Жизнь и удивительные приключения кота Живоглота.

      Утро. Солнце едва встало, а я, пользуясь тем, что отец и мама, даже не заглянув в мою комнату, видимо, думая, что я все еще сплю, ушли по каким-то своим делам, я же, съев оставленный на столе уже привычный «английский» завтрак, направился в город. Настроение, на удивление, было прекрасным, и вместо того, чтобы привычно нырнуть в подземку, меня потянуло пройтись по городу пешком.       Еще прошлым летом, гуляя со своими друзьями, мимоходом изучил практически всю округу, поэтому мог легко найти дорогу в, на первый взгляд, запутанных улочках старого города. Спешить мне было некуда – лето только началось, но утренняя прохлада бодрит, заставляя слегка торопиться, улицы практически безлюдны – сейчас как раз тот самый промежуток времени, когда первая, самая ранняя волна рабочих уже схлынула, а служащие пока еще только завтракают. Вот я и шел, разглядывая окружающие меня дома и заглядывая в зеркальные окна в большинстве своем еще закрытых магазинов, вдыхая горьковатый запах кофе и свежеиспеченного хлеба из уютных кафешек.       Эта часть Лондона замерла несколько веков назад и ото всех этих зданий тянуло стариной. Нет, не той «дворцово-музейной» причесанной и выставляемой напоказ, а той, где сделав с десяток шагов с брусчатки мостовых неожиданно проваливаешься на годы и века назад. Эти места только на первый взгляд напоминали магические улочки, тем не менее разительно отличаясь от них даже большим консерватизмом и более логической застройкой.       Через открытые по причине теплого утра окна первых этажей и распахнутые филенчатые ставни видно почерневшие от времени балки перекрытий и беленые известью стены. Огромные и явно тяжелые ворота, хоть и не открывались уже, наверно, столетие, но касаясь рукой выбеленных временем и дождями дубовых досок можно легко представить, что в любой момент зазвенит сбруя, заскрипят старинные петли и из шустро отворяемых ворот вырвется конный отряд каких-нибудь старинных рыцарей.       Неожиданно для себя забрел в какой-то микроскопический скверик, сев на скамейку в тени чахлого деревца, и с блаженством прикрыл глаза. Чувствовал я себя просто отлично – я снова молод, я маг, да еще и с Гермионой все складывается более чем прекрасно – при расставании она обещала чуть ли не каждый день писать письма обычной почтой. Смешно сказать – но я как обычный пацан влюбился в самую прекрасную девушку… ну как минимум Хогвартса!       Улыбаясь солнцу, домам и прохожим, двинул дальше. В душе была какая-то странная легкость и воодушевление, несмотря на то, что умом я ожидал от визита в гнездо семейства Блэк скорее неприятностей.       Знакомая площадь встретила меня привычным шумом. Старинный особняк с яркой табличкой: «Гриммо 11». Преодолевая легкое сопротивление, скольжу взглядом по веренице домов и сразу же вижу нужный мне, в очередной раз удивляясь волшебству. Вот буквально мгновение назад тут же не было никакой двери! Или все-таки была, а я просто не обращал внимания? Всего один шаг вперед и я для всех пешеходов, спешащих мимо, как будто становлюсь невидимым.       Еще один шаг, и я замираю - тут явно что-то не так: неожиданно приоткрывшаяся прямо передо мной дверь Гриммо 12 слегка напрягает, и я, все еще терзаемый сомнениями, приникая к щели ухом, прислушаюсь. Внутри идеальная тишина. Чуть потянул ручку на себя, и с легким скрипом дверь, начав открываться, неожиданно заев, все же дает возможность проскользнуть внутрь хоть и бочком.       На меня пахнуло каким-то запахом затхлости и запустения и на мгновение сердце замерло, как бывает, когда ты неожиданно падаешь куда-то вниз. Но это чувство было скорее жутковато-радостным, прямо как на каком-то аттракционе в парке развлечений, когда через минуту после мысли: «да больше никогда в жизни!» тем не менее снова занимаешь очередь, чтобы еще раз испытать этот возбуждающий нервы ужас.       Резкий квадрат света из приоткрытой двери неприятно слепил, погружая все остальное в какую-то вязкую темноту и не давая ничего разглядеть. Я нарочно не стал закрывать за собой дверь, оставляя себе путь для быстрого отступления – читай: «бегства».       Когда мои глаза привыкли к темноте, оглядев знакомую прихожую, я непроизвольно выругался. И было от чего: запустение когда-то шикарного дома просто бросалось в глаза. Стены в каких-то разводах и пятнах, то ли плесени, то ли подпалин. Пол засыпан грязью, в углах горкой скопился какой-то мусор. Все горизонтальные поверхности покрыты какой-то даже на вид липкой пылью.       Единственное, что бросается в глаза – знаменитый портрет Вальбурги, кажется, в этой грязи и рухляди выглядящей неуместно чистым. Её лицо неотрывно и гордо смотрело на покрытую почерневшими разводами плесени противоположную стену прямо над дверью. Правда немного напрягал её взгляд, казалось, неотрывно следующий за мной, но вспомнив, что многие художники пользовались этим приемом, чуть спокойнее взглянул на эту печальную Леди. К моему удивлению, у меня даже где-то в душе шевельнулось чувство жалости к ней: каково это наблюдать, как твой дом превращается в руины, а вся семья гибнет буквально на твоих глазах…       Отвел взгляд и снова разруха этого некогда великого дома просто бросилась в глаза, вызывая странное неприятие окружающей действительностью.        - Кричер! – наверно этот вопль вырвался скорее от неожиданности, я не представлял, что должно было произойти такого, чтобы еще год назад вполне жилой и стильный дом настолько быстро превратился в заброшенные развалины. В ответ же не раздалось ни звука. Возможно, Кричер как всегда под невидимостью торчит где-то рядом? Хотя судя по окружающей меня разрухе скорее уже помер от вида всего этого. Ну или все это случилось после его смерти? Жаль посмотреть магически сейчас никак не смогу.       