Жизнь и удивительные приключения кота Живоглота.

      Оставшиеся две недели прошли очень быстро, скорее даже пролетели. Несмотря на то, что я занимался практически непрерывно и использовал полученный от декана артефакт по максимуму, все равно накануне первого экзамена чувствовал себя явно не в своей тарелке.       Впрочем даже к тем предметам, к которым я был полностью готов, испытывал уже давно забытый трепет. Скажу откровенно: неожиданно для себя я до жути боялся экзаменов. Умом понимал, что даже если все закончится самым плачевным образом, в принципе ничего катастрофического для меня не произойдет. Даже больше – чем дальше я буду от Поттера, тем спокойнее проживу. Но, несмотря на это, испытывал дикий мандраж.       Насчет теории я не переживал, и такие предметы как астрономия, история магии и даже ЗОТИ меня совершенно не волновали: память укрепленная постоянной практикой, позволяла это – достаточно было прочесть по парочке не самых толстых учебников, каждый за свой курс. Волновала меня волшебная практика, в которой я заметно плавал. И я не про чары или трансфигурацию. Благодаря помощи Невилла и Гарри по этим предметам, я не только поставил руку, и хоть как-то разработал запястье, но и, используя свою особенность, практически не ошибался в применении комбинаций и связок, но вот с Зельеварением, а особенно Травологией было все очень грустно.       Накануне первого экзамена вернул маховик времени Макгонагалл.       Сам пришел и без напоминаний отдал, заслужив скупую похвалу своему благоразумию и честности. Воспользовавшись тем, что декан сама затронула эту тему, спросил, а нельзя ли и в следующем году получить его хотя бы на время? Получил в ответ нейтральное «посмотрим», сопровождаемое чуть заметной улыбкой. Правда уже выйдя из кабинета, почувствовал себя неуютно. Ни для каких приключений я его естественно не использовал, но даже просто иметь под рукой такой лютый рояль, благодаря которому можно «немножко» переиграть уже произошедшее, сильно добавляло уверенности.       Вот в таких растрепанных чувствах я и шел сдавать экзамены. Принимали их в основном те, кто и преподавал, за исключением истории магии. Вместо призрака в аудитории сидела какая-то незнакомая старушка. Задав несколько вопросов из книги та, уже после второго вопроса, видимо, удовлетворенная моими моментальными и подробными ответами, велела звать следующего.       Вообще единой системы не было – каждый профессор спрашивал так, как считал нужным. Кто-то гонял меня сразу по двум курсам, но большинство, видимо, ценя свое время - только по второму. Профессор Снейп вообще опустил вопросы по теории и сразу задал мне сварить «дыбоволосное зелье». Его проходят на втором курсе, и оно несложное в изготовлении, вот только он прекрасно помнил все, что я у него вечерами делал на отработках. И именно это зелье, поскольку оно действительно простое, я в свое время и пропустил, делая упор на более сложных. Вот на экзамене мне и пришлось варить его первый раз в жизни. Нужные ингредиенты и способ помешивания я, конечно помнил, и даже почти нормально сварил. На мой взгляд получилось средне. Но профессор, взяв склянку с готовым зельем, скорчил брезгливую морду, указывая мне на дверь с таким выражением лица, что будь на моем месте обычный ребенок, он точно бился бы в истерике. Но щиты на разуме и уже недавно прошедший тренинг с ним, или, другими словами, уже сданный ему теоретический экзамен, позволили безэмоционально поблагодарив преподавателя спокойно покинуть аудиторию. Хотя сомнение все-таки осталось.       Профессор трансфигурации и мой декан Минерва Макгонагалл, в отличие от зельевара, гоняла по всем двум курсам: тут была и спичка-иголка, и кактус-ваза, и даже мышка-табакерка. Все закончилось её довольной улыбкой.       