Полночь. Начало первого.

Роды были назначены на последние числа октября. До конца учебного года на лице Аллена сияла счастливая улыбка. Лео успешно заканчивал десятый класс. Он пахал целый год, чтобы получить золотую медаль. Он хотел поступить в престижный технический ВУЗ, лучший в стране, но даже его ума могло не хватить для желанного института. Ещё в начале десятого класса он дал себе установку пахать, как ломовая лошадь. Отец его поддерживал, сам технарь до мозга костей. Правда, ближе к маю месяцу желание работать поубавилось. Первая течка не за горами, а провести ее не с кем. Да и не особо и хотелось с кем-то делить свою постель. Лео очень надеялся, что течка придется на лето, чтобы с ним был отец или Аллен. Лео был как две капли воды похож на отца, только кожа светлая, как у Неа. Такие же золотые глаза и волосы черные, как бездна. Краше был только сам Тики, который прослыл первым парнем на дереве. И всем был по барабану на слухи, которые витали вокруг него, мол, он поимел ученика. Некоторые учителя, да и ученики постарше и посмелее старались обратить на себя внимание, но Тики остался нем и холоден. Зато тот, кто больше всего волновал его душу и кровь, в школе молчал и был чертовски сдержан, даже делал вид, что они не знакомы, и что вообще не от Тики он забеременел, зато дома он весь такой нежный, красивый и обязательно с томным взглядом. Микка это забавляло. Всё-таки несмотря на капризное поведение мальчишки, метка на его шее была, и все знали, кому принадлежит авторство. В мае грянул шторм. Ну, шторм, это преувеличение, однако несколько дней без остановки за окном хлестал ливень, чередуясь с градом, ветер срывал зелёные листья, иногда сносил линии электропередач и машины. Тики, хоть и ездил на работу на машине в непромокаемом плаще, домой возвращался мокрым насквозь. И очень старался запретить Аллену вообще выходить из дома, а то мало ли, заболеет. Что Тики с ним делать будет? И что будет с ребенком? А Аллену вообще хоть бы хны, ему было плевать на запрет Тики, он мало заботился о себе и продолжал ходить на работу. Микку стоило огромных сил сделать так, чтобы он не заболел. Аллена привлекал дождь. Если хочешь найти Аллена в сезон дождей, ищи самое большое окно в здании. Аллен сидит на подоконнике и смотрит в это окно на ливень. Зачастую, окно это открыто. Так было и в этот вечер. Тики пришел домой, успев вымокнуть, несмотря на пару метров от двери машины до двери дома. Как обычно, у входа стояло ведро, куда Тики, не выжимая, бросил всю свою одежду, включая нижнее белье. С ведром в руках он ушел в ванную, обернулся полотенцем и кинул мокрые вещи в стиралку. И только после этого он обратил внимание, что в доме играет музыка, причем достаточно громко. Самым большим окном в их доме было окно на кухне. Кухня вообще занимала половину первого этажа. На столе стояли колонки, окно – как и предполагал Тики – было открыто, на подоконнике лежал Аллен. Тут же валялся плед в его ногах, а рядом с головой чашка с чаем, который, скорее всего, давно уже остыл. Тики остановился там, где его заметить можно, но сложно. Аллен пел. – А на дворе цветет весна... Она в кого-то влюблена... А этот кто-то за окном сидит и видит день за днём, как за окном мелькают дни...* – припев ещё продолжался, но Аллен повернул голову и заметил Тики, спрыгнул с подоконника и побежал к Микку, обнимая его за шею. – Привет, Тики. – Я дома, – ответил Микк, обнимая Аллена за талию. – Ты так заболеешь, холодно же. – Бука ты, Тики. Сердце твое двулико: сверху оно набито мягкой травой, а снизу каменное, каменное дно.