Дружба начинается не со знакомства

Северус ненавидел свою работу, ненавидел директора, не любил коллег и детей. При виде директора у него в груди растекалась желчь, переходящая в банальную и отвратительную изжогу. Эта ненависть родилась в ту ночь, когда погибла Лили Поттер, которую директор Дамблдор пообещал спасти, спрятать… но не сделал этого. Северус навсегда запомнил ту ночь. 31 октября 1981 года. Когда Темный Лорд довольно осклабился и сообщил, что его тайный лазутчик наконец-то решился и разрушил Фиделиус, и ОН, Лорд Волан-де-Морт, наконец-то сможет добраться до своей угрозы, до мальчика, Дитя Пророчества. И даже тогда Северус не знал, что речь идет о Поттерах… вернее, не верил. Не верил, что маленький Гарри Поттер — Дитя Пророчества, тот самый мальчик, который остановит Темного Лорда. И когда левую руку обожгла умирающая Черная Метка, Северус понял — свершилось. Темного Лорда больше нет, а значит, нет и Поттеров. Холодея и тихо обмирая от ужаса, он трансгрессировал в Годрикову Впадину, к дому Лили. Холодная лунная ночь, тихо скрипит открытая калитка, в морозном воздухе всё ещё клубится пыль над свежими развалинами. В коридоре, прямо за дверью, лежит распростертое тело мертвого Джеймса Поттера, светло-карие глаза его невидяще смотрят в потолок, убит Авадой, без промаха, в упор. Кровь застучала в висках, когда торопливо перешагивал через Джима, спеша наверх, на разрушенный второй этаж. Лили. Мертвая. Тоже. Почему я ещё жив? Почему я не умер? Лили, моё рыжее солнышко... Лорд обещал тебя пощадить, но не пощадил. Дамблдор обещал тебя защитить, спрятать, но не защитил, не спрятал. А мне они оба запретили вмешиваться, до последнего скрывали, где ты прячешься. Лили, поверь, я бы спас тебя, спрятал, защитил… но мне не дали. Темный Лорд потому, что никому не верит, а Дамблдор… Я не знаю, почему он не сказал мне, где ты находишься, Лили. Наверное, потому, что тоже не верит мне, ведь я — Пожиратель. Я ненавижу их, я теперь никому, ничего, никогда не буду обещать, потому что это, оказывается, просто — не выполнить обещание. Пообещать просто, ещё проще — предать своё собственное обещание. Дамблдор, я ненавижу тебя! Лорда больше нет, но остался ты, и тебя я буду ненавидеть всю жизнь, пока живу и дышу. Всегда. Северус сидел на полу и громко, надрывно выл, прижимая к себе мертвую Лили, свою школьную однокурсницу, свою подружку детства, свою маленькую соседку. А в детской кроватке плакал маленький мальчик, Гарри. Он был ранен, из его лобика на лицо стекала кровь, смешиваясь с сопельками и слёзками, но Северусу было не до него, у него было своё горе. Он оплакивал Лили, прощался с нею и со справедливостью, потому что справедливость тоже умерла в эту ночь. Как и обещания, которые можно не выполнять. Северус не знал, как и зачем он жил дальше, в его истерзанной душе на первое время поселилась пустота, рваная кровоточащая рана там, где раньше жила Лили. Потом, с годами, рана заполнилась помимо боли и тоски ещё и разочарованием. Коварный директор Дамблдор связал его клятвами и обетами, безжалостно надавив на его раненое самолюбие, выжав из него все соки. Северус чувствовал себя куклой, фарфоровой пустышкой, готовой разбиться от малейшего щелчка, случайного удара. Он не забывал про Гарри Поттера, он помнил, что тот где-то живёт на свете, где-то живёт, растёт и учится. И скоро, очень скоро он приедет в Хогвартс, чтобы занять место за партой и начать выматывать ему душу и терпение своим тупизмом. Потому что дети тупы… ну, возможно. С высоты его взрослого роста — да, дети казались идиотами, мелкими незнайками и недотепами. И когда он привычно забрюзжал на эту тему, Минерва не выдержала и приструнила зарвавшегося преподавателя: — Северус, тебе не стыдно? Ты же сам был ребёнком, и я помню, как ты плакал от несправедливых придирок Слизнорта, когда он ставил тебе неуд и называл глупцом. И не только тебе! Вспомни, как Пивз неделями летал по школе и орал: «глупый Люпин, глупый Люпин!». Вспомни это, Северус, и признай, что задача учителя как раз в том и заключается, чтобы глупые маленькие детки перестали