***
Гарри поселился в поместье Томаса Риддла-старшего, в Литтл-Хэнглтоне, в возрасте десяти лет, — отец мальчика погиб на войне за три года до этого. Ровно через пять месяцев, после переезда в новый дом, его мать скончалась из-за легочной болезни. Когда это произошло, Гарри находился на улице, одиноко играя в саду. Казалось, Гарри просто разучился плакать. И даже во время похоронной церемонии на местном кладбище, он не мог проронить не единой слезинки. Глаза мальчика были сухими, словно южные пустыни, сказки о которых читала ему мама перед сном. Поздними вечерами они, вдвоем с матерью, ютились на большой кровати в спальне, выделенной для ребенка Томасом Риддлом. Теперь же рука этого самого мужчины покоилась на плече сироты, который смотрел в черную зияющую яму, куда четыре человека медленно погружали гроб его матери. Сводные братья молчаливо сидели по другую сторону от приемного отца. Все они были старше Гарри. Двенадцатилетний шатен, по имени Теодор, большую часть времени предпочитал игнорировать существование Гарри. Он давал понять, что присутствие Гарри меньше всего приветствовалось в доме. Он никогда не играл вместе с Гарри, несмотря на их незначительную разницу в возрасте. Однако Теодор нравился Гарри больше остальных братьев, поскольку казался ему нейтральным, невредным. Второй старший брат отличался не только внешностью. Его звали Драко, у него были платиново-светлые волосы и серые глаза, и он был жесток с Гарри. Однажды он бросил игрушечного солдатика, подаренного Гарри отчимом, с вершины лестницы, сломав хрупкую шею и конечности игрушки. Всю ночь Гарри всхлипывал в объятиях своей матери, пока она не пообещала, что Томас-старший не будет злиться на него. Старшего из троих ребят звали Том, он был кровным сыном главы семейства и этой зимой ему исполнялось шестнадцать лет. Он казался более холодным, чем время года, в которое ему довелось родиться. Хоть выглядел юноша, словно очаровательный принц, Гарри никогда не видел улыбки на его лице. Ни разу. Он был очень высоким, а волосы и глаза были черными. Единственным диалогом, произошедшем между ними, был приглушенный шепот: «Извини», — когда Гарри случайно наткнулся на него в коридоре, убегая от Драко. «Не беспокойся», — последовал скупой ответ. Гарри не мог решить, нравился ли ему Том или нет. — Урод! Твоя мать умерла, а ты даже не заплакал! — подначивал Драко после того, как большинство людей покинули могилу. Теодор странно посмотрел на Гарри, сохраняя дистанцию между ними и безмолвно соглашаясь с грубыми словами брата. Гарри ничего не сказал, он зашагал в сторону леса, не слушая, что Драко кричал ему вслед. Он брел дальше в лесную чащу, не желая останавливаться. И, наконец, достигнув какой-то поляны, он просто рухнул на колени. Прижавшись лбом к заледенелой земле, Гарри зарыдал, плотно закрыв рот руками. Он хотел, чтобы мама была сейчас рядом. Он хотел, чтобы рядом был настоящий отец. Теперь он остался один в мире, полном незнакомцев, где никто уже не позаботится о нем, в доме, где его не любили. На улице было холодно, но Гарри не мог заставить себя встать и отправиться обратно в то жилище, которое он должен называть домом. Не без своей мамы. Его слезы оставляли горячие следы на замерзших щеках, он закусывал губы, чтобы не закричать от отчаяния. — Ты считаешь, плакать — это разумно? Гарри узнал бы этот голос из тысячи других. Он лишь несколько раз слышал его, но хорошо запомнил интонацию и то, как порой насмешливо звучали отдельные фразы. Гарри поднял голову и увидел, что Том стоял напротив, взирая на него сверху вниз. В самом деле, действительно — смотрел на него! Темные тени древесных ветвей скользнули по красивому лицу, когда парень присел на уровне Гарриных глаз. — Видишь ли, — вкрадчиво начал Том, будто собирался поделиться секретом. — Когда мне бывало больно, как тебе сейчас, я всегда думал, что все могло бы сложиться куда хуже. Тебе тоже бывало больно? Гарри невольно задался вопросом. Почему-то, он не сумел вообразить такую ситуацию. Он не знал, как отреагировать на нечто подобное, чтоб не выставить себя идиотом. Очевидно только, что он им сейчас и являлся, вытаращившись на парня. Гарри заметил, как Том достал