Полночь. Начало первого.

Обычно сказки заканчиваются чем-то сказочным: воссоединением любимых и их уходом в закат. После этого приятно на последней странице видеть надпись "Конец", последнюю картинку, иногда звёздочки или что-то ещё. В реальности же после звёздочек следует повседневная рутина, которую уже даже неинтересно рассказывать и слушать. У Аллена и Тики настал такой счастливый финал в то утро на кладбище. Неа исчез из их жизни, наблюдая только с фотографии на кухне, Тики с Алленом вернулись к работе. Их будущее они не обсуждали, опасаясь неловких пауз. Да и вообще разговаривать они стали меньше. Почему-то исчезли темы для разговоров. Сознательный выбор сделал из них лишь сожителей, как вначале отношений. Они не испытывали друг к другу ненависти, оба подсознательно ощущали тепло другого, но на сознательный уровень проявление тепла почти не поднялось. По сути, ничего не происходило. У Тики вошло в привычку наблюдать за Алленом дома. В школе Уолкер обычно был одет в костюм; волосы, которые стоило уже подстричь, собраны в маленький хвостик. На работе он старался не проявлять лишних эмоций; хоть и был добр с учениками, улыбался и смеялся он нечасто. Зато дома преображался. Он переодевался в длинный свитер и лосины, залезал на кровать и читал. Волосы не были собраны в хвост и немного касались уже плеч, а челка лезла на глаза, пряди которой он постоянно заправлял за ухо. Обычно Аллен сгибал ноги в коленях и прижимал их близко к себе, накрывался пледом, ставил рядом большую чашку чая и читал. Пока Аллен после работы расслаблялся, Тики работал и позволял себе наблюдать за ним из их рабочего кабинета, где было много разных бумаг, планов и всякого разного нужного и ненужного. Когда Аллен появлялся в спальне с книгой, Тики уже не мог нормально работать: все мысли рано или поздно переключались на Уолкера, так что он просто поворачивался к нему лицом и просто на него смотрел. Несмотря на то, что Аллен находился достаточно далеко, чтобы не видеть мелких деталей, Тики видел его лёгкую улыбку и блеск в его удивительно серых глазах. Микку всегда очень нравились глаза Уолкера. Зато сам Аллен никогда не считал, что его глаза уж очень красивые, ему больше нравились глаза Тики: янтарно-золотые, с медовым оттенком, очень теплые. Аллен знал, что, пока он читает по вечерам, Тики за ним наблюдает. И ему такое внимание к себе очень нравилось. Действия людей показывают больше, чем их слова, поступки Тики радовали Аллена и дарили ему тепло. Лео вечернюю тишину не нарушал, он был обычно у себя, старался им не мешать и слиться с интерьером. Каждый вечер заканчивался одинаково: когда Аллен чувствовал, что скоро уснет, то приходил к Тики, улыбался, спрашивал: – Спать идёшь? Поздно уже... – Угу, скоро пойду, – всегда отвечал Тики. После этого Аллен устраивался у него на коленях, голову клал ему на грудь и засыпал свернувшись калачиком. Тики его целовал в лоб или в нос, Аллен зевал и улыбался, а Микк неспеша заканчивал свои дела. Уже в первом часу ночи, как правило, он уносил Аллена обратно в спальню, укладывался рядом и засыпал тоже, обнимая его. Иногда перед сном он вспоминал Неа, но уже лишь только как часть прекрасного прошлого. В таком размеренном ритме прошла пара недель. Лео стал поздно появляться дома. Тики это не особо беспокоило, Лео всегда предупреждал, если оставался у кого-то на ночь. Да и парню шестнадцать, пора выстраивать свои отношения. Тики тоже надеялся на какое-то развитие их отношений с Алленом. Однажды вечером, когда Аллену полагалось прийти спать на Тики, кое-что поменялось в их ежедневном ритуале. Уолкер уже зевал, складываясь калачиком на груди и коленях Тики, но все же он хотел что-то ему сказать. Микк трепал его по волосам, снова наблюдая за очаровательным уставшим