Секрет чая

      «Моя… прелессть…»       Что-то приятно дёрнулось внутри, и Тео медленно улыбнулся. Но отчего-то испугавшись собственной мысли, он помотал головой. Блеск в его зелёных глазах нездорово заиграл бликами, и мальчик кинулся к окну, вскарабкался на широкий подоконник.       Солнце садилось. Неспешно спускалось оно к далёкой кромке сине-зелёного леса, и, глядя на тонкую полосу розоватого неба между светилом и кронами деревьев, Тео всё больше радовался. Вот только радость эта была какой-то странной. Она грызла его молодую душонку, как самая настоящая жадность. Но, как бы ни был Тео взрослым по своей натуре, он был слишком наивен, чтобы заметить что-то не то. Да и взрослость его заключалась скорее в том, что его абсолютно не интересовало всё связанное с его слишком маленькой сестрой и её забавами.       «Прелессть!..»       Ровно пять часов вечера. Тео не мог знать точно, но его внутренние часы неистово звонили и зазывали его, манили и нашёптывали…       Пора.       Тео спрыгнул на пол, гулко топнув ножками, и выбежал из своей комнатки. Маленькие каблучки быстро-быстро зачокали по мраморному полу. Глазки блестели-блестели, а улыбка всё играла на тонких губах…       Чай. Конечно же. Его организм уже ноет. Он уже не может нарушить режим. Где знакомый звон колокольчика? Почему не слышно шороха шагов? Не ушли ли куда?       Дверь распахнулась — и вечернее солнце, льющее свои лучи через прозрачное окно, ударило ему в глаза. На миг ослеплённый, Тео зажмурился и, нащупывая рукой перилки диванчика, плюхнулся на сидушку спиной к окну… И встретился взглядом с сестрой.       Венона всегда казалась ему чем-то непонятным. Словно не от мира всего, она всё делала невпопад. То носилась по саду, словно кот, которому на хвост привязали самодельную хлопушку, то пялилась в стены, рассматривая узоры, тщательно расписанные художниками-малярами… Тео откровенно её не понимал. Он видел в ней мать, трепетно относящуюся к искусству, но в то же время видел в ней что-то такое, чего не было ни в одном из родителей. Возможно, стойкость и рвение передались ей от бабушки или дедушки, но кто мог знать?       Тео было чуждо любое из её высказываний и замечаний. В его сердце играла гордость, присущая любому из правителей. Уже сейчас он понимал, что в будущем ему предстоит занять родительский престол — а разве для этого ему нужно играть в какие-то дурацкие игры? Разве для этого нужно выходить за пределы замковых ворот дальше, чем в столицу? Сиди себе на троне и повелевай людьми, поддерживай порядок и суди споры. Какая же тут наука?       Хотя Тео видел, что править бывает отнюдь не так легко. После некоторых приёмов его отец Алгар хмуро сидел на троне и отказывался разговаривать. Пару раз он тут же хватался за перо и принимался что-то усердно писать не длинном пергаменте, отдавал распоряжения стражникам — и Тео чувствовал, какая ответственность лежит на его плечах. И именно поэтому старался напустить на себя ещё большую важность. Потому что и ему придётся нести эту тяжёлую ношу.       Венона коротко улыбнулась брату, отчего-то задержавшего на ней взгляд, и повернула голову. Светлые полосы от солнечного света медленно ползли по кофейного цвета стенам — и что-то таинственное и лёгкое было в них, что она не могла оторвать от них глаз. Ей нравилось наблюдать за причудливым танцем теней от небольших статуэток на полках. Свободные, они с передвижением солнца смещались вверх или вниз, плавая на нежном фоне, — и Венона верила, что это волшебные силы с неба светят ей, являя свои чары. Призывая стать такой же свободной, как эти тени, но следовать вслед за светом…       А Тео уставился на блестящую лакированную поверхность кофейного столика. Что интересного в солнечных полосках? Гораздо интереснее те сласти, которые скоро появятся прямо здесь.       — Я должен был прийти первым. Я пунктуальнее, — буркнул он, не упуская возможности похвастаться новым словом в своём словарном запасе.       — Мне нравится воздух здесь, — улыбнулась Венона.       Тео потянул воздух носом, горя желанием узнать, что же такого в этом воздухе… Ничего.       — Ничего необычного, — проговорил он с таким видом, будто только что выиграл в серьёзнейшем споре.       — Это не запах. Он по-другому чувствуется. Изнутри.       «Глупости», — подумал Тео, пожав плечами. Ещё один плюс в копилочку странностей сестры. Что не так с воздухом? Почему он должен быть каким-то другим здесь, в гостиной? Хотя совсем скоро он наполнится ароматом выпечки, сэндвичей, конфет, чая (чая! прелессть…) и сахара…       Но где же колокольчик?       И тут где-то далеко-далеко разлился тонкий мелодичный перелив. Вцепившись пальчиками в диван, Тео перевёл взгляд на полураскрытую дверь и приоткрыл рот в нетерпении. Вот сейчас! Сейчас!       