Four Out Of Five

20 июля

Руслан разглядывал круглое окошечко, за которым был разлит желтоватый солнечный свет, ощущал тонкий лакричный запах и откровенно не понимал, что он здесь делал. Кому в самом деле были нужны шоколадки, когда красноватая линия на термометре в лучшем случае переваливала за тридцать, а в худшем – медленно подползала к сорока? Кондитерская пустовала большую часть времени суток вот уже полтора месяца, и лишь изредка сюда заглядывали неформалы разного калибра, чтобы хлебнуть так любимого ими «ЭКСПРЕССО» или «ЛАТТЕ» с неизбежным ударением на последний слог, и парочка местных девушек, чтобы поглазеть на самого Руслана. В последнее время даже постоянные клиенты перестали быть такими уж постоянными – жара на улице сводила с ума, и никакие печеньки не могли спасти от этого. Ничего не сводило с ума больше испанского стыда, который окутывал всё сильней после каждой неловкой попытки какой-нибудь очередной барышни оставить самое сокровенное – свой номер – продавцу с «самой яркой улыбкой из всех, что я когда-либо видела», как гласила огромная часть нелепых записочек с заветными циферками где-нибудь внизу. Несколько поклонников (поклонниц) даже забрасывали его любовными письмами, в части которых были самые настоящие поэмы или небольшие рассказы довольно интересного содержания и сомнительной эстетической ценности. Руслан был готов поклясться, что некоторые слишком интересные сцены весьма похабного характера были нагло содраны из бульварных женских романов, хотя предпочитал об этом всё же не заикаться, потому как вопросов в стиле «А откуда такие познания в женской литературе?» было бы не избежать. Честно говоря, Руслан давным-давно подумывал предложить владельцу сделать уже небольшой уголок мороженого, чтобы кондитерская не пустовала почти бесконечными летними днями, однако каждый раз одёргивал сам себя: во-первых, атмосфера этого места хранится на донышке пирожного «Корзиночка», что неизбежно с повидлом, воздушным белым кремом и неизменной вишенкой на самой верхушечке, а во-вторых, более, чем всякие сладости вроде карамели или ещё какой чуши, Руслан не любил мороженое, просто хотя бы потому, что оно холодное. Несмотря ни на что, Руслану его работа нравилась. Она нравилась бы ему даже в том случае, если бы шеф неожиданно пришёл к идее уголка с мороженным сам, даже если бы у поклонников (поклонниц), совершенно точно не было шансов однажды прийти к осознанию того, что к продавцам приставать нельзя, письма странного характера незнакомым людям (в число которых, между прочим, входят и продавцы!) слать тоже нельзя, и что вообще-то нужно иметь хоть какие-то рамки приличия. Пока владелец, к счастью Руслана, а поклонники (поклонницы), к его сожалению, ни к чему не пришли, и второй пункт действительно казался достаточно неприятным уже хотя бы потому, что продавец помнил, что скоро начнёт совсем рано темнеть, а потому путешествовать по району (который, хоть и почти центральный, но всё же), придётся в темноте. И всё-таки с работой ему прощаться не хотелось. Ближе к вечеру, когда солнце уже опускалось к линии горизонта, спрятанной за высокими тусклыми домами, звоночек над входной дверью приветственно дзынькнул в третий раз за день. Осмотревшись, покупатель неровным шагом приблизился к прилавку, критически присмотревшись к Наполеону и заварным пирожным, а затем, странно нахмурившись, сделал два шага в сторону зефира и безе. Руслан понял, что покупатель был пьян, не сразу, но как только понял, сразу начал активно опасаться за стёкла в витринах, которые хоть и были толстыми, но разбиться всё же могли. Хотя посетитель, казалось, крушить ничего не собирался и достаточно уверенно держался на своих двоих, всё же опасения все эти пошатывания заставляли сердце продавца биться немного чаще, чем нужно. Руслан ни в коем случае покупателя не осуждал, считая, что это в конце концов личное дело каждого – может, он впервые в жизни так напился, да даже если и не впервые, всё ещё осуждения за это не заслуживал; зато заслуживал его за то, что мимо полочки, на которой стояла серебряная подставка с шоколадными кексами он прошёл непозволительно близко, возмутительно неосторожно, к тому же оступившись ближе к концу воображаемого дефиле, отчего сердце Руслана пропустило несколько ударов. Кстати, одним из преимуществ незаслуженно осуждаемой друзьями работы Руслана, по мнению его самого, была возможность много улыбаться каждому пришедшему в небольшую кондитерскую. Руслан, несмотря на собственную ворчливость и извечное желание брюзжать, улыбаться любил и делал это достаточно часто. Справившись с лёгким налётом раздражения и дождавшись, когда покупатель поднимет взгляд, продавец ярко улыбнулся и собирался поздороваться, но был сбит с толку тихим «Вау» рыжеватого оттенка. – У меня есть стойкое ощущение, что главная сладость в этом заведении стоит за прилавком. – Вообще, Руслан обычно сам начинал разговор с покупателями, уверенно направлял диалог в нужное русло, пытаясь как можно быстрее понять, что нужно покупателю, мягко подталкивая того к правильному выбору. В тот момент Руслан буквально опешил (хорошо, хоть не покраснел и глазки смущённо не опустил – это было бы совсем уже фиаско), не зная, как себя вести. Щепотку достаточно настойчивого внимания от мужчин он получал и ранее, однако в тот день было то ли слишком жарко, то ли пары виски, которые буквально источал покупатель, были слишком сильны, и Руслан не смог вовремя сыронизировать в ответ на достаточно странный комплимент, лишь уточнив, что сегодня главная сладость – тот медовик, что был слева от него, что так долго гипнотизировала женщина, пришедшая сегодня первой. Часть о женщине, разумеется, Русланом озвучена не была. Возможно, она (женщина, не часть) собиралась за ним вернуться. – Вам что-то конкретное нужно? – сдаваться окончательно Руслан не собирался. – Мне нужен конкретно шоколадный торт. Самый шоколадный, который есть. – Покупатель странно (пьяно) улыбнулся, и пока Руслан перечислял шоколадные торты, неожиданно перебил его, – а глаза-то какие. – Какие глаза? – Руслан действительно не понял, а когда понял, мысленно дал себе подзатыльник. – Те, что как осеннее небо, – покупатель мечтательно улыбнулся, чуть прикрыв глаза, и вздохнул. – Так что с тортами? – Фу, как пошло, – Руслан не мог сдержать колкости и победной ухмылки, а затем, одёрнув себя, добавил, – Венский и Пражский. – Не так пошло, как… – покупатель внезапно осёкся, – впрочем, неважно. – Игривая улыбка неожиданно спала, сам он нахмурился. – Какой шоколадней? – Венский, пожалуй, – Руслан пожал плечами, немного расстроившись смене настроения собеседника. Ещё больше продавец расстроился, когда в кондитерскую впорхнула одна из главных его поклонниц (он был уверен, что где-то на территории социальных сетей наверняка есть группа, посвящённая ему, и эта дама просто обязана была быть администратором этого непотребства), которая наверняка была уверена, что Руслан до сих пор не догадался, кто первым решил слать ему любовные письма, содержащие сцены весьма бесстыдного толка, которые были очевидно и нагло украдены из бульварных романов, которые Руслан никогда не читал. Солнце постепенно сползало по небосводу вниз, к спрятанной линии горизонта, и покупатель, рассчитавшись за торт, направлялся к выходу из кондитерской, одаривая барышню оценивающим взглядом, чуть вздёрнув бровь, затем не забывая развернуться на пятках уже у дверей, под самым колокольчиком, чтобы напоследок отпустить несколько пошлых шуток в сторону Руслана и его задницы, чем всё же заставил первого слегка порозоветь и немного улыбнуться. Барышня, казалось, была готова шлёпнуться в обморок, судя по её округлившимся глазам и драматично прижатой к груди ладони, однако даже она понимала всю очаровательную неуместность подобного театрального представления. Или просто решила шлёпнуться попозже, чтобы в кондитерской остался один Руслан и вокруг не было никаких предполагаемых алкашей, которые явно не входили в список персонажей розового мирка. В любом случае, отметив про себя крайнюю степень багровости ушей, щёк и даже шеи дамы, Руслан неожиданно игриво подмигнул покупателю и приподнял уголок губ в странной полуулыбке, вызвав довольную ухмылку с его стороны и тяжёлый «ах» со стороны юной барышни. В этот раз особа показательно заказала себе ванильных пряников и не осталась в кондитерской ни секунды больше. Руслан был уверен, что если бы входной дверью его кондитерской можно было хлопнуть, то барышня непременно воспользовалась бы этой полезной опцией. К его счастью дверь тихо закрывалась и хлопать категорически не умела. Веяло вечерней прохладой.