быть глупыми, а стали чуточку умнее. И чтобы я больше не слышала, как ты называешь наших учеников тупыми бездарями! Гневная отповедь Минервы заставила включиться его голову и сняла с его глаз шоры, которыми он отгородился от внешнего мира. Словно прозрев, он осмотрелся по сторонам, осмотрелся по-новому, свежим взглядом. И увидел то, чего не видел раньше из-за боли и ненависти: прежде всего — время, и время бежало вперед. Заметно стерлись ступени лестниц, в черных волосах Минервы появились белые пряди седины, а старый директор Дамблдор стал ещё старее, ещё чуднее и невнятнее. Пришлось затолкать подальше и поглубже никому не нужную ненависть и взяться за изучение маггловских медицинских справочников, дабы узнать причину ненормальности старого Альбуса. Описание симптомов оказалось безнадежно пугающим: деменция, иначе говоря — старческое слабоумие. Со склерозом. Но Альбусу Дамблдору не требовалась немедленная госпитализация, он был магом, и его болезнь прогрессировала медленно и совсем не так, как у стандартного маггла. И только поэтому его не спешили снимать с должности директора и даже придерживали для него кресло-место в Визенгамоте. Но его ошибки также могли дорого стоить и, как выяснилось, уже свершились. Над Гарри Поттером. Услышав стук в дверь, Северус нехотя оторвался от работы и, отложив перо, пошел открывать. За дверью обнаружилась Минерва МакГонагалл, неестественно бледная, с маленьким саквояжиком в дрожащих руках. В её голубых глазах плескался страх, и этот страх невольно передался и ему. Что такого могло случиться, чтобы вывести из колеи непоколебимую и храбрую шотландку? Он поспешно посторонился, впуская Минерву, проводил к креслу и помог сесть, подумав, отошел к мини-бару и достал бутылку виски, простого крепкого шотландского виски, и плеснул в стакан на два пальца. Подав его Минерве, Северус налил себе и сел в кресло напротив, выжидательно глядя на коллегу и свою бывшую учительницу. Минерва залпом проглотила виски, передернулась и заполошно уставилась на Северуса, а потом сдавленно заговорила странно севшим голосом: — Это ужасно, Северус… Гарри вернулся в Хогвартс инвалидом. — В каком смысле? — удивленно спросил Северус, делая глоток виски. По правой щеке Минервы скатилась одинокая скупая слеза, хрустально сверкнув в свете свечей и камина. — А в таком смысле, Северус, что я сначала не поняла, во что это играет Поттер, и потребовала, чтобы он прекратил кривляться… М-м-мерлин! В жизни я не чувствовала себя такой дурой! Мальчик ТАК посмотрел на меня, как… как на ненормальную, и вежливо пояснил мне, что он не кривляется, что у него дэцэпэ… Что это такое, кстати? И что его движения были нарушены с самого рождения, он тяжело болел в детстве, его долго лечили от какого-то серебряного паралича… Мне кажется, я неправильно поняла?.. — ДЦП, — холодея от дурных предчувствий, «перевел» Северус. — Детский церебральный паралич. Поражение центральной нервной системы. Но что случилось? Разве в Мунго ребёнка не обследовали? И чем, собственно, Дамблдор занимался? — Не поверишь! — всхлипнула Минерва. — Я то же самое спросила и у Альбуса, и знаешь, что он ответил? Что с мальчиком всё в порядке и что у магглов он будет в полной безопасности. Ну ей-Мерлину, Северус, впервые в жизни я захотела его прибить, взять его за благородную седую длинную бороду и хорошенько так придушить… Обеспокоенный Северус попытался припомнить, как именно двигается Поттер, но, к сожалению, он не присматривался к нему специально и всё, что заметил, так это то, что пацан мельче остальных, выглядит неестественно маленьким и щупленьким, эдаким заморышем. Забыв про Минерву, он вскочил с кресла и, подойдя к столу, принялся искать расписание уроков с первым курсом. Вот оно, сдвоенный урок в пятницу, Гриффиндор и Слизерин. О, тухлая печень дракона, это завтра! Тут он вспомнил ещё кое-что и резко развернулся к Минерве, вонзив в неё острый испытующий взгляд: — Что было во вторник? Ведь у первокурсников по вторникам проводят первые испытания уроков полёта. — Ох, сорвался урок-то. Роланда Трюк просто опозорилась. Мистер