Алленом. – Помнишь, я сказал тебе, что у меня не было течки? Я же в итоге ко врачу пошел, – Тики немного напрягся, но решил дослушать, что же скажет Уолкер. – Он сказал, что это из-за стресса, таблетки мне прописал. Я думаю, что они особо не нужны будут, если все будет хорошо, и я не буду испытывать такой стресс, как считаешь? – Тики молчал, а Аллен продолжал: – Человеческое тело такое слабое... Любое изменение с чем-то вовне и в организме что-то ломается. Что ты думаешь по этому поводу? Что, если у меня больше не будет течки? Смогу ли я забеременеть? Останешься ли ты со мной в таком случае? – Ты думаешь, я выбрал тебя только потому, что ты можешь родить? – Мне не нравится, как ты задал вопрос. Ладно, фиг с ним. Почему тогда? Будь твоя воля – остался бы с Неа навсегда. – Я не знаю... – Тики вздохнул. – Я об этом не задумывался. Мне нравится за тобой наблюдать. За твоими плавными движениями. Ты светлый. Мы с Неа сильно похожи и внешне, и внутренне. Ты сильно от нас отличаешься. Ну, меня ты под себя перекроил. Я теперь большая черная пантера, а ты белый кот. – С точки зрения биологии и эволюции винить тебя не могу за такой ответ, а с точки зрения комплимента любимому мужчине – я пошел спать к Лео. – Что я сказал не так? – Аллен встал с колен Тики и отошёл к дверному косяку. – Вкратце... Ты и правда подсознательно выбрал меня, потому что я отличаюсь от тебя внешне. Инстинкт заставляет нас выбрать максимально отличного от нас человека, чтобы у потомства был богатый выбор генов. Что-то вроде того. А я хотел от тебя услышать не это... – Аллен вдруг задумался, потому что он не знал, что именно он хотел услышать от Тики, а его претензия была нелогична. – Я и сам не знаю, что я хочу от тебя услышать. Мой организм сходит с ума. Ладно, прости, – Аллен поцеловал его в щёчку. – Но я и правда сегодня пойду спать к Лео, мало ли что ещё скажу или сделаю, – он широко и тепло улыбнулся. – Спокойной ночи, Тики. Тики ответил ему такой же улыбкой, посмотрел, как он ушел спать, затем закончил свою работу и отправился на боковую. Аллену спалось плохо. Точнее, ему было постоянно холодно, он закутывался в одеяло, но не просыпался. С утра он проснулся весь потный, но жара не было. Даже если это и была температура, то она спала и можно идти на работу. На часах было почти семь. Скоро должен прозвенеть будильник. Аллен заранее отключил его и пошел умываться. После того, как он привел себя в порядок, он разбудил кое-как Тики и ушел готовить завтрак. Вчерашнего недоразумения не осталось в их душах ни следа. Тики застелил кровать, надел домашние штаны и спустился вниз, на кухню: там Аллен уже заканчивал колдовать над продуктами. Несмотря на то, что завтрак всегда был простой, он был очень вкусный. Аллен старался покупать больше фруктов и ягод, так что даже простая каша не оставалась без клубники или черники. – Лео домой так и не пришел, – сообщил он Тики, расставляя тарелки с рисовой кашей на стол и кидая в них недавно размороженные ягоды малины. Затем он достал и положил ложки на стол, поставил чайник и приступил к еде. Тики последовал его примеру. – Он написал в итоге, что не придет. Написал, что у подруги, – Тики зевнул так, будто прорычал лев. – Интересно, что это за подруга такая... Тебе не интересно? – Мне интересно, чтобы у нас не было преждевременных внуков. Хотя нет, внуки будут только у тебя. Я тут на правах сожителя, – Аллен хоть и старался его поддеть, но не хотел обидеть. – Что ты имеешь ввиду? – А то и имею. Вот кто я для тебя? – Аллен встал и стал заваривать дешёвый растворимый кофе, разбавляя его молоком и добавляя сахар, а затем размешивая его. Он поставил чашки на стол и убрал пустые тарелки в посудомойку. – Как это кто? Любимый человек, жених, – Тики не понимал пока, куда шел этот разговор и с опаской