Fake Son

Чон Чонгук не то, чтобы ненавидит свою должность. Но когда он, проходя мимо кабинета креативного директора, обнаруживает кабинет пустым, первым делом спешит к начальнику, чтобы выдвинуть свою кандидатуру на освободившееся место. Ходят слухи, что это место проклято. Прошлый директор уволился и улетел на Багамы собирать редкие виды ракушек. До этого пожилая женщина превосходно справлялась со своими обязанностями, но старческий маразм ударил в голову или что, она решила покорить фэшн-индустрию. В общем, с этой должностью были связаны разные сплетни, мифы и истории крайне странного характера, но это никого не останавливало. Работа лёгкая, платят по-крупному. — Чонгук, ты серьёзно? — Ким Сокджин даже не пытается скрыть издёвку в голосе. Почему? Напротив него сидит большой ребёнок, непонятно каким образом очутившийся в теле двадцатишестилетнего мужика. Его огромные, карие глаза смотрят с умолительной просьбой, волосы взлохмачены (скорее всего, перепихоном с секретаршей), галстук ослаблен. — Да, а что? Нет, он действительно не понимает, убеждается начальник. Тяжело вздыхая, он кладёт руки на стол. — Извини, но в этот раз я хочу назначить кого-то, кто продержится дольше месяца. Кого-то серьёзного, — мягко проговаривает он, но всё же намекает. — Кого-то ответственного. «Кого-то не такого, как ты», — мысленно дополняет начальник, но вслух не озвучивает. Несмотря на безолаберное отношение к работе, все, включая самого Кима, в Чонгуке души не чаят. Он их большой, милый кролик, так и не повзрослевший ребёнок, одним своим видом поднимающий настроение. — Я очень серьёзный, — не убедительно выдаёт Чонгук, безуспешно пытаясь поправить сползающий галстук. Сокджин смотрит на него оценивающим взглядом. — Ты трахал свою секретаршу прямо на столе, когда я зашёл в твой кабинет. Щёки Чонгука вспыхнули, но он всё же крикнул, дабы защитить свою гордость и гордость своей горячей секретарши. — Стучаться надо! Сокджин фейспалмит. Убирая руку, он более жёстким тоном продолжает. — Серьёзно, Чонгук, ты не подходишь на эту должность. Ты безответственный. Взгляни на себя. Тебе скоро двадцать семь. Ни семьи, ни детей. У Чонгука галлюны начались, но вместо начальника он отчётливо видит лицо матери. — Так вот в чём дело? Всё упирается в семью и детей? Зря вы назвали меня безответственным. У меня есть сын… Кажется, его опять занесло. Чонгук любит приколы, но всегда знает, где стоит остановиться. Сейчас он мчится со скоростью 180 км/ч, тормоза отказали, плюс он, кажется, выехал на встречную полосу. — Сын? — выгибает бровь Ким, очевидно, ни на йоту ему не поверив. Это задевает достоинство Чонгука, и он настырно (чёрт бы побрал эту его сторону) продолжает. — Да, сын. — И откуда он взялся? — Я его… Усыновил, — заканчивает Чон, ощущая, как по виску течёт капелька пота. Если так продолжится, он затопит всё помещение. — Усыновил, значит, — хмурится Сокджин. Несколько минут напряжённой тишины. Затем он резко улыбается. — Здорово. Я рад, что ты решил остепениться. Сколько ему лет? Как его зовут? Хотя знаешь что? Давай ты приведёшь его ко мне домой, поужинаем вместе. У меня же тоже есть сын. Он поднимается с кресла и провожает Чонгука до двери. Хлопает его по спине и говорит, говорит, говорит. — Ну, и документы, подтверждающие усыновление, разумеется, ты должен мне предоставить. — Что? — Чонгук начинает задыхаться и вновь ослабляет галстук. — Какие-то проблемы? — спрашивает Ким, с трудом сдерживая ухмылку. Да это же полный пиздец. — Нет, никаких. — Отлично. Выполнишь все условия — и должность креативного директора твоя. Напоминание о цели вдохновило Чонгука и выбило из головы остальные мысли. На время. Стоило ему покинуть пределы кабинета, как на него внезапно накатило осознание того, что он в полной… — Хосок! — громкий ор заставляет мужчину вздрогнуть. Он проливает на себя коньяк, матерится, пытается спрятать бутылку и стакан в тайник под столом, но увидев, кто пришёл, улыбается и возвращает бутылку на место. — Чонгук~и. Что-то произошло? Мужчина с хлопком закрывает дверь, так что люстра слегка трясётся, подлетает и бьёт по столу руками, чем пугает Хосока ещё сильнее. — Мне срочно нужен сын. — Успокойся, — пытается прийти в себя коллега. — Присядь. Тебе всего двадцать восемь… — Двадцать шесть, — нервно исправляет Чонгук, послушно устраиваясь в кожаном кресле напротив. — Двадцать шесть. Тем более. Видишь, сколько у тебя времени. Навалом. Успеешь ещё. — Ты не понимаешь, — Чонгука потряхивает. — Я сказал боссу, что усыновил ребёнка, чтобы получить должность креативного директора. — Чего, блять?! Хосок, немного поразмыслив, достаёт к коньяку ещё и виски, разливает алкоголь по стаканам и один протягивает нервному коллеге. — Рассказывай. Чонгук выпивает всё одним махом. — Он назвал меня безответственным. — Это так, — хмыкает Хосок, делая глоток обжигающего напитка. Ловит осуждающий взгляд и быстро договаривает. — Это такая ложь… Сокджин не прав. — В общем, я разозлился и сказал, что усыновил… Это пиздец, — Чонгук кладёт локти на колени и закрывает руками лицо, мечтая, вернувшись домой, повеситься на собственном галстуке. — Стоп-стоп-стоп, — прерывает его мужчина. — Ты был бы в полной заднице, если бы… — он делает паузу и улыбается, — у тебя не было меня. Чонгук смотрит на него, прищурившись. — Хосок, извини, но ты слишком стар, чтобы сойти за моего сына. — Я пропущу этот ужасный, оскорбительный комментарий мимо своих ушей. У меня есть знакомая. Она занимается всякими махинациями, то есть благотворительностью, я хотел сказать. Она знает все детские дома Сеула, так что, может с этим помочь. Но блять, — резко меняется в тоне Хосок, — у тебя должен быть резон, и сильный, для усыновления. Знаешь что? Забудь. Они примут тебя за педофила. — Почему?! — Ну сам подумай. Взрослый мужик. Не женат. Одинок. — Я усыновлю не мальчика, а подростка. — Это меняет дело, — саркастично выдаёт Хосок. — Ладно, — тяжело вздыхает, поднимая стакан. — Что-нибудь придумаем. За фейкового сына. — За фейкового сына, — отвечает Чонгук и выпивает виски до дна.