Сорт кофе

— Готова? — Томас аккуратно взял в руки её рюкзак и оглядел комнату. Она нервно выдохнула и кивнула. Еще пару дней назад она планировала провести в этой комнате оставшиеся дни отпуска, но, как и многое за эти 10 дней, планы рассыпались и все менялось с невероятной скоростью. Она волновалась. Несмотря на то, что Томас проговорил весь план «побега» несколько раз, ей все равно было некомфортно и очень волнительно. Из окна номера было видно, что Тревор на темной ауди уже подъехал и припаркован прямо у входа в отель. Папарацци все еще там, и они жаждут «крови». — Все будет хорошо, не переживай, — он мягко коснулся ладонью её спины и подтолкнул к выходу. — Нужно сдать номер. Я помогу тебя с багажом. Они вышли и захлопнули за собой дверь. Не торопясь спустились и подошли на ресепшен. Её руки дрожали, пока она оформляла бумаги и проводила оплату. Улыбнувшись девушке администратору, она повернулась к Тому. — Все готово. — Хорошо, Тревор ждет тебя около машины, постарайся пройти прямо, не озираясь по сторонам. Он поможет тебе сесть. Все будет хорошо. Ты справишься. — А как же ты? — Они и так знают, что сейчас у меня контракт с театром Гарольда Пинтера. До утренней репетиции всего час, я сразу пойду туда. — Может все-таки я побуду здесь, пока ты не освободишься? — Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты в безопасности. Все будет хорошо, — наверное в сотый раз повторил он. — Пора! Она подошла к выходу и распахнула дверь. Тревор стоял перед машиной, лицом к отелю, со скрещенными руками на груди. Как только она открыла дверь, он пошел ей на встречу и взял из рук тяжелый кожаный рюкзак, сопроводил к машине и открыл заднюю дверь. Она села, и он тут же захлопнул дверцу. Стекла тонированные. Её не видно, можно выдохнуть. В ушах шумело, а голова кружилась. Они фотографировали? Она ничего не услышала и в волнении сжала дрожащие руки. — Все хорошо, мисс? — Да — Мистер Хиддлстон просил сопроводить вас к нему домой, это недалеко. — его слова были официальными и вежливыми. Он не смотрел на неё. Машина тронулась и поехала вниз по улице, в направлении Трафальгарской площади. Она обернулась на гостиницу, но Томас еще не выходил. Он выйдет позже, минут через 10 и быстрыми и широкими шагами направится в театр. Двадцать минут дороги. Незнакомый район. Тихая улица с красивыми домиками, маленькими цветочными садиками перед крыльцом и велосипедами, припаркованными к тонким чугунным заборчикам. Этот дом был одним из десяти, светлый, три этажа, первый ниже мостовой. Часть стены оплетало то ли дерево, то ли лиана. Листья темно-бордового цвета. Темная лестница и черная дверь на маленьком крылечке, чуть шире входной двери. Тревор достал её портфель из багажника и пройдя первым к входной двери открыл её. Она прошла следом. Оставив её портфель у небольшого светлого столика при входе, он попрощался и вышел, тихо закрыв дверь. Щелчок входной двери оставил её в полном одиночестве. Она осмотрелась. Светлые стены, но не белые, точнее не все стены белые, некоторые молочного цвета, благодаря этому, помещение кажется уютным, но все равно полупустым. Кроме небольшого столика в не очень широком коридоре, здесь была банкетка со встроенным шкафчиком и несколько крючков для одежды на стене прямо над ней. Она оставила на них свою куртку и захватив портфель с собой прошла в ближайшую комнату направо. И снова стены молочного оттенка и полупустое помещение. Светло-серый шелковистый ковер, между двумя широкими диванами серо-голубого цвета, больше похожего на цвет морской волны, но все-таки ближе к синему. На диванах расположены подушки молочного и зеленого цвета. Ровно напротив двери в комнату камин декорированный белым холодным мрамором. По левой стене столик с напитками, а справой, у большого окна, обрамленного двойными шторами в тон дивана и подушек, большое растение, то ли куст, то ли дерево, с некрупными зелеными листочками с белыми прожилками. — Видимо это гостиная… — она ее раз огляделась и вернулась в коридор. — Хорошо, теперь дверь налево. Это была