Жизнь и удивительные приключения кота Живоглота.

      Нахлынувший ужас постепенно исчез, но я по-прежнему стоял замерев в той самой глупой позе «чистильщика зубов» напротив зеркала. На самом деле я просто сильно растерялся, не зная как поступить и что делать: едва слышный шепот Гермионы с просьбой о помощи так и стоял в моей голове, но реально-то сделать я ничего не мог!       Хотя оцепенение прошло буквально за секунду - сама Гермиона мне непроизвольно подсказала выход – она обращалась ко мне, не как к её парню, а как к её пушистому другу - призрачному коту. Вот я и запустил патронус, с целью хотя бы узнать что произошло. Вынырнул на какой-то смутно знакомой, странной улочке, но особо не отвлекался - все мое внимание было направленно на Гермиону.       Но, она живая и здоровая и на первый взгляд нет ничего что могло бы ей угрожать. Она вроде как спокойно идет, практически в обнимку, с какой-то взрослой волшебницей наверно по каким-то своим делам, и похоже даже не обратила внимания на мое появление!       Причем одевалась явно не второпях, если судить по причёске и явно для магического мира – скромное платье в пол. А вот сопровождающая её дама мне показалась слегка знакомой – да и одета она элегантно, правда слегка не по погоде – на воздушное платье кофейного цвета сверху накинута плотная, темно-фиолетовая мантия. Наблюдая эту вполне мирную картину засомневался, правильно ли я понял, что мне срочно нужно «бежать и спасать».       Сомнения о том, что я все это придумал неприятно кольнули в груди – может быть я просто соскучился, и желание встретиться с девушкой, вот таким странным образом и отразилось в моей душе? Решив, что мое появление перед незнакомкой может оказать недобрую службу «моей хозяйке», да ей самой может не понравится то, что я за нею слежу, решил пока не попадать им на глаза, все-таки немного проследив за ними – легкое сомнение все еще оставалось.       Наверно пару минут все шло своим чередом: я незаметно для всех крался, практически полностью скрытый, слегка позади них, они спокойно шли по пустой улице, как неожиданно, как будто почувствовав мое присутствие, взрослая волшебница кинула мимолетный взгляд прямо в сторону кучи за которой я и находился, буквально пригвоздив меня к месту. Я узнал взрослую спутницу моей девушки: Беллатриса Лестрейндж – моя «мама» !       Несколько мгновений ступора и я нырнув в мусор, замер, с удивлением наблюдая как Безумная Белла, мягко и на первый взгляд достаточно дружелюбно приобняв левой рукой девушку за плечо, заметно заторопилась. Я же с нескрываемым удивлением наблюдал за этой необычной парочкой: на первый взгляд Гермионе ничего не угрожает, ну за исключением того, что Белла несколько неадекватна, но как минимум пока, ведет она себя вполне миролюбиво (несмотря на устойчивые слухи о ненависти к грязнокровкам), да и Гермиона вроде как спокойно идет с ней вдвоем.       Может быть я чего-то не знаю или не понимаю?! Но ведь просьба о помощи была?! Может быть, я просто опоздал, а тот, кто нападал уже умиротворенно валяется где-то в канаве? Могло такое произойти, что моя девушка, которая сейчас практически не выделяется на фоне остальных волшебников, допустим, чем-то понравилась моей «маме» и та за неё просто вступилась? Или Гермиона ранее, где-то познакомилась с бывшей пожирательницей, и зная её натуру, не удивлюсь, если пообещала чем-то помочь, не зря же она так оделась? И ведь мне вчера ничего не сказала! Хотя, что не сказала – как раз понятно.       Подкрался ближе и попытался подслушать разговор, но парочка шла молча, причем Гермиона совершенно равнодушно скользила взглядом по окрестным домам, стараясь не смотреть на идущую рядом взрослую волшебницу. Неожиданно порывом ветра мантия на Белле слегка распахнулась, позволяя рассмотреть не только многочисленные украшения на ней, но и то, что совершенно незаметно для всех остальных у неё в руках зажата волшебная палочка, до этого скрытая складками мантии! И даже больше – она уперта в шею моей девушки! Причем я тут же узнал и саму палочку, принадлежавшую до этого Гермионе! А значит ничего доброго впереди её не ждет!       Минута растерянности: я же ничем не могу ей помочь! Хотя Призрачного Кота все и боятся, но пока только из-за жутких слухов, да невнятной сказки про его способности. Но реально-то я ничего сделать не могу! Ну может быть отогнать дементоров или по-тихому стащить что-то легкое… и это все! И даже то, что я выжил после схватки с Василиском ничего не меняет, сейчас вопрос выжить стоит не для меня, а для моей девушки…       Что же делать? Память неожиданно подкинула воспоминание – как я котом несколько дней жил в одной камере с Беллой. Надеюсь она меня узнает… Не зная, что придумать еще – показался этой странной паре, в надежде, что возможно, воспоминания о том, как она обо мне заботилась, отвлекут её от Гермионы.       Но нет, скользнув по мне пустым взглядом, Белла продефилировала мимо, а я поплелся рядом с ними. Никаких других идей мне в голову больше не приходило, поэтому скорее от безысходности я уже внаглую стал крутиться у её ног, пытаясь демонстрировать те повадки, что у меня были, когда я жил в её камере.       Внимания дождался, правда не совсем того, что ожидал – меня неожиданно, одним ловким пинком отправили в мусорную кучу! В первый момент я сильно удивился – все-таки последнее время я себя воспринимал этаким патронусом. Пусть и слегка неправильным, но все же. А сейчас мне было больно! Как самому обычному коту. Нет, ничего такого серьезного, но сам факт! С легким беспокойством огляделся – а я сейчас и есть самый обычный кот! Даже зрение и обоняние присутствуют, причем я твердо не скажу, когда они вернулись ко мне.       Как-то все это произошло для меня совершенно неожиданно. Я никогда не слышал, что пребывая в патронусе можно перекинуться в свою анимагическую форму. Хотя… и о том, что при помощи него можно шпионить тоже не слышал. Если предположить, что сейчас моя душа находилась именно в нем, то собственно почему бы и нет? Ведь оборачиваюсь-то я в кота, а исходная оболочка скорее всего большой роли не играет. Непроизвольно мурлыкнул от открывающихся перспектив. Интересно, а как-же мое тело, которое вроде как где-то должно находиться, пока я гуляю в виде патронуса? От пришедшей мысли на душе как-то резко похолодало, а шерсть непроизвольно вздыбилась - моя связь с телом! Сейчас я её совершенно не ощущал, как и тогда, после встречи с Василиском!       Дальнейшее я проделал бездумно, скорее на инстинктах - я сразу же попытался вернуться в свое человеческое тело… и действительно вернулся! Правда, произошло это для меня неожиданно просто. Я-то готовился к каким-то проблемам, а тут легкое желание и я резко очнулся.       Все там-же, за кучей мусора, в полуголом виде, без волшебной палочки, (я, конечно, всегда её держу под рукой, но до сегодняшнего дня в ванную не брал) зато с зубной щеткой в руке. Причем даже поза оказалась все та же. Наверно не стоит упоминать в каком шоке от произошедшего я пребывал! К счастью, хоть ушибленный бок не болит!       Наверно когда я обращался – издал какой-то резкий шум. Может быть мусор под тапком зашуршал? Вот теперь Белла меня увидела, и в её глазах проскользнуло узнавание… В следующую секунду я уже был обнят и зацелован своей безумной «мамой». Сам её порыв я даже не заметил – вот буквально миг назад она с ледяным безразличием ведет мою девушку по центру смутно знакомой улочки, удар сердца, и я уже лицом вжат в фиолетовую мантию, а на своих плечах чувствую её руки. Она сильно и одновременно как-то бережно прижала меня к себе, чуть слышно что-то шепча, скорее всего просто озвучивая свои мысли и пыталась гладить буквально каждый сантиметр моей тушки.       В свои э… вторые тринадцать лет, я был достаточно рослым парнем, но и Беллатриса была не ниже. Пожираемая своеобразными материнскими чувствами, с выражением лица как у побитой собаки, заглядывая в мои глаза, она скользнула передо мной на колено, но в отличие от домовика, который это делал так, что мне каждый раз становилась неудобно, Беллатриса проделала это как-то грациозно, совершенно непринужденно, можно сказать даже по-королевски.       Правда все это я отслеживал скорее мимоходом. В первую очередь все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы удалить Гермиону как можно дальше, при этом было бы неплохо еще как-нибудь понезаметнее вытянуть её волшебную палочку из рук ведьмы, и незаметно вернуть владелице, которая сейчас находилась в каком-то то ли трансе, то ли шоке, чтобы сразу-же не начала колдовать. По крайней мере на все мои намеки, чтобы та побыстрее свалила отсюда, она не реагировала. Точнее реагировала, но как-то совершенно неадекватно!       Максимум, чего мне удалось добиться, это того, чтобы она хотя бы отошла от нас метров на десять. При этом она продолжала по-прежнему пялиться на нас двоих. В это время я вполуха слушал шепот этой опасной женщины, которая наверно в силу своего безумства была настолько искренняя в своей материнской любви ко мне, что мне даже стало немного неловко за свое равнодушие. Если быть искренним с самим собой, до сегодняшнего дня я к ней не испытывал никаких чувств. Точнее испытывал странное, смешанное чувство опасности, с некоторой брезгливостью ну и до кучи легкую жалость к больной женщине. Зная её слабость ко мне, я просто пытался использовать её на дуэли с Волан-де-Мортом в своих целях… и сейчас мне вдруг стало от этого как-то не по себе.       