Сюрприз с Дороги

— Радиоцентр? Они опять шли по парку. Начинало ощущаться приближение вечера. Когда вроде еще светло, и небо не розовеет, но скорый закат уже чувствуется. Не только из-за длинных теней. Леда трусила впереди. Ник не пытался никуда исчезнуть. Наоборот, сам взял Яну под локоть, а теперь еще и, замедлив шаг, спросил, заглядывая в лицо: «Радиоцентр?» — Что «радиоцентр»? — так хотелось идти ни о чем, вот вообще, совсем ни о чем не думая… Чтобы просто почти вечер, весна, парк и… самое главное никаких мыслей! Вообще никаких! Даже о том, что они должны, обязаны быть! Ведь их совсем недавно было так много, что они кишели верткие и неуловимые как головастики в мелком пруду. — Радиоцентр. Пункт управления радиосвязью, — пояснил Ник, — находится рядом. Так? — А… Ну… Это просто так говорят. На самом деле это поселок Лесной. Там еще строительный рынок на выезде к трассе. До него сорок восьмая маршрутка от Тэ-Цэ ходит. А самого радиоцентра там давно нет. Только несколько вышек осталось. Отсюда не видно, надо было от церкви дальше пройти и показались бы. Вообще-то там часто экстремалы по заброшке лазают. В интернете видео есть. Можно найти и посмотреть, как домой придем. Только они не очень интересные. Там почему-то ничего не видно толком — все деревьями заслонено. Только трубы второй котельной торчат. Хотя мачты там очень высокие! — Почему? — Ник решил быть раздражающе краток! С тетками он как-то вежливее общался! — Что почему? Ты издеваешься?! Ты можешь мне хотя бы объяснить, что ты спрашиваешь и зачем?! — Прошу меня простить, прелестная Яна! Не сердитесь, пожалуйста. Я слишком привык к вашей сообразительности и открытости для информационного обмена. Дело в том, что вы повергли меня в недоумение — если существует радиоцентр, его оборудование, сооружения, антенны, то почему он, по вашим словам, не используется по назначению? — Ну… — Яна задумалась. Радиоцентр всегда ассоциировался у нее с решетчатыми мачтами, торчащими над лесом, их было хорошо видно с крыши их дачного домика, особенно летними вечерами, с рассказами о подвигах мальчишек и Ромыча, со здоровенным рынком «неженского товара», куда чаще ездили за рассадой или семенами цветов для дачи, чем за гвоздями или плиткой для садовых дорожек, и опасными «чужими» парнями… Но от радио, связи и чего-то подобного, реального, технического, практического местный «Радиоцентр» в Яниной голове отстоял далеко. Примерно как «Космос» — торговый центр с одноименным финтес-клубом и кинотеатром, — от образа Юрия Гагарина и астрономии. — Наверное, там когда-то был радиоцентр. До девяностых. Там же рядом воинская часть и полигон со стрельбищем. Вроде бы там раньше ракеты стояли. Но это слухи всего лишь. Точно все равно никто не знает. — Ракеты? — переспросил Ник. — Ну да! Зенитные ПВО — Москва же рядом! Они тут повсюду понатыканы… Были. — Понятно, — протянул Ник и замолчал. А вот Яне молчать уже не хотелось. Хотелось что-то сказать, объяснить, чтоб он не начал опять думать свое всякое, про секретные космодромы на шоссе между дачами и кладбищем, про рептилоидов на тарелочках, про закрытый открытый космос и всепланетно промытые мозги. Вот только что ему сказать, Яна никак не могла сообразить. Это было мучительно: глупости думал он, а дурой себя из-за этого ощущала она! И тут Ник вновь заговорил сам:  — Находясь дома, вы действительно никогда не слышите, что происходит там, где мы сейчас были? — Там же кладбище! — поразилась подобной мысли Яна. — Что там может происходить?! — Звук взрыва антиграва в аэрокаре, в пригодной для дыхания атмосфере такой плотности, должен быть слышен на десять-пятнадцать километров. Примерно в это время мы находились в помещении с негерметичными окнами, обращенными в сторону источника звука. Особенности рельефа не представляются мне настолько мешающими распространению звуковой волны, чтоб она была полностью поглощена. Перепад высоты наличествует, но достаточно плавный и весьма незначительный. Однако, мы ничего не слышали и не видели. Это возможно при применении силовых щитов вокруг места взрыва, либо при активации шумоподавляющего экрана. — Какого-какого экрана? — Шумоподавляющего. Обычная практика, если