пил кофе. – Ой ли? Ты же до сих пор сомневаешься... – он быстро выпил кофе, чашку поставил в раковину и пошел в комнату одеваться. Тики схватил его за руку, и Аллен улыбнулся, а затем поцеловал его в щеку, но Тики не отпустил его, а прижал к себе, обнимая за талию, и поцеловал, проникая языком омеге в рот. Аллен отвечал ему на поцелуй, ощущая мурашки на своей спине и приятную теплоту в районе живота. Уолкер вырвал свою руку из железной хватки Тики и ушел наверх, удовлетворённо облизнувшись. В их спальне он поставил гладильную доску, поставил греться утюг, включив его в розетку, и заглянул к Тики в шкаф. На полках лежало очень много разной одежды, несколько пар джинсов, свитеров, футболок; рядом на плечиках висели несколько пар рубашек почти одинакового оттенка, две пары брюк и пиджак. На дверце была перекладина для галстуков. На работу Тики практически всегда ходил в костюме и рубашках тёмно-серого оттенка. Темнее были только волосы Микка. Себе Аллен достал рубашку винного оттенка, взял один из черных галстуков Тики и его рубашку. Свой белоснежный костюм Аллен вешал на дверку шкафа Тики. Минут пятнадцать Аллен гладил рубашки, слушая, как внизу Тики моет посуду. Когда Микк закончил и пришел наверх, Аллен отдал ему рубашку и стал переодеваться, специально наклоняясь пониже и пытаясь помучить Тики. На провокацию Микк не повелся, помог только завязать галстук и поцеловал. – Ты прекрасна, Белоснежка, – Тики хитро улыбнулся и, проверив, что все выключено, пошел вниз обуваться. – Не забудь передать гному, чтобы он по будням дома появлялся, – ответил ему Аллен, спускаясь по лестнице. – Хорошо, хорошо, одевайся давай, пока не опоздали. – И этот мужчина говорит, что я его любимый, – театрально надулся Аллен, но оделся быстро. Вскоре они были на своих рабочих местах. До начала уроков оставалось полчаса, так что они неспеша разделись, Аллен поздоровался с Мирандой, и каждый разошелся по своим кабинетам. У Аллена каждый урок болел живот. Боль была в виде приступов, длившихся по времени все больше. Неприятные ощущения с каждым новым приступом сменялись на теплоту и тяжесть в животе; ощущения накатывались как волны, и на седьмом уроке его затопил девятый вал. У него был восьмой класс, программу за полгода они удивительно быстро прошли, так что по многочисленным пожеланиям, Аллен остановился на половой системе подольше и поподробнее. В конце концов, эти знания всем пригодятся. Он хотел встать и нарисовать схему, но не успел он подойти к доске, как тут же упал. Ноги чудовищно дрожали, он ничего не соображал и даже думать не мог. Его сознание обострилось до максимума, единственная мысль, которая вертелась у него в голове: "Нет запаха". Он не мог точно сказать, источал ли он феромоны, но аромата он совершенно не чувствовал. А судя по тому, что вокруг него столпились юные альфы, запаха не чувствовали и они. И никто не знал, что делать, Аллен брыкался по мере сил и умолял его не трогать. Дверь в кабинет биологии была открыта и мимо по счастливой случайности проходил Лео. Как и любой любопытный подросток, он заглянул в кабинет и увидел Аллена, лежащего перед доской. Лео все понял. Они с Алленом пересеклись взглядом, Уолкер понял, что Лео приведет помощь. Но ничего лучше, чем привести Тики, он не придумал. – Мистер Микк, – постучал Лео в кабинет физики, – мистеру Уолкеру плохо, – он сделал акцент на последнем слове. – Да ладно?... – Тики понял, что имел ввиду его сын, но не спросить не мог. Его ученики не подняли галдеж, все сидели достаточно тихо, и Тики со спокойной душой пошел помогать Аллену. – Ты-то откуда знаешь, у тебя же сейчас не с ним урок. Ё-моё... – Тики даже немного согнулся. Они были ещё достаточно далеко от кабинета Аллена, но уже такой концентрацией запаха можно было, наверное, обезвредить, если