И чем дальше, тем больше я понимал, что спасая Гермиону сам попал в совершенно безвыходную ситуацию - легко расстаться с Беллой у меня просто не получится! Она ведь реально считает меня своим сыном, которого по её словам не смогла защитить! Из прошлой жизни я помнил фразу: «сумасшедшим перечить нельзя», а значит как-то мягко избавиться от неё у меня скорее всего не получится.       Пытаясь в голове придумать хоть один вариант, как бы мне ускользнуть от этой безумной влюбленной кобры, чтобы еще и не разозлить её этим, как за меня все решил случай: вдали возникла тройка магов в алых мантиях! С одной стороны у меня с души свалился огромный груз, все это время державший в напряжении: Гермионе теперь точно нечего опасаться, а с другой… Вот мои крепкие объятия с Беллатрисой Лестрейндж – ярой сторонницей Волан-де-Морта, беглой узницей Азкабана, да еще и моей мамой, вряд ли будут ими проигнорированы. Сбежать и оставить её им на расправу? Или даже поучаствовать в поимке? Я скосил глаза на лицо прижимающейся ко мне женщины и непроизвольно вздохнул – предавать искренне любящего человека, тем более сейчас практически полностью беззащитного было как-то подло. Да и саму Беллу, неожиданно, просто до слез стало жаль. Тем более, что сейчас я не был на сто процентов уверен, что все приписываемое ей она действительно совершала. Большей частью я это знаю из книг прочитанных в прошлой жизни, да из газетных статей опубликованных после ареста. Мои прежние мечты о том, чтобы «скорее бы всех этих пожирателей переловили» казались мне немного поспешными. Точнее не так, все это распространялось на остальных сторонников Лорда, а не в отношении Беллы, особенно после показанных ею антимагических кандалов, пусть и выглядящих изящными браслетами.       Послав Гермионе грустную улыбку, вздохнул, и зная, что по поручению Вальбурги, Кричер сейчас шпионит за мной где-то недалеко, понимая, что проблемы только начинаются, не сдержав вздох, и буркнув про себя: - Я еще об этом точно пожалею, - негромко приказал: - Кричер! Нас с Беллой домой. Срочно!       И тут же замер, ожидая очередной подставы от своеобразного домовика. Зная его манеру извращать приказы, я уже задумывался, а в какой именно дом он меня доставит? Как-то в момент приказа, для меня все казалось вполне однозначно, ну не говорить же вслух адрес дома, находящегося под фиделиусом? Это было верхом безумия… Но сейчас взыграли сомнения.       Но нет. К счастью в этот раз мы появились именно на Гриммо, а не в моей маггловской комнате. Даже исполнение оказалось на удивление приличным: мы в обнимку с Беллой возникли прямо по центру комнаты, стоя на отполированном паркете, а не под потолком, как иной раз со мной случалось. Вцепившаяся в меня в момент аппарации «мама», едва коснувшись пола, сразу же, как-то рефлекторно, видимо вбитой на подсознании привычкой, скользнула в сторону, заодно и меня утянув за собой, и только после этого окинула взглядом комнату.       Тщательно убранная и полностью восстановленная к своему первозданному виду гостиная на Беллу оказала странное действие. Она, все еще не отпуская мою руку на минуту замерла, а потом потянулась и как какую-то кошку, осторожно погладила мягкую обивку кресла оказавшегося рядом с ней. Медленно села, свободной рукой вцепившись в деревянный подлокотник и на несколько секунд закрыла глаза, как будто прислушиваясь к своим чувствам. Правда длилось это недолго: неожиданно поднялась и пошла вдоль стен, гладя или ощупывая руками все подряд, что попадалось ей на пути. Я же, помня, что скорее всего именно тут подцепил своеобразное проклятие, ни до чего старался лишний раз не касаться. Ну за исключением визита в свою комнату. Видимо тут Белла никогда не была, с интересом оглядывалась вокруг и одновременно стараясь оставаться ко мне как можно ближе. Тот взгляд маньяка, что пугал меня раньше, практически исчез, и сейчас, на первый взгляд, она казалась совершенно адекватной женщиной.       Посещение прихожей с портретом Вальбурги прошло на удивление спокойно, может быть и из-за того что я практически всю встречу промолчал. Нарисованная дама на возвращение домой Беллатрисы отреагировала скорее положительно – мол теперь будет кому воспитывать Наследника Рода Блэк, а то она через Кричера договорилась с Нарциссой об уроках этикета, но та не смогла. В связи с побегом пожирателей, и попаданием в круг подозреваемых в укрывательстве в первую очередь, появляться на Гриммо той стало слишком опасно.       