— Хосок-а, возьми с собой, ты же любишь их.
Женщина протягивает небольшой кулёк заполненный маленькими круассанами. Мальчик косится на отца, а потом на вкусную сдобу. Он злится на женщину напротив, за то, что она так просто его раскрыла перед альфой, но ещё больше злится на своё желание постыдно забрать кулёк. Постыдно это, к слову, только потому, что ребята в садике так говорят. Кто-то когда-то выдумал из мальчишек, что сладкое любят только омеги, и все почему-то подхватили эту глупость, попеременно вставляя деловито «да я вообще ненавижу сладкое!», пытаясь друг другу доказать, кто здесь альфа. Хосок, конечно, этот стереотип не одобрял, но так получилось, что от него наиболее всего ожидали поведения истинного альфы, как вожака группы, а потому он скрепя сердцем бормотал всегда согласно. Так долго продолжалась эта игра, что он и забыл о том, что это всё не правда.
А вот теперь смотрит на заветные любимые круассаны и вспоминает, как тайком уплетал их за обе щеки у тётушки во дворе.
— Хосок, возьми, чего ты? — подталкивает слегка отец, на что мальчик лишь насупливается и качает молчаливо головой в немом отказе. Хочется взять, но гордость и стыд не позволяют, так легко неокрепший ум во все эти глупости поверил.
Женщина вскидывает брови удивлённо, мужчина вздыхает.
— Ладно, тогда мы пойдём.
Взрослые удаляются в коридор попрощаться с роднёй, а Хосок всё стоит взглядом пилит несчастный пакет. Вспотевшими пальчиками аккуратно открывает и смотрит внутрь на румяную выпечку. В нос ударяет самый вкусный запах на земле и мальчик сглатывает.
— Хосок-а, пошли! — зовёт отец, на что Хоби дёргается, словно его поймали за чем-то постыдным. А потом на автомате, не отдавая себе отчёта, пихает быстро кулёк в рюкзак.
И весь путь домой близко сумку к груди руками прижимает, вдыхая запах приятный, доносимый из её глубин. Ладонями ощущает сквозь ткань тепло и жар от круассан, ведь они только-только испеклись…
Разлепляет глаза, всё ещё ощущая под носом желанный запах и тепло между пальцев. Руку инстинктивно сжимает, ощущая чужую в своей. И в голове фейерверком взрываются воспоминания о пережитой течке и обо всём-всём-всём, что случилось. Грудную клетку распирает из тысячи эмоций: смятение, смущение, облегчение… Он резко разворачивает голову и встречает седую макушку мамы, что задремала рядом у кровати, держа сына за руку в поддержке. Хосок старается игнорировать участившееся сердце и разочарование в нём.
— Ох, Сок-а, как ты? — моментально просыпается женщина, почувствовав, как её руку сжали.
На этот вопрос парень не может ответить однозначно. Низ живота всё ещё тянет и мышцы побаливают, однако телу снова хорошо и расслаблено.
Уверяет маму, что всё в порядке и видит отца, зашедшего в палату вместе с врачом. Беседа оказывается очень короткой и к вечеру парня обещают отпустить домой, порекомендовав сменить привычные препараты, что ранее глушили лишь симптомы течки, но не её очаг. Теперь же Хосок подмечает, что совсем не чувствует запахов. Ни маминого, ни папиного, ни кого-либо ещё.
— С тобой приехал твой преподаватель, — начал отец, как только дверь за врачом закрылась. — Он альфа, — звучит сурово констатация факта, но таким голосом и с таким лицом, словно отец не совсем уверен, что под альфой он не подозревал «
враг». Хосок шумно втягивает воздух через нос и отвечает взволнованно и даже стыдливо:
— Не стоит переживать. Он мне только помог, — улыбается ещё сконфужено и затравлено, отводя взгляд. Оба молчат ещё какое-то время, мама наблюдает за мужем встревоженно, что всё ещё смотрит на Хосока с сомнением и беспокойством.
— Я встретился с ним в коридоре. Он сидел с тобой, пока мы не приехали, — зачем-то сообщает мужчина и эти слова пропитаны ещё большим недоверием и даже злостью. Мама отмирает и щипает его легонько за руку, смотрит в глаза возмущённо, понимая, что сыну не нужно сейчас такое давление.