из кармана пальто какую-то вещицу — это было острое лезвие заточенного кинжала, сверкающее даже при слабом освещении. Гарри непроизвольно всхлипнул оттого, что приемный брат довольно жестко схватил его ручонку, неистово притянув к себе. Мальчик хватал воздух, едва не поперхнувшись. Лицо Тома настолько приблизилось к Гарриному лицу, что, при желании, можно было сосчитать ресницы. Губы Тома были слегка приоткрыты, и Гарри мог различить влагу поблескивающую на них. — Тебе страшно? — спросил старший брат, поднеся нож ближе к лицу Гарри, почти касаясь щеки кончиком лезвия. — Из-за ножа или из-за смерти матери? Не дождавшись какого-либо ответа, он чуть ли не с нежностью раскрыл левую ладонь Гарри и полоснул лезвием, оставляя посередине разрез одним легким скольжением. Гарри ахнул от боли, его опухшие веки налились новыми слезами, и его рука задрожала в руках Тома, который все еще не отпускал, заставив мальчика наблюдать, — как кровь окрашивала лезвие серебряного клинка. Ладонь пульсировала болью, горела и чесалась. Вскоре Том освободил руку из хватки, и Гарри сомкнул ее в кулак, прижав к своим коленям. Подобие кривой улыбки украсило губы Тома, когда он встал, возвысившись в полный рост над дрожащей фигурой Гарри. — Все может быть хуже, чем есть, Гарри Поттер. Пусть это послужит тебе уроком. Помни об этом. Том стремительно развернулся и зашагал прочь, длинное черное пальто развевалось позади него, как плащ. Гарри смотрел на силуэт, исчезающий за деревьями, прижимая свою истекающую кровью руку к груди и желая, чтобы мама забрала его отсюда. На улице стемнело.***
Томас Риддл-старший зарекомендовал себя не особенно любезным человеком, независимо от этого, он гордился своим благородным происхождением и строгим норовом. Каждому из сыновей он стремился дать уединение, считая право на приватность важной частью воспитания и ожидая уважения за предоставление таких благ. Он никогда не входил в комнаты детей без разрешения. Но однажды, когда отец решил нанести визит Теодору, связанный с учебой последнего, он остолбенел во входном проеме. Картина с наполовину съехавшим пологом обнажала портрет Гарри и тело мальчика, извернувшееся в весьма неприличной позе. Дверь в спальню была открыта, но Теодора внутри не оказалось. Томас шагнул дальше за порог, направившись к центру комнаты, где расположился полуприкрытый рисунок. Он боялся удостовериться, что на холсте изображен Гарри, но уже не оставалось никаких сомнений. Рука Томаса дрогнула, когда пальцы схватили материю, костяшки побелели, — он сдернул ткань одним резким движением. Его глаза встретились с обнаженным станом Гарри, расставившим ноги на холсте, стыд и негодование охватило мужчину, заставляя в тот же миг отвести взгляд. Он не ожидал такого от Теодора, скорее уж — от Драко! В приступе ярости Томас сшиб портрет, затем — обернулся на вдох, внезапно послышавшийся за спиной. Шатен застыл с тарелкой в руке и паническим выражением на покрасневшем лице. Впервые за многие годы у Томаса возникло отчетливое желание ударить сына. Возможно, тогда бы отец узнал — какой дьявол вселился в этого ребенка? Но, гневно сжав кулаки, ему удалось сдержаться. — Я не унижусь до разбирательств с вами по этому поводу, но я хочу, чтобы эта грязь, — указал Томас на портрет. — Была сожжена. Уничтожена. Гарри не просто ваш младший брат, он — мальчик. Противоестественно жаждать такого же мальчика, как вы… Это преступление против природы, грех, оскорбляющий Всевышнего, — проповедовал мужчина. — Поскольку вы остаетесь моим сыном, мы забудем об этом инциденте. Но, ежели вы продолжите идти по неправедному пути, засматриваясь в сторону Гарри, я буду вынужден принять решительные меры. Вы понимаете? Щеки Теодора обливались слезами, в конечном счете он закивал головой, позорно избегая взгляда. — Да, я… Я понимаю, отец, — заикался он. Томас разочарованно вздохнул, проходя мимо мальчика по направлению к двери. — И еще кое-что, — остановился он, чтобы добавить. — Постарайтесь не попасться никому на глаза, пока эта грязь не будет полностью уничтожена. Репутация нашей семьи не должна пострадать из-за ваших непотребных желаний. Он захлопнул за собой дверь, не дожидаясь ответа Теодора.