Вот так мы вдвоем и ходили по пустому дому, сопровождаемые эхом наших шагов, Белла в каких-то комнатах надолго зависала, перебирая всевозможные безделушки, или замирая, сидя в креслах или на диванах, а в некоторые комнаты даже не заглядывая… И говорила, говорила, говорила,… выдавая кучу всевозможной информации с полностью равнодушным видом. Только иногда, видимо что-то из воспоминаний её трогало, и на её лице проскальзывал отсвет слабых эмоций. Скорее всего именно ради этих редких мгновений она все это и делала.       Она помнила все. Все, что когда-то её в этом доме радовало или печалило, но после Азкабана все эти эмоции полностью исчезли. И сейчас она пыталась хоть что-то вернуть. Находясь рядом с этой женщиной было жутко смотреть как она с безразличным лицом какого-то голема рассказывала как радовалась своему первому магическому выбросу, разметавшему мебель в её спальне, или первому Люмусу созданному при помощи чужой палочки.       Она вспоминала всякие милые истории из своей молодости, о своих сестрах, братьях, родителях…, а я с удивлением слушал монотонный рассказ, практически не спуская с неё глаз, с легким чувством ужаса ожидая появления очередной вспышки безумия. Но нет. Сейчас она мне казалась не взрослой, жестокой ведьмой, активно практикующую темную магию смерти, а самой обычной девчонкой лет двадцати пяти - тридцати, не больше, которая после долгого странствия вернулась в родной дом и пытающаяся забыть чуть ли не половину своей жизни. По своему мы с ней составляли своеобразную пару – я, имеющий две жизни за спиной, и выглядящий на лет пятнадцать и она, взрослая женщина, живущая воспоминаниями себя семнадцатилетней.       Память у неё осталась прежняя, помнила она практически все, но вот эмоции… Эмоций ни хороших, ни плохих она практически не испытывала, единственный, кто хоть как-то задевал её душу, неожиданно оказался я. Я, как она считала - её сын, неожиданно и стал этаким якорем, или ключиком, рядом с которым она чувствовала себя живой, и который позволил ей держаться, не сползая в безумие.       Хотя не все прошло безоблачно. Самое большое впечатление на неё произвели две комнаты: её спальня, и Гербовая Комната. В своей комнате, где она провела всё свое детство и юность, её я хорошо запомнил еще в самое первое свое посещение – немного мрачная даже для этого дома, с единственным ярким пятном медвежонка на диване, она провела наверно не меньше часа, посидев на диване, пролистывая книги и редкие старые альбомы, что хранились в неприметном шкафчике рядом.       В комнату, где находился «Гобелен Рода Блэк» я идти не хотел, подспудно ожидая негативной реакции, и к сожалению не ошибся… Вот как раз в «Гербовой Комнате» она вновь потеряла свой разум, снова скатившись в безумие: едва увидев старинное полотно на стене, она на секунду замерла, потом торопливо устремилась к моему портрету, на минуту даже забыв про меня - живого. Протянула руку, наверно чтобы прикоснуться к рисунку да и замерла, видимо только сейчас осознав, что означает цвет ленты идущей от её портрета к моему.       Медленно обернулась в мою сторону – в её глазах светилось такая детская обида, что я невольно смутился. Она снова повернулась к гобелену, и медленно провела пальцами по желтой ленте связывающей её и меня. И еще раз, теперь обратно, и когда коснулась моего изображения, отдернула руку, как будто обожглась, и снова посмотрела на меня. Вот только её взгляд кардинально изменился. Все прошлое обожание исчезло, сейчас там светилась настолько жгучая ненависть, что я непроизвольно отшатнулся.       Я не знаю, как она смогла высказать одним только взглядом такую гамму чувств: и презрение, и ненависть, и злость, но похожего негативного чувства направленного на меня я не испытывал очень давно. Может быть даже никогда. Даже у местного портрета Вальбурги, что любила исключительно культурно унижать меня, способность одним взглядом передать столько эмоций была развита не настолько хорошо.       Когда она снова отвернулась к гобелену, видимо чтобы узнать кто мой отец – именно так я расценил её внимание к обугленному пятну, постарался как можно незаметнее выскользнуть за дверь, но видимо неудачно. Буквально через секунду она разлетелась мелкой щепой. А потом, вдруг, как будто свет моргнул, и я оказался в совсем другом месте - в своем старом чулане, в компании местного домовика, который смущенно скосил на меня глаза, и совсем по-человечески пожал плечами, и как-то обреченно примостился на край моей старой койки. Видимо чувствуя, что погром «Гербовой» продолжается, еще и втянул голову в плечи.       