А отец и сам понять не может, на что зол. Просто внезапно окатило реальное осознание, что его сын —
действительно омега. Конечно, он это знал. Но ещё ни разу ему не приходилось так это прочувствовать на своей шкуре. Прямо тогда, когда взгляды альф встретились. Преподаватель выглядел взволнованно, но уверенно, словно имеет все полные права на Хосока и даже больше.
Словом они не обмолвились.
Тэхён спешно ушёл, не желая находиться в помещении с ещё одним альфой, что может заявлять на омегу права. Отца он признал сразу. Слишком был знаком этот взгляд. Тэ понимает, кого стоит поблагодарить за невероятную стойкость Хосока.
На следующий день Тэхёну знатно влетело от руководства, ведь он не только ушёл со всех последующий пар в неизвестном направлении, но ещё и не заполнил нужные каждодневные обязательные табели в конце рабочего дня. О том, что он спасал одного горе-омегу — промолчал.
Выговор грозил лишением премии, а всё из-за тупых студентов, что таки прождали его в аудитории добрых два часа. «Нет бы, уйти домой по-тихому…» — ворчит про себя Ким, когда ему объясняют, что ученики пришли сдавать листы на кафедру и искать своего преподавателя. А преподаватель этот нагло игнорировал звонки от деканата в придачу, устроив свою голову на животе у спящего Хосока в палате.
Пока последний видел седьмой сон, Ким весьма наглым образом переписал его телефон себе в адресную книжку. Улыбался ещё по-глупому, потому что на заставке у парня какой-то суровый рэпер, но тема в телефоне — розово-кремовая.
Сглатывал ещё и смотрел в одну точку, борясь с желанием сфотографировать на память розовощёкого омегу.
«Нет, я не буду этого делать» — говорит себе Тэхён, а по комнате слышится имитация звука затвора камеры на телефоне.
Хосок в институт, конечно, не является, и Тэхён рвет на себе волосы от волнения, постоянно отвлекаясь на чёртовы картинки перед глазами, что память самовольно поднимала из своих тайных недр. Глотает сладкую слюну часто и обещает себе дать волю, но только когда разберётся со всей учебной волокитой.
На пути домой таки не выдерживает и пишет сообщение Хосоку, долго подбирая нужные и наиболее формальные слова.
«Здравствуйте, Чон. Это преподаватель Ким Тэхён. Как ваше самочувствие?»
Отправляет и сокрушается потом ещё полдороги, потому что сообщение ему кажется до мерзости дурацким, неправильным, глупым и «он бы вообще на такое не ответил». О том, что ведёт себя, словно школьник — думает в последнюю очередь, уже дома, когда видит случайно в зеркале лицо своё постное и недовольное, потому что сообщение прочитано, но ответ всё не приходит.
А Хосок в панике по дому бегает, потому что идиот криворукий. Отвечать на сообщение не собирался, банально боялся и настолько был смущён, что навряд ли бы попал по нужным буквам. Он планировал по-человечески подойти к преподавателю лично и поблагодарить, поклонившись. Возможно, осмелившись предложить отплатить обедом, что звучало бы крайне глупо, потому что какой преподаватель в здравом уме на это бы пошёл. А потому не открывал диалог, перечитывая текст смс на экране блокировки, попеременно повизгивая всякий раз и кусая ногти. И так много и часто читал, что нажал случайно.
Сидит вот теперь пять минут неподвижно, пытаясь отдышаться. За то время, что он провёл в больнице и дома в четырёх стенах — успел надумать себе всякого. От «Ким Тэхён всё-таки заслужил признания его, как истинного альфы», до «он к тебе не притронулся, потому что ненавидит тебя». Последняя мысль заставляла что-то внутри болезненно сжиматься, а душу саднить нещадно. А потом ещё больше себя корить начинает, потому что он вообще-то радоваться должен, что им не воспользовались, а не искать причины, «
почему не». От подобных раздумий голова кругом и сердце не на месте.
Смотрит, успокоившись на экран с сообщением, и вздыхает устало.
«Возьми себя в руки» — ругается про себя, остервенело нажимая на буквы.
«Здравствуйте! Всё хорошо, не стоит беспокоиться».
Сообщение не дописано. Хосок долго размышляет над тем, как правильнее поблагодарить и что бы ещё такое добавить, чтобы Тэхёну было за что зацепиться, если он вдруг захочет продолжить диалог.
Снова кусает ногти нервничая, и нечаянно отправляет.