Самым провальным предметом для меня оказалась Травология, даже с учетом «доброты» профессора Спраут. Теорию я конечно ответил отлично, и даже верно распознал в незнакомом растении «Ядовитую фасоль», или по справочнику «venomous tentacula», но вот правильно обработать её у меня не получилось. Даже хуже – я умудрился, отрывая лист от стебля, этот самый стебель немного подломить. В следующее мгновение был изгнан из теплицы, где Помона еще минут пять колдовала над пораненным мной растением, а на выходе окатила меня оценивающим взглядом и пригласила следующего школяра.       Защита от Тёмных искусств для меня оказался, наверно, самым забавным экзаменом. Класс, в котором его принимал профессор Гилдерой, выглядел непривычно пустым. Голые каменные стены, ряд невзрачных деревянных манекенов, обтянутых драной мешковиной у дальней стены, и всего два стола, стоящих друг против друга. Профессор сидел в глубоком кресле, для студентов же был поставлен обычный табурет. Судя по слухам, с утра в качестве наблюдателя у Локхарта еще сидела и профессор Синистра, но её хватило буквально на полчаса.       Наконец все прошли, и подошла моя очередь. Сев напротив «профессора» и по привычке сделав комплимент его потрясающей мантии, выслушал в ответ его разглагольствование о том, что мало современных магов имеют чувство вкуса, и, покивав, соглашаюсь. Дальше… Дальше все понеслось по знакомому сценарию. Я сидел, пожирая влюбленными глазами преподавателя, а он, распустив хвост, забыв обо всем, начал со мной делиться очередной своей книгой о спасении… стаи кентавров от злобных акромантулов в запретном лесу Хогвартса!       Честно говоря я был немного шокирован - про пауков, живущих недалеко от школы, мало кто знал. Нет, большой тайной это вроде как не являлось, особенно после моего излечения, но я сильно сомневался, что кто-то из профессоров стал бы делиться именно с Локхартом этой информацией. - Да, да, - с грустной улыбкой вещал этот павлин. - Рядом со школой, полной детей, находится колония этих жутких тварей. К сожалению, полностью истребить все гнездо я просто не успел – преподавание маленьким волшебникам занимало слишком много времени, и я не мог себе позволить обделить их своим вниманием и оставить их без, не побоюсь этого слова, гениальных наставлений, поэтому занимался пауками исключительно в свободное от просвещения юных умов время. - Ого! Так к вам Кентавры сами обратились? Но им вроде из леса выходить запрещено? - Конечно сами! Подгадали время, когда я был у лесничего Хагрида и просвещал того о тонкостях выращивания златоцвета на его участке. Именно тогда ко мне и пришел кентавр... Флорентинец, кажется, и попросил избавить их селение от этой напасти! И знаешь, мне это почти удалось! - понизив голос и придвинувшись ко мне, прошептал: - Для этого существует одно малоизвестное заклинание, и если тебе интересно… - и многозначительно замолчал. - Конечно! Очень интересно! – я от восторга тоже подался вперед, и он, сдерживая довольную ухмылку, встал и медленно, явно красуясь, показал еще одно заклинание, направленное именно против подобных тварей. Точнее, как я понял из его разглагольствований, против всевозможных панцирных. Правда более подробно он распространяться не стал, посоветовав купить его последнюю книгу, которая должна выйти вот-вот. Буквально вчера он с совой отправил рукопись в издательство и на следующей неделе она появится в магазинах, и он, соответственно, уже мог открыть своим самым преданным поклонникам маленький секрет о том, что их там ждет. Даже слегка посочувствовал мне, что не сможет оставить на ней для меня автограф, так как все остальные экземпляры его беллетристики, принадлежащие мне были давно им подписаны. Естественно я не смог удержаться и предложил написать на чистом, пустом листе – а я потом просто аккуратно вклею еще одну страничку в купленный мной экземпляр. Тот восхитился моей хитрости и исписав практически весь лист, видимо, решив, что после этого я в любом случае куплю книгу, стал более откровенным. Правда много рассказать не успел - кто-то неожиданно заглянул в наш класс, скрипнув дверью, а я еще раз поразился реакции Локхарта: тот, казалось, в одно мгновение превратился в строгого преподавателя и, не меняя даже тембра голоса, как будто заканчивая свой вопрос, выдал: - …очень неплохо, Джон Макквей. А