Во мне боролись два чувства – либо тут же сбежать отсюда, либо, пользуясь отсутствием хозяев, все-таки заглянуть в библиотеку, куда я собственно и собирался. Хотя прекрасно понимал, что самому там мне придется провести слишком много времени. Конечно, было бы совсем неплохо как-то помириться с Кричером и просто попросить нужное и чем-нибудь откупиться от него за эту услугу. Но в одиночку будет даже лучше, по крайней мере не придется торговаться. Если логика в расстановке книг во всех магических библиотеках похожая, уже неплохо узнав Хогвартскую, надеюсь, что и сам как-то справлюсь, пусть и не за один день.       Логика и опыт просто кричали, что здесь мне делать нечего, но какое-то внутреннее желание тянуло вперед. Как нетрудно догадаться – победила молодость. Я, как самый обычный пацан, не смог удержаться от того, чтобы не исследовать этот заброшенный, но до сих пор никем не разграбленный дом. Уверен, каждый когда-то мечтал о чем-то подобном, даже я в своем давнем детстве, вот и сбылась та мечта. Наверно, во мне сейчас практически уже и не осталось ничего, кроме памяти, от того солидного пятидесятилетнего женатого и имеющего своих детей мужчины.       Беззащитным я себя не чувствовал - у меня с собой годриковский кинжал и все остальные бирюльки основателей, волшебная палочка, защитные перчатки, и главное – возможность безбоязненно выдергивать из стеллажей и открывать подозрительные книги своим котом – патронусом. Не думаю, что их воздействие будет опаснее прямого взгляда Василиска.       Зайдя в этот особняк, я сразу себя почувствовал значительно лучше и комфортнее. Просто, видимо, потрясение от настолько резко изменившегося антуража было более ярким, и я сразу этого не заметил. Хотя, с другой стороны, чему удивляться? Я же и на магической стороне вокзала чувствовал себя приемлемо, вот и здесь тоже - видимо, дом насыщен магией и мне в таких местах комфортно. Интересно, а если я здесь колдовать буду, отследит это министерство или нет? Рассуждая на эту тему, я осторожно шел по заброшенному зданию, заглядывая в двери комнат и залов.       Я слишком хорошо помнил этот дом, поэтому направлялся прямо в библиотеку, то и дело осторожно перешагивая через то отломанную дверцу шкафа, то оторванный плинтус или наличник двери.       В первой же гостиной, куда я заглянул, с трудом отворив дверь, несмотря на то, что за окном светило солнце и стояла безоблачная погода, было сумрачно. Окна мутные и все в разводах, да еще и наполовину занавешены драными с явными подпалинами зеленоватыми бархатными шторами. Битое стекло из стоящего тут шкафа и осколки зеркала неприятным ковром покрывали пол, хрустя под ногами. Некогда шикарная люстра валялась в продавленном кресле, растеряв большую часть хрустальных украшений, а вся мебель выглядела так, как будто долго валялась на свалке, а потом зачем-то была затащена сюда, вызывая одновременно чувство жалости и какой-то неосознанной брезгливости. Соседний зал выглядел не лучше, единственно из-за небольшого количества старой мебели чуть просторнее и чище.       Не удержался, заглянул в бывшую свою комнатенку и в оцепенении замер прямо на входе. Со времени моего пребывания, похоже, здесь так никто и не удосужился убрать мусор, и пожухлые картонные коробки от пиццы, придавленные обломками раздробленных дубовых досок были просто перемешаны и сдвинуты в угол. Но больше всего меня впечатлила моя печатная машинка – вся изогнутая, наполовину корпуса вошла в кирпичную стену, вбитая туда какой-то неведомой силой. Непроизвольно вспомнился момент, когда Сириус изгонял меня из этого дома. Наверно меня тогда от смерти спас только пункт контракта, где он не мог причинить мне вреда.       Уже собираясь уходить, зацепился взглядом за яркое светлое пятно, выбивающееся из серой массы мусора, и с трепетом узнал рукоять моей Самой Первой Волшебной Палочки! Не замечая ничего вокруг, я, как зачарованный, с трудом сделал несколько шагов и неверяще коснулся пальцами её гладкой поверхности, почувствовав едва заметное тепло. Но ничего больше не случилось: ни палочка не исчезла, ни какое-либо заклинание не сработало (о возможности подобного я, как всегда, подумал уже после того, как коснулся). Ну и пусть это всего лишь обломок, но, может быть, если я покажу его Олливандеру, тот сможет сделать нечто похожее? Потянул его на себя, и через мгновение у меня в руках была она! Да-да! Та самая, белая, с резными бабочками по всей длине. Но самое главное – она была абсолютно целая!       С трепетом взял её в руку, взмахнул и, видимо, по привычке создал простейший Люмус. Горящий на острие огонек завораживал, и я, наверно, с минуту любовался на него, пока до моих залитых эйфорией мозгов не дошло, что я именно сейчас нарушаю правило – колдую на каникулах. Но даже понимание этого с большим трудом заставило потушить волшебный огонек. Нокс! – и на минуту комната погрузилась в пугающий сумрак. Нет, головой я понимал, что просто долго смотрел на свет и глаза не успели привыкнуть к темноте, но вот душа, душа требовала большего. Пересилив себя, внимательно рассматривал палочку и с замиранием сердца ждал весточку из министерства с письмом о нарушении, дав себе слово, что буду пользоваться магией только в крайних случаях. Было очень обидно осознать, что я только что использовал возможность один раз колдануть без последствий (письмо с предупреждением ни в счет) на бессмысленный Люмус.       Правда глубоко в душе тлела надежда, что это останется без последствий – палочка как бы не моя, да и колдую я в защищенном магией доме! Но все равно, лишний раз рисковать не стоит.       Пока предавался этим думам, крутил палочку в руках. Ну что я могу сказать? Это несомненно она, та самая – когда-то сломанная Сириусом и сейчас выглядящая совершенно целой. Ни трещин, ни различий в цвете лака я так и не смог заметить, хотя и помнил, где именно она была переломлена. В руке ощущается как родная, правда в прошлый раз огонек у меня получился значительно ярче и легче, но это я скорее придираюсь – сейчас у меня сильное магическое истощение, да и уже целый год прошел – тогда в угаре от того, что я все-таки маг, и уголёк прожектором показался бы. Наконец налюбовавшись на палочку и убрав её, покинул эту кладовку.       