Не терзай себя

— Да, Данила владимирович, это звучит странно но, вы мне нравитесь, нет, не как врач, а как мужчина, я долго пыталась понять лживы ли эти чувства, но нет, каждую нашу встречу они становятся только сильнее, я специально прикидывалась больной, нет, поступила я к вам ещё больная, но Вы смогли избавить меня от негатива ещё давно, после чего, чтобы быть с вами я должна была продолжать отыгрывать роль страдающей. Я Вас люблю, Данила Владимирович! — положив свою ладонь на руку Дани сказала она, миру вокруг Данилы рухнул в эту же минуту. — Я тоже тебя люблю, — в его мыслях так и кричал голос: » что я творю?!» — Правда? — Правда - правда, — чмокнул Валерию он в лоб, а разум по прежнему просил его: «остановись, пока не поздно!» — Что ж, я думаю могу идти, у вас там ещё одна пациентка, — поцеловав его в щёчку попрощалась она. — До свидания Данюша. — Что! Как она меня сейчас назвала? Данюшей?! Боже, что я натворил? Елизавета! Где Елизавета?! — подумал про себя Данила. Буквально вылетев из кабинета, он увидел… ровным счётом ничего, Лиза ушла. — Как! Где? — начал паниковать Данил. — Надо звонить её отцу, хотя нет, лучше матери, — хоть психолога и выбирал отец, но с ним у Данилы были весьма напряжные отношения.

***

— Ольга, здравствуйте, не могли бы вы дать номер Лизы, мне нужно с ней поговорить, — сделав тон как можно спокойней начал он. — Да, конечно, записывайте, а если не секрет, о чем вы собираетесь говорить? — поинтересовалась она. — Да так, буду завоевывать доверие пациента, так сказать, — отшутился он. — Давайте, диктуйте.

***

Номер был записан и Даня уже судорожно набирал его, нервы, мягко говоря, были уже на пределе. — Лиза! Алло? Лиза, ответь! — в ответ тишина. — Скажи мне хотя бы где ты, прошу! — Там же где и всегда, — она сбросила трубку, голос её дрожал, по всей видимости она плакала. Сорвавшись с места Даня помчался к той заброшке, почему? Он сам не знает, душа его вела именно туда. Через минут пять он уже спотыкался о пороги и ступени, напряжение росло с каждым шагом, последний этаж был водь и поперёк обследован, и осталось только одно место — чердак, ну как чердак, его остатки, половина крыши отсутствовала вовсе, что давало возможность видеть большую часть двора, в котором и находиться эта школа. Входа не было, залезть с больной ногой невозможно, но как говорят: " попытка не пытка», в это случае любая попытка являлась наитяжелейшей пыткой, которой даже в аду грешников не пытают — Елизавета! — крикнул он чуть ли не от радости, всё хорошо, она здесь, сейчас он её успокоит. -Чего ты плачешь, маленькая моя? Всё же хорошо, — поглаживая её по плечу шептал он. — Нет, ничего хорошего, я всё слышала, Вы и она… вы теперь вместе, — она стала ещё больше захлебываться слезами. — Да, мы вместе, но на этом же свет клином не сошёлся, успокойся прошу, ради меня, — обнимая её всё так же шептал он. — Поехали домой, я поговорю с твоей мамой. Немного успокоив девушку он помог ей спуститься с чердака и усадил в машину, а сам стал решать вопрос с мамой, домой он ехал куда медленней, чем к школе, ведь повода для беспокойства уже нет. Лиза была подавлена как никогда, Кашин это видел, но поделать ничего не мог, руша одну жизнь он подарил жизнь другой. Подъехав к парадной он помог вылезти Лизе и попрощавшись с ней, уехал домой. Лиза пришла домой, на ней не было живого места, мать это заметила, но спрашивать не стала, в глубине души ей было очень жалко свою дочь, даже про ногу мать совсем забыла, её больше пугало душевное состояние. Упав на кровать Лиза хотела лишь одного — умереть, ну или убить ту суку, которая увела у неё Кашина, слёзы невольно скатились по щеке, а сама девушка уставшая от рыданий провалилась в сон, едва прикрыв глаза.