эпический насос

Морти глядит на процесс сперва издалека и только потом начинает подходить ближе. Он старается ходить тихо, не привлекая к себе внимания, но тяжелый чешуйчатый хвост тянется за ним по траве, шелестя ростками подорожника. Бараны до сих пор пугаются одного его вида, что уж говорить о неумении Морти приглядывать за бедными созданиями. Ликс на это все отшучивается тем, что Мортимеру морду бы попроще сделать. - Что ты делаешь? - Эм.. Состригаю шерсть у Диккенса, а что? - пастух на секунду перестает щелкать ножницами, коих вид пугает свергнутого принца, и смотрит снизу вверх на того. Диккенс отрывается от увлеченного пережевывания ромашек и кидает такой ненавистный взгляд на Мортимера, что хрен поймешь, кто кого на самом деле тут боится. Диккенс вообще лютый на деле, то калитки сносит рогами, то ведра с водой переворачивает. Даже Морти - Морти-то, ей-богу! - бегает от него, когда барану этого захочется. Химера ловит мурашки по спине от наглого скота и возвращается к разговору: - Зачем? - Что "зачем"? Жарко же им, потом новая шерсть полезет, красивая и мягкая, - принц поражается тому, с какой любовью Форте в голосе отзывается о своих чертовых баранах и овцах, что начинает ревновать помалу, - А из шерсти потом свитеров навяжу. - Ты и вязать умеешь? - Сохайро хмурится, изо всех сил пытаясь не походить на любопытного пятилетнего ребенка, который только-только мир познает, но ведь так оно и получается в итоге.. - Вязать, шить, вышивать..

***

Когда наконец вся эта пляска с огородом кончается и выпадает первый снег, Форте зачем-то увозит коробки с шерстью на край поселения. Морт, как одинокая жена, остается ждать у окошка, а потом заботливо принимает из рук Ликса коробку, но суя туда нос, шерсти уже не обнаруживает. Зато видит целую кучу пряжи: кофейных и светлых оттенков. - Морти, стой смирно, - Форте ворчит, обматывая метром то плечи, то шею химеры, и того то и дело дергает от щекочущих легких прикосновений чужих пальцев. - Ну зачем? Это не согреет меня, - в курсе температуры тела Сохайро абсолютно все близкие Ликса, особенно наслышаны из жалоб о том, как принц греет холодные руки, засовывая их под одежду пастуха по ночам. - Посмотрим! Кто-то, похоже, от своей цели не собирается отступать, и видно это по тому, как пастух на неделю становится со своим бежевым креслицем чем-то единым, окутанным кофейного цвета пряжей. Морти засыпает у того в ногах, кладя голову на коленки, слушая, как равномерно стучит спица о спицу. Убаюкивает словно. Вскоре у принца и шарф нарисовывается, теплая шапка, носки - ого! Швед хохочет от одного вида Форте, который превратился в бабушку, а ведь параллельно своему смеху он кладет ему на ладонь пару купюр и, складывая руки в мольбе, просит связать и ему что-нибудь теплое.