столовая. Вновь молочного цвета стены, большой обеденный стол и шесть стульев, и снова на лево дверной проем без двери. Кухня. Совсем маленькая серая встроенная, и наиболее обжитая. Полотенца на ручке духовки, баночки со специями, яблоки в глубокой тарелке на столешнице у окна. Кофемашина…и немытая чашка из-под кофе в раковине. Она улыбнулась и взяла крупное зеленое яблоко. — Что ж, теперь вверх по лестнице. Светлое дерево и светлые перила. Два пролета. Никаких картин или фотографий на стенах. Пустые молочно-белые стены. На верхней площадке три двери. Она начала с ближайшей двери слева. — Боги, какая красота! Светлая просторная ванная комната, белый мрамор. Глубокая, просто огромная белоснежная ванная на изогнутых ножках, с перекинутым через бортик бежевым хлопковым полотенцем. Душевая кабина, мраморная раковина, этажерка из светлого дерева с чистыми полотенцами. Все бежевые, от маленьких до огромных. Зеркало в раме из светлого дерева. Она посмотрелась в него и увидела себя. Синяки посветлели, ссадина на щеке и разбитая губа выделялись на светлой коже, но уже не выглядели так пугающе и отталкивающе. В ванной комнате было две двери, одна через которую она вошла, а вторая… Она аккуратно открыла дверь. Спальня. Огромное окно, огромная кровать с голубым покрывалом, длинная линия светлого комода напротив кровати, две прикроватных тумбочки и две настольных лампы. По обе стороны от комода двери, одна открыта. Так вот почему на кровати лежал синий свитер и темно-синие джинсы. Это гардеробная. А вторая дверь? Выход на лестничную площадку. Осталась последняя дверь. Кабинет. Единственная темная комната и книжные шкафы. От пола до потолка книги. На дубовом темном столе — книги. У кожаного кресла, рядом с торшером — книги. Она прошла к столу, и рядом с креслом у стола, прямо на полу — книги. — Нет, это не кабинет, это скорее библиотека, — она шла мимо книжных шкафов и читала корешки книг. Каких тут только не было. На английском, на французском, на немецком, латынь, и…древнегреческий. Пьесы Шекспира, романы Дюморье, Дюма, Жюль Верна и…да всех! Много научной литературы. Книги по истории, литературе, естественным наукам. Это невероятно! Настоящий рай! Она присела на полу около окна, сразу за креслом. Одна из книг, которая привлекла ее внимание, была на столе, недалеко от стопки бумаг и красивой перьевой ручки. — Карло Ровелли «Семь этюдов по физике»…его эрудиция просто поражает, как он все это успевает и совмещает… Облокотившись о стену под подоконником, она стала читать и грызть яблоко. Книга была не очень объемной, и уже меньше чем через два часа, положив веточку от яблока, это все что от него осталось, она вновь вела пальцем по книжным полкам и искала глазами следующую книгу. — Чехов? Не верю своим глазам! Чехов в оригинале! — она засмеялась и выбрала её, вернувшись в свой освещенный уголок под окном. Страница за страницей она читала пьесы и улыбалась. В её голове все главные мужские роли, звучали его голосом. Третья книга — Докинз «Рассказ предка». А вот эта уже пошла сложнее. Много профессиональной терминологии, читалась мучительно тяжело, но увлекала, и было невозможно оторваться. Она читала несколько часов и не заметила как уснула. Прямо там, на полу. Солнце ушло с юго-восточной стороны, и комната постепенно погружалась в тени, переходящие в сумерки. Он нашел её в своём кабинете, крепко спящей и обнимающей толстый том Докинза, словно плюшевого медвежонка. Споткнувшись о её объемный кожаный портфель, брошенный прямо у входа в комнату, он сразу увидел изменения, он будто бы видел, как она ходила мимо книг и выбирала те, что ей казались наиболее интересными. Тихо пройдя к ней, он присел и посмотрел книги рядом с ней. Физика, классика драматургии и обнимает историю жизни на Земле, с эволюционной точки зрения. Он аккуратно обхватил её и поднял, она, на удивление, крепче прижала к себе книгу и облокотила голову на его плечо. Разворачиваясь в сторону входной двери, он задел её ногами книги на столе и они с грохотом посыпались вниз. Она проснулась