Не могу себя удержать

      Ривай, направляясь в «Рандеву», до сих пор не мог понять, почему он туда ехал. Что такого было в девчонке Смита, что лишь она могла выслушать его и понять?       Быть может, душу нужно было выворачивать перед ровесниками, перед кем-то более опытным, но он думал, что она должна помочь.       Она стояла за барной стойкой и улыбнулась, увидев, кто вошёл в помещение.       Ривай, оглядев её, пришёл к выводу, что она удивительно похорошела с их последней встречи. Округлилась в нужных местах, набрала немного килограммов, но ей это пошло на пользу. Она всё ещё оставалась подтянутой, и Аккерман подумал, что с её образом жизни это неудивительно.       — Здравствуй, Ривай.       — Здравствуй, Жаклин.       — Ты проделал такой долгий путь, думаю, не для того, чтобы отведать фирменный напиток папы, — она усмехнулась, когда он подошёл к барной стойке.       — Не для этого, — согласился Ривай. — Мы можем поговорить?       — Конечно. Только налью нам чай и попрошу папу меня подменить.       Налив чай, она взяла две кружки и, перебросившись с отцом несколькими фразами, направилась на улицу, на веранду. Ривай последовал за ней, наблюдая, как ветер треплет нежно-сиреневое платье девушки.       Она поставила кружки на плетёный столик и села, кидая взгляд на участок перед баром. Там её дед, вооружившись топором, колол дрова. Рядом с пнём, сидя на насыщенной зелёной траве, был малыш Натаниэль с книжкой. Ветер и его светлые волосы трепал, направляя чёлку на глаза, но мальчик не сдавался, продолжая читать рассказ.       — Уже такой большой, — отозвался Ривай, садясь напротив Жаклин.       — Дети всегда так растут — кажется, будто тесто поставил.       — Интересные мысли о родительстве.       — Дедушка про меня так говорил, — пожала плечами и взглянула Риваю в глаза. — Итак, что же тебя сюда привело?       — У нас будет ребёнок.       — Поздравляю, — тут же отозвалась и улыбнулась. Но приподняла бровь, заметив, что Аккерман её радости не разделял.       — Меня это беспокоит. Я… Я не думаю, что из меня получится хороший отец. Я не знаю, какая ненормальная согласилась бы построить со мной семью. А, нет, знаю.       — Пей чай, Ривай, он с мятой, — Уолкер указала на чашку. — Мята успокаивает. Ты думаешь, из меня получилась и получается хорошая мать?       — Да. Это видно, в первую очередь, по ребёнку. Нат счастлив, опрятно одет, тянется к знаниям, ты ему этого не запрещаешь, а поощряешь. Он не дёргается от громких звуков. Мне кажется, ты отлично справляешься.       — Так что мешает тебе делать то же самое? Ривай, — наклонилась вперёд и коснулась его ладони, — всё закончилось. Закончилось, слышишь? Теперь можно жить, а не существовать.       — Я облажаюсь. Ханджи будет справляться в разы лучше меня, а я буду балластом.       — Такие люди, как мы, прошедшие через ужасы, как раз-таки и будут справляться. Потому что знаем, чего мы не хотим допустить. Потому что мы видели весь этот кошмар и построили детям тот мир, в котором мы сами не жили. Не трясись, Ривай. Всё будет хорошо.       — Мама! — позвал её Натаниэль, маша рукой. Джеки улыбнулась.       — Ведь, в конце концов, это того стоит. Станешь отцом и поймёшь меня.       Ривай вспоминает её слова, когда берет свою дочь на руки. Габриэль хватает его своими крошечными пальчиками за палец, и Аккермана как током прошибает.       Он всё понимает.