В мою жизнь вход воспрещен!

***

       Он проснулся из-за того, что в глаза ударил луч солнца, просочившийся сквозь шторы. Дотронувшись до шеи, и не обнаружив там раны, Элайджа выдохнул. Все худшее позади. Опустошив пакет с кровью, который остался на прикроватной тумбе со вчерашнего дня, он почувствовал себя намного лучше и даже нашел в себе силы встать, когда увидел в кресле девушку. Елена, поджав ноги под себя, мило посапывала. Первородный не мог отвести от нее взгляд и несколько минут просто наблюдал эту картину, после чего взял себя в руки и пошел в душ.        Елена открыла глаза и первое, что она сделала — бросила взгляд на кровать. Не обнаружив там Майклсона, она вскочила и, только собравшись отправиться на поиски, услышала шум воды. Успокоившись, она отправилась в свою комнату и, последовав примеру Древнего, пошла в душ.        Спустя час, они бодрые и свежие, насколько позволяла эта ночка, встретились на кухне. — Доброе утро, Елена. — Доброе утро, Элайджа. Как ты себя чувствуешь? — Уже лучше. Должен поблагодарить тебя за это.— он тепло улыбнулся. Сам того не замечая, в присутствии девушки он стал улыбаться чаще. Он привык к ней, впустил ее в свой круг доверия, чего удостаиваются единицы. Но это была не просто привычка. — Была рада помочь. Тем более после всего, что ты для меня делаешь. — после этих слов оба вспомнили о сделке, но никто не хотел заводить эту тему. Никто не хотел, но придется. — Седьмой день. — Да.— оба собеседника мигом стали грустные и серьезные. Первородный надеялся, что этот разговор не настанет. Что эта неделя растянется на год, а может и больше. — Что ты решила? — Я не знаю...— сколько не думала она об этом в последние два дня, ответить на этот вопрос он не могла. — Все еще хочешь забыть? — с некоторой надеждой в голосе спросил Древний. Он бы хотел оказаться на месте старшего Сальваторе, хотел бы чтобы его так же любили, как это делала Елена. Но он не хотел добиваться этого таким путем. Он хотел чтобы она сама полюбила его больше Деймона, а не чтобы была с ним из благодарности. К тому же он не был готов к положительному ответу, ведь в таком случае у него не будет повода тут оставаться, а значит не будет возможности видеть ее. — Нет... Нет. Просто...— Гилберт запнулась. То, что она хотела сказать ей давалось с большим трудом. — Елена, я приму любой твой ответ. Просто что? — Я боюсь, что сорвусь, когда ты уедешь.— решилась она. Произнося это, девушка даже не догадывалась, какое облегчение испытал Первородный после этих слов. Он медленно подходил к брюнетке, пока она продолжала.— Я не хочу забывать. Деймон не заслуживает того, чтобы исчезнуть из моей жизни. Но без тебя я не справлюсь. Ты уедешь и...        Она вновь замолчала, да и не надо было что-то говорить. Для Майклсона эта девушка всегда была особенной. Она была одной из двойников, в которых имел привычку влюбляться Древний, но она не была на них похожа. Она была необыкновенной. Таких как она, мужчина не встречал за всю свою долгую жизнь. Елена умела его удивлять, заставлять улыбаться, чего никто кроме нее не мог сделать. Он не представлял, как может взять и уехать от нее. Для Гилберт все изменилось всего за неделю. Из всех Первородных он был единственным, кого она уважала за его принципы и благородство. Но теперь это было не просто уважение. В ней появились и смешались благодарность, дружба и чувства, которые она не как не ожидала испытывать к нему. Он занял в ее жизни особое место. Это была не просто привычка. Она не представляла, что с ней будет, когда их сделка закончится. И вот они уже минуту стоят друг напротив друга, глядя в глаза и не смея прервать такой момент. Он аккуратно заправил прядь шелковых волос за ухо, отчего Елена вздрогнула и смущенно опустила глаза. — А если не уеду? — он коснулся ее щеки, а затем поцеловал. Первую секунду она стояла как вкопанная, но затем обвила руками его шею и ответила. Это был долгий, нежный и в то же время страстный поцелуй, но внезапно девушка уперлась руками в грудь Первородного и оттолкнула его. Он явно растерялся, что ему было не свойственно. — Извини. Мне показалось... — Не показалось.— после этих слов он посмотрел на нее взглядом полным непонимания. — Тогда в чем дело, Елена? — спросил Майклсон и сделал шаг навстречу Гилберт, но она выставила перед собой руки. — Не надо, Элайджа. В мою жизнь вход воспрещен! — тихо сказала брюнетка, из глаз которой предательски брызнули слезы. — Все, кого я люблю рано или поздно умирают. Я не допущу этого снова. Я не допущу этого с тобой. — Елена, это не твоя вина. К тому же ты забыла кое-что. — он убрал ее руки и подошел чуть ли не вплотную, а затем, наклонившись, прошептал на ухо. — Меня нельзя убить. И теперь я этого просто не позволю.        Она подняла на него глаза. "Когда этот голос стал таким соблазнительным?"— пронеслось у нее в голове, прежде чем она поцеловала его. Первородный опустил свои руки на талию брюнетки и прижал ее к себе. Нежные поцелуи девушки сменились страстными поцелуями мужчины. Он целовал ее губы, шею, ключицы, в то время как она, не отставая, принялась расстегивать рубашку. Отчаявшись после третьей пуговицы, она решила, что не остается ничего лучше, чем разорвать оставшееся. Лишенный ненужного элемента гардероба, он подхватил Елену и усадил на стол. Устроившись между ее ног он продолжил покрывать поцелуями все открытые участки ее тела. Заключив, что их слишком мало, Майклсон стянул с брюнетки футболку. Обхватив ногами торс, а руками плечи, она секунду спустя уже лежала на кровати, и, нависший над ней, Элайджа продолжал целовать ее, оставляя засосы. Он кусал мочку уха девушки, отчего та томно вздыхала и жадно прикусывала губы. Несколько минут спустя, распаленные и лишенные остатков одежды, они отдались своей страсти. Желание заполняло их так, что они не замечали ничего вокруг, включая надрывающийся телефон Гилберт, который вместе с джинсами валялся где-то на полу.