теперь, продемонстрируйте заклинание против... вампиров! Ваш противник - третий слева! - причем последнее предложение прозвучало достаточно резко, прямо как приказ. Слегка смутившись от такого резкого перехода, я направил палочку в сторону стоящего у стены манекена и начал кастовать то, что он приказал. Буквально в последний момент очнувшись, смазал заключительное движение. Но даже так у меня получилось что-то почти рабочее - вырвавшийся блеклый белый луч угодил в ногу нужной мишени, к счастью, практически ничем ей не навредив. - Превосходно! Если бы это был живой Вампир, он бы точно был бы мертв! Экзамен окончен, о результатах вы узнаете позже!       Выходил я со странным чувством - с одной стороны мне было любопытно, что же сумел разнюхать в Хогвартсе Локхарт, и откуда он знает заклинание, что он использовал против пауков. В том, что он как минимум их видел, как и кентавров, я практически уже не сомневался. На листе, что я держал в руках, каллиграфическим почерком с завитушками было написано: «Моему самому юному ученику и последователю Джону Макквею от Борца с Темными Силами, Кавалера ордена Мерлина третьей степени, профессора Защиты от Тёмных искусств, и всемирно известного писателя Гилдироя Локхарта».       Мысль, что все время учебы слегка мучила меня – как не подставившись самому, по-тихому вывести этого нарцисса на чистую воду, слегка поблекла. Другими словами я засомневался, а не искусная ли это игра на публику? Особенно меня смутило его спокойное восприятие того, что заклинание против вампиров у меня хоть как-то да получилось.       Если взять за аксиому, что его нарциссизм просто игра – то получается меня он уже давно просчитал, и на самом деле если и не учил, то как минимум демонстрировал редкие и специализированные заклинания слегка неправильно? А может быть, демонстрировал всем, но понял это только я один?! Хотя Джиневра Уизли, глядя на меня, тоже вначале что-то писала. Интересно, не забросила ли она, пока я валялся, и пробовала ли она их на практике?       В сильных сомнениях запихнул очередной автограф в книги и упал на кровать. В конце концов он описывает чары, принадлежащие разным родам, пусть эти рода и разбираются с ним. А то привлеку внимание, да сам еще получу – ведь кое-что из этого я успел освоить и сам.       С книгой Локхарта Гилдероя мне пришлось неожиданно встретиться еще один раз, буквально на следующий день.       Был экзамен Заклинаний, ну или чар, так для многих привычнее, у профессора Флитвика. Судя по его заданию, он был в курсе моих теплых отношений с преподавателем ЗОТИ. В качестве практического задания для меня было нужно найти чарами книгу Локхарта, переместить её на стол и поменять цвет обложки на розовый. Выполнил быстро и не напрягаясь. Про астрономию и полеты даже говорить нечего. В первом случае пришел и ответил на три элементарных вопроса, во втором медленно и печально сделал полный круг над полем, на едва держащейся в воздухе школьной метле.       Вызов к директору школы был вполне ожидаем, правда то, что придется идти к нему вместе с Гермионой настораживало. К переживаниям об экзаменах прибавилось еще и то, что в прошлый раз, уезжая из Хогвартса после подобной встречи с директором, Гермиона напрочь «забыла» про своего кота. Но ничего сделать я не мог. Вот мы и шли за деканом с Гермионой вдвоем, но не вместе. Я все еще никак не мог понять, как она относится ко мне и - соответственно - как мне относиться к ней. Такое странное состояние. Временами мне казалось, что она хочет быть рядом со мной, но все это время разговаривала она со мной как бы через силу.       Несмотря на то, что нас вызвали сразу после обеда, на столе сразу же возник знакомый чайный набор и несколько плетенок с печеньками. Как бы не дергалась моя паранойя, но мне пришлось пригубить свою чашку и даже отпить приличный глоток, чувствуя на себе внимательный взгляд старика. Скосил взгляд на сидевшую рядом девочку, та пьет хоть и немного напряженно, но явно с удовольствием. Альбус также неторопливо пьет, молчит и тянет время, бросая на нас задумчивые взгляды, совершенно не свойственные его образу «доброго дедушки», что слегка меня напрягает. Кажется, речь пойдет о чем-то очень серьезном.        