** Ничего я не заболею, дожди уже неделю идут. Не переживай, я здоров как бык. Во мне здоровья столько же, сколько твой сын учился в этом году. – Можно подумать, это только мой сын, – Аллен потащил Тики к дивану, усадил его, принес фен и расческу, и стал расчесывать и сушить его волосы. – А чей ещё? Я к нему никакого отношения не имею. Я, между прочим, даже не отчим ему. И все из-за тебя. Я замуж хочу, – последнее предложение Аллен произнес тихо, его почти не было слышно из-за шума фена. – Слушай... Я тут прогноз посмотрел... – И? – И на выходных обещают ясную солнечную погоду. Давай в Икеа поедем, я такую кроватку нашел, просто сказка. Да и зарплату нам в конце недели дают. Давай? Тики, ну пожалуйста... – Хорошо, хорошо, я не против. И не ной. – Ура, – Аллен широко по-детски улыбнулся, перепрыгнул через спинку дивана и показал свою улыбку Тики. – Не прыгай через диван, мало ли что. – Боже, Тики, не будь таким занудой. Все хорошо со мной будет и с нашим сыном тоже. Мне уже и попрыгать нельзя? – Аллен ещё раз улыбнулся и ускакал обратно к плите и холодильнику. Открывая его дверцу, он громко чихнул. – Будь здоров. Нельзя. И на подоконнике сидеть столько времени тоже. Чихаешь вон уже. – Мне уже и чихнуть нельзя? А дышать можно, отец? – Аллен и Тики рассмеялась. – Дышать можно пока. Кстати, а где Лео? – Ускакал счастливый к парню. Сказал, что ночевать у подруги будет. Эх... – Аллен вздохнул. – Надеюсь, что я, всё-таки, замуж раньше Лео выйду... – А причем тут замужество? – А ты и правда не понимаешь? – на лице Уолкера не было и тени счастливой улыбки, которая была на нем минуту назад, теперь он смотрел куда-то мимо Тики или сквозь него, а к горлу подступал ком. – Мы почти полтора года живём вместе, у нас будет ребенок, я наконец-то твой омега. Но я почему-то ещё не замужем. – Тебе так нужен штамп в паспорте? Зачем? Метки недостаточно? – Нужен! – получилось немного эмоциональнее, чем собирался Аллен, даже слезы на глазах выступили. – Это ты альфа, тебе от метки ни холодно, ни жарко. Природа уберегла альф от метки. Метка ограничивает только омегу, альфы могут продолжать трахаться направо и налево. Что, если ты меня решишь кинуть? Выперешь меня из дома, я вернусь к себе. Кто меня замуж с младенцем и меткой возьмёт?! Я уже чей-то омега! Я никому меченый не сдался. А штамп в паспорте даст мне хоть какую-то уверенность в себе. Или... – он смахнул слезы и сглотнул, предотвращая истерику. – Или ты боишься брать ответственность за меня и нашего сына?! Ты боишься? Считаешь, что отношения без истинности непрочные и что долго не протянут? Чтоб тебя... Да подавись ты! – сдерживая рыдания, он выбежал из дома, даже не обувшись. А Тики немного офигел, так что отреагировал не сразу. Но пока он соображал, Аллен успел убежать. Ливень даже не думал прекращаться. Уолкер обошел дом и залез в беседку на территории владений Тики. Беседку он заметил недавно, из дома ее не видно, а с улицы она защищена диким виноградом. Ветер был такой, что даже в беседке было все затоплено. Там Аллен и спрятался в надежде, что Тики его скоро найдет, успокоит и хотя бы в ювелирный зайдет. На улице было очень холодно; несмотря на последние дни мая, Аллен очень быстро продрог и промок до ниточки. Он был в лёгкой майке и шортах, так что замёрзнуть оказалось просто. Он не знал, сколько времени прошло точно, но Тики вернулся домой только когда уже стемнело. Аллен слышал, как Микк в сердцах хлопнул железной калиткой. Уолкер мог наблюдать за альфой, видя, как тот дрожащими руками зажигает сигарету. Интересно, он настолько промок