Долгопупс сорвался с метлы и сломал запястье, Мистер Малфой и мистер Уизли подрались за какой-то стеклянный шарик мистера Долгопупса, который тот выронил при падении, а мистер Поттер просто наотрез отказался садиться на метлу, мотивируя это тем, что на… валисипеде он тоже не умеет кататься. — На велосипеде, — машинально поправил Северус. Минерва грустно пожала плечами, дескать, не всё ли равно? Ну что ж, на следующее утро, в пятницу, Северус с тяжелым сердцем вошел в класс, прошел к своему столу, раскрыл классный журнал и начал зачитывать имена, знакомясь с учениками. Каждый названный ученик нервно поднимал руку, подтверждая свое присутствие, Северус кивал и читал дальше, наконец он дошел и до Поттера: — Гарри Поттер, наша новая знаменитость! Ну не удержался, что поделать. Услышав свое имя, поднял руку маленький дохленький очкарик, за круглыми стеклышками сверкнули зелёные глаза. В глазах испуг и страшное разочарование, смотрит так, словно его в чем-то обманули. Интересно, в чем? Чего он ожидал-то? И если Северус до пятницы только и мечтал о том, как бы поиздеваться над отпрыском Джеймса Поттера, то сейчас, при взгляде на этого тощего, полуживого воробышка все нехорошие мысли и сволочные желания испарились без следа. Вместо этого он испытывал досаду и сожаление. От его школьного врага ничего не осталось, перед ним стоял сын Лили, больной, маленький и искалеченный мальчик. Дамблдор, как ты мог так с ним поступить? Прочитав вводную лекцию и сдобрив её очередной фразой о болванах, Северус хотел было ограничиться этим, но вопросы надо задать. И он против воли, удивляясь самому себе, обратился к Поттеру. — Поттер! — неожиданно громко рявкнул он. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? И буквально увидел, как опешивший от неожиданности Поттер едва удерживается от того, чтобы не переспросить: «Измельченный корень чего с настойкой чего?», но не решился и, покосившись на стоявшего рядом с ним рыжего парня, нерешительно ответил: — Я не знаю, сэр. — Так-так… Очевидно, известность — это далеко не всё. Но давайте ещё раз попробуем, Поттер, — Северус старательно делал вид, что не замечает поднятую руку лохматой девочки. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? Судя по лицу, мальчик знал ответ, но не мог его вспомнить, и поэтому он на всякий случай снова ответил, что не знает. Северус с огромным трудом заставил себя остановиться, прекратить издеваться над Гарри. Но какой-то непонятный зуд продолжал подталкивать его, и Северус, не в силах притормозить, задал третий вопрос: — Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебник, прежде чем приехать в школу, так, Поттер? В глазах мальчика растерянность, ясно, читал, но не запомнил. Ну что ж, ещё один вопрос и… опустила бы ты руку, девочка! — Хорошо, Поттер, а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Девочка не выдержала, не в силах больше сидеть спокойно, она встала, вытягивая руку к потолку. — Я не знаю, — тихо сказал Гарри, покосился на девочку и добавил: — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить её? По классу прокатился смех, и Гарри нервно оглянулся, явно опасаясь, что смеются над ним. Сердце Северуса непроизвольно сжалось от жалости, мальчику и так несладко, так ещё и он тут не пойми чем занимается. И он, недовольный самим собой, резко приказал Гермионе сесть, выдал ответы на вышеприведенные вопросы, свирепо рыкнул, велев записать всё, что он сказал. Дождался, когда ученики перепишут заданное, и приступил к уроку. Невилл Долгопупс умудрился расплавить котел Шеймуса, и ядовитое недоваренное зелье от фурункулов стекло на пол, прожигая дырки в полу и ботинках близстоящих учеников, так что многие из них забрались на столы и стулья. Невилл пострадал, конечно, больше всех, его руки покрылись красными волдырями, и он жалобно заплакал от боли. Пришлось свернуть урок и вести пострадавшего недотепу в больничное крыло, потому что первоклашки не знали, где оно находится. А за дерзкий ответ Гарри Северус снял штрафное очко, несправедливо, конечно. Но учительский авторитет превыше всего.