Наконец все ритуальные телодвижения соблюдены, и он, небрежным движением руки убрав посуду и очистив стол, сменил свою благодушную маску на какую-то торжественную: - Джон Макквей, скорее всего ты уже догадываешься о причинах твоего вызова. Все так, мне, слегка нарушая нашу традицию, хочется поговорить с тобой о результатах твоих экзаменов. Грейнджер я пригласил как лицо заинтересованное. Не глядя, просто вытянув руку в сторону, жестом фокусника взял прилетевший с его рабочего стола и ткнувшийся в его ладонь плотный лист пергамента, и скользнул по нему глазами. - Ну что я скажу: по теоретической части большинство предметов «Выше ожидаемого» или «Превосходно». Но вот с практикой, как я и предупреждал… - и замолчал, разочарованно покачав головой и сверля нас глазами, - …похуже.       Гермиона побледнела, явно переживая за меня, и непроизвольно сжала мое запястье под столом, видимо, пытаясь придать мне чуточку уверенности. Я же, благодаря занятиям окклюменцией, оставался совершенно спокоен, хотя и постарался выглядеть чуть смущенным, уперев взгляд в стол. По пути сюда, я попытался очистить свой разум и был готов к сложному разговору, в котором голова должна думать по делу, а не истерить на тему: бедный я, бедный, буквально на секунду не успел вскочить в уходящий поезд, мне теперь снова идти на первый курс из-за проклятой Травологии и опять начинать все сначала… Сейчас же я немного со стороны, с каким-то недоумением наблюдал за тем, как директор строит разговор, зачем-то нагнетая на нас двоих панику.       Кашлянув в кулак, директор прервал тяжелое молчание, обратив наше внимание на себя: - Ну не все так плохо. Профессор Снейп, например поставил «Удовлетворительно». Профессор Флитвик и профессор Трюк «Выше ожидаемого», а Гилдерой Локхарт вообще «Превосходно», – непроизвольно для себя отмечаю, что директор даже учителя по полетам назвал «профессором», а не мадам, как обычно к ней обращаются, полностью опустив звание только преподавателя ЗОТИ. Подтверждая мое наблюдение, Дамблдор, еще более посмурнев, продолжает: - Вот только профессор Спраут за практическую часть экзамена поставила вам, Джон Макквей… - и на секунду замолчал, оторвавшись от пергамента и грустно взглянув на нас через очки половинки, - …«слабо». Это был мой провал, к которому я хотя и готовился, но все равно до этого момента надеялся на лучшее. «Слабо» был НЕ проходной бал, а значит опять первый курс и платное обучение… Прерывая мои грустные мысли, директор продолжил: - НО! – еще одна недолгая пауза, терзающая наши детские нервы, и Альбус, окинув нас своим «отеческим» взором, наконец разрождается: - По теоретической части у вас «выше ожидаемого». Но в итоговый лист идет одна общая оценка, а значит итоговый балл по этому предмету будет – «Удовлетворительно». Джон Макквей! Официально объявляю вам то, что экзамены за первый и второй курс вами сданы на проходные баллы, и вы переведены на третий курс!       Наверно минут через пять я пришел в себя от очередного красноречивого покашливания где-то за своей спиной. Даже не знаю, как так получилось: оказывается, прямо сейчас я обнимаю счастливую до слез Гермиону, сидящую у меня на коленях и тоже крепко прижимающую меня к себе. В кабинете директора и на его глазах. Хм…       Но, кажется, он не против. По крайней мере он выглядит вполне умиротворенным. - Вот так-то будет лучше! Рад, что вы наконец помирились, - довольно сверкнув половинками очков и пряча в бороду улыбку, прервал он нас на самом интересном. - Дети, я конечно понимаю вашу радость, я и сам доволен результатом… Э… я имею в виду конечно экзамены. Правда от вас, Джон, я ожидал немного большего. Надеюсь, что и на следующем курсе вы будете с не меньшим упорством изучать школьную программу и постарайтесь не сильно расстраивать профессора Спраут? – на автомате киваю, выпуская из своих объятий смущенную и чуть взъерошенную девушку.       