Наверно минут через десять Кричер осторожно подергал меня за край мантии. Откуда на мне мантия? Так как только мы переместились сюда, мне пришлось переодеться в приличную одежду, заодно и посетив мои местные апартаменты. Несмотря на то, что мне было не холодно, разгуливать по древнему дому с голым торсом даже мне самому оказалось «неуютно». Белла, которая ни на миг не хотела расставаться со мной, только смущенно отвернулась, когда я переодевал пижамные штаны на что-то более приличное, остальное время советуя мне что одеть из богатого выбора одежды, хранящейся тут чуть ли не со времен римской империи.       Все это время я провел развалившись на кровати, незаметно для домовика создав патронус и послав его в сторону Гермионы, переживая за то, что оставил её в Лютном одну. К моему счастью та мило спала в своей кровати, несмотря на то что на улице все еще был день. Задерживаться в её комнате смысла не имело, поэтому развеяв патронус я очнулся снова на Гриммо. Вот именно в этот момент Кричеру от меня что-то понадобилось.       Гербовая Комната, несмотря на то, что и до этого выглядела практически пустой оказалась полностью разгромленной. Вся мебель в щепки, пол устилали мелкие осколки люстры и светильников, и даже стены испещрены мелкими рытвинами, напоминающими следы от пуль. Единственной целой вещью в комнате оказался тот самый гобелен с вышитым древом рода, который кажется не только не пострадал, но на мой взгляд стал выглядеть еще чуть-чуть ярче и новее чем до этого. Впрочем если судить по Вальбурге и Беллатрисе, подобное тут происходит регулярно.       Посреди комнаты, лицом вниз, в небольшой лужице крови, лежала Беллатриса. Несмотря на то, что буквально несколько минут назад она скорее всего была не прочь убить меня, я не смог просто смотреть на это. Подошел и осторожно коснулся её шеи. Она была жива и даже в сознании. Осторожно перевернул её на спину, и уложил, запрокинув голову на свои колени – у неё было сильное кровотечение из носа.       Пока я занимался женщиной, Кричер успел смотаться за нужным зельем и я вручил флакон едва живой женщине. Та, несмотря на свою слабость, сначала внимательно рассмотрела его и только потом с трудом выпила. Через минуту ей стало чуть лучше и Кричер осторожно переместил её на кровать в её комнате, заодно прихватив и меня. Непроизвольно обратил внимание, что домовика после появления Беллатрисы словно подменили – ни одного вздоха, ни одной жалобы. Все делает быстро, четко и часто даже без приказа.       Когда я отдавал ему пустой бутылек, он видимо видя мои сомнения, негромко прошептал: - Магическое истощение. Госпожа слишком сильно расстроилась. Так сильно, что даже мерзкие пиявки на её руках не смогли все сожрать. Помолчал, и явно успокаивая меня, уточнил, - Госпожу Беллатрису больше расстроил поступок вашего отца, гнусного Сириуса, который не только отказался от Великого Рода Блэк, но еще и стал предателем крови!       Оставив её в кровати, смотрящей пустым взглядом в потолок, я хотел уже сбежать отсюда, явно чувствуя себя здесь лишним, и в мыслях уже строя планы, что в следующий раз появлюсь здесь совсем не скоро. Может лет через пять… как неожиданно был остановлен у двери, едва слышным голосом, видимо пришедшей в себя Беллы: - Атрия, пожалуйста, не уходи.       Сдержав непроизвольный вздох, сел в уголок, на диванчик рядом с медведём и подремал с часик, пока ведьма при помощи Кричера не смогла подняться и самостоятельно не переместилась в столовую, наотрез отказавшись есть лежа. Заодно обратил внимание, на то, что она непроизвольно прячет свои руки в рукавах мантии, то ли замерзает, то ли чтобы случайно не задеть меня, при том, что она по-прежнему старалась быть ко мне как можно ближе. Видимо теперь мои прикосновения ей неприятны, да я особо и не настаивал.       Она едва шла. Со стороны казалось что она все еще стоит на ногах исключительно из-за своего упрямства. Гордо, хоть и с явным трудом, разместилась на резном стуле во главе огромного стола, кивнув мне на стул рядом. Безразлично поглотила макароны с тушенкой, поданные непривычно суетливым Кричером с несколькими серебряными ножами и вилками, на тарелках из тончайшего фарфора.       Было заметно, что видимо магически полностью выложившись, она проголодалась настолько, что была готова есть все, что угодно, не смотря на то, что Кричер сетовал об отсутствии достойной еды в доме, тем не менее соблюдая все правила этикета, что в случае с именно этой едой выглядело скорее забавно. Правда совершенно белое лицо, без единой кровинки, в обрамлении черных волос, выглядело слишком болезненным, чтобы шутить даже в душе.       