Горе-автор и его Винчестеры

Описать завязку никакого труда не составило. Буквально открываем серию 3х11 и переписываем, как чукча, всё, что видим. Орущее радио, соус в кафешке, девушка с бумагами, рабочие с мебелью, собачка на привязи, «чёрная дыра», и снова орущее радио, соус в кафешке, девушка с бумагами, рабочие с мебелью, и снова орущее радио, соус в кафешке, девушка с бумагами… - Как день сурка? – радостно спросил Дин, выслушивавший, сам того не зная, в стопятьсотый раз историю Сэма. - Как день сурка, – хмуро ответил Сэм. «И тут младшего Винчестера озарило, – написал автор. Временная петля дня сурка разрешилась при помощи поцелуя. Кажется. Надо поцеловать Дина – и тогда проклятие, кто бы его ни наслал, спадёт. Наверное. Во всяком случае попробовать ничего не мешает, особенно если это единственный вариант выхода из дурацкой ситуации». - Что? – спросил старший Винчестер, перестав жевать своё «дежурное блюдо», осточертевшее Сэму ещё пятнадцать вторников назад. - Я кое-что придумал, – с сомнением ответил брат, – но тебе не понравится. - Выкладывай. - Не здесь. Идём. Вытащив Дина из кафешки, Сэм намётанным взглядом осмотрел окрестности. Нигде рядом не проезжал подслеповатый дед на своём драндулете, рабочие тащили наверх свою тумбу далеко за пределами возможного падения её на голову Дина, и даже весёлый пёсик взгавкивал от скуки где-то сильно на расстоянии. Здесь было самое безопасное место, если где и ломать эту временную петлю, то здесь. Пока Дин снова не отравился, не подавился или просто не упал головой об бетон. «Я хочу тебе кое-что сказать. Это важно», написал автор. - Дин, я хочу тебе кое-что сказать. Это… «Не, не надо ничего говорить, лишняя морока. Сначала поцелует, потом объяснит». - Ладно, забыли, не хочу я ничего говорить. Идём. - Сэм, ты это… ты норм? - Сейчас узнаем. Сэм втиснул его в удобно подвернувшуюся нишу в стене, чтобы их хотя бы не так сильно было видно с улицы, и серьёзно посмотрел в глаза. Надо было собраться с духом, не каждый день со своим братом целуешься, даже если это для дела. «- Сэмми, какого чёрта мы делаем? – спросил Дин, начинаясь раздражаться». - Сэмми…ты точно в порядке? – встревожено спросил Дин, хотя хотел задать совсем другой вопрос. – Ты меня пугаешь. Но ответить младший Винчестер не успел. На его глазах Дин побледнел, начал ловить ртом воздух и успел только прижать руку к левой стороне груди, чтобы дать понять, где проблема, перед тем как рухнул вперёд, на руки брата, дёрнулся и затих. Орущее радио, соус в кафешке, девушка с бумагами, рабочие с мебелью… - Сэмми…ты точно в порядке? – встревожено спросил Дин, хотя хотел задать совсем другой вопрос. – Ты меня… - Заткнись. И на всякий случай – прости меня. Сделав глубокий вдох, Сэм шагнул вперёд, прижимая Дина своим телом к стене, наклонился к его губам и чмокнул, не вдаваясь в подробности. - Иди-ка нахрен, – огрызнулся Дин, оттолкнув его от себя и вытерев губы. И пошёл сам. Ещё не успев объяснить себе безумное поведение брата, он снова выбрался из ниши на улицу, машинально пригладил рукой растрепавшиеся волосы и повернулся к Сэму, ожидая каких-нибудь оправданий. Но тут его нога соскользнула с бордюра, Дин нелепо взмахнул руками, теряя равновесие, и через секунду приложился головой об этот самый бордюр. Последнее, что он увидел – немой ужас в глазах напротив. «Кровь хлестнула фонтаном, забрызгав стену дома и брюки Сэма», написал автор, упиваясь своей жестокостью и про себя тихо жалея младшего Винчестера. Кровь покладисто хлестнула, но, послушная законам