Директор жестом удерживает нас в креслах: - Но это еще не все, что нам стоило обсудить. Хотя в большей степени это касается Джона, но я бы хотел услышать и ваше мнение, - кивнул он Гермионе и перевел взгляд на меня: - Поскольку вы теперь учитесь с Поттером, Лонгботтомом, ну, и Грейнджер, то стоит заодно решить и проблему вашего размещения. Оставить вас в бывшей спальне я не могу, а выделять отдельную комнату на одного считаю неправильным. Я немного в курсе, что Гарри и Невилл помогали вам в подготовке, и надеюсь, будут не против разделить с вами спальню? Мне кажется, так будет лучше всем. Согласно киваю. Отдельная спальня, конечно, просто мечта, но зависти всего факультета я смогу и не пережить, так что пусть лучше с двумя приятелями. Впрочем плюшки и от этого будут неплохие, в том числе и доступ к той самой мантии. - Грейнджер, а вы как считаете? - Я думаю, что так действительно будет всем спокойнее. Поттер и Лонгботтом с трудом уживаются в комнате с Роном Уизли, а у Джона в связи с его долгим отсутствием, с однокурсниками тоже… не самые дружественные отношения. Но, может быть, спросить самих мальчиков? - Несомненно лучше, – его речь превратилась в подобие «театрального шепота». - Но мне хотелось бы сделать им маленький и, смею надеяться, приятный сюрприз. Поэтому и хотел услышать ваше мнение, как их подруги. Надеюсь, вы меня им не выдадите? – сейчас Великий Светлый Волшебник играл роль доброго дедушки и, к моему удивлению, выглядело это вполне естественно. - Я же могу рассчитывать на вас в сохранении этой маленькой тайны в течение всего лета?       На следующий день после разговора, когда я в виде патронуса уселся у неё на коленях, она с какой-то одержимостью попросила сидящего недалеко Поттера позвать меня-Джона к ней, да с такой интонацией, что тот, слегка побледнев, стал отговаривать её от этого поступка, видимо, решив, что будет что-то кровавое. Я же в это время в виде человека-тушки лежал на своей кровати все еще в спальне первокурсников. Поттер был слишком красноречив, и пока девочка не передумала, пришлось вставать и спускаться в гостиную.       В общем, мне пришлось играть сразу за двоих. Подошел, сел на подлокотник кресла, котом переполз к себе на ручки. Осторожно погладил кота по спине, одновременно получая удовольствие от этого, и просто завис: Я-Джон тискал своего патронуса, испытывая при этом очень неоднозначные чувства этакого ментального зацикливания. Практически полностью покинув кота, огляделся. Прошла секунда не больше. Наше взаимное офигевание девочкой было расценено неверно, но скорее положительно, она забрала котика к себе на ручки. Стало комфортнее.       Неожиданно Гермиона покраснела как помидор и тихо попросила, все еще держа меня-кота на руках: - Джон, поцелуй меня… как тогда. Пожалуйста. Смутился – все-таки гостиная была не пустой, но всем до нас вроде как не было никакого дела. Поцеловал. В этот раз она была чуть смелее, вот только её руки жесткими кандалами удерживали на коленях кота, впрочем тот и не собирался как-то дёргаться, а потом, выждав с минуту, просто удрал в камин.       С тех пор Грейнджер вроде как успокоилась насчет того, что её Призрачный мне может навредить.       Сборы домой, и уже перед самым отъездом красная от смущения Грейнджер всовывает в мои руки пять самых обыкновенных маггловских тетрадей: -Джон, я тут совсем забыла… я про твои экзамены в другой школе! Здесь все, что я успела прорешать. Надеюсь, это тебе хоть чуточку поможет. Прости меня, я… -Гермиона, я тебе очень-очень благодарен. За примеры спасибо, но я помню все то, что ты читала мне в то время, когда я лежал парализованный. Так что твоя помощь и так просто бесценна. И как я уже говорил, если бы не ты, я наверно сошел с ума, лежа в пустой палате, куда даже мадам Помфри месяцами не заглядывала! Я даже не мог следить за движением теней на потолке, все это время пребывая в кромешной темноте и тишине! Ты даже не представляешь, как я ждал каждого твоего прихода, в уме считая минуты, и складывая их в часы в ожидании твоего визита. Чем больше я говорил, тем больше девушка бледнела, и нет, я не врал. Ну почти не врал - именно так и было в самом начале и в конце, когда я не мог пользоваться своим патронусом. Про Уизли я решил скромно умолчать. Зачем я еще раз напомнил? А просто хотел, чтобы она забыла про свою «ошибку» с подготовкой меня к маггловскому экзамену, и пусть я уже не раз благодарил её за то, что она занималась с моим телом, но как-то до этого не заострял внимание на своем состоянии.       