Сюрприз с Дороги

Сутки, прожитые с пришельцем из другого мира, если, конечно, верить тому, что Ник не аферист, разыгрывающий для нее спектакль, оказались настолько изматывающими, что Яна даже не запомнила, как ложилась спать. И при этом именно с ней ничего необычного не случилось. Ей даже про аварию, будто бы с участием аэрокара из будущего и бульдозера из настоящего... - рассказали. А что видела она сама? Если разобраться - ничего своими глазами не видела. Брать еще один отгул на работе было б сущей наглостью. И теперь Яна варила кофе, пытаясь проснуться и сообразить, что безопаснее: оставить Ника дома или все же взять с собой? И куда его девать, пока она будет работать? "Это моя галлюцинация, не обращайте внимания, он тут в уголочке тихонько посидит", - Яна представила, как заявляет это бдительной Анастасии Тимуровне, и хихикнула. И все же... Будь она уверена, полностью, целиком, абсолютно, что все это не дурацкий и злобный розыгрыш, она б и отгул взяла, и отпуск, даже уволилась бы, посвятив все свое время адаптации пришельца в новом для него мире. Но сомнения опять проснулись одновременно с ней. Слишком уж легко этот... этот... адмирал с большой дороги себя чувствовал в ее мире. Он почти не отличался от нормального человека. Ну разве что был слишком хорош. По-прежнему, избегал пользоваться выключателями всего, но кто-то из домашних (явно не сама Яна - она такого не помнила и не сообразила), пристроил для него на полке-решетке в ванне ведро с водой и ковшиком. Он мяукал с Ледой и котами, но со всеми остальными людьми говорил на нормальном, вменяемом русском языке, лишь изредка, и только с Яной, сбиваясь на что-то очень книжное. Вот и сейчас: сидит на табурете над тарелкой с овсянкой, уткнувшись какой-то из томов Ефремова из маминой библиотеки, и сроду не скажешь, что он на этой кухне не всегда обитал! В общем, на работу она отправилась одна, оставив Ника в своей комнате с книгой и Кюхлей на коленях. Коты, обычно совершенно исчезавшие на антресолях, шкафах и в пятом измерении при гостях, этого приходимца отчего-то признали достойным своего общества. Яна, у которой они только пытались погрызть книги, сувениры и фоторамки, облежать, обшерстить все вещи и наделать зацепок на свитерах, даже ощущала что-то вроде ревности. Но предпочитала не думать об этом: иначе пришлось бы признать, что она ревнует к Нику всех обителей квартиры, его к ним! Но соревноваться за внимание с котами... Это уже что-то совсем ненормальное. С работой не срасталось - не удавалось сосредоточиться. И она больше читала местные "Подслушано" и "Яживушки" на Однокласниках и Вконтакте. Но только в районной группе обнаружился короткий тред об аварии на перекрытой дороге к кладбищу. И то: из пяти сообщений два были удивлением "а зачем перекрыли?" и "где объезжать?", одно - пространным возмущением в адрес таунхаусовых застроек и один мужчина гордо заявил, что никогда не ездил по той дороге и вообще живет в районе соседнем... С "эвтермантами" или "этфермантами" дело обстояло еще хуже. Гугл этого слова вообще не знал. Как и "Теньсури". - Привет! А тебе идет этот лук! Подстриглась наконец по-человечески? - с бесцеремонной наглостью перед рассеянным взглядом Яны на угол стола за монитором, сдвигая накопители с бумагами, водрузилась обтянутая серо-серебристыми джинсами задница. Яна подняла голову и сфокусировалась, возвращаясь в реальность. На столе, болтая ногой, устроился Никита из театральной студии, тот самый любимец и мечта всех женщин их Дома Культуры, которым Яна представила своим домашним Ника. Она моргнула растеряно. Во-первых, ему совершенно нечего было делать ни на ее столе, ни вообще в этом кабинете. Решительно не имелось ни одной маломальски разумной причины или повода для появления здесь и сейчас. Во-вторых, до сегодняшнего момента он вообще не замечал не то что ее, а вообще ко всем служащим администрации ДК, включая даже директора, относился одинаково - как обслуживающему персоналу, ответственному за его комфорт. Их реквизитор, Светлана Васильевна, как-то в минуту раздражения даже высказалась: "Я культурный человек, более того я - советский культурный человек, поэтому, когда к уборщицам относятся как ко мне, я считаю это нормальным, но когда ко мне относятся как к уборщице... я нахожу это чрезвычайно оскорбительным!" Правда она же потом призналась: "К несчастью, мужчине, наделенному такой внешней привлекательностью, хочется простить слишком многое!" И вот теперь этот самый мужчина, наделенный такой внешней привлекательностью, сидел на ее столе, разглядывал ее наглым раздевающим плотоядным взглядом, и призывно ухмылялся. "Он ведет себя как придурок-негр из рекламы дезодоранта, или не менее придурочный герой-красавчик из популярного американского телесериала для подростков, про какую-то блондинку, - отстраненно подумала она. - Так же переигрывает!" Хотя внешность у реального Никиты из театральной студии, действительно была привлекательной, ее домашнему, возможно выдуманному, Нику он отчего-то проигрывал. Полуспортивная майка с длинным рукавом обтягивала литые плечи, выгодно подчеркивая рельеф мышц, приоткрывала