Как ко мне относиться, она для себя похоже пока не решила. Судя по её редким, задумчивым взглядам в мою сторону, во время обеда, все пока было в подвешенном состоянии. Видимо то, что я не её родной, как она все это время считала, а приемный сын, очень сильно её, мягко говоря, расстроило, и сейчас она решала как ко мне ей относиться. Отношение ко мне стало заметно попрохладнее, на мое счастье, а то боюсь, что если бы не это, мне бы пришлось её и в ванную сопровождать, но и полностью отрицательными тоже не стало… После еды, мне пришлось её немного поддерживать на лестнице. Доведя до дверей комнаты я остался в коридоре. Дальше уже Кричер её раздевал и укладывал в постель.       Планируя, наконец, сбежать отсюда в свой маггловский дом, я сначала хотел тихо исчезнуть, но в последний момент все-таки решил заглянуть и попрощаться. В её комнате уже горел камин, и было немного жарко. Она лежала, разметав черные как смоль волосы по подушкам, укутанная по самую шею одеялом, по-прежнему устремив пустой взгляд в потолок. Боясь потревожить, решил тихо ускользнуть, но перед самой дверью снова был остановлен. - Атрия… Прости меня… я была не права. Ты мой сын! Не в зависимости ни от чего. Запомни! Ты. Мой. Сын! Единственный человек, ради которого я живу и которого люблю... да-да люблю!       Она повернулась в мою сторону и протянула ко мне дрожащую руку, по её лицу катились слезы, которых она совершенно не стеснялась. Я молча подошел и взяв её руку в свои ладони, не зная что с ней делать дальше, непроизвольно поцеловал, ну как это делается по этикету… тем самым вызвав очередной поток рыданий и едва слышных самобичеваний.       Белла действительно сильно выложилась когда психанула, поэтому и уснула как-то очень быстро. Осторожно вытянув свою ладонь из её руки, заспешил домой. Ведь я оттуда исчез еще ранним утром, а сейчас уже вечер.       За прошедший день произошло столько всего, и пусть Беллу я начал воспринимать, ну может быть еще не как Эмму - свою «родную» маму, но как дальнюю родственницу однозначно, но и ссориться с Эммой и Патриком мне совсем не хотелось – те искренне считали меня своим родным сыном и за меня сильно переживали.       Стойко и практически безмолвно пережил очередную головомойку от родителей. Дождавшись пока они немного успокоятся, решил позвонить Гермионе и узнать как её дела, но к сожалению она все еще спала, её мама сразу меня узнала, и предложила разбудить девушку, но я решил что на мой вопрос «как ты?» её ответ я и так знаю, отказался, сообщив, что лучше я позвоню завтра утром.       Правда ранним утром, уверенный, что за вчерашний день девушка успела выспаться дня на два вперед, нарвавшись уже на её отца, был несколько озадачен, тем, что она уже убежала гулять. Насколько я знал свою подругу, для неё это было не совсем свойственно. Но может быть у неё действительно какие-то планы?       Мысль проследить за ней котом откинул как неприличную, и не зная чем бы еще заняться, бродил по дому, и с некоторым удивлением, в своей спальне наткнулся на Кричера. Тот молча стоял в углу изображая из себя необычный предмет интерьера. Поняв, что я его увидел, он заговорил: - Наследник Блэк! Вы должны прийти на Гриммо! Вы нужны Госпоже Белле. Ей плохо когда она одна. Злые Камни забрали у неё всю прошлую жизнь. Единственная радость, что осталась у Госпожи это её сын. И молча протянул мне свою жуткую лапу.       Вздохнув, и понимая, что отмахнуться от его просьбы было неправильно, протянул ему руку. Перемещение в этот раз было на удивление комфортным. Оказавшись в своих парадных апартаментах, направился в столовую для принятия завтрака. К сожалению с деньгами по прежнему было никак, поэтому и на завтрак оказался один пустой чай со старыми печеньками.       День прошел несколько странно. Едва увидев меня, Белла сграбастала меня в свои объятия и наверно минут десять не отпускала и молчала, а из её глаз капали горячие слезы. Посидеть и поговорить мы направились в мою комнату. Видимо ночью у Беллы был очередной приступ безумия – в свою комнату пускать меня она категорически не хотела.       Чуть привыкнув ко мне, поняв, что прямо сейчас я никуда не собираюсь исчезать, Белла стала вести себя чуть поспокойнее. Теперь пришла моя очередь рассказывать ей про свою жизнь. Даже несмотря на то, что я уже не один раз проделывал подобное перед своими друзьями, в этот раз я себя чувствовал как сапер на минном поле – мало того, что Белла, скажем так, недолюбливала магглокровок и непонятным образом одного из них сделала своим сыном, так еще и о своих котиных приключениях приходилось умалчивать.       