В общем все удалось, про свой просчет она, кажется, совсем забыла. Я же думал над неожиданно возникшими проблемами – ну первая, я действительно не успел пройти полный курс за весь год, сосредоточившись на магических предметах, а второе – как мне поступить с Призрачным котом? Все лето не появляться было бы удобно и в какой-то мере логично, но это совершенно не вязалось с легендой из книги сказок.       Возвращение из школы на красном паровозе меня слегка напрягало. Оказалось, что единственные друзья у меня в этой школе - это парочка избранных с подружками да Гермиона, которая после кабинета директора осмелела и теперь часто втягивала меня в свою компанию, иной раз даже осмеливаясь ходить со мной под ручку в Большой Зал.       Так и в этот раз она, не задумываясь, втянула меня к себе в купе. Чуть позже заглянули и остальные парни с подружками, рассовывая сундуки и рассаживаясь на диванах, и я непроизвольно напрягаюсь – все, что сейчас я вижу, уже один раз происходило со мной, но только во сне!       За окном тянется уже слегка поднадоевший вид на поля и леса, я сижу на диванчике у окна, а слева ко мне прижимается задремавшая, и от этого ставшая еще более милой, Гермиона, щекоча мне лицо выбившейся из мудреной прически мелкой прядкой волос и непроизвольно сжимая во сне мою руку в своих ладонях.       Напротив, у окна сидит Поттер, слегка взволнованный, но старающийся выглядеть спокойным. К нашей с Гермионой паре он вроде уже относится достаточно спокойно – его больше волнует встреча с Сириусом, и будущее лето. Его крестный последнее время пишет редко и мало, и в одном из писем проскользнуло его недовольство медиками из Мунго, а это очень серьезно!       Парвати, плотно прижавшись к нему, как может его успокаивает. Рядом с ними на диване теснятся Лаванда с Невиллом. Они, как и положено чистокровным, держатся скованно, но рассесться по разным лавкам им не позволяет его невеста, с легким самодовольством подглядывая за нами. Всю дорогу пролистываю тетради с решенными задачами, пытаясь понять и запомнить как можно больше.       Перрон. Я непроизвольно задерживаюсь, получая прощальный поцелуй подружки и, проследив за ней, неожиданно натыкаюсь взглядом на Сириуса, который придержав крестника и слушая его рассказ о школе, параллельно внимательно рассматривает всех проходящих мимо студентов.       Безупречный костюм, идеальная выправка, черная с серебром трость, как у Малфоя, и слегка надменный взгляд, а главное неспешная походка просто кричат о его высоком положении. Но я вижу совсем другое - за прошедший год он очень сильно сдал. Не стой рядом с ним Поттер - сразу и не узнал бы.       Догадываясь, что скорее всего он ищет именно меня, замираю в тамбуре, изредка поглядывая как в зеркало в стекло открытой двери. Я остаюсь один в вагоне и с каждой минутой все больше и больше волнуюсь – скорее всего Гарри уже рассказал, что ехал в одном купе со мной, и что ему стоит просто заглянуть в пустой вагон? Да и поезду я не очень доверяю – закроет сейчас двери да уедет со мной на все лето под какой-нибудь стазис…       Наконец Гарри с крестным скорее всего порталом исчезают. Кажется, ждали только меня. Стоило и мне вывалится с вещами на перрон, как двери вагона закрылись. Перрон совершенно пустой, и я неторопливо бреду к барьеру, а у меня в душе разгорается легкий ужас – мне кажется, что сейчас должно что-то случится. Ну прям как в ужастиках.       