или он настолько переживает, куда бы мог деться Аллен? Аллен громко чихнул. На этот чих обернулся Тики и понял, что в беседке он ещё не смотрел. Он выкинул бычок в мусорку и направился к беседе и Аллену, который чихнул ещё несколько раз. – Ты знаешь, который час? Знаешь, сколько я ищу тебя? Ну зачем ты убежал? – голос Тики немного дрожал; когда он взял Аллена на руки, омега понял, что он ужасно замёрз, пока искал его. Тики принес его в дом и прямой наводкой пошел в ванную, налил теплой, почти горячей воды в ванну и усадил туда Аллена, предварительно раздев его и кинув мокрую одежду в стиралку. Только после этого он сел на пол рядом и глубоко вздохнул, успокаиваясь. – Тепло? – спросил альфа вскоре. – Угу, – тихо ответил Аллен, смотря, как его ногти розовеют. – Прости, что я убежал, для меня роспись в ЗАГСе – действительно важная вещь. Апчхи, – Аллен улыбнулся, Тики протянул ему кусок туалетной бумаги, и Уолкер высморкался. – Ты меня сильно будешь ругать, если я заболею? – Я ещё не решил. Надо бы тебя сначала отругать за то, что убежал на улицу в ливень. Ты же не один, ты должен беречь себя сейчас особенно... Наверное, поход в Икеа придется отложить до лучших времён. Согласен? – Угу... – Аллен зевнул и начал мыться, клюя носом. Тики заметил, что его омега сильно устал, так что решил помочь ему вымыться. – У тебя руки холодные, – слабо улыбнувшись, произнес омега. – Я тебя очень долго искал на холоде. Скоро согреются, не переживай, – Тики мыл Аллену голову, даже немного радуясь, что все так произошло: моются они обычно отдельно. – Не больно? – Аллен отрицательно мотнул головой, а Тики ополоснул его волосы от шампуня, взял мочалку и принялся мыть его самого. Покончив с водными процедурами, Тики завернул Аллена в огромное махровое полотенце и отнес в спальню, укладывая в кровать. Затем он забрал полотенце и укрыл его одеялом. Потрепал по мокрым волосам и улыбнулся: – Спи, солнце... Я пойду тоже помоюсь и приду. – Не уходи... Пожалуйста... – Аллен отвернулся от Тики и накрылся одеялом с головой. – Прости меня... Веду себя, как ребенок. Убежал, а теперь прошу тебя остаться... Прости. – Не извиняйся, я останусь. Только я холодный ещё, наверное, – Тики лег рядом с Алленом, прижал его к себе и обнял. – Засыпай... – Тики стал напевать колыбельную, которую слышал ещё от Адама. Он все хвалился, что колыбельная – ключ от Ковчега. Все хвастался, но это корыто так и не заработало, что с колыбельной, что без. Аллен быстро уснул, крепко обнимая Тики, которого разморило настолько, что он заснул следом за Алленом. В мокрой одежде, с мокрыми волосами. Класс. Скорее всего тем, кто заболеет, будет именно Тики. Аллен проснулся раньше Тики, в прекрасном расположении духа, восхитительно себя чувствуя. Он предпочел, как и обычно, дать Тики выспаться, так что он нашел себе нижнее белье, пижаму и отправился на кухню готовить завтрак. Проходя мимо дивана, он уронил на пол рюкзак Тики, из которого выпал новый, но уже потёртый и помятый журнал, сложенный на определенной странице. На ней было обведено синей ручкой кольцо. Само по себе оно было достаточно простое: тоненькое колечко из белого золота и три ряда камней: в середине темно-синие сапфиры, а сверху и снизу рад бриллиантов. Камни были хоть и маленькие, но Аллен прикинул, что камешков там может быть около шестидесяти, каждый весом в несколько карат. И цена соответствует: Аллен столько нулей только во сне видел. Уолкер спрятал журнал обратно в рюкзак и пошел к холодильнику доставать нужные продукты для завтрака. Тики спустился вниз минут сорок спустя, одетый