Вот и пытался лавировать, вспоминая свои школьные приключения в Хогвартсе и тяжелую жизнь без магии вне его, старательно отслеживая эмоции сидящей рядом женщины. Та, видимо пересиливая себя, с трудом, но сдерживалась. Даже больше – иной раз интересуясь, «как это сделано у магглов?» давая мне возможность не затрагивать намного более болезненные темы.       На обед опять были «макароны по-флотски» которые неожиданно заинтересовали Беллу и я первый раз в жизни увидел совершенно серого домовика: тот всеми силами пытаясь юлить, и отделываться общими фразами о долгой оторванности дома от магического мира, но все равно не смог скрыть тайны о гадком воре Сириусе, что оставил род полностью без средств…       К моему удивлению особой бури не было. Выложив на стол практически пустой кошель, и на секунду задумавшись, Белла потребовала принести особый пергамент, что должен быть в кабинете Ориона, и просто выписала что-то типа перевода из сейфа Лестрейнджей в основной сейф рода Блэк максимально доступную для себя сумму. Правда на своей фамилии её глаза сверкнули такой ненавистью, что стало ясно, ничего хорошего остальных Лестрейнджей не ждет. Один из пергаментов тут же «испарился», видимо сразу отправившись на исполнение гоблинам. Позже я узнал, что лимит установленный мужем для Беллы составил всего пару сотен галеонов. В год.       Кстати, я все-таки не утерпел, и спросил про ограничивающие магию браслеты. Промолчать было просто неудобно, особенно когда она подтверждая документ, приложила к пергаменту свою ладонь, и её черный браслет соскользнул по запястью на пергамент (засвидетельствовать операцию, как это обычно делалось для подобных мелких денежных операций, пустив магию через волшебную палочку, которых в доме Блэк более чем хватало, нося эти украшения она просто не могла).       Вот только со снятием кандалов все оказалось одновременно и просто, и сложно. Оказывается эта пакость прописывалась слишком глубоко, а сами кандалы выполняли скорее роль внешнего атрибута. Стандартно снять мог только тот, кто надел. Был еще вариант – через гоблинов, вроде как перенося связь на одного из своих соотечественников, но, понятно, делали это только через контракт. А освобождаться от одного рабства, ради того чтобы попасть в другое, смысла особого не было. Но существовала одна лазейка – в случае смерти «хозяина», кандалы через сутки спадали сами. Сделано это было для того, чтобы например в случае наказания своей супруги или ребенка, не оставить их навсегда без магии, если произойдет неожиданная гибель главы семейства. В случае же, если они будут надеты на захваченного мага, или точнее ведьму, за сутки можно успеть перепривязать их к новому хозяину. Вот Белла с нетерпением и ждала этого счастливого момента, пока обходясь без палочки и лишний раз пытаясь не появляться в магическом мире.       Ей еще крупно повезло, что она сумела сбежать из Гринготтса. Её супруг и его брат были просто уверенны, что предав Волан-де-Морта, она стала врагом как светлых так и темных, а с учетом её ненависти еще и к магглам, то ей и бежать-то особо стало некуда. Захват Гермионы произошел случайно. Наткнувшись на выглядевшую вполне прилично молодую ведьмочку, Белла решила используя ту, блефануть, надавив на её родителей, чтобы на время скрыться у них в доме под клятву на магии, даже не подумав, что девушка может оказаться магглокровкой.       Выходить из защищенного дома Белле не стоило, но и сидеть взаперти, как оказалось с её деятельным характером было практически невозможно, а я развлекать её круглыми сутками тоже не мог – в магическом мире развлечений практически не было! Квиддич отпадал – не в залах же нам летать, да и вдвоем - это не игра. Шахматы и плюй-камни?! Тоже не вариант. Вот я и предложил, сходить в маггловский мир и там развеяться, вспомнив рассказы Поттера, о его летних приключениях с Сириусом, и решив провернуть что-то похожее. Наверно не будь у моей «мамы» черных браслетов, я бы никогда на такое не решился, а так – почему бы и нет?       Беллу удалось уговорить с большим трудом, и не сразу. Наверно много можно вспомнить веселых или неприятных моментов, но если вкратце, все прошло более чем замечательно, по крайней мере, никто не умер.       