Вот уже что-то шуршит, шумит в коридоре, Тео умело подмечает шорох платья горничных и стук их каблучков — он уже всё это прекрасно знает. Тихо позвякивают блюдечки и чашечки из фамильного сервиза Элизы, и вместе с этим постукивает всё быстрее и быстрее сердце маленького принца. Пора, пора! Да входите же!       Дверь тихо скрипнула, и в комнату хлынули служанки с металлическими подносами в руках. Подавшись вперёд, Тео жадным взглядом провожал блюдечки с печеньем, булочками, горячими сэндвичами и конфетами в шуршащей обёртке — и вперился в белые фарфоровые чайнички, которые чинно нёс статный эльф в богатых одеждах. Глаза его были полузакрыты, и он явно старался не смотреть на то, что нёс на подносе: в этих чайничках плескалась заварка, собственноручно заготовленная королём Алгаром по его же рецептам. Никто, кроме него и его супруги не знал, какие компоненты были добавлены к выращенным травам, но результат полюбился всем. Королева Элиза была милостива ко всем и выделяла уже приготовленный чай слугам во дворце и остальному народу. Чай обожали все — им были едва не одержимы из-за изысканного и неповторимого вкуса — и ждали своей доли как очередную дозу, ведь никто не знал, как и из чего этот чай делается. И никто даже не знал, откуда взялась эта нездоровая любовь к чаю. А король всё продолжал изобретать новые рецепты…       На сервировку отводилось десять минут. Поцокав чайными ложечками и каблучками, девушки в лёгких простых платьях мягко улыбнулись королевским детям и вышли так же тихо, как и зашли. Со всей аккуратностью опустив поднос с чайничками на кофейный столик, мужчина невольно засмотрелся на фарфор, но, поймав на себе пронзённый ноткой осуждения взгляд Тео, поспешил ретироваться. Оставшись наедине с сестрой, Тео соскочил с диванчика и в миг оказался напротив вазочки с конфетами — и запустил в неё руку. Он был надменным касаемо всего «детского». Но чайная церемония в буквальном смысле едва не сводила его с ума. И не его единственного. Почти все жители Энии после прихода Элизы жаждали свежего чая, будто безумцы.       — Тео! Надо родителей подождать! — урезонила его Венона.       Наверное, только на неё да на Элизу магическое влияние чая не распространялось.       И в ту же минуту в гостиную плавно вошла королевская чета. Элиза прошуршала своим пышным белоснежным платьем с полупрозрачными розовыми фижмами и мягко уселась в бархатное кресло, одарив детей ослепительной нежной улыбкой. Во всех её движениях читалась лёгкость и грация, особенно же это подчёркивали её чёрные вьющиеся локоны, ниспадающие на плечи из тугого пучка, и светло-голубые глаза. Алгар не мог не разглядеть в ней чистого ангела и влюбился тут же, не в силах ничего с собой поделать. И по сей день он был пленён её чарами. Роскошно разодетый, в чёрном вельветовом кафтане, он держался немного гордо, как и следовало королю, но уже свободно. При виде детей его сердце таяло, и он сам в то же мгновение сбрасывал с себя маску величественного правителя: оставались лишь образ да манеры.       — Кто-то уже опередил всех нас! — деланно удивился Алгар, распростирая руки для бросившегося к нему в объятия сына.       Венона успела вскарабкаться на колени к матери и чмокнуть её в припудренную щёчку. Элиза тихонько рассмеялась и крепко обняла дочь, пригладив её полусплетённые в мальвинку золотые локоны.       И уже спустя минуту или две вся семья, рассевшись на мягкой мебели, в полнейшей тишине приступила к чаепитию. Тоненькой золотисто-оранжевой струйкой чай с добавлением трав из Светлого леса прожурчал в миниатюрную чашку Веноны — и она с упоением прижалась к ней губами. Неспешно полилась речь Элизы, но девочка ничего не слышала. Сладкий привкус трав приятно пощипывал язык и горло, но она любила этот чай более всех остальных. Тео был готов выпить хоть десять чашек чая, в который Алгар добавлял сок яблок, растущих в королевском саду, и что-то ещё — она не знала, но её брат присасывался к чашке пиявкой и никак не хотел успокаиваться. Точно так же он налегал на все сладости, расставленные на кофейном столике, и совершенно не замечал, как сгущается атмосфера тепла вокруг него.       Алгар только на этот час становился абсолютно домашним и как будто терял всю накопленную с годами серьёзность. Будь его воля, он бы все вечера напролёт рассказывал о своём детстве и вёл беседы на самые невинные темы, словно ребёнок. В эти минуты Элиза тоже становилась маленькой девочкой, шутила, но оставалась такой же изящной и женственной. Вся семья сливалась в единое целое, предаваясь полной гармонии. Возможно, только Тео никак не желал погрузиться в эту обстановку. Но что ему не давало это сделать, Венона не знала. Она знала только, что Тео многое из-за этого терял… А ещё знала, что женственность, должно быть, всё-таки один из минусов Элизы.       — Мам, а я когда-нибудь смогу сходить погулять за ворота? — с надеждой спросила Венона, ставя фарфоровую чашечку на стол.       