Разница между нами

На утро следующего дня была назначена конная прогулка. Менсер, которая никогда раньше не видела лошадей, была в абсолютном восторге, и радость, что искрилась в ее глазах, заставила Победителя подумать о том, что, возможно, эта поездка не такая уж бесполезная. Перед девушкой открылся совершенно иной мир, противоположный всему тому, что она видела и знала раньше. Капитолий вмещал в себе все радости жизни, в Дистриктах же были доступны только некоторые из них. И то, что кажется обыденностью в Десятом — лошади, например, — совершенно недоступная роскошь для жителей Двенадцатого. Осознание, насколько ограничена их жизнь, в полной мере пришло к Бенджену лишь после того, как он увидел все уголки Панема собственными глазами. Возможно, теперь Менсер будет понятнее, зачем они ввязались в это, и она будет рисковать всем не только ради него. Приглашение прибыло от какого-то чиновника, и на рассвете они отправились к огромному заповеднику на окраине столицы. Перед глазами юноши расстелилась зеленая лужайка и ровные ряды деревьев на много километров вперед. Известные политики, бизнесмены, актеры, модели и, разумеется, парочка победителей — этих людей не связывали ни дружеские, ни рабочие отношения, просто кому-то из самых влиятельных мира сего взбрело в голову собрать компанию безвольных цирковых мартышек, чтобы развлечься. Бенджен согласился на это только потому что прошлым вечером Батлер случайно упомянул это мероприятие. Сначала поводья лошади Менс придерживал инструктор, но через полчаса она и сама отлично справлялась, хотя и ехала очень осторожно и медленно. Воспользовавшись моментом, пока они отстали от группы, Бен указал на дорожку чуть поодаль, и они свернули, оставшись вдвоем. Несколько минут они ехали в абсолютной тишине, мир словно замер в безмятежности. Идеально обученные лошади не отреагировали даже на внезапно спрыгнувшую с ветки прямо на дорожку белку. Бен резко натянул поводья. Отстающая Менсер подала голос откуда-то из-за спины. — Здесь всё совсем иначе, — ее голос на мгновение дрогнул. — Кроме тебя. Стилл пожал плечами, не до конца понимая, с чего бы ему меняться и как это вообще возможно. Его отношение к этому месту не изменилось с момента, как он впервые ступил ногой на ровную брусчатку вокзала. — Я странно чувствую себя здесь, как-будто занимаю не свое место. — Здесь ни у кого нет своего места, нас переставляют, как фигуры на шахматной доске. Ни к чему не стоит привыкать. Или показывать, что доволен или недоволен своим положением, иначе его обязательно изменят, и точно не в лучшую сторону. Поэтому я никогда не говорю о своих чувствах, Менсер. Когда лошадь Ленц поровнялась с его, Бен вздохнул и поник — выдохся, точно сказал не несколько предложений, а прочитал многочасовую лекцию. Она приоткрыла губы, чтобы что-то сказать, но заметила его выражение лица и осеклась. Почти сразу же из-за их спин послышался чей-то оклик. Бенджен развернул лошадь и увидел приближающегося Батлера. — Как удачно я вас нашел, — мужчина склонил голову и приветливо улыбнулся девушке, мигом нагнав их. Лирен управлял лошадью мастерски, грациозно и уверенно, словно провел в седле всю свою жизнь. Бен невольно ощутил острую потребность в том, чтобы тут же вытянуться, расправив плечи. — У меня к вам серьезный разговор, мистер Стилл… Надеюсь, вы меня простите. Решив, что он намекает на необходимость аудиенции, Бен уже было повернулся, чтобы попросить девушку оставить их, но Лирен отрицательно помахал головой. — Нет, будет лучше, если Менсер будет рядом с нами, иначе наш разговор может вызвать ненужный интерес. Они направились вглубь парка вместе, лошади скакали рысью, чтобы не вызвать подозрений. И скоро они повернули в ту сторону, в которой осталась остальная группа. Тихо, насколько это было возможно, Лирен коротко обрисовал нынешнюю политическую ситуацию. Оказалось, что на Маргарите гонения не закончились, уже который месяц подряд власть искала виновных и чаще всего попадала мимо, отчего обстановка накалялась всё сильнее. Батлер, испытывая явный дискомфорт, объяснил, что ни за что не просил бы об этом, если бы не крайняя необходимость, но он нуждается в Стилле, как никогда раньше. — ...Словом, беженцев нужно переправлять через Двенадцатый. Других вариантов у нас нет, без вашей помощи этого никак не устроить. Мы будем действовать максимально осторожно, медленно, насколько это возможно. И спасать только тех, без кого нам никак не обойтись в предстоящей… в будущем. Менсер побледнела так сильно, что, казалось, была готова вот-вот потерять сознание. Бенджен прикусил губу, нахмурился и согласно кивнул. Разумеется, он не мог отказать, хотя и осознавал, что это убьет его. Главное, чтобы это случилось как можно позже, чтобы он успел обезопасить своих близких. Полагая, что это, вопреки всему, возможно, он был оптимистичнее, чем когда-либо в своей жизни. — И еще кое-что. Некоторые будут… привозить с собой оружие. — Лирен сглотнул, покачал головой, словно не веря, что говорит это, но нашел в себе силы, чтобы закончить. — Вам нужно распределить его равномерно по всему Дистрикту. Я обещаю, что оно не понадобится нам скоро, но когда-нибудь этот день обязательно наступит, и мы должны быть готовы. Пауза затянулась. Бенджен лихорадочно прокручивал всевозможные варианты будущего у себя в голове, но идеи, которые могли бы предотвратить неблагополучный исход, таяли, как масло под раскаленным ножом. Лучшее, что он может сделать — продержаться как можно дольше. Возможно, ему удастся вывезти из Двенадцатого всю семью. — Разумеется, мы всё сделаем. — Наконец выдохнул победитель, и его голос в этот момент прозвучал на удивление уверенно. В ответ на лице Батлера промелькнуло облегчение. К этому моменту они уже догнали группу, мужчина поспешил отделиться от них и подъехал к кому-то из чиновников. Бен медленно повернулся к Ленц, она выглядела ошарашенной, но, кажется, смирилась с неизбежным.