Лестница на второй этаж перил не имела, а несколько балясин валялись на первой ступеньке немного мешая пройти вверх, и я аккуратно сдвинул огрызок к стене. - Чем Кричер может помочь Атрия Блэк? - неприятный скрипучий голос домовика прямо за моей спиной заставил непроизвольно замереть, как будто я был застигнут на чем-то постыдном. Развернувшись, я увидел… домовика?       Наверно самого жуткого домовика из тех, кого я когда-либо видел. Он едва стоял, прислонившись к стене, и равнодушно взирал на меня. Его внешний вид настолько полностью соответствовал обстановке дома, что я не удивился бы, если бы узнал, что я только что прошел мимо него, не обратив внимания. Даже не серая, а какая-то коричневая наволочка была продрана в нескольких местах и держалась скорее чудом, сам же он представлял из себя… Он и до этого не был красавцем, теперь же выглядел как подобие мумии, которые я когда-то видел в Египте. Почерневшая кожа обтягивала скелет, кое-где свисая складками, уши превратились в крылья летучей мыши. Единственное, что позволяло считать его живым – это его глаза, из-за обтянутого кожей черепа выглядящие просто огромными, хотя и в них светилась вселенская тоска. - Кричер, что тут произошло?! - Недостойный предатель Рода, Сириус Блек(*) изволили гневаться… - А ты? Домовик прикрыл глаза, и казалось, заснул, полностью проигнорировав вопрос. - Кричер! - Кричер не колдует. Кричеру не хватает магии и силы… Наследник, – тон, которым домовик буквально прошипел последнюю фразу, заставил меня немного смутиться. Насколько тяжелым должно быть существование магического существа совершенно без магии?! Желая как-то сменить тему, ухватился за диссонансом прозвучавшее слово: - Почему ты назвал меня наследником? - Потому что Вы и есть единственный Наследник рода Блэк, – видя мое недоумение, он заскрипел дальше: - Благородная госпожа Вальбурга Блэк, возможно, снизойдет до объяснений… - и посеменил обратно в коридор.       На первый взгляд портрет оставался по-прежнему неподвижным, и домовик, благоговейно коснувшись позолоченной рамы, позвал, как будто будя задремавшую женщину: - Госпожа! Пришел Наследник… - и слегка осел, соскользнув по стене, кажется, потеряв сознание. Леди в портрете едва заметно вздрогнула и теперь уже с некоторой брезгливостью вперила в меня свой пристальный взгляд. Пауза затягивалась и я чтобы разрядить неловкость решил представиться: - Джон Макквей… - Джон?! – такого презрения к своему имени я еще ни разу не слышал. - Даже для гряз… магглорожденного иметь настолько подлое имя, достойное только низших слуг, за гранью приличия… - и замолчала, брезгливо взирая на меня с высоты портрета. Наконец разлепив тонкие губы, выплюнула: - Вам надлежит пройти в комнату с древом нашего рода и напитать кровью Родовой Гобелен. Вы все сами увидите. Надеюсь, я больше никогда в этих стенах не услышу этой позорной клички в Вашем отношении.       Хотя она и называла меня подчеркнуто уважительно, но со стороны это смотрелось настолько унизительно, что по-мне, так лучше бы она непрерывно бранилась, чем так разговаривала со мной. При всем том, хоть она и вела себя со мной вроде как с равным, я слишком хорошо чувствовал пропасть разделявшую нас. Меня, когда-то в прошлом обычного работягу, и эту рафинированную Английскую Леди, в свое время стоявшую во главе Рода. Бывшие разносы начальника, считающего себя пупом земли, рядом не стояли с этим благосклонно-ледяным общением. - Прошлый раз домовой эльф мне не позволил туда зайти. - В тот момент для рода Блэк Вы были никто. Вы просто оттуда не вышли бы. Живым. Род Блэк умеет хранить свои тайны. - Зачем это мне? Я могу просто развернуться и уйти. Вальбурга с минуту разглядывала меня, как некую необычную зверушку, и потом неожиданно хрипло рассмеялась. - Наверно, чтобы жить? Вы, похоже, еще не поняли, но вы уже Наследник. Родовой Гобелен всего лишь продемонстрирует эту связь. В первую очередь Вам. Надеюсь, это убережет Вас от ошибок в свое время сделанных моим… Сириусом Блеком. - Хорошо, - в принципе я уже и так был согласен. В мозгу даже промелькнула мысль, что, как говорится, «что на роду написано»…. Как я не отнекивался от чести предложенной Годриком, так и не отвертелся, вляпался: не в Гриффиндор, так в Блэк! - Но если я напитаю гобелен кровью, это проявит все мои связи? Но тогда и другие семьи увидят, что у рода Блэк появился наследник… - С чего Вы это взяли? Дела рода Блэк касаются только рода Блэк! Никто не узнает ни о Ваших родителях, ни Вашего истинного имени, ни даже то, что Вы стали Блэк! Никто! Ни родственные дома, ни гоблины, ни даже, насколько я в курсе, Книга Основателей Хогвартса. Для этого существуют официальные письма. Даже то, что вы появились на нашем Древе - заслуга только магии этого дома. Не у каждого рода есть такой гобелен!        - А если это не так, и именно это мое действие как раз меня и свяжет с родом Блэк? - Судя по Вашему образованию Клятвы портрета Вам будет мало. Кричер! – домовик, до этого вроде как пребывавший в обмороке, как от электрического удара, вздрогнул и поднял глаза на обожаемый портрет. - Ты продемонстрируешь ему книги со всеми проведенными с ним ритуалами и отведешь в Гербовую Комнату! Надеюсь, книги все еще целы? - Кричер все сделает! - он посмотрел на меня каким-то странным взглядом и протянул ладонь, выглядящую практически рукой скелета. Только пересилив себя, я коснулся холодной и жесткой руки домовика, внутренне сжимаясь и ожидая очередной подлянки. Но вместо привычного мгновенного перемещения он, с трудом перешагнув через завал, потянул меня в сторону лестницы. - Кричер, а почему ты нас просто не перенесешь туда? - Невозможно. Кричер служит волшебникам. После отречения от рода предателя