Твои проблемы — мое клише.

Я устало переставляю ноги, затёкшие от длительной поездки в метро. Эта грёбаная работа меня когда-нибудь доканает.. Встречая соседей, что уже вовсю радуются наступлению весны, я лишь сухо здороваюсь, и чуть приподнимая уголки рта, расплываюсь в токсичной и язвительной улыбке. Мой уставший взгляд машинально цепляется за стены, а вернее за пятна осыпавшейся от старости штукатурки, и эта картина явно не удовлетворяет моих ожиданий. На подоконниках лестничных пролетов стоят симпатичные горшки, которые еще не так давно с энтузиазмом здесь расставляла мама. Не так давно... Тогда, когда еще был жив отец, а она не была безнадежной пьяницей. И теперь в этих вазонах красуются не пестрые цикламены, а уродливые окурки и грязные шприцы наркоманов, и вся эта картина дополнятся венцом творения в виде осколков стекла, которые буквально переполняют наш подъезд, блистая во всех возможных углах. Ступень за ступенью, я уже почти подползаю к обшарпанной металлической двери. Звон ключей у меня в руках, и старый замок со скрипом отворяется. Передо мной — обычная, среднестатистическая российская квартирка. Обычные обои в полосочку, обычный линолеум в ромбик и побеленный потолок. И гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим скрипом порога под моими ногами. От каждого звука я недовольно щурусь, ведь уже минуту я стараюсь уловить в квартире признаки жизни. Осматриваю все вокруг в поисках хоть каких-то "зацепок". На вешалке в прихожей висит кашемировое голубенькое пальтишко матери, а на обувной полочке аккуратно стоят ее же сапоги. А вот куртку и кроссовки Славика я не наблюдаю. Тихо вздыхаю и закатываю глаза, которые тут же наполняются злобой. Злобой на братца. Только сейчас до моих ушей из за закрытой кухонной двери доносится одинокий, тихий всхлип. Я быстро и по-хозяйски скидываю с плеч куртку и наспех стаскиваю кроссовки, удлиняя шаги и в пару мгновений я оказываюсь около входа в кухню. Отворяю дверь, неспеша просовывая свою голову в щель, но тут же отскакиваю, затыкая руками нос. Резкий аромат спиртного и сигарет ударяет по слизистым глаз, от чего они начинают слезиться. Все же решаюсь войти, и, толкнув дверь ногой, залетаю в комнату. В воздухе стоит неприятный и едкий запах перегара. Едкий, так задолбавший меня за последний месяц... Форточка закрыта, и я с этим категорически не согласна, так что в следующую минуту я уже высовываюсь в распахнутое окно, давая легким минутку передоха. Пары никотина моментально выветриваются на улицу, дым постепенно уходит, и белая пелена постепенно опускается, давая отчетливо разглядеть худую фигурку матери, сидящую за столом с бокалом коньяка. Лицо ее распухшее и заплаканное, и из глаз до сих пор катятся мелкие бусинки слез. Напротив нее — фотография отца, с черной ленточкой, натянутой в углу фоторамки. Кинув на меня взгляд красных воспаленных глаз, мама что-то пробубнила, и жадно выпила оставшийся напиток из бокала. После чего она хватает себя за волосы, продолжая свое невнятное бормотание. Но вскоре успокаивается, кидая свирепый взгляд на бутылку алкоголя, которая уже пуста. Тут уж ярость окончательно распирает ее, она отшвыривает бокал в сторону. За ним летит и бутылка, со звоном разлетаясь на множество осколков под ногами матери. Закрыв лицо руками она вздыхает, и поворачивает голову на меня. И всем своим видом я стараюсь показать, что меня такой расклад не устраивает. —Зачем ты на меня так смотришь?! — мама первая прерывает минуту тишины. —Ты разве не видишь, что мне плохо?! В моем горле застревает ком. Она действительно думает, что после смерти отца мне и Славе легко? Легко смотреть, как она превращается в попойку и гробит не только свою, но и наши жизни? Но она успевает кинуть пару слов прежде, чем я выдавлю из себя хоть что-то. Пару слов, которые ранят больше любого ножа. —Вы оба... Неблагодарные твари... Оба, слышишь?! — Первый удар. К моим ногам летит фотография отца. Стекло разбивается, образуя еще одну кучку осколков. А на мои глаза накатываются слезы. Не хочу, чтобы она их видела. Нет, не могу. Поэтому разворачиваюсь к ней спиной и уставляюсь в окно, делая вид, что серые многоэтажки мне очень интересны. —Этот гаденыш опять успел смыться с уроков.., — Второй удар. Слышу по ее голосу, что она успокаивается. —Я уже все морги обзвонила... И лучше уж, что б там и нашелся. — Третий удар. Сзади начинается возня, а я делаю вид, что ничего не слышу и не замечаю. Мама скорее всего пытается поднять ватное тело со стула, что выходит плохо. Через пару мгновений я слышу глухой удар и нечеловеческий крик, от чего резко разворачиваюсь. Мать упала, угодив руками и коленями в осколки бутылки и бокала. Небольшие хаотичные лужицы крови красуются на полу. Я подлетаю к маме, падая на колени, и пытаюсь помочь ей встать. Но внезапно алкоголь ударяет в ее голову, она отмахивается от меня, и судорожно трясясь пытается встать. Я же оказываюсь у стены, и держусь за затылок, которым ударилась об батарею. Кидаю яростный взгляд на сумасшедшую мать, проклиная ее попойки всеми известными матами у себя в голове. Она же встает, потирая окровавленные руки, и не удосужившись даже посмотреть на дочь, двигается к выходу в коридор. Я внимательно наблюдаю за всеми ее движениями. Останавливается. Смотрит на меня через плечо. Нет, даже не на меня. Куда-то в сторону, где должна, по ее мнению, валяться я. —Слава должен быть дома не позднее полуночи,— хриплый голос заставляет меня поежиться. Что с ней стало? Где те времена, когда она так радушно встречала меня с работы? Когда она хвалила Славика за его недо-увлечение репом, которое, по сути, она не любила? Когда мы всей семьей собирались на этой, некогда аккуратной, образцово чистой кухоньке? Все эти мысли рвут голову на части. —Хорошо... Славик будет дома к 12. Ну а я сегодня дома не ночую, — последнюю фразу говорю тихо и робко. Не услышит — даже лучше. В ответ на свои слова слышу невнятное бурчание. По-видимому, ей было все равно, что я скажу. Удаляющиеся в сторону родительской комнаты шаги. Хлопок двери. Теперь можно надеятся, что очухается мама только к завтрашнему обеду. Тяжело встаю, продолжая потирать ушибленный затылок. Осматриваю кухню. Все в осколках, крови и пепле. Все это нужно убрать, так еще и найти черт знает где Славу. Кидаю беглый взгляд на наручные часы, ловя глазным прицелом стрелку. 21:56. —Твою же мать...