в сухую одежду. В отличие от Аллена он выглядел помятым: волосы кое-где торчали, лицо было заспанное, на руках были следы от складок простыней и одеяла. – Доброе утро, Аллен, – Микк подошёл сзади и поцеловал Аллена в шею, кладя руки на живот. – Колдуешь? – Угу... Хотя колдовством это назвать сложно, просто манка и блины. Ничего особенного, – омега улыбнулся и положил руку поверх руки альфы. – Не прибедняйся, ты очень вкусно готовишь. Кстати, у меня для тебя есть подарок, – он залез в карман своих штанов, достал оттуда коробочку из бархата цвета индиго и открыл ее. Внутри было то самое кольцо, которое было обведено в журнале. – Как-то на перемене где-то полгода назад увидел у одного из учеников это кольцо в журнале, он-то мне журнал одолжил. Копить пришлось хрен знает сколько времени, учитывая ещё обычные траты, так что преподнести обручальное кольцо могу только сейчас. Аллен Уолкер, я прошу тебя стать моим супругом, выходи за меня замуж, – он надел на безымянный палец Аллена кольцо и поцеловал его. – Ты хочешь пересоленную кашу? – Нет. С чего бы ей быть пересоленной? – С того, что даже счастливые слезы соленые. Я сейчас расплачусь... Но я согласен выйти за тебя, – Аллен повернулся к нему лицом и нежно поцеловал, выражая свою огромную любовь. – Только сейчас у меня руки грязные, сними его, пожалуйста, я закончу, руки вымою и надену, – Тики сделал, как попросил Аллен, и сел за стол: Уолкер закончил с готовкой, разлил кашу по тарелкам и поставил их на стол, начиная завтрак. К выходным, когда Аллен хотел ехать в Икеа, никто не заболел, так что поездка состоялась. Аллен радовался, как ребенок, и непонятно, чему больше: тому ли, что Тики подарил ему обручальное кольцо и обещал его сегодня же отвести в ЗАГС, тому ли, что они битый час выбирали кроватку, а потом и дохрениллион других нужных и ненужных безделушек или тому, что Тики покатал Аллена на плечах. – Аллен, радость моя, ты хоть понимаешь, что столько в машину просто не поместится? – Понимаю, и именно поэтому из крупного я выбрал только кроватку и комод. Это мы (Ага, как же, мы, конечно. Я, – подумал Тики, предугадывая, что Аллен хочет сказать) запихнем в багажник, а все остальное поместится в пакет. Да я почти ничего и не взял: плед, немного новой посуды (которой в реальности оказалось около шести тарелок, ложек, вилок, ножей и стаканов)... Да, собственно, и все. А, ещё свечи, точно. Пакет нести буду я, не переживай. – Гена, а давай я понесу вещи, а ты понесешь меня? – Тики постарался сделать максимально тоненький голос, подражая Чебурашке. – Именно так это все и будет происходить. Только меня нести не надо. – Я вообще ничего нести не буду. И ты тоже. Для этого есть тележки. – Или так, да, – Аллен улыбнулся, чмокнул Тики в щёчку и уверенной походкой направился к кассе. Там Тики все это достаточно безрадостно оплатил, погрузил в машину и поехал с Алленом в сторону ЗАГСа. – Теперь ты рад? – спросил Тики, паркуясь у Дворца бракосочетания. – Нет, ещё нет. Сначала ты женишься на мне, а потом я буду рад и доволен. – Маленький манипулятор, – Тики злорадно улыбнулся. – Ага, щаз.