Сириуса, Кричер оказался отрезан от магии. Кричер не предаст род Блэк и лучше умрет от голода, чем унизит род Блэк появившись в таком виде где-либо еще! - при этом он гордо выпятил грудь, наверно со стороны став выглядеть еще комичнее, но мне смеяться над ним совсем расхотелось, я даже слегка зауважал его. - Но ты же сказал, что я тоже член рода Блэк и даже его наследник? - Все так. Домовой эльф служит Дому, но должен быть еще и Личный Хозяин! Моим был Регулус, который еще в детстве приказал мне подчиняться и его брату – Сириусу. Домовой эльф, теряя хозяина, со временем умирает от голода, - он смотрел на меня совершенно равнодушными глазами, а я думал – стоит ли мне спрашивать, как привязать этого уродца к себе, и нужен ли мне вообще такой помощник? Наконец решив, что это терпит, просто промолчал, решив поднять этот вопрос попозже, когда со мной хоть что-то будет ясно. - А как же домовики Хогвартса? Они же не привязаны к хозяевам. - В Мажеской школе очень много свободной магии, поэтому домовики школы умирают очень долго. Прекратив неприятный для нас обоих разговор, дальше шел молча.       На удивление, второй этаж выглядел намного приличнее, ну приблизительно как третьесортный мотель. Обшарпанные двери, стены в разводах, все ветхое, мебель выглядит потертой, но практически ничего не поломано.       Гобелен с вытканным генеалогическим деревом рода, занимая целую стену, впечатлял. Огромное и практически полностью выцветшее от времени полотно, местами проточенное неведомыми вредителями, и кое-где насквозь прожженное вспыльчивыми членами семейки, на первый взгляд не то что не выглядящее волшебным, а скорее напоминающее содранную с продавленного дивана старую обивку и повешенную тут ради какой-то глупой шутки. Когда-то огромный род, насчитываемый больше сотни человек, сейчас практически полностью вымер. - Наследник, это Ваш портрет… Из зелени взаимных связей тянулась одна едва видимая блекло-серая нитка со скорее грубым наброском, видимо, лица в профиль. Выглядело все так, как будто художник, сделав десяток карандашных штрихов, забросил работу практически в самом начале. Я даже не был уверен, это мужской или женский портрет.       Пока я рассматривал гобелен, домовик куда-то сходил и с заметным трудом припёр мне две толстенькие книжки. Одна из них мне была уже хорошо знакома – именно по ней Сириус и проводил ритуал, и её я даже открывать не стал, а вот вторая, с закладкой в виде тонкого кинжала, выглядела намного старее. На первый взгляд обычная растрескавшаяся черненая кожаная обложка и толстые пергаментные страницы. Перевернув судя по тяжести деревянную обложку, прочел на первой странице название: «Принятие в род, поглощение поверженного враждебного рода, изгнание из рода, и другие ритуалы» - и открыл книгу на месте заложенном ножом.       Староанглийский мне уже был достаточно привычен, поэтому дочитал страницу я достаточно быстро, смутно вспоминая, что что-то такое и правда происходило, а потом мумифицированная рука домового эльфа коснулась моего плеча и потянула в сторону стены. - Что мне делать? - Напитывать своей кровью. Можно налить в чашу и выплеснуть на свой портрет, можно рассечь руку и приложить к гобелену… - и он устало прикрыл глаза, непроизвольно прижавшись спиной к стене.       Покосившись на принесенный скорее всего именно для ритуала ножичек, отодвинул его в сторону. У меня с собой был отличный нож с несколькими лезвиями, вот его-то я и решил использовать, потому что использовать все подряд, помня про нож, подаренный мне Годриком и напитанный ядом Василиска, или один симпатичный фужер спрятанный в старом сапоге, было несколько безрассудно. Насчет гобелена: в том, что меня не пытаются обмануть, я сейчас был более чем уверен, но вот про кинжал за весь разговор не было сказано ни слова. Допускаю, что это могло подразумеваться, или, как говорится, «все об этом знают и так», но я не знал, поэтому решил лишний раз перестраховаться.       Рука непроизвольно дернулась, когда я пырнул себя в ладонь и, не удержавшись, выругался. Было больно! Нет, правда! Сколько я когда-то читал рассказов про то, как главные герои легко сцеживают по литру крови и после этого еще и спорят о чем-то с Гоблинами… к такому подвигу я оказался совсем не готов. Видеть, как кровь бесполезно капает на пол было грустно, и я, выбрав место на стене почище, все-таки не хватало еще в рану занести грязь, поскорее приложил руку к этой огромной схеме или, точнее, даже слегка оперся об неё, опасаясь, что могу и в обморок грохнуться, размеры-то у сего творения о-го-го какие. Я с грустью следил как полотно впитывало мою кровь. От моей руки практически со скоростью кругов от кинутого в воду камня расходились с чуть заметным зеленоватым свечением волны и древо рода, омытое этой жуткой волной, начало активно восстанавливаться и обновлять себя. Блекло-зеленые связи становились цвета молодой травы, алые и золотистые ленты, как и рамки вокруг портретов, наливались яркими красками, а сами портреты когда-то почивших предков становились четче, как будто смывая почерневший от времени лак, единственно – прожженные дыры так никуда и не исчезали.       Наконец, спустя минуты две, когда кровь практически перестала впитываться, образовав вокруг моей руки грязно-бурое пятно, полыхнул блеклым люмусом, теперь я был в этом уверен, и мой портрет. Из грубого наброска он мгновенно превратился в подобие выписанной маслом карикатуры. Но даже так это убожество слишком сильно походило на то, что по утрам я вижу в зеркале. Видимо, во времена создания этого артефакта особого сходства не требовалось.       Кроме самого портрета проявились и ранее невидимые связи - одна из зеленых лент, что тянулась ко мне от черного пятна с обгорелыми краями была разорвана. Ну это так выглядело на гобелене, вторая же тянущаяся ко мне была янтарно-желтого цвета. Окинув взглядом все полотнище, нашел еще пяток подобных ленточек, хотя яркие цвета были скорее исключением. В основном превалировали зеленые, была одна фиолетовая связь, тройка бархатно-черных и с десяток серых. Под моим портретом готическим почерком на староанглийском было написано мое имя, которое поставило меня в тупик: Атрия Вихтор Блэк!       