Барьер. В первый момент я как будто задыхаюсь – сердце замирает, а в груди возникает жутчайшая боль. Отец, что терпеливо ждал меня с той стороны, моментально подхватывает меня не позволяя упасть. Больше часа сижу на лавочке, приходя в себя. Боль не стала меньше, но я, на удивление, быстро привыкаю к ней. Слишком она знакомая - нечто подобное я испытывал вечерами, когда в Хогвартсе днем сильно магичил – обычное магическое истощение.       Отец в сотый раз тянет в больницу, но я с упорством отказываюсь – в обычной мне однозначно не помогут, а в Мунго пока не хочу.       Дорога домой практически не запомнилась, но к концу поездки привык к тянущей боли настолько, что смог скрыть это даже от мамы. Ужин прошел в теплой атмосфере. Я рассказывал веселые истории, хвастал, что сумел перейти сразу на третий курс, хвастал магией (теоретически, конечно) и тем, что она может. В конце, отец напомнил, что послезавтра у меня экзамены, причем все сразу в один день. Расстраивать его тем, что я не совсем готов, было стыдно, понадеявшись на авось, уполз в свою комнату и моментально вырубился.       Следующий день прошел в хлопотах. Прямо после завтрака начал писать шпоры, параллельно раздумывая как сделать так, чтобы подсмотреть в них и не привлечь внимание преподавателей - а потом меня неожиданно осенило – я же теперь волшебник. Правда колдовать мне нельзя, но у меня есть Кот! Несколько раз вызывал кота-патронус, забурившись в ближайший скверик, но предупреждения так и не получил - палочкой же я для этого совсем не пользовался. Правда получалось только минуты на две-три. Да и постоянно пустой магический источник меня напрягал, но решив, что подумаю об этом послезавтра, пока не обращал внимания.       Все остальное время я лезвием резал учебники и тетради Грейнджер. Уверен, узнала бы она об этом - закатила бы грандиозный скандал. Но это была единственная возможность подстраховаться. Патронус домчит моментально, ходить по полу ему не обязательно, а вот перелистывать страницы ему будет очень трудно и долго, поэтому утром экзамена все поверхности чердака, подвала и моей комнаты были покрыты отдельными листами из учебников и тетрадей. Очередные экзамены прошли на удивление удачно. Скажем так, - услугами магии я воспользовался всего-то пару-тройку раз. Оказалось, что большую часть вопросов я знал и так. Что-то всплыло из прошлой жизни, что-то начитала Грейнджер, пока я лежал пластом. Пригодились и её тетради с готовыми решениями. Правда после каждого такого «подглядывания» с полчаса отходил от жутких болей в груди.       В итоге я все сдал. Не отличник, конечно, но на перевод в следующий класс, и заочное обучение еще одного года потянул. Дома, пока родители не заметили, быстро сложил бумажки обратно в обложки от книг и с удовольствием развалился на кровати. На улице лето! А у меня каникулы!! Вечером в честь сдачи экзаменов был маленький праздник. Мне не хотелось ни о чем думать, ни о чем волноваться. Я был рядом с людьми, которые меня любили, и мне было по-настоящему уютно и хорошо. Даже практически забыл думать про тянущую боль в груди.       Вот только наступило послезавтра и я серьезно задумался о своем недуге. По всему выходило, что в одной из схваток с крестражем подцепил какое-то проклятие, или это было следствие взгляда Василиска? И куда мне теперь? В Мунго очень не хотелось, - придется все рассказать, а я был к этому пока не готов. Обратиться к темному семейству Блэк, а именно к Сириусу? Тоже не хотелось категорически. Его выходку с моим изгнанием, а особенно сломанную палочку я ему не простил, и прощать не собирался. Да по большему счету он ничего и не знает. Оставался еще директор Хогвартса, но к нему я пойду в самую последнюю очередь.       Хотя нет, в предпоследнюю. Последними будут Гоблины...       Перебрав все варианты, и вспомнив позавчерашний день, точнее то, что Сириус зачем-то хотел встретиться со мной – то есть я ему зачем-то понадобился, надеюсь, что смогу выторговать себе хотя бы возможность покопаться в его библиотеке, с тяжестью на душе поплелся на Гриммо 12. Сумасшедший Кричер, ненавидящий меня Сириус и ничего не понимающий, но однозначно потребующий от меня ответы на неудобные вопросы Гарри Поттер. Это будет очень сложный день.