*** Я полгода ждал нашей свадьбы, ты мне чуть ребенка не оставил вне законного рождения, так сказать. Я не манипулятор, это материнский инстинкт. Так что цыц. – Хорошо, умолкаю. Идём, распишемся уже, – они нашли нужного им человека, мужчину-бету среднего возраста и внешности, который подготовил им нужные бумаги и наконец-то поставил штамп в паспорте. – Возьмёшь мою фамилию? – спросил Тики, заводя машину. – Я подумаю над этим. Может, лучше двойную? – Может, и лучше. В конце концов, привычнее. Много у нас документов? Мы их менять заколебаемся... – Примерно столько, сколько у нас вещей в пакете сейчас, – Аллен хохотнул, Тики припарковал машину возле забора их дома, они забрали покупки и остаток вечера провели в разных местах: Аллен остался мыть новую посуду, расставлять всякие побрякушки и безделушки по их законным теперь местам, а Тики отправился с коробками в спальню и собирал новую мебель. К вечеру пришел домой Лео и обнаружил неосторожно оставленное на столе свидетельство о заключении брака, положил его в файл и убрал от греха подальше, с визгом и поздравлениями обнял Аллена и поспешил к отцу. – Теперь можно тебя поздравить? – он лег на родительскую кровать, рассматривая новые предметы интерьера спальни. – Теперь ты законный муж и будущий дважды отец? – Именно, – отозвался Тики, ставя на место комод. – Может, не стоило столько ждать? – Понятия не имею. Кстати, я, может, тоже скоро замуж выйду, – Тики уронил молоток, а Лео рассмеялся. – Спокойствие, только спокойствие. Я ещё не беременный, просто не так давно нашел своего истинного. Не мужчина – сказка. Он лучший во всем мире. К сожалению, лучше тебя, отец. – Правда? Сомнительный комплимент, но я счастлив, что ты его нашел. И вот что я хочу тебе сказать: будь он хоть трижды истинным, ты имеешь право выбирать. Если считаешь, что с этим человеком семью не создать, надо об этом сказать. Ты имеешь право на свое счастье. – Ага... – Лео на мгновение задумался. – Последнее время все больше образовывается организаций по защите прав омег. Они требуют равноправия. – И ты тоже? – Если честно, то нет. Я считаю, что и нынешнее положение вещей неплохое. Альфы занимают лидирующие позиции, беты всюду работают, позволяя омегам беречь себя и свое здоровье, учиться. Я, конечно, понимаю, что в мире много козлов, которые считают нас дешёвыми подстилками и рабами, но если предположить, что мы живём в идеальном мире, то такая система защищает прежде всего нас. Любого можно при желании посадить, если он ударит омегу. Потому что именно мы можем нормально рожать. Бет больше всего, пар по типу бета/бета подавляющее большинство, но ведь не просто так истинная пара именно альфа/омега. Что-то в этом есть, как считаешь? – Да, что-то в этом есть. Мне кажется, ты прав, и так все и работает. Но лучше стоит об этом поговорить с Алленом, это же он у нас биолог. – Я биолог, это да, – ответил Аллен и присел рядом с Лео. – Я закончил с вещами, – пояснил он. – Я, на самом деле, никогда об этом не думал, Лео, но здравый смысл есть в твоих словах. Нынешняя система, хоть и полна дискриминации по половому признаку, оберегает омег от бесплодия. Наверное... – он вздохнул и лег, а Лео встал, уступая ему место. – Не знаю, короче... Но ты подумай над этим ещё и обратись к более сведущему человеку. Напиши письмо в академию наук. Или просто погугли, угу? – Аллен зевнул и широко улыбнулся. – Угу, – ответил Лео. – Я вас познакомлю со своим альфой, – парень улыбнулся. – Спокойной ночи, отец... Папа... – быстро ушел и закрыл за собой дверь. Аллен, как и предполагал Тики, смутился. – Не переживай, Аллен, – Тики улыбнулся и лег рядом с мужем. – Теперь ты папа Лео. Неа не будет этого против, я с ним разговаривал об этом. Он кровный папа Лео, а ты тот, который воспитал. В какой-то степени. А ещё ты мой муж. И у нас будет сын, братишка Лео. Да? Аллен не ответил. Он спал, во сне нежно улыбаясь. Сегодня был тяжёлый и наполненный событиями день, он устал. Тики раздел омегу, уложил его на простынь, лег рядом и уснул, обнимая свое сокровище.