ключицы и впадинку у горла. Но что-то неуловимое в этих мужественных мышцах рождало странную мысль, что этот рельеф создавался в спортзале сложными и длительными упражнениями, чтобы быть именно таким красивым скульптурным рельефом, а не ради того, чтобы вспархивать на заборы или ловить поскальзывающихся девушек. Тогда как ее домашнему приходимцу, красующемуся перед ней, отжимаясь вверх ногами, наверное не пришло бы в голову проверять перед зеркалом, насколько эффектно выглядит результат его спортивных усилий. Яна не могла понять с чего она так решила, но отчего-то была абсолютно в этом уверена. Тщательно выбритые щеки и выскобленный подбородок опять же выигрывали в мужественности у модной картинной щетины. Даже молнии выбритые на висках раздражали нарочитым напоминанием о рекламе шампуня. Ник хотя бы не копировал рекламные ролики в своей внешности. Кем бы он ни был. Да и смотрел он на Яну, и не только на Яну, совершенно иначе. Одним словом, Никита был красив, объективно красив и очень тщательно ухожен. Но Яне было с чем сравнивать, и хотя Ника нельзя было назвать неухоженным, все же в нем внешняя привлекательность была какой-то не столь выпяченной что ли. Не главной, вторичной. Он явно ставил не на нее, когда очаровывал людей. Эти, проскакавшие нестройным галопом, мысли слегка удивили Яну. - Добрый день, - несколько сухо ответила, - чем обязана? - Ну, не будь такой букой, дорогуша! Это портит все впечатление! - не принимая ее тона фамильярно улыбнулся наглый красавчик. - Симпатичный молодой человек жаждет выпить кофе в компании молодой умной женщины. Разве это не повод угостить его чашечкой волшебного напитка? - Только растворимый, - ответила Яна, кивая в сторону угла, где за коробками с бумагой и из-под нее, притаилась пожарозапрещенная тумбочка с микроволновкой, на которой громоздились чайник, красная банка с порошком "для нежеланных гостей", коробка с сахаром и чайными пакетиками и пара "фирменных" кружек. Никита проследил ее взгляд и нарочито скривился. - Это же издевательство над желудком! - искренне возмутился он. И Яна коварно ухмыльнулась. А когда на лице Никиты на мгновение мелькнули рассеянность, недоумение и обида, почти расплылась в довольной улыбке. Ей почему-то оказалось отчаянно приятно знать, что она не поддалась чужому очарованию и ведет себя совершенно не так, как от нее по-видимому ждали. Но следующая мысль, что не поддаваться чарам и быть предельно самостоятельной ей хочется совсем не с этим мужчиной, - испортила вкус триумфа. - Короче, чего тебе надо? - Эх! Почему я питаю такую слабость к умным женщинам, что готов от них терпеть любую порку?! - развел руками Никита и снова посмотрел на нее тем же масляным взглядом. А затем еще и скосил глаза на пыльный подоконник с мертвой мухой, упокоившейся там в незапамятные времена прошлой осени. "На нос, в угол, на предмет, кринолином покачай..." - всплыло откуда-то в голове. Никита чуть понизил голос и наклонился к ней, обдавая ее запахом ментоловой жвачки и какого-то парфюма: - Понимаешь, у меня сейчас временные финансовые трудности! Эта дура, Алинка, позавчера закатила мне скандал. Коза толстая! Короче, вчера я от нее ушел. В общем, теперь я опять свободный волк! - А я тут при чем? - Яна постаралась сохранять невозмутимость и задавить в зародыше ощущение что Вселенная, взяв за шкирку, опять тыкает ее носом в очередное совпадение. - Видишь ли, - Никита задумчиво покачался взад-вперед, затем вытянул из карандашницы ручку принялся пытаться ее разобрать и таки отломал неснимаемый хвостик, попытался вернуть в целый вид, а затем так и засунул обратно в полосатый стаканчик. - Я решил перебраться по этому поводу в саму столицу. И на первое время мне нужны деньги. - А я тут при чем?! - повторила Яна, стараясь не кричать. - Ну ты ж бухгалтер! - искренне изумился Никита. Но заметив ее начинающие полыхать щеки и расширенные глаза соизволил наконец пояснить: - Я решил, что раз я больше не буду играть в студии, то у меня останутся две недели не использованных занятий. Конечно это чисто слезы, но на первое время мне пригодится. Знаешь сколько берут за сеанс в барбершопе? - Нет! - решительно заявила Яна. - В договоре об оказании услуг четко сказано: оплата за непосещенные занятия не возвращается. - Это я прочел, - спокойно возразил Никита, наклоняясь к ней еще ближе, будто даже поцеловать вознамерился. - Но можно же сделать исключение. Личное. Я никому не скажу! - Это я ничего никому не скажу, если ты немедленно слезешь с моего стола, выйдешь за дверь и закроешь ее с той стороны! - Яна решительно отвернула от него монитор и встала, кипя от возмущения. Ее объяснений про бюджет, статьи движения денежных средств, целевое финансирование и обязательный учет, он кажется не понял. Но все таки ушел. Разочарованный, обиженный и шипящий. Яна мучительно боролась с желанием что-нибудь немедленно разбить. А еще она отчего-то чувствовала себя униженной и чуть ли не изнасилованной от того, что этот хлыщ, обзывающий женщину, с которой делил постель еще вчера, решил, что она растает от одной его улыбки! Возмущения хватило до конца дня и даже на дорогу до дома.