не убить. Микк откашлялся и с горящими глазами вдыхал аромат. – Выходил в туалет и заметил его. Ты чего, отец? – спросил Лео, когда Тики стал кашлять. – Видимо, из-за того, что у него давно не было течки, организм решил оторваться и врубил феромоны на полную. Боюсь представить, как сладко он пахнет вблизи. – О чем ты? Он не источает никакого запаха. Меня это очень удивило. Стой, – они почти подходили к нужной двери. – Ты чувствуешь его запах? Интересно... – Ага... – Тики вошёл в кабинет и увидел, как изменился взгляд Аллена. Он теперь горел ярким огнем от радости видеть Тики и желания ему принадлежать. Микк заметил, как его белоснежные брюки стали светло-серыми из-за обилия смазки. Он подошёл к Аллену и полной грудью вдохнул его запах. Уолкер вцепился руками в него, стал глубоко целовать Микка, совершенно не интересуясь желаниями Тики, который, впрочем, тоже его обнимал, но не позволял большего, чем поцелуи, при детях. – Вот это, дети, называется течка, – говорил Тики в перерывах между поцелуями и бесконечными признаниями в любви Аллена. Всего одного предложения и минимальной потери концентрации внимания хватило Уолкеру, чтобы посадить Тики на попу и начинать расстегивать его штаны. – У мистера Уолкера она очень сильная, потому что её давно не было, но мотайте на ус. Сходить с ума будете примерно так же, – Тики отстранил от себя Аллена и у него немного прояснилось сознание. Он весь стал цвета своей рубашки, прижимался к Тики, ища у него защиты и просто прячась от детей. – Тики... Возьми меня... Я очень тебя хочу... – Аллен говорил шепотом, глотая слезы, которые стали капать уже довольно давно. – Мне так больно, прошу тебя... – он цеплялся за альфу, целуя его везде, где хотел. – Аллен, надо потерпеть до дома... Дома я сделаю все, что захочешь. Скоро закончится урок и поедем домой. Давай я пока схожу за ингибиторами? В медпункте должны быть... Ты же не хочешь показывать процесс соития мальчикам и девочкам наглядно? Нас уволят и посадят, – что-то подсказывало Тики, что Аллен совершенно не против заняться сексом прямо тут, на учительском столе перед тридцатью учениками. Благо, Аллен более менее прилично выглядел. – Так, дети, – обратился Тики к классу. – Урок, судя по всему, закончен. Сидите тихо, как прозвенит звонок – свободны, – Тики взял Аллена на руки и направился на первый этаж к директору. Там, после почти получаса препирательств, Тики наконец доказал, что Аллен не притворяется (запах по-прежнему чувствовал только Микк), и выбил Уолкеру больничный на неделю. Сам Микк уже переставал соображать из-за соблазнительного запаха. Он был одним из немногих, кто мог хоть как-то сопротивляться феромонам, но его самообладанию медленно наступал конец. Он даже боялся, что не доедет с Алленом до дома, но идти пешком до дома в таком состоянии ему нельзя. И всё-таки он смог. Они приехали домой как раз в тот момент, когда у Тики поехала крыша. И у него, и у Аллена котелок не варил вообще от слова "совсем". Тики набросился на Аллена, в рекордные сроки раздел его и повалил на пол. Благо, в прихожей был толстый ковер, так что не особо больно. Аллен был горячим, как печка, красным от стыда и чертовски мокрым. Тики практически не целовал его, он оставлял засосы везде, куда он доставал. Аллен под ним извивался и стонал, умолял сделать ему больно и наконец-то ему вставить. Тики, казалось, его не слышал. Он его облизывал всего, ласкал, но, сука, решил проявить нежность и растянуть. Несмотря на полную отключку мозгов, Аллена это взбесило: у него там все достаточно мягко, растянуто и смазано. Природа сделала за них все нужные приготовления, так что теперь Аллен повалил Тики на ковер и аккуратно сел на него, привыкая к ощущениям большого и горячего члена внутри себя, непроизвольно