Первые полчаса я в душе клял себя за эту «гениальную» идею - пронесшаяся мимо машина, велосипедист, или проходящие мимо девчушки в неприличных, по мнению её одеждах вызывали очередной приступ безумия, гасить который мне удавалась только прижимаясь к ней всем телом, и шепча что-то успокаивающее, через слово вставляя «мамочка». Не сразу, но помогало. Парк отдыха, как говорится, впечатления на мою спутницу не произвел – тележки Гринготтса и ездят быстрее, и горки там круче, да и вестибулярный аппарат после всевозможных аппараций и каминов у волшебников железобетонный, а водить боевика в «комнату страха» можно, конечно, но тогда она превратится в комнату ужасов…       А вот обычное кино, какая-то на мой взгляд совершенно тупая и глупая комедия, оказала просто убийственное воздействие! Взрослая, смертельно опасная ведьма, радовалась как девчонка в первый раз посмотрев качественный фильм в кинотеатре. Нет, в магическом мире, конечно, существовали омуты памяти, но для развлечений их не использовали. А потом, я сделал серьезную ошибку – мы зашли в супермаркете, в женский отдел…       Вечером, полная эмоций, ставшая заметно живее, она всю дорогу домой делилась впечатлениями сегодняшнего дня. Неплохой день плавно перешел в замечательный вечер: получив наконец хоть какие-то деньги, Кричер на ужин расстарался – наготовив столько всего, что наверно можно было накормить человек десять, а не нас двоих. Правда блаженное поглощение разнообразных деликатесов было испорчено всего одной фразой со стороны моей «мамы» в самом конце праздничного ужина по поводу воссоединения семейства: - Кто тебя учил так вести за столом? - Магглы, - как-то не подумав ответил я, на мой взгляд вполне культурно орудуя ножом и вилкой. Действительно, в свое время не озаботившись поиском нужной книги в магической библиотеке Хогвартса, прикупил соответствующую в маггловском магазине и внимательно изучил её, посчитав что этикет магического мира не должен сильно отличаться. Оказывается зря, следующая фраза Беллы мне совсем не понравилась: - Атрия! Думаю, мне стоит познакомиться с твоими… родителями. – Последнее слово она произнесла, удержав с некоторым трудом лицо нейтральным. - Мама! (Да, я сволочь. Но когда я называю её так, она не может мне отказать) Они растили меня столько лет, и по-своему они мне даже роднее чем ты! Я… переживаю за них! Вместо ответа она тоскливо показала свои запястья. - Убить или покалечить можно и без магии! Мама! Я тебя ОЧЕНЬ прошу… - Я только поговорю! Обещаю! …если они, конечно, не нападут на меня. - Последнее предложение она произнесла заметно тише.       Патрик с работы последнее время возвращался поздно, поэтому на Гриммо мы просидели до позднего вечера, а потом нас с Беллой перенес Кричер прямо к входу в мой дом.       В гостиной сидела одна только мама Эмма, которая услышав открывающуюся дверь, сразу же встала с решительным видом, видимо планируя прочитать мне очередную лекцию, наверно и Патрика ради этого услала наверх, но едва увидев проскользнувшую Беллу, тут же напряглась, и неожиданно для меня её глаза буквально на мгновение слегка засветились и поменяли цвет на ярко-желтый. Мало этого она и внешне преобразилась – сейчас она напоминала скорее рысь перед броском, а не домашнюю домохозяйку.       Да и сама Беллатриса, видимо, что-то почувствовав, скользнула змеёй куда-то в сторону. Для меня такая странная встреча оказалась совершенно неожиданной - ведь в свое время, подобную ведьму – декана Гриффиндора Минерву Макгонагалл мама встретила достаточно спокойно?        - Мама! Позволь представить тебе… - решил я вмешаться, пока женщины не начали меж собой войну, одновременно привлекая к себе внимание обоих, - …Это Беллатриса э… Блэк! Моя приемная мама в магическом мире, – сделав небольшую паузу, продолжил, - а это моя родная мама – Эмма Макквей! Видимо вбитый этикет сработал – обе женщины, хоть и не расслабились, но и нападать друг на друга, вот прям сейчас, вроде как уже не готовы.       Стоят напротив, пожирая друг друга глазами. - Сынок, ты это… пока сходи, погуляй с часик… - не отрывая глаз от соперницы проворковала мама Эмма. - Э… хорошо! – на том, что сейчас на улице как бы уже ночь, и не смотря на лето, уже довольно темно, решил не заострять внимание, и тихонько, не отвлекая женщин выскользнул в коридор, и убрался в свою комнату. Естественно начало встречи противоборствующих сторон мне не понравилась, и я как можно быстрее расположился на кровати и выпустив патронуса скользнул в сторону гостиной, планируя незримо присутствовать.       ОБЛОМ! Не знаю как, но проникнуть в комнату, где находились мои хм… мамы? Мне не удалось! Минут двадцать безрезультатно покрутившись у закрытых дверей, и опять же ничего не расслышав, решил полежать в своей комнате, на койке, даже не раздеваясь, в ожидании чем кончится беседа и незаметно для себя уснул.