физики, до Сэма не добралась, а образовала вокруг головы Дина лужицу вишнёвого цвета. «Не, лучше без крови, – решил автор и вычеркнул фразу, – Сэма жалко». Прикрыв на секунду глаза и снова их открыв, оставшийся в живых брат увидел, что вся вишнёвая лужица исчезла. Наверное, впиталась в землю или утекла в ливнёвку. Да и фиг бы с ней. Единственный вопрос, который его сейчас волновал – почему не сработал поцелуй, который оставался единственной надеждой на разрыв временной петли?? Орущее радио, соус в кафешке, девушка с бумагами… - Поверить не могу, что ты меня поцеловал, – драконился Дин в очередной вторник, размахивая руками, чтобы сразу всем было понятно, как он возмущён. - Дин… ну блин… ну что мне было делать? День сурка, поцелуй любви, я думал, сработает. «И когда Сэм сказал про поцелуй любви, только тогда и догадался, почему не сработала первая попытка. Чмокнуть можно кого угодно, а проклятие требовало настоящей любви и такого же поцелуя – ну там, с чувством, с толком, с языком. И с признанием». - Я тебя люблю, – выпалил Сэм, едва только мысль из-под пера автора добралась до его головы. Предыдущие неудачные дубли вторников научили его не тянуть кота за хвост, а принимать решения мгновенно, пока Дин в очередной раз не… - И я тебя, – кивнул брат, – я правильно понимаю, что в этот раз ты решил начать с прелюдии? - Типа того. - В следующий раз, если не получится, я те вилку в глаз воткну. Не получилось. Знакомая ниша в стене сделала вид, что ничего особенно не произошло, когда двое парней, скрываясь в её стенах, тискали друг друга и как-то напряжённо и неловко целовались, смущаясь больше, чем подростки в свой первый раз. - Прости, – пробормотал Сэм. - Да ладно. Готов всё простить, если было не зря. Идём? Сэм кивнул. Они прошли целый квартал – и ничего не произошло. Прошли ещё один – и снова ничего не случилось. Сэм боялся начинать надеяться, но, кажется, на этот раз всё получилось, как надо. «И тут из-за поворота вылетела машина, визжа тормозами…». Из-за поворота, визжа тормозами, вылетела машина – Сэм вздрогнул, машинально прикрыв рукой брата – но авто промчалось мимо, никого не задев. «Потому что под машиной Дин уже погибал, – вспомнил автор. – Как ещё можно умереть на дороге?» - Ну вот, а ты боялся. А я жив и здоров, – бодро доложил Дин. И вместе с последними словами наступил на плохо закреплённую крышку люка, перевернул её своим весом и молча ушёл под землю, провожаемый ошалелым взглядом брата. Орущее радио, соус в кафешке… - И ничего не получается, – хмуро сообщил Сэм, сидя напротив Дина, жующего своё «дежурное блюдо», осточертевшее уже… а, ну да. – Соорудить такую временную петлю под силу только одному богу, богу-проказнику, но его мы убили. «Вот щас обидно было», насупился Габриэль. - А больше я не знаю никого, кто мог бы это сделать. И зачем. Канон, в котором пернатый проказник убивал Дина в среду и заставлял Сэма мучиться в одиночестве целых полгода, автору не нравился. Зато очень нравились жалобные глаза младшего Винчестера в эпизоде, где он умоляет архангела вернуть Дина. Поэтому волей демиурга Габриэль, которого всё это страшно забавляло, явился к рыдающему Сэму прямо на заправку у мотеля, чтобы продолжать сюжет дальше. Самому Гаврику было всё равно, когда ни появиться, лишь бы все уяснили, что он тут главный. «Ну ок, – махнул рукой автор и предоставил шкодному архангелу самому вести повествование и использовать автора в качестве пишущей рабсилы. – Давай рассказывай, что ты там придумал». А придумал Габриэль многое. Сны