транспортный или производственный узел располагается неподалеку от жилых кварталов. Ставятся стандартные генераторы аудиопомех, подбираются частоты… — У нас, — яростно прервала его Яна, сама не понимая, отчего начинает беситься, — ничего подобного не существует! Не изобрели еще! — Правда? — наивно уточнил Ник, — а мне показалось, что ваш брат, прелестная Яна, желая сделать наш разговор неудобным для прослушивания, использовал похожий принцип. На более упрощенном уровне, без подбора частот и регулирования направления волны, но… — Это был не принцип! Это был Ромка! Он всегда так делает! С самого детства! Врубит на полную все, что может орать и тоже орет… Яна замолчала, даже скорее заткнулась, потому что этот гад опять заставил ее чувствовать себя истеричной дурой. Иногда вот так живешь-живешь, и вдруг поймешь, что в анекдоте про тетю-рыбку из автобуса, проблема может и вовсе не в женщине, и не в логике… Просто попадаются порой такие вот… Вежливые рукоцелованцы! Хотя ревновать Ника к церковным тетушкам — это уже самая маковка неадекватных реакций. Было б еще к кому! Да было б еще кого ревновать! — Покорно прошу меня простить, — отозвался идущий рядом поганец, не иначе как читающий ее мысли. — Сожалею, что вызвал у вас негативные эмоции, и особенно сильно сожалею, что не понимаю их причины. Кто бы, когда бы сказал Яне, что она захочет, чтобы Леда на прогулке вела себя не как нормальная воспитанная собака, а как вырвавшаяся из зверинца на волю идиотина… Но сегодня ей хотелось именно такого. Война с зашкаливающими эмоциями собаки и ловля ее по сугробам, грязи и канавам оправдала б раздражение и помешала б разговаривать. Но у Леды отчего-то именно сегодня случился редкий день душевного равновесия и почти идеального послушания. Повода бежать ее хватать не было, приходилось идти рядом с этим… недокиборгом и общаться. — Это ты извини. Я сама не знаю, что на меня нашло. Просто… — Яна так и не смогла найти слов, чтоб объяснить все свои мысли и чувства даже себе, и решила сменить тему. — Так что ты там высмотрел? И что, ты говоришь, там взорвалось? — «Мерседес» и «мерин» — это одно и тоже, и это вид автомобиля, наземного колесного транспортного средства, оснащенного двигателем на жидком углеводородном топливе? — вместо ответа уточнил Ник. — Я правильно понял наших собеседниц? — Да. А что? — Если «бульдозер» — это техническое устройство на гусеничном ходу, оснащенное фронтальным отвалом для послойного снятия грунта… — задумчиво произнес Ник, — то мерседеса там не было. Колеса не оторвались при взрыве, как предположили информаторы уважаемых дам, а отсутствовали изначально. У аэрокаров с платформой по схеме Чулимского очень узнаваемый силуэт. Простая рама корпуса, легко изготавливается из любых доступных материалов. Основную движущую силу создает простой реактивный двигатель, антиграв носит вспомогательный характер… — он замолчал и посмотрел на Яну. — Я опять говорю непонятно? — Да нет, все понятно, — честно призналась она. — Я даже знаю, что такое «аэрокар» и «антиграв» — книжки читала, фантастические. Я только не понимаю, как этот твой аэрокар врезался в наш нормальный русский бульдозер на нашем нормальном пригородном шоссе. И вообще, мне все больше кажется, что ты мне просто врешь и издеваешься! Аферистом работаешь? — язвительная фразочка сама вспрыгнула на язык. Ник ничего не ответил, замолчал, задумчиво глядя куда-то сквозь деревья. Через несколько пройденных метров Яне стало его отчаянно жаль. И стыдно. А вдруг он и самом деле из будущего, или просто из другого мира. Чушь это все, конечно, так не бывает. Ну, а все же?! Ни ключи от квартиры, ни денег в кредит он от нее просит… Пока. Вот как попросит взять кредит на миллион ради наследства в Ваканде, так и можно будет его аферистом называть, а пока вроде не за что. Просто… Яна вроде и хотела подумать «так спокойнее», но тут же отметала эту мысль. Весь день сегодня она отчаянно металась между двумя желаниями: наивной и глупой надеждой на сказку «пусть все будет на самом деле» — это все, реальность Дороги, чудо, иные миры, приоткрывшаяся щелка той самой Зеленой Двери, пришелец Оттуда в ее квартире, странные истории, рассказанные с искренностью