Серпентис

Иларх был обеспокоен, и причиной его беспокойства являлся, как часто в последнее время, Северус. Мальчик очень нравился Алкестису своей самобытностью, твердостью характера, упрямством, порывистостью, горячим нравом и зрелостью суждений. Он был идеален: стройный, гибкий, по-своему сильный и стремительный, и рождал в молодом мужчине такое томительное, жаркое желание, что справиться с ним не помогала ни холодная вода в бассейне, ни визит к одной весьма умелой и не болтливой гетере, ни изматывающие тренировки с мечом и без него. Стоило иларху заметить среди олив тонкую фигурку в белом хитоне, как сердце, которое, как он думал, сгорело в огне погребального костра много лет назад вместе с незабвенным Менедемом, грозило буквально выпрыгнуть из груди. Алкестис не торопил юношу, был с ним терпелив и заботлив, но, видимо, полученные ранее душевные травмы не давали Северусу ответить на чувства своего господина, а делить с ним ложе без взаимности было почти кощунством. Завтра иларх уедет, влекомый долгом, и не вернется в Афины больше года. Что станет за это время с мальчиком? Как он будет тут один? Найдет ли утешение в объятиях веселого и щедрого на душевное тепло Иро? Или обратит свой взор на Тиамат – молодую рабыню из Египта, изящную, как бронзовая статуэтка, которая уже заглядывается на него? Мучимый нелепой, глупой и горькой ревностью, Алкестис ворочался на своем широком ложе, сон бежал от него, как Дарий от Александра. Совсем уже собравшись пойти и искупаться в бассейне, чтобы успокоиться, иларх вдруг замер, стараясь не шевелиться. Тихо отворилась дверь, ведущая в соседнюю комнату. В окно ярко светила луна, и можно было наблюдать из-под опущенных ресниц, как Северус, завернутый в простыню, замер в полумраке, будто не решаясь выйти на освещенный участок. Потом, решительно поддернув полы импровизированной тоги, он быстро преодолел расстояние до кровати своего господина и снова остановился, тяжело дыша, как будто пробежал не одну стадию. - Кести, - тихо позвал он, как будто в надежде, что тот, кого он зовет, не откликнется. - Что ты делаешь здесь, Северус? - так же тихо, но хрипло спросил иларх, тщась успокоить гулко бьющееся в груди сердце. - Я… - робко прошептал обычно острый на язык юноша, но на большее его, видимо, не хватило. Он отпустил тонкую ткань, и та с тихим шорохом легла у его ног, предоставив Алкестису любоваться утонченными изгибами еще не до конца сформировавшегося мальчишеского тела. Будь на месте Северуса Иро, он бы просто воспользовался предоставленной возможностью, любого другого прогнал, наплевав на его чувства и желания. Но это был желанный, красивый и совершенно не готовый к близости Северус. - Сев… - Алкестис не знал, что собирался сказать. – Малыш… Услышав ненавистное обращение, юноша вздрогнул, но потом решительно лег рядом, прижимаясь всем своим худым горячим телом к обнаженному и уже возбужденному до предела Алкестису. - Не прогоняй, - шептал он, целуя застывшего хозяина в плечо, шею, высокую скулу, - хочу быть с тобой, Кести. Ну же! - Не… не надо, Северус… - с трудом сдерживаясь, прошептал тот, пытаясь обуздать сумасшедшее желание. – Не искушай меня. Ты так юн… А я так сильно тебя… прекрати… о, Громовержец! – воскликнул несчастный, давно терзаемый желанием, когда подрагивающие тонкие пальцы обхватили его член. – Что же ты де… Договорить ему не дали. Осмелевший от такой бурной реакции на его неумелые ласки, Северус прижался губами к так давно манившим его устам господина и замер, не зная, как быть дальше. Но зато это знал Алкестис, безумно уставший бороться