С чего ты взял?

Чим выходит из самолета и вдыхает свежий запах Сеула. Он был тут всего месяц назад, а уже так соскучился. За ним семенит Юнги, держа в руках черную дорожную сумку. У Чимина такая же. Пак снимает солнце-защитные очки и улыбается во все тридцать два. — Друга высматриваешь? — Угу. Он должен был встретить меня. Юнги смотрит недовольно и немного скептически. Он недоволен тем, что парень, который нравился когда-то его Чимину возможно приедет. Это раздрожает и навивает неприятные мысли. — Ты все равно поедешь со мной. И давай сейчас без капризов, я жутко устал и хочу спать, — Мин похрустел шеей, а затем с каменным выражением лица сплел их руки. Грустные глаза сверлили душу, поэтому Юн (человек, который с совестью знаком заочно, из книжек знает, а она его так и вообще никогда не видела) смягчился и добавил, — Но я, так и быть, потерплю этого твоего… Эээ, ну как… — Тэхена, — благадарно улыбнулся Пак, влюбленнотакшопоуши смотря на Юнги. — Ага. Только если без того Чонгука. — ворчливо подметил тот.

***

— Тэхен-а, где моя футболка?! Черт побери! — Гук скакал по комнате с одной натянутой на ногу штаниной, вторая же волочилась по полу. Совсем еще ребенок. — Какая?! — Белая такая, только постиранная! — Тю, они все у тебя белые и все постиранные! — Нет! Ну такая… Из Америки которая! — Да вот она! На диване воляется! Чон прыгает из спальни в гостинную, допрыгивает до Тэхена, который пока только в трусах, и напяливает на себя потерянную вещь. Натягивает вторую штанину и застегивает ширинку, одной рукой расчесывая волосы. — Вишенка, быстрее, мы опаздываем. Я уже готов. Выходят они спустя 30 минут, потому что тэхеново «где мои любимые носочки с Губкой Бобом?» непоколибимо шарило по шкафам в поисках счастливой вещи.

***

Тэ лишь с далека видя Чима (вместе с каким-то мужчиной), сразу же срывается и бежит навстречу. Секунда и Чимина заключают в крепчайшие объятия, они обнимаются долго и слезы скатываются вниз по щекам. Потому что чуть-чуть не потеряли друг друга. Они всегда были, есть и будут лучшими друзьями и никакие вредные кролики им не помеха. — Чимин-а, прости меня, я… — Тээээ, я… Я сам виноват… Это все я, прости меня, ради Бога… Они продолжают плакать и причитать, причитать и плакать. Чонгук же стоит сзади и тупо пялит в пол. Ведь взгляд мужчины, приехавшего с Чимином, режет ни хуже ножа. — Здравствуйте. Юнги не отвечает, лишь смотрит пристально, а затем с отвращением взгляд отводит. — Привет, Куки. Чимин говорит это более спокойным тоном, но голос слегка дрожит, как и протянутая рука. Гук улыбается, пожимает протянутую конечность, а затем вооцаряется тишина, как будто они не в аэропорту, а в каком-нибудь укромном месте. И они обнимаются. По дружески, но крепко. Чонгук тоже скучал… но этот чертов взгляд просто не дает спокойно существовать! — С меня хватит! — взрывается Мин, — Вы еще засоситесь здесь, черт возьми, не буду мешать! Он на пятках разворачивается и быстрым шагом направляется к выходу, Чимин стоит с открытым ртом и напуганными глазами-блюдцами. — Юнги! Стой! Юн не смотрит по сторонам, поэтому не видит тележку с багажом, что так смачно впечатывается в него, сбивая с ног. — Извините пожалуйста, я совсем не хотела, оно само как-то, тележка такая тяжелая… — лепетала беременная девушка. Она тоже жутко испугалась, потому что из носа Юнги струйкой лилась красная жидкость, а его глаза четко давали понять — «убью нахуй» Но правосудие не свершилось, темноволосый паренек вовремя забрал ее, одновременно извиняясь и причитая о том, что она должна была его подождать и что ей противопоказаны тяжести. Юнги молчал. — Мамочки! — Пак испуганно ощупывает лицо пострадавшего, одновременно рукой подзывая друзей, — Кровь! И все же Чонгук бессмертный. Либо бесстрашный. Только суицидник с невозмутимым лицом начнет обрабатывать нос свирепого в край Мина.