банального трепа, — и страхом перед этим всем, потому что это же… Это в книгах сердцезамирательный страх неизвестного хорош, а в жизни? А что ей делать с ее нормальной банальной жизнью, если, как и подложено по закону жанра, внезапная сказка начнет ее рвать в куски и требовать свою жертву. С Ромкой, с мамой, с папой, с Ледой, с котами… Да даже с работой! Сказка ведь не может просто взять и сбыться! Так ведь не бывает. Сбывшаяся целиком вся как есть сказка обязательно что-то отнимет, заставит с чем-то расстаться… Вторым страхом, а может все-таки и в самом деле желанием, было, что это всё — чья-то афера, мошенничество, хитрый развод, спектакль, провокация, каверза. Все устроено и подстроено кем-то из этого мира, из реальности. Ник — всего лишь актер, мошенник. Неизвестно кто и неизвестно зачем все подстроил и разыгрывает вокруг Яны странное представление, по самому дурацкому и банальному из возможных сценариев, в стиле телесериалов для домохозяек. И стоит только Яне поверить целиком, полностью и до конца, открыться и отдаться… Так откуда-то выпрыгнет мужик с воплем «вас снимала скрытая камера!» или что-то в этом роде. Или коллекторы постучат «вы продали квартиру, покиньте помещение»… Это было бы зло и мерзко, низко, подло, обидно… Но привычно. И как-то не очень-то и страшно. И почему-то даже казалось более победимым и преодолимым, чем первый вариант. — Не сердитесь, пожалуйста, на меня, прелестная Яна, — подал совершенно необиженный голос, истерзавший ей всю совесть и душу несчастный незаслуженно-обиженец. — Мне кажется, я понимаю причину вашего гнева и недовольства. Я, поверьте мне, исключительно в силу сложившихся обстоятельств и отнюдь не по моему личному желанию, ломаю вашу картину мира, разрушаю ваш привычный быт, ваш покой и устоявшийся образ жизни. Но прошу меня понять и простить — будь у меня возможность не делать этого, обойтись без вашей помощи, без вашего содействия, я бы предпочел хранить ваше душевное спокойствие более собственного. — Что-то непохоже, — ворчливо пробормотала Яна. Несмотря на то, что этот приходимец, похоже, обладал миелофоном, не иначе как встроенным где-то рядом с киборговским процессором, и нагло читал ее самые сокровенные мысли, злиться на него, когда он так явно рассчитывал на ее помощь, не получалось. — Прошу меня простить, я пребываю не в лучшей форме и слишком медленно соображаю. — («Кто бы говорил! Позер несчастный!») — Я растерян и мне очень сильно не хватает однозначно достоверной информации для анализа ситуации и планирования своих действий. — Каких именно? — Яна решила мстить гаду его монетой и стать деловой и односложной. — Как я уже говорил, я бы предпочел как можно скорее оказаться среди своих людей. Как минимум передать им сведения о моем местоположении. И это очень затруднительно сделать, если я сам не знаю этих координат. Более того, я совершенно дезориентирован в отношении собственного текущего юридического статуса, а так же физического и психического состояния. — А что тебя не устраивает в последнем? — усмехнулась Яна. Ник говорил так сосредоточенно и серьезно, что сразу хотелось пошутить, и… отпускало напряжение. Ей становилось свободнее, проще. — Видите ли, прелестная Яна, — Ник почти перенес ее через лужу, обхватив за талию. И от этой ненавязчивой и само собой разумеющейся силы и заботы у нее ощутимо теплели ладони, — у меня есть три основных вектора для версий происходящего здесь и сейчас. Первая и самая для меня предпочтительная и удобная: все это банальный бред. Я был ранен или контужен, пребываю в коме или под действием лекарств. Мне надо всего лишь дождаться, пока медики приведут мой мозг в порядок, снимут вызывающие это состоянии причины. Против этого… Слишком яркая и полноценная картина происходящего, наличие внутренней логики у событий, малая степень моего влияния на события. И наконец, я всегда полагал, что у меня не очень высокий индекс воображения. Обычно мои кошмары более узнаваемы и обоснованы реальными событиями прошлого. Яна кивнула. Они немного прошли молча. На перекрестке, где начиналась дорожка к дому, свернули в сторону, заходя на еще один круг по аллеям. Леда не возражала. Но и не мешала разговаривать — просто неспешно бежала впереди. — Второе поле возможных версий частично пересекается с первым. Оно опять предполагает мою принципиальную невозможность как-то повлиять на ситуацию изнутри, но куда менее для меня приятно: я нахожусь в плену, под мощным гипнотическим воздействием и все происходящее — какая-то новая техника психообработки. В этом случае, я не только совершенно беспомощен, но и подвергаюсь совершенно напрасному и бессмысленному риску разрушения моей личности. — Весьма досадная перспектива, — от усмешки Яна все же не удержалась. Но при этом непроизвольно погладила Ника по руке. — Весьма, — согласился он. — И наконец, то, что происходит здесь и сейчас, действительно происходит здесь и сейчас, как минимум вы — реальная женщина, а не плод моего воображения. Как максимум, вы действительно ко мне расположены и сочувствуете моему положению. — Как минимум, — решила отречься от сочувствия Яна, пока ее не попросили о кредите на билеты в Ваканду, — есть еще несколько версий, которые ты изящно упускаешь из виду. И первая, — ты банальный псих. Шизофреник. Начитался книжек, навоображал себе чего попало, может даже ширнулся какой-нибудь дурью, сам поверил и теперь пудришь мозг мне. Чем плох, чисто с точки зрения логики, такой вариант? Ник задумался. Похоже, он реально всерьез задумался! И Яне вновь захотелось отмотать время назад и не выдавать этому замороченному таких шуточек. Это ж насколько надо параноиком быть… И тут Яна тоже подумала, что галлюцинирующим шизофреником здесь может быть вовсе не Ник… Который наконец отвис и довольно уверенно согласился: — Да, это тоже возможный вариант. Хотя я бы все же предпочел свой первый. Не то, чтоб мне не нравилась ваша планета, прелестная Яна, но моя привычная жизнь меня вполне устраивала, и я справлялся со своими обязанностями в ней, привык к тому, что нужен своим людям, и наконец мои друзья будут расстроены, если я к ним не вернусь. — Понимаю, — согласилась Яна. — Я бы предложила рассмотреть все мои варианты, но снова считать тебя всего лишь галлюцинацией мне не хочется. К тому же, мы это, во-первых, уже обсуждали, во-вторых, моя семья тебя тоже видит. Что не мешает всему этому оказаться дурным розыгрышем, недоброй шуткой или откровенным мошенничеством, направленным против меня. И тогда уже мой мозг, моя семья и мое благополучие оказывается под угрозой. И это будет моей второй версией. Что ты на это скажешь, а? Пан адмирал? Ник слегка заторможено, замедлено кивнул. — Справедливые опасения. И я не думаю, что мои заверения или даже слово чести их развеют. Хотя слово чести, у меня нет ни малейшего желания и оснований причинять вам и вашей семье какой-либо вред. Я вам искренне признателен и благодарен. — Ладно, — смутилась Яна и вновь заговорила нормальным тоном, — может все же объяснишь попроще, к чему ты тут сейчас обо всем об этом полчаса распинался. Не просто же так?! — Не просто, — согласился «пан адмирал». — Мне бы хотелось условиться с вами действовать так, будто мое третье вероятностное поле — единственное актуальное. В том случае у нас появляется пространство и условия для взаимодействия. Но нам придется друг другу доверять, вам — поверить мне, что я не заинтересован обманывать вас, выдавать вам ложную информацию или утаивать актуальные факты, и единственное, что я хочу — это установить связь со своими людьми и попасть на свой корабль. В мои планы не входит причинение вреда кому или чему-либо. А мне тоже придется поверить, что вы искренне не желаете удерживать меня в состоянии беспомощности и информационной несостоятельности нарочно. Мне необходимо ваше доверие и сотрудничество! — Доверие и сотрудничество? — Доверие и сотрудничество. Взаимное. Со своей стороны обязуюсь приложить все усилия, чтобы оказаться вам всецело полезным. — Угу… — Яна попинала ледышку. И внезапно сообразила: — То есть это ты вот так вот длинно-длинно и отвлеченно-отвлеченно убеждаешь меня, поверить тебе, что ты не врешь и действительно видел там аэрокар и в нем реально взорвался антиграв, и все это на самом деле случилось в моем мире, возле нашей церкви и на нашем шоссе, и ты, типа, в этом совершенно уверен? Так? — Да. Все именно так, прелестная Яна!