Моими родителями значились Сириус Блек (Сириус Блэк III) – отец, на месте портрета - выжженное пятно. По уже прочитанному ритуалу я подобное ожидал, поэтому просто скользнул взглядом, лишний раз убеждаясь, а вот на своей матери я задержал на минуту остекленевший взгляд: Беллатриса Лестрейндж! С каким-то жутким любопытством вглядывался в рисунок. Женщина на первый взгляд не была похожа на ту, что я встретил в Азкабане, и выглядела скорее старшей школьницей, довольно миловидной и с прической под мальчика. К сожалению, более тщательно рассмотреть было сложно – портрет был в пол-ладошки размером, да еще и нарисован грубо.       Прикрыв глаза, я пытался успокоиться. Кажется, я только что увидел, как моя условно спокойная до этого момента жизнь неожиданно выехала на колею Русских Горок. Сириус – крестный Поттера и теперь еще и мой отец. Ладно, как-то это можно пережить, потребовав с него, чтобы тот молчал об этом.       Но мать? Заимев эту сумасшедшую дамочку в близкие родственники, как мне дальше общаться с Невиллом, который единственный из всей школы искренне считает меня своим другом? А с Поттером? Представляю, что будет, узнай они о том, что я приемный сын самой преданной последовательницы Волан-де-Морта?! Ведь когда-нибудь это станет известно всем, и тогда мне придется как-то выкручиваться. А если учесть, что с сентября я с ними буду жить в одной спальне… Может быть, признаться сразу?! Моргана подери эти все рояли в виде лордств, маноров и подобных «плюшек». Мне вполне хватало моей маггловской семьи, даже на учебу в Хогвартсе я особо не претендовал. Просто хотел жить спокойно. Но с такой мамой мне это явно не светит, счастье еще, что она сидит в Азкабане, и теперь только от меня зависит, останется ли она там навсегда! Ладно, «я подумаю об этом завтра».       В то, что я стал наследником Блэк как-то не верилось, и все выглядело скорее каким-то бессвязным кошмаром или шуткой сошедшего с ума домового эльфа. Рана все еще ныла и слегка кровила, и я туго обмотал её чистым носовым платком и продолжил рассматривать картинки на стене.       Я очередной раз вчитывался в свое новое имя. И оно мне все больше и больше… нравилось! Сейчас мне казалось, что «Атрия Вихтор Блэк» мне действительно подходит. И имя «Атрия» вполне мужское. Покатал вслух свое новое и старое «Джон Макквей» - хм, прям как жаба квакнула.       Определенно новое звучит лучше. Такое впечатление, что-то, прошлое, было как будто временное, несерьезное. Собственно, это чувство неприятия своего имени меня зацепило своей неправильностью. Тщательно проверив щиты и не найдя ничего подозрительного, начал перебирать всех своих знакомых. На первый взгляд со всеми все как и было, даже по маггловским друзьям из прошлогоднего похода по-прежнему скучаю. Несмотря на возникший легкий негатив к своему имени, и к своим «тем» родителям отношусь по-прежнему хорошо. Может быть и не с сыновней любовью, но однозначно как к близким мне людям.       Неожиданно очнувшийся Кричер с немым восторгом вылупился на обновленный гобелен, нашел глазами мой портрет и с каким-то поскуливанием выдохнул: - Наследник Атрия! – и, к моему удивлению, еще и поклонился мне, чуть не распластавшись на грязном полу. - Вам не обязательно было поить весь гобелен, требовалось накапать совсем немного, только на свой портрет! С кривой усмешкой я лишь сильнее затянул платок на ране – это я такой тупой, или очередное: «это и так всем известно»?!

***

      Я с легким головокружением сидел на первом этаже, на кухне, как единственном практически не поврежденном помещении, и пил пустой, но крепкий чай. В доме из еды не оставалось вообще ничего, и своим поведением повергал домовика в легкий, но постоянный мандраж: как же, наследнику рода невместно находиться на кухне – вотчине слуг и домовиков. Но в связи с отсутствием альтернатив, тот, тяжело вздыхая, шел на уступки. Сейчас, как и положено слуге перед своим господином, он пытался стоять навытяжку, незаметно спиной подпирая лавку вследствие своей слабости, и просвещал меня о том, что все-таки здесь произошло.        - …недостойный Сириус Блек, после Вашего изгнания, сильно ругался, очень много пил, а потом буянил. Магия покидала его. Видимо, повредившись рассудком, впал в ярость и метался по всему дому с необдуманными проклятиями. Он нес зло роду Блэк и поэтому был выдворен из особняка Блэк.       На Самайн, видимо, решил полностью порвать с семьей и провел ритуал полного отречения от рода Блэк, заодно ограбив все сейфы, и тем самым стал предателем крови! - Откуда ты знаешь? – в уме сопоставив даты, я занервничал. Как раз в то время я впал в кому после встречи с Василиском. С другой стороны, если золото Гоблины забрали – при составлении завещания я сам присутствовал, то это означает смерть Сириуса. Может и не было никакого ритуала? Хотя, нет - после этого он хоть и редко, но писал Гарри письма, да и я сам его на перроне видел! Как-то все очень запутанно, Гарри что ли написать, спросить как его дела? Впрочем Сириус меня сейчас волнует меньше всего. -Кричер, кстати, спасибо тебе за мою волшебную палочку! Я нашел её, и мне было очень приятно снова взять её в руки. Домовик слегка пожелтел: - Кричер старался. Нельзя, чтобы имущество Блэк портили. Но Кричер умеет так мало… - Кричер, у тебя вышло великолепно! Даже Олливандер, что делает их всю жизнь, отказался восстанавливать, а у тебя все получилось! - Кричер не уверен, что сделал все правильно. Может быть, наследник Атрия не будет…       Новое имя мне нравилось, но я даже не представлял, что произойдет в школе, узнай все о случившемся. Печально, если я за лето отвыкну от него, а судя по тому, что