и испуганно посмотрела на него. — Все в порядке, я вернулся домой, — он успокаивающе улыбнулся. — Хочешь, чтобы я тебя поставил на ноги? — Пожалуй, да, я видимо уснула…спасибо — Хочешь чего-нибудь выпить? — Вниз? — А ты хочешь остаться здесь? — Если только в этой комнате… — М-м, ты была в соседней? — поставив её на пол, он так и не убрал руки с её талии и сейчас притянул её ближе к себе. — Тебе там понравилось? — Мне могло бы там понравиться еще больше, но сейчас я бы что-нибудь выпила, — она улыбнулась и коснулась рукой его небритой щеки. От него приятно пахло чистой рубашкой и душистым мылом. — Ты прекрасна, и да, мы можем спуститься вниз. — он повел её за руку вниз по лестнице и пропустил первой в гостиную. — Что тебе налить? — Я доверяю твоему выбору — Я буду виски, как на счет Пино-Гриджо? — Ты запомнил… — она села на диван. — Я не откажусь, а виски Jamson? — Да. — он лукаво улыбнулся и отвернулся к столику с напитками, она не заметила в первый раз, что там есть холодильный ящик со льдом и винный шкаф, оба совершенно светлые и спрятаны в стене. — А коллекция вин не такая большая… — Здесь только те, что чаще используются, у меня есть винный погреб, в гараже, со стороны внутреннего двора. — Я этого не видела — Я могу тебе все здесь показать, — он протянул ей фужер прохладного вина и сел на диван напротив неё. — Я вчера перенес Пино-Гриджо сюда. Надеялся, что представится случай тебя угостить и вот все случилось. Ты не голодна? Я могу заказать что-нибудь. Вниз по улице есть ресторан, совсем неподалеку, я иногда пользуюсь доставкой оттуда. — Было бы неплохо, — она сделала глоток. Легкая кислинка и фруктовая нотка белого полусухого вина. Сперва охлаждает, а потом мягкое тепло разливается по телу и тело расслабляется. — И каков твой идеальный домашний ужин? — он смотрел на неё внимательно, скользя по изгибам, оценивая то, как она сжимает тонкую ножку фужера, улыбается и полумрак делает её черты ещё более мягкими. Она чувствовала его взгляд, и он согревал лучше глотка вина. — Тост из белого, поджаренного на гриле хлеба, тонких ломтиков спелой клубники и чайной ложечки сахара. Секрет в том, чтобы не есть сразу же, а дать немного настояться. Но это десерт, а основное блюдо, где, кстати, тоже придется подождать, лосось в меду на гриле и тонкие длинные пластинки огурца с кинзой и солью. Рыбу маринуют медом, перцем и солью. А огурцы, нарезанные тонкими длинными пластинками, в соли и прямо перед подачей добавляют мелко нарубленную кинзу. — Тонкими пластинками? — он не сводил с неё прищуренных глаз и медленно сделал глоток виски, кубики льда мелодично звякнули в стекле граненого низкого бокала. — Да, так можно сделать овощечисткой, даже такой, как в IKEA продается, но ты меня перебил, — она улыбнулась и коснулась кончика носа указательным пальцем. Он заулыбался еще шире и в его глазах сверкнули искорки. — Прости, я весь внимание, — Томас наклонился и поставил стакан на пол, а потом вновь откинулся на спинку дивана. — Тогда я продолжу? — он мягко кивнул. — Ты знаешь, что лосось лучше всего покупать на большом рыбном рынке, где буквально утренний улов, свежий, пахнущий холодным морем, упаковав в бумагу и уложив аккуратно в корзинку велосипеда и отвезти домой, быстро крутя педали. — Ты живешь у моря? — Нет, что ты, хотя…знаешь, в моем городе есть море…правда это водохранилище и видно противоположный берег, но мы все равно называем его морем. А вокруг сосновые леса…но я хотела бы пожить около настоящего моря. Чтобы воздух был пропитан йодом и солью, чтобы выходить на закате послушать прибой, продышаться полной грудью и завершить долгий, насыщенный день. — Теплое море, теплое солнце… — Холодное — Холодное море? — Да. Теплый свитер, высокие сапоги и желтый дождевик, шерстяной шарф. А ты любишь теплые золотые пляжи? — Почему ты так думаешь? — Вопросы, образ жизни… Он засмеялся. И медленно встал, и подошел к ней. Присел на корточки рядом и положил руки к ней на колени. — Мой образ жизни? — Белые стены, оттенки синего… — Я редко бываю дома и