Элиза улыбнулась и вложила в свою улыбку всю искренность. Эта тема поднималась её дочерью не раз, но теперь королева подумала, что пришла пора наконец решить этот вопрос и поставить в ответе точку, которая не превратилась бы в запятую.       — Моя милая, ты принцесса, — ласково проговорила Элиза, — ты живёшь в родительском замке и ждёшь, когда придёт пора выходить замуж. Тогда к нам приезжают знатные эльфы со всей страны. И после того, как ты выберешь себе достойного жениха, эльфа, который тебе и нам понравится больше остальных, ты сможешь самостоятельно решать свою судьбу.       — А почему сейчас я не могу пойти погулять? Я ведь уже не маленькая. И я ведь не буду одна.       — Ты ещё недостаточно взрослая. — Элиза вздохнула.— Свобода — это очень сложно. В нашем королевстве свобода велика, и это иногда ущемляет свободы других, понимаешь? А ещё проблема в том, что как бы мы ни боролись со злом, оно всё равно существует. А что если тебя похитят? Вдруг что страшное случится? Мы не готовы пойти на такой риск.       — Ну хотя бы одним глазком взглянуть!       Элиза вопросительно посмотрела на мужа. Алгар тотчас же встрепенулся и с печалью в глазах посмотрел на Венону, сложившую ладошки в молитвенном жесте.       — Мы не можем позволить себе выпустить вас наружу даже под охраной, — сказал он. — Это очень опасно. Элиза права.       — Почему ты так хочешь выйти за пределы замка? — изумился Тео, оттряхивая крошки от кекса с чёрных брюк. — Неужели тебе так не нравится здесь?       — Нравится, — возразила Венона, — но я хочу посмотреть на то, как живут другие. Хочу попробовать делать то, что делают они. А ещё я слышала, что на лошади можно уехать далеко-далеко, а на полях растут колосья… Если их собрать, скосить, то потом можно растолочь муку и испечь хлеб, который мы едим. Я хочу попробовать! И ещё, — её глаза заблестели, — я хочу побывать на плантации и собрать свой мешок чая.       Она никак не ожидала, что Элиза рассмеётся. Услышав звонкий смех, девочка отшатнулась и прижалась к спинке дивана, не понимая, что такого она могла сказать, что вызвало бы смех её мамы.       — Моя девочка, это не по-женски! — Королева покачала головой. — Знаешь, каков удел женщины? Заниматься домашними делами, познавать искусство и ухаживать за детьми. Труд — это для мужчин. Ты когда-нибудь видела, чтобы женщина трудилась вне дома?       Венона хотела заметить, что вовсе не видела женщин вне замковых стен, но промолчала.       — Любая женщина согласится, что мужчина работает, а она обеспечивает ему комфорт и уют. Так ведь?       Элиза оборотилась к Алгару, который отрешённо кивал головой. «Не нравится мне это», — подумала Венона. Но опять же не сказала ничего. И больше эту тему старалась не поднимать. Хотя вольнолюбивая пташка в её сердце страстно рвалась на свободу…

2

      А в это время горничные в небольших комнатках тоже устроили себе чаепитие. Собравшись в тесном кругу (все уже давным-давно друг друга знали), девушки юные и уже не очень остались при свечах и стали заниматься своим самым любимым и сокровенным делом: сплетничать. На обсуждение выносились самые разнообразные темы и обстоятельства, от самого привлекательного пажа и до планов на далёкое будущее, но неизменно затрагивалась одна и та же тема.       — Ох, а что было бы, если б наш король не женился на королеве Элизе! — сладко вздохнула самая старая из горничых (хотя старая она была только относительно, ведь ей и пятисот лет не было!). — Никогда у нас не было бы такой жизни, как сейчас.       — Что верно, то верно! — подхватила её закадычная подруга, поджимая ноги под себя. — Помню, при Гориане, отце нашего Алгара, мы работали целыми днями, ни минуты отдыха! А сейчас не жизнь, а рай.       — Английские обычаи весьма интересны, — задумчиво проговорила эльфийка, которая почти всегда носила с собой самопишущее перо и смятый лист пергамента — зачем, никто не знает. — Но мне иногда жалко наших ребят, ведь почти все заботы теперь на их плечах.       — Но не всё же нам делать! Женщины — существа хрупкие.       Девушка-с-пером покачала головой. Она не жаловалась на то, что работы стало меньше, но и не находила принципы нынешней королевы правильными. Она была одна такая — все остальные почитали королеву Элизу побольше короля. Да и сам король Алгар не торопился выходить из тени своей жены. Элиза затмила всех и вся своим появлением и сразу стала авторитетом у всех, сумев завоевать признание даже у тех же мужчин, которые нашли её речи убедительными и логичными. По всей Энии женщины расслаблялись, а мужчины трудились. А Даная была девушкой не из глупых и предвидела в недалёком будущем возможные бунты, ведь недалеко было и до недовольства подрастающего поколения, и до перевеса социальных норм… Но пока что её доводы принимал только верный пергамент. До «недалёкого будущего» было, видимо, всё ещё неблизко…