Сэма, в которых тот видел Дина в аду под пытками. Тщетные старания Кастиэля спасти Дина и вернуть в этот мир. Пару попыток суицида у доведённого до отчаяния младшего Винчестера. И много другой всякой дичи. Получив карт-бланш, он развлекался, как мог, не забывая при этом выставить и себя в качестве главного действующего лица, по мановению пера которого один за другим страдали все герои. Габриэлю очень нравился Сэм. И автору тоже очень нравился Сэм. И под объединёнными усилиями их двоих невезучий Винчестер огребал так, как ни одна Сара Гэмбл не придумала бы. - Кто-то тебя очень любит, – задумчиво сказал Бобби, появившись на арене в середине всей этой свистопляски. - Да ты чё? - Ага. Обычно когда столько непрухи сразу и вся тебе, это означает, что ты кому-то очень дорог. - Классно. - Давай подумаем, что с этим можно сделать. Кому ты можешь быть дорог, кроме меня? Кто обладает настолько серьёзной силой, чтобы втянуть тебя во временную петлю? Кто привязан к тебе так, что не даёт умереть, даже когда ты сам пытаешься выпилиться? - На Габриэля намекаешь? - Открытым текстом говорю. Если из-за него это всё началось, он один и может закончить. Почему ты его не вызовешь? «Потому что я вам тут не собачка – по свистку подбегать», добродушно буркнул пернатый. Он с удовольствием выслушал диалог Бобби и Сэма и согласился, что старый охотник прав. Мучить Сэма, этого великовозрастного щенка с умильными глазами и лохматыми прядями, играться с ним, смотреть, как он, сжав зубы, прёт сквозь все свои невезения – это было интересно и умильно. И хотелось выдать ему в финале этого безумного квеста самый большой, самый драгоценный подарок, какой только могли придумать авторы и архангелы. - Верни мне Дина, умоляю, – уже камни готовились плавиться от жалобного голоса, но Гаврик ещё держался. - Нет. - Ты ведь можешь это сделать! «Не могу», написал автор, цепляясь за последнюю соломинку. - Не могу, – пожал плечами архангел. – Хотя в смысле, не могу? Всё я могу. Но не буду. - Габриэль! - Я уже миллион лет Габриэль - Верни Дина, пожалуйста. - Зачем? - Я не могу без него… - Это не аргумент. «Нихрена себе, не аргумент!», возмутился на этот раз автор. Пернатый не смотрел Сверхъестественное, а автор – очень даже смотрел. И желание одного Винчестера, против воли всех на свете богов и обстоятельств, видеть рядом с собой другого Винчестера было не токмо что каноном, а тем фундаментом, на котором стояло всё, вся и все. Ни одной силы не было в этом мире, чтобы помешать Дину и Сэму увидеться, если они того хотели. И ни одной причины для автора переписывать этот сюжет по-другому. «Сворачиваем лавочку», решил автор. И Габриэль сдался. - Сколько ж у тебя было вторников, – пробормотал Дин, стиснутый в объятиях брата. Сэм не ответил. Он уже так боялся что-либо говорить, делать и вообще дышать в сторону Дина, что предпочёл промолчать. И не позволять себе надеяться до тех пор, пока этот день не закончится. «Вообще-то надо бы ему бонус какой-нибудь выдать, – подумал автор, – зря, что ли, так долго маялся?». «Вообще да, – согласился Габриэль, – только ему ничего не надо. Дина я вернул, а чем ещё на свете можно порадовать Сэма, кроме этого? Впрочем, есть одна идея». Ночь, наступившая после среды обретения Дина, уже заканчивалась. Тихо скользнув в обшарпанный номер мотеля, где спали Винчестеры, Габриэль протянул руку к настенному отрывному календарю и снял листок прошедшего дня. Завтра утром, когда Сэм проснётся, он увидит четверг. И это будет самое лучшее, что мог бы подарить ему бог-проказник.