сжимаясь, заставляя таким образом Тики тихо стонать. Аллен чувствовал себя королем, не меньше. Он стал плавно на нем двигаться, постепенно увеличивая темп. Тики положил руки ему на ягодицы и заставлял насаживаться на него глубже, почти до самого основания, но и сам Аллен стремился почувствовать Тики глубже в себе. Микк позволил Аллену быть сверху так долго, пока омега с непривычки не устал. Тики уложил Аллена на живот и продолжил в нем двигаться глубокими и рваными толчками. Альфа целовал спину своего омеги, вылизывал его, все приближаясь к шее. Аллен же растворялся в ласках, подставлял Тики попку и старался быть к нему как можно ближе, срывая голос сладкими стонами и криками. – Я люблю тебя, Тики... – единственные понятные слова, которые произнес Аллен перед тем, как кончить. В следующее мгновение он услышал ответное признание в любви от Тики, его теплое семя внутри себя и острые зубы, впившиеся в его шею, оставляя метку. Теперь Тики официально претендует на любовь Аллена. Микк позволил образоваться узлу, связывая их, затем он обнял Аллена за живот и лег с ним на бок. Они очень быстро уснули, глубоко и ровно дыша, полностью удовлетворённые. Тики ещё успел перед сном немного пофантазировать, какой у них будет ребенок. Проспали они несколько часов всего, Тики проснулся один. Он совершенно не помнил, когда разделся. Аллен, наверное, его раздел. Точно, он сделал это ещё во время секса. Теперь надо не заболеть. Микк встал, оглянулся, нашел свои трусы, надел. Все это он делал в шоке, потому что никак не мог понять, как можно было трахнуть Аллена прямо в прихожей. Он рукой мог дотронуться до входной двери. Это капец, товарищи. Благо, живёт он не в квартире, а в частном доме, так что все хорошо. Работала вытяжка. До Тики как-то слишком медленно дошло, что это Аллен готовит. Микк накинул на плечи рубашку и пошел на кухню. Аллен был в домашней одежде. – Как самочувствие, Аллен? – Тики чихнул и налил себе воды. Где-то были его сигареты... Где же? – Будь здоров. – Спасибо. – Мое самочувствие неплохо, даже восхитительно, если вспомнить сегодняшний день. Как минимум, сознание прояснилось. Боже, стыдно и страшно вспомнить, что я вытворял в школе. Это же кошмар. Тики, спаси меня, – Аллен обнял его и улыбнулся. – Ну что, хочешь быть папой? – Тики улыбнулся, сажая Аллена на столешницу рядом с плитой и нежно, ненавязчиво целуя. – Очень. Ждал этого год почти. А ты? – Ага. У моего взрослого сына появится братик или сестрёнка. По-моему это здорово. – Ну, это у тебя сын взрослый, ты старый уже, а я младше тебя, так что мне маленького ребенка можно. – Слыш, – Тики ткнул его в бок. – Эй! Я же шучу, – и Аллен рассмеялся. – Я и правда долго этого ждал. Ты же целый год мне метку не ставил. И даже не прикоснулся ко мне в прошлую течку. – В прошлую течку ты болел, если не помнишь. А кусать тебя просто так не имеет смысла. Ты же знаешь. Укус просто зажил бы. – Знаю, знаю, – Аллен выключил плиту. – Давай ужинать. Кстати, ты же мне больничный взял, да? – Да, на неделю. Так что отсыпайся и отдыхай. – Хорошо. А пока давай есть, я гуляш приготовил, – он положил немного картошки с мясом по тарелкам; они в спокойной умиротворяющей тишине поужинали. Неделю больничного Аллен с Тики провели, изучая различные поверхности на предмет удобства секса. Что интересно, даже после твердой поверхности Аллен был доволен и на нем не оставалось синяков. Благоразумие тоже включилось, поэтому поверхности они изучали строго в презервативах: оба решили, что одного, максимум, двух детей им хватит. Когда снег уже стаял и все деревья стали зелёными, Тики встречал дома счастливого Аллена, который возвращался с очередного УЗИ: – Тики! – Аллен кинулся ему на шею, и Тики подхватил его за бедра, обнимая за спину. – У нас будет сын. Маленький альфа.