со своим вожделением, становившимся почти невыносимым. Он дернул застонавшего мальчишку на себя, обнимая и целуя так жадно, как будто еще никогда не знал любви. Северус тяжело, хрипло дышал и был напряжен, как тетива натянутого лука, его узкие ладони нетерпеливо гладили еще днем казавшегося таким недоступным хозяина. Тонкие пальцы нежно очерчивали бугры напряженных мышц рук и плеч, а губы целовали… целовали все, до чего могли дотянуться: могучую напряженную шею, ощущая бешеное биение пульса; слегка небритую щеку; высокую скулу; губы – твердые, настойчивые и в то же время удивительно нежные и горячие. Алкестис осторожно перевернулся так, чтобы Северус оказался под ним, и принялся покрывать его поцелуями, которые перемежались короткими стонами. Огладив изящную шею, он спустился к груди, мимолетно обласкав напряженные соски, чем вырвал у возлюбленного сдавленный стон, провел языком по впалому животу и осторожно отвел руку юноши, которой тот, заливаясь краской, попытался прикрыть пах. - Не прячься, - ласково попросил Алкестис, - ты такой… Северус, мой… просто мой. - Твой, - выдохнул юноша и вцепился в простыню, когда жаркие, ласковые губы дотронулись до него ТАМ. Он судорожно вздохнул, захлебываясь криком, и сразу же излился, не в силах переносить эту пытку. Такую желанную, сладкую, но пытку. Алкестис же жадно сцеловывал семя юноши с его живота, отчаянно, грубо лаская себя, пока не кончил с тихим рычанием, уткнувшись ему в живот. - Прости, - прошептал Северус, пряча свое лицо на груди у господина и зарываясь носом в курчавую светлую поросль на ней. - Я… не хотел, не смог, про… - Чш-ш-ш… не переживай, - успокоил его Алкестис, ласково гладя по волосам. - Ты еще слишком юн, мой Северус, чтобы… - А как же ты? - непочтительно перебил юноша своего подозрительно-спокойного возлюбленного. - Ты же… - И я, - согласился иларх, прижимая руку юного любовника к своему расслабленному члену. - Ты так сладок, что мне хватило и этого. Спи. - Кести? - спросил Северус ровно через минуту. - М? - в обычной манере отозвался тот. - Кести, но я думал, что ты… - Что я распну тебя, как преступника у позорного столба, причиню боль, заставлю страдать? - Нет, я думал… ты хочешь по-другому. Как с Иро. - Откуда ты знаешь, как с Иро? - Он… - Я отрежу этому гадкому, болтливому мальчишке язык! - Не надо, у меня комната рядом с твоей. Ты настолько привык не замечать рабов, что… - Но я больше не… погоди, та ночь, после симпосиона! Прости меня, малыш. - Я не малыш! - Знаю. Ты просто еще очень молод и не готов к этому. Подожди немного. - Сколько? Год? Два? А вдруг… с тобой что-то произойдет? Или со мной? - До весны. Ничего не… - А как же все то огромное количество династических браков, которые заключаются по велению Александра? Найдет тебе царь персидскую принцессу… - Александр никогда никого не заставляет насильно. Тем более, меня. А если ты по поводу того, что меня могут убить, то я же как-то выживал все эти десять лет. Даст Арес, и в этот раз боги помилуют меня. Особенно теперь. - А что изменилось теперь? - Теперь у меня есть ты, - просто ответил Алкестис сразу растерявшему всю воинственность Северусу. - Ты же будешь меня ждать? - А ты вернешься? - Да. - Ко мне? - Да. - Я буду ждать в любом случае, потому что… - Чш-ш-ш… - мужчина прижал возлюбленного к себе еще сильнее и прошептал: - Не обещай ничего сейчас, не клянись, не говори. Я вернусь через год, тогда и скажешь все, что на сердце. Если к тому времени еще захочешь говорить со мной. - Я захочу, Кести, я… я тебя… - Молчи, молчи, прошу. Не надо. Когда вернусь. А теперь спи.