руки не доходят все здесь устроить… я рад что ты здесь со мной…я рад, что встретил тебя… — он приподнялся и облокотился левой рукой о диван, правой забрал фужер из её руки и поставил его на пол. — Я рад, что ты наконец в безопасности… — Ты слишком близко… — ее шепот был прерывистым, она так часто дышала. — Я хочу быть еще ближе, насколько вообще возможно…хочу чувствовать твое сердцебиение…я хочу поцеловать тебя… — с каждой фразой он приближался к ней и вот между ними всего пара сантиметров, она чувствует тепло его дыхания. — Я тоже хочу тебя… Он улыбнулся и отстранился назад, выпрямляясь и проводя рукой по волосам. Она лишь пару секунд спустя поняла, что именно сказала и её захлестнуло смущение. Она вскочила и попыталась что-то сказать, хоть как-то оправдаться, но он не дал ей этой возможности. Он просто прижал её к себе, крепко схватив за талию и удерживая правой рукой её голову. Её еще никогда так не целовали. Так страстно, она растворялась в этом поцелуе. Его язык настойчиво проник через её неплотно сжатые губы, и она застонала от неожиданности. Терпкий привкус виски, прохлада и страсть. Она обвила руками его шею и прижалась всем телом. Время исчезло, все было, как в замедленной съемке и когда он отстранился, она никак не могла отдышаться. Растрепанные волосы, сердце, которое того и гляди вырвется из груди и одурманенный взгляд. — Ты бы хотела сделать это здесь или поднимемся наверх? Она как зачарованная кивала головой и он засмеялся. — О, милая, ты просто очарование, — он потянул её за руку, и они поднялись наверх. Этих пары минут хватило, чтобы она пришла в себя и поняла как безрассудно все происходящее. Но она не могла перестать хотеть близости с ним. Он был как огонь, обжигал, манил, невозможно вырваться. Она как мотылек, слишком ослеплена, слишком очарована, слишком влюблена. — Не передумала? — он вошёл в спальню первым и в свете уличных фонарей, пробивавшемся через не зашторенное окно, был подобен скандинавскому божеству. Он медленно расстёгивал пуговицы рубашки и не сводил с нее глаз. Этот холодный океан его бездонных, невероятно синих, сейчас почти черных глаз гипнотизировал. Она таяла, пропадала, проигрывала. — А ты надеешься на это? — она облизнула губы и призвала все свои силы, чтобы противостоять его обольщению и из жертвы, так легко попавшейся в капкан, стать хищницей и соблазнять самой. — Я надеюсь, что ты хочешь того же, чего хочу я…а ещё я надеюсь, что тебе будет хорошо со мной… — Всего лишь надеешься? — она расстегнула одну пуговицу своей белоснежной рубашки, теперь было видно ямочку груди и край бежевого кружева. Слегка потянув за левый рукав и обнажив плечо с тонким затейливым кружевом бретельки бюстгальтера, она провела рукой от ключицы вверх к уху и к заколке, фиксирующей волосы в высокий пучок. Мгновение и они рассыпались по плечам мягкими упругими прядями. Томас застонал и рванул к ней. — Ты прекрасна…подобна снам, нет ещё прекраснее…я хочу видеть тебя, всю…разреши…можно…черт, я как мальчишка! — он рванул ее рубашку и пуговицы посыпались по полу. Он коснулся губами ее шеи и спустился дорожкой поцелуев к груди. — Я зажгу свет… — Нет, я бы… — Я хочу видеть тебя…ты слишком прекрасна, я хочу наслаждаться тобой… — Мягкий свет прикроватной лампы желтоватым свечение залил кровать и их, разгоняя сумрак по углам. Они стояли в центре этого жёлтого шара, и он обжигал ее прикосновениями своих рук. — Твой румянец и эти веснушки… Она поборола свою робость и ответила на его прикосновения. Скользнула руками по его торсу, по завитушкам коротких волос внизу жёсткого живота у ремня. Обхватила талию и поднялась по спине выше, к плечам. Прижалась и почувствовала тепло, нет, жар его тела и тихо застонав, прикусила его плечо. Он перехватил ее губы своими и впился, ожесточенно целуя. Его руки быстро расстегивали ремень ее джинс и когда дело было сделано, он развернулся и толкнул ее на постель. Мягкий матрас с пружинил, и она не успела опомниться, как он стянул с нее джинсы. Теперь она лежала перед ним лишь в нижнем белье. Телесного