я сегодня узнал, наведываться сюда мне придется еще не один раз, перебивая его поинтересовался: - Кричер, может быть, ты пока будешь звать меня Джоном? Мне так как-то привычнее. Тот с минуту лупал на меня возмущенными глазами, видимо, сдерживаясь от резких высказываний. Видимо, слегка остыв, начал как-то вкрадчиво скрипеть: - Атрия – красивое, мужское имя, и оно дано Вам по всем правилам имянаречения вашей приемной матушкой, Беллатрисой Блэ… Лестрейндж, и отказываться от него ради имени, которым обычно зовут прислугу – для члена рода Блэк плохо и неправильно. - Я вовсе не отказываюсь! Но я поступил в школу под ним и не хочу, чтобы остальные ПОКА знали о настоящем. - Не использовать свое истинное имя – значит считать свой род недостойным. Своим Родом нужно гордиться. - Даже если после этого меня убьют или посадят в Азкабан? - Злые Камни убивают любого мага, но вы там уже были и вернулись сильней! - Котом! Я был там в виде кота! Сейчас я этого не переживу. Разговор на этом как-то заглох, и я, почувствовав себя лучше, направился домой – родителям я конечно оставил записку, что ушел гулять, приду после обеда, но совсем не рассчитывал, что настолько задержусь, планируя скорее предварительную разведку, но на улице уже темнеет, и это при том, что сейчас лето!       Неожиданно в прихожей был задержан портретом. Вальбургу интересовали мои мысли о случившемся и мои планы. Вкратце рассказал, посетовав, что не представляю что мне теперь делать, когда стану главой такого амбициозного рода. - …Вы? Лордом Блэк? Никогда! – Леди не удержалась и смерила меня уничижительным взглядом: - Пусть магглорожденный, поправ все заповеди, стал наследником Блэк, волею случая оказавшись последним и единственным из всего рода. Но он НИКОГДА не станет главой Рода Блэк! Любой приказ любого члена семьи Блэк будет иметь большую силу! - К сожалению, из всего НАШЕГО рода в живых остался только я один! – сейчас общение с домовиком мне казалось уже не таким и сложным. - Вы забываетесь. Вам требуется наставник. Срочно. И я даже знаю, кого к этому стоит привлечь и кому вы не сможете перечить! – ледяной взгляд и легкая усмешка слегка выводят меня из себя. - Я подозреваю это будет очередной портрет? То есть формально любой мертвый член рода в иерархии рода выше меня живого?! – мой вопрос, заданный больше для понятия своего статуса здесь, в том числе в глазах стоящего рядом домовика, заставляет даму недовольно поджать губы, и непроизвольно отвести глаза в сторону: - Если приказ был отдан еще при жизни, то отменить его вы не сможете! – формально подтверждая, что все-таки я чуточку выше портрета его любимой госпожи. Хотя теперь я совершенно перестал понимать, что я тут вообще делаю: - Тогда какой смысл в том, что я стал наследником и липовым главой рода, если я тут никто?! - Ваш сын! Он станет Лордом Блэк и возродит наш род, вернув прошлое уважение! – и уже в сторону, чуть слышно закончила - …если, конечно Ваша супруга не окажется магглой, - помолчала и тихо добавила, скорее озвучивая свои мысли вслух: - Да, так будет правильно.       Вечером, дома меня ждал серьезный разговор с родителями и толстое письмо от Гермионы из Парижа. Папа просто присутствовал, давя своим молчаливым недовольным взглядом. Выслушав монолог мамы, в итоге с трудом её успокоил, рассказав, что подружился с одной магической семьей, и сегодня случайно их встретил. В общих чертах рассказав о Вальбурге как о старшей в доме, и о том, что меня за лето немного подучат тому, что знают только аристократы, позволив приходить к ним в гости, и скорее всего я туда буду уходить утром, а вечером возвращаться домой, пообещав больше так поздно не задерживаться.       Ну как может успокоить маму двенадцатилетний шкет пришедший домой в двенадцатом часу и сообщающий, что, возможно, и не только сегодня… Единственный аргумент оказался: что если что-то срочное – есть же мой сычик - Бандит, через него можно передавать записки. В душе я надеялся, что защита Гриммо, посчитав меня своим, и его пропустит. Заодно завтра надо будет уточнить, вдруг и его поить своей кровью придется?       Письмо от Гермионы получить сразу не получилось - несколько секунд вспоминал, кто такая Грейси Даули, и причем здесь она. Сделал приличествующее ситуации лицо и с грустью сообщил, что у неё сейчас другой парень, и она просила ей больше не писать. И да, сейчас с моими новыми друзьями мне намного интереснее, это же МАГИЯ! Пришлось показывать на колдографии девушку, написавшую мне письмо, и только после этого наконец получил конверт в свои руки. Видимо, к моему счастью, посчитав нас все еще слишком молодыми, мама решила пока не затрагивать тему лютиков-цветочков. Вечер провел в блаженном перечитывании письма Гермионы и написании ответа. Мы не виделись всего четыре дня, а оба успели соскучиться. Заодно позвонил нескольким парням и договорился встретиться на выходных и сходить куда-нибудь. О том, что Грейси теперь гуляет с другим парнем, посчитал своим долгом намекнуть мне каждый из собеседников!       Долго не мог заснуть, вспоминая прошедший день и думая, как поступить дальше. Вспоминая лицо Эммы, моей мамы, и представив на её месте свихнувшуюся ведьму, содрогнулся от ужаса. Иметь в родителях Беллатрису Лестрейндж было страшно, но единственное, что я мог с этим сделать – попытаться сделать так, чтобы она оставалась там, где сейчас находится – а именно в Азкабане. Может быть, к тому времени, когда я закончу Хогвартс, новость о том, что имею приемной матерью безумную Белль, которую и видел всего один раз, будет не настолько опасна? Но тогда нужно что-то срочно делать с Волан-де-Мортом! Я и так слишком сильно тут все изменил, и сейчас для меня будущее совершенно непредсказуемо.       