложь и он не на что не способен. Тайлер надевает жёлтую худи и идёт в школу, где улыбается абсолютно каждому, ведь так поступил бы любой прилежный мальчик, которым гордятся родители, а учителя ставят в пример всем остальным. Тайлер долго приучал себя улыбаться всем и не показывать свои слёзы, но об этом никто не должен знать. По воскресеньям Тайлер превозмогая боль, идёт в церковь. Перед выходом он выпивает все цветные таблетки и идёт на службу, улыбаясь, пряча свои страхи поглубже. Воскресенье единственный день когда он одет правильно. Строгие брюки и рубашка с длинными рукавами. Тайлер отвратителен сам себе из-за того, что притворяется таким правильным. Раньше он пел в церковном хоре. Многие старушки подходили к нему и рассказывали о его ангельском голосе. Тайлер улыбался им и благодарил. Больше Тайлер не поёт в хоре. Возможно, это из-за того, что Тайлер не говорит ничего помимо ответов на уроках, и то, только тогда, когда поднимет руку и его спросит учитель. Тайлер слишком много молчит, пока ему хочется кричать. Ему хочется кричать так громко, чтобы его голосовые связки порвались, чтобы он не мог говорить больше никогда. Чтобы больше не было потребности и возможности говорить.