цвета, оно почти растворялось на ней и только рисунок кружева выдавал себя. Ее глазам открылась картина заставившая ее тело выгнуться на встречу ему. Идеальное тело, четкие черты лица, растрепавшиеся светлые кудри волос и желание, которое не могли скрыть его глаза. Эти тонкие, сильные, но нежные пальцы его рук, сейчас скользившие по ее ноге к бедру, она выгнулась и застонала, а он, терзая ее ещё больше следовал дорожкой поцелуев за своими пальцами. — Расскажи мне, что тебе нравится…как ты хочешь?.. — Господи, Том, просто возьми меня…я больше так не могу… Он засмеялся и ответил по-русски. — Привет… И тут она засмеялась. Все напряжение, что накопилось за эти дни ушло и вот, начало всего «привет». Томас в сомнении отстранился, не понимая, что пошло не так, а она, сев на постели притянула его ближе к кровати за ремень и стала его расстёгивать. Ему не нужны больше никакие намеки, он перехватил ее пальцы и уже через несколько секунд стоял совершенно обнаженный. Она шумно выдохнул и встав на колени прильнула к нему. Поцелуй. Долгий пламенный, он терзал ее губы, а щетина царапала ее щеки. Он повалил ее на кровать и прижал своим весом. Завел ей руки над головой и своей левой рукой зафиксировал, в то время как правая снимала бретельку бюстгальтера и выпускала грудь. Не прекращая терзать ее губы, он скользнул руками по ее животу, ниже и отодвинув трусики проник внутрь. Она была уже готова, она хотела его и выгнулась на встречу его пальцам, но он убрал руку и прижав ее к себе переместился на спину. Теперь она была сверху. Он внимательно рассматривал ее раскрасневшееся лицо, растрепавшиеся волосы, рассыпанные по плечам. Он ещё раз провел руками по ее животу и скользнул за спину, расстегивая застёжку. Она успела прижать чашечки бюстгальтера к груди, когда лямки сползли с плеч по рукам. — Нет, малышка, это всё моё.. я ничего не упущу… — он убрал ее руки и откинул кружевную безделицу. Она замерла на вдохе и закрыла глаза. — Посмотри на меня…ты прекрасна…я хочу тебя…ты готова? — Нам нужна защита… — Что? — он непонимающе нахмурился и его руки, ласкавшие ее грудь, замерли. — Презерватив — Ты не пьешь противозачаточные? — он говорил это так спокойно, будто выяснял пила ли она сегодня кофе. Она в смущении покачала головой. — Я очень давно ни с кем не была, больше 2-х лет…я не планировала, что… Он не дал ей договорить и перекинув ее на кровать рядом, открыл верхний ящик прикроватной тумбочки. Его руки двигались быстро. и уже через минуту он снова ласкал ее и целовал шею, щеки, губы. Она так и не поняла, как и когда он стянул с нее трусики, но почувствовала, как в момент очередного страстного поцелую он начал медленно входить в нее. Она охнула и это было бы громко, если бы его рот не заглушил ее стоны. Он был аккуратен и совсем не торопился, чувство наполненности расслабили ее, и она выгнулась ему навстречу, но мгновение и он уже выходит, чтобы вновь и вновь повторять этот танец. Она слишком сильно его хотела, слишком долго ждала. Их разгоряченные тела скользили в извечном ритме старом, как сама жизнь и в момент, когда она была готова достигнуть своей вершины, он замер и приподнялся на локтях. Она непонимающе посмотрела на него и попыталась податься бедрами к нему на встречу, но он вжал ее в матрас. — Сперва твое имя… — Что? — Я хочу знать твое имя… — Я не могу… — Я хочу знать твое имя…я хочу звать тебя, шептать его, я хочу знать, кто дарит мне это счастье…ты должна назвать себя… — он сделал ещё пару движений, дразня, не давая ей потерять это возбуждение, не позволяя получить желанное удовольствие. — Томас, прошу… — Да, малышка, понимаю…но сперва имя… — она выгнулась и прижавшись к нему тихо прошептала как ее зовут. Он поймал своими губами ее губы и резкими глубокими толчками продолжил. Она запрокинула голову и отдалась, вся, без остатка. Когда пришли волны блаженства она действительно шептала его имя, так же, как и он ее, входя ещё глубже и прижимая ее к себе ещё сильнее. Эти секунды длились подобно вечности. Маски сорваны. Тайны больше нет.