Неожиданно вспомнился прошлый год, точнее как я уничтожал крестражи, и в очередной раз вздохнул на насмешку судьбы - буквально недели две назад уничтожая крестраж - тетрадь, пребывал в полной уверенности, что больше в это болото не полезу, но не прошло и месяца, как строю очередные планы на самый последний – Воскрешающий Камень. Из-за проклятья наложенного на него самостоятельно лезть просто боялся, оставляя как бы для Дамблдора, но если такое дело…       Уничтожить его мне на первый взгляд вполне по силам, а после этого можно будет написать анонимку Дамблдору или даже в аврорат о месте, где скрывается Темный Лорд. Думаю с помощью патронуса найти хоть того же «Хвоста» будет несложно, проследив за ним и его хозяином.       Но в одиночку я точно не справлюсь – значит Кричера придется привязать к себе. Хоть это и не лучший выбор, но других домовиков я пока не видел. И не факт, что кто-то из тех, кто обслуживает Хогвартс, с радостью пойдет ко мне, да и директор, скорее всего, сразу узнает.       Нет, решено, Кричер будет полезен, но перед этим хорошо бы поспрашивать подробнее, чем мне это грозит, а еще лучше прочитать самому.       Следующее утро и я снова протискиваюсь в щель дома на Гриммо 12. В этот раз с непустыми руками. Опустошив копилку, купил себе пачку печенья, десяток пачек макарон и несколько банок первой попавшейся тушенки. Несмотря на все еще приличную сумму в галеонах, в фунтах после прошлого лета накопления у меня были более чем скромные, а после вчерашнего опоздания я был лишен еще и денег «на мороженое».       Оказывается, домовые эльфы иногда могут есть и самую обычную пищу. Очень мало и в местах силы обычно обходятся одной магией, но сейчас на Гриммо для Кричера условия еще хуже, чем у узников в Азкабане. Пока я еще окончательно не решил для себя, стоит ли мне его привязывать к себе, надеясь выцыганить литературу на эту тему, хоть таким образом прикормить этот ходячий скелет. А то вчера за время разговора он несколько раз падал в голодные обмороки, а по его словам, вкус еды для него не главное. Вот я ему и предложил приготовить «спагетти по-морскому». Но он оказался слишком гордым, чтобы позволить мне для него готовить…       В общем, рецепт я сообщил, пусть себе как хочет так и варит, надо будет только изредка пополнять запасы на всякий случай.       Немного труся, спустился в подвал к алтарю, держа за сморщенную руку Кричера. Ожидаемо обряд лучше проводить на алтаре, а о том, что в нем будет использоваться моя кровь, наверно можно даже не упоминать. К счастью, всего одна капля - узнавал специально.       Открыв тяжелую дверь и на секунду просто замер – на меня пахнуло каким-то потусторонним холодом. Даже не холодом, а чем-то таким, что не кожу холодит, а скорее душу. Правда длилось это буквально одно мгновение. Посчитав это за одну из защит, осторожно сделал шаг внутрь. Уже знакомая мрачная комната. Четыре бронзовых подсвечника с тарелками, в которых, кажется, с тех самых пор продолжает пылать уголь, кровавыми пятнами отражаясь в полированном каменном потолке и создавая легкий, чуть дрожащий сумрак.       Там в центре зала знакомой глыбой черного обсидиана с брызгами крови высится мрачный стол - алтарь рода Блэк, вызывающий у меня не самые приятные ассоциации. Год назад он был обильно полит моей кровью. Мне даже мерещится, что это именно капли моей крови до сих пор блестят на его поверхности, а не алые включения иной породы. Непроизвольно касаюсь тонкой серебряной вязи кончиками пальцев, пытаясь развеять морок или наконец убедиться, что это действительно моя, самая настоящая кровь, и неожиданно чувствую сухое тепло камня. Как будто он целый день пролежал на солнце, а не сотни лет лежит в холодном подвале.       Домовик, слегка вздрагивая от возбуждения, протягивает руки, и я заученно проговариваю фразу, напоминающую привязь фамилиара. А может быть, это оно и есть? Капля крови завершает несложный ритуал.       Вслушиваюсь в себя и ничего не понимаю - на первый взгляд для меня ничего не изменилось да и внешний вид Кричера тоже. Но его изменения произойдут не сразу. Как минимум неделю, или даже две нужно подождать, пока он хоть чуть не оклемается, да и я магически восстановлюсь. И только после этого и отправимся за последним крестражем. Теоретически я даже в анимагическом виде могу позвать привязанного к себе домовика, но меня больше волнует смогу ли вызвать в виде патронуса? Но проверять сейчас нельзя – сейчас если вызову, он обязательно попытается прийти – обет служения заставит, а вот хватит ли у него на это сил, или по дороге развеется, это уже как повезет. Но рисковать единственным помощником просто, чтобы утолить любопытство, глупо.       Больше меня тут ничего не держит. Кричер, слегка склонив голову, смущенно прячется за моей спиной – теперь он мой полноценный слуга и вбитые за долгую жизнь правила даже здесь заставляют его искать компромисс – исчезнуть он пока не может, а без дела находиться перед глазами господина – для него это уже нарушение. Делаю вид, что его не замечаю.       Уже на выходе обернулся назад, чтобы еще раз оглядеть алтарный зал и наконец заметил то, что все время настырно лезло мне в глаза, тем не менее мной не замечаемое, отрицаемое моим мозгом как совершенно невозможное в этой комнате.       В самом углу, практически в полутьме в ряд стояли старые, кое-где даже потемневшие от ржавчины мусорные баки. Самые обычные, маггловские, что используют практически в каждом доме и к которым я тут уже немного привык – этакие ребристые цилиндры из оцинкованного железа с крышками. Их нахождение именно в этом зале полностью противоречило какой-либо логике, но они тем не менее стояли тут. Были ли они в прошлый раз, когда меня тут убили, я не помнил.       Осторожно, покосившись на пытающегося слиться со стеной, но достаточно умиротворенного домовика – он сейчас для меня как индикатор опасности, используя свой нож, заглянул в один из них, ожидая увидеть все что угодно – от костей или кусков трупов до всевозможных ингредиентов требующихся для ритуалов – но нет.       В одном, на первый взгляд, валом были насыпаны самые обычные драгоценности: брошки, часы, кольца. Часть - россыпью, часть - упакованные в старинные футляры. Судя по разнообразным размерам коробочек тут были и огромные, скорее всего заключавшие в себе целые комплекты украшений и достаточно миниатюрные - просто парные серьги или запонки. Причем судя по камням, играющим даже в чахлом свете едва горящих чаш, все крайне дорогое. Руками прикасаться естественно не стал, все вскрывал кончиком гоблинского ножа – не зря же их хранят именно тут.       В другом баке были сложены канцелярские принадлежности. В одном из перьев лежащих сверху опознал дедушку своего подарка, полученного мной от Поттера на День рождения. Скосил глаза на вызывающе выглядящего Кричера. Кажется, он в курсе этой инсталляции.       Довольный и какой-то на первый взгляд опьяневший домовик, гордо сверкая глазами, просвещает меня: - Недостойный предатель рода Сириус приказал Кричеру рассортировать и аккуратно уложить все предметы имеющие темную магию, в принесенные им для этого с улицы специальные емкости, а потом их спрятать, – слегка смутившись под моим насмешливым взглядом, домовик чуть слышно продолжил чуть отвернув голову вбок и слегка подергивая свои тощие кожистые уши: - Недостойный сын госпожи Вальпурги говорил совсем низким слогом, совсем нехарактерным для рода Блэк, поэтому Кричер мог неправильно понять его приказ. Тем более Кричеру было очень расплывчато указано, что с ними потом нужно сделать. Кричер решил, что, видимо, это такой своеобразный способ сохранения самого ценного, и перенес их в самое темное и защищенное место. Таким на его, Кричера, разумение, конечно – являлся ритуальный зал. С тех пор они тут и лежат.       Все время рассказа я с трудом сдерживал улыбку, понимая, что домовик явно спасал самое ценное, практически полностью переиначив приказ Сириуса, и для чего-то рассказывая все это мне.       Неожиданно мой визит к алтарю имел и еще одно последствие – по словам Вальбурги я теперь воспринимаюсь защитой дома как полноправный член рода.       На мой вопрос – а разве дом разумный? - окатив презрением все-таки просветила: оказывается, не сам дом, а скорее дух-защитник рода Блэк.       Один из основателей рода, заложив фундамент и возведя стены, тогда еще первого этажа, привязал к строению некое волшебное существо, по описаниям напоминающее современного богарта. По первости тот всех, кто живет в доме, по примеру обычного богарта, воспринимал как своих подопечных. Ну как обычный богарт воспринимает всяких паучков в своем шкафу, не только не трогая, но по своему даже опекая. Так и наш, по-своему, как умеет защищал их, насылая на врагов самые жуткие страхи.       Чем дольше живет род, и чем больше магичили в доме его члены, тем самым подпитывая хранителя, тем разумнее и сильнее становился дух дома, сроднившись и буквально пропитав стены дома. Пару веков назад он уже мог напрямую ментально общаться с главой рода, выполняя его распоряжения и приказы. Тогда же на него полностью возложили процесс охраны поместья и всех членов рода. Тот, понимая, что существует сам, только пока существуют «его» маги, защищал и оберегал, как мог, и сам дом, и его жителей.       Сейчас же алтарь, защита дома, в том числе всевозможные големы и разные ловушки полностью контролируются им. Понизив голос до шепота, Вальбурга поделилась со мной и ужасным «секретом» защиты школы: - Защита нашего поместья копирует защиту самого Хогвартса! В случае опасности там тоже самостоятельно активируется защита в виде всевозможных големов, что находятся не только снаружи здания в виде каменных украшений, но и внутри – в коридорах в виде уже привычных рыцарей, - и многозначительно замолчала, позволяя домыслить остальное самому.       По совету Леди, закрыв глаза, постарался настроиться на эту необычную сущность – номинально я тут остался один из живых. Буквально через минуту я почувствовал легкое касание своих щитов разума. Сложно объяснять ментальные образы, но наверно самое близкое выглядело бы так: казалось, кто-то огромный, как кашалот, пронесся мимо, только слегка задев потоком воды, одновременно потрясая своей мощью и поражая легкостью движений.       Слегка приоткрыл защиту. Через пару минут привык к необычным впечатлениям с любопытством огляделся, неожиданно «увидев» весь дом. К моему удивлению, тут было на один этаж больше, чем я до этого думал, правда там не было совершенно ничего интересного – огромный обеденный зал, приемный или точнее танцевальный зал, как не нужные в повседневной жизни просто были скрыты за зачарованными дверьми. В доме, кстати, есть еще два входа, кроме известного мне парадного - черный в маленький садик, выходящий оградой на одну из параллельных улочек, и еще один для слуг, все, естественно, завязано на кровной привязи.       Да и подвал совсем не исчерпывался темницей и алтарным залом – многочисленные кладовки, склады, ритуальный и тренировочный залы и даже огромная подземная конюшня, явно не для лошадей…       Защита, правда, распространяется в основном на внешние стены, крышу и даже подвал, защищая все это в спящем режиме, а все, что внутри здания, для защитника как бы «не существенно». Правда был один нюанс – я, с удивлением рассматривал аж четырех бронзовых гарпий в алтарном зале! Да-да, эти бронзовые подсвечники вполне могли в любой момент ожить. Но это был скорее самый последний рубеж обороны.       Вздохнув, покинул Гриммо, на этот раз не почувствовав даже легкого недомогания. Искать место жительства Реддлов я собирался через самые обычные библиотеки, так как не помнил даже провинцию, где располагалось их поместье. В магические же лезть было для меня и опасно, да и там запросто могли и не знать о достаточно рядовой даже для маггловской Англии семьи эсквайра Тома Реддла. ------------------------------------- *) Блэк – Темный и прославленный род. Блек – довольно распространенная фамилия, к роду Блэк никак не относящаяся, хотя звучит очень похоже.