***

С интервью Бен, уже по обыкновению, справился так себе. На вопросы он отвечал коротко, безучастно и сухо, так что скоро всё внимание интервьюера и публики перешло к Менсер, которая в этом деле возымела большие успехи. Девушка вела себя легко, непринужденно и уверенно, но оставалась скромной и время от времени переводила растерянный взгляд на своего спутника, нуждаясь в его помощи. Публика была без ума, их отношения превратили в эталон, по крайней мере, этого сезона, так что даже после возвращения домой новоиспеченная пара всё еще мелькала не только в звездной хронике, но и на всевозможных каналах. Журналы с их фотографиями выходили еще по меньшей мере несколько недель. Этого грандиозного успеха было достаточно, чтобы на какое-то время их оставили в покое. С момента, когда он получил поручение от Батлера, Бен пребывал в полусознательном состоянии. Все его мысли сосредоточились на одном предмете, и он в очередной раз потерял интерес ко всему остальному. Верхушка революционного ополчения дала ему минимальный срок в два года, которые он должен продержаться, не подставляясь. За это время они должны были собрать достаточное количество оружия и спасти необходимых для дела людей. Два года, проведенных на пороховой бочке с зажженной спичкой в руках, могли бы превратиться в кромешный ад, но Бенджен упивался возможностью искупить свои грехи и с головой нырнул в расчеты, которые помогут ему продержаться как можно дольше. В самых оптимистичных его прогнозах у него было не меньше пяти лет, по истечению которых первоочередной будет необходимость вывезти из Панема всю свою семью и тех революционеров, которые доживут до этого момента. Батлер пообещал, что первый беглец появится не раньше, чем через месяц. Всё это время Стилл провел в четырех стенах, тщательно обдумывая план действий. Бен решил оставить часть кружка ополченцев в неведении, чтобы в случае, если он совершит ошибку, никакие следы не стали бы доказательством их участия. Мистер Берримор навряд ли мог бы стать полезным, так что его можно было не посвящать, сестра же была слишком важной фигурой, ею рисковать он не мог, как бы это не было эгоистично. Бен поклялся себе в том, что обратится за помощью к Отто только в крайнем случае, но Салли и ее супруг, управляющие кабаком, могли сыграть свою роль. «У Хэнка» — идеальное место для переговоров, там всегда можно найти какого-нибудь пьяницу, который согласится помочь с доставкой продуктов или даже оружия, кроме того, там можно оставить карты на хранение. Бенджен полагал, что некоторые беженцы могут быть родом из самых дальних Дистриктов, поэтому в Двенадцатый они попадут обессиленными, в таком случае сразу отправлять их в леса — настоящее зверство. Он будет обязан предоставить им место для ночлега, хотя бы пару часов сна, в таком случае кабак с кучей забытых богом подсобок тоже подойдет, и никому не покажется странным то, что Победитель время от времени наведывается туда. При всех его недостатках, Бенджен обладал парочкой бесспорных достоинств. Он умел прикладывать титаническое усилие и шевелить мозгами, когда занимался тем, что казалось ему действительно важным. Он уложился в срок, так что к моменту, когда Батлер подал первый сигнал, каждый возможный исход событий и все риски были учтены. Воспользовавшись каналами связи, которые не оставляют никаких следов в сети, он передал штабу свои планы и три возможных маршрута. Один подходил только для беженцев из столицы, которые могут быть доставлены в Двенадцатый в одном из грузовых поездов, остальные два — для людей из других Дистриктов, в зависимости от того, с какой стороны они прибудут. Всё это время, думая о том, как спасти Ленц, он потерял те тонкие нити близости, что связывали их. Девушка, конечно, хваталась за них из последних сил и упорно убеждала себя в том, что он вернется к ней, когда закончит работу, но где-то на краю ее подсознания часть мозга, что отвечала за рациональность, вопила, что на восстановление понадобится куда больше времени. Ей снова придется убеждать его в том, что он в ней нуждается. Бенджен оставался в ее спальне на ночь несколько раз в неделю, не потому что ощущал желание, а скорее от чувства, которое гложет его, чувства, что это необходимо ей. Но даже в эти редкие моменты он был не с ней, а балансировал где-то между прошлым и будущим. Холодность, с которой он коротко отвечал на ее вопросы, скрытность во всем, что он говорил, и то, что он непременно отворачивался к ней спиной, прежде, чем заснуть, заставляли Менсер чувствовать себя надоевшей игрушкой, к которой возвращаются только из-за отсутствия других и в силу привычки. С первыми лучами солнца Стилл спешил вернуться к своим записям, поэтому от него ускользали перемены, что происходили с ней. Она не ощущала ни малейшего желания рассказать ему, в ней росла злоба, и как-будто что-то шептало ей, что если он не заметит и пропустит всё самое важное, то это будет ему по заслугам. Но время смягчило ее и охладило его лихорадочное безумие. В средине весны, когда Бену удалось успешно переправить через границу троих беглецов, он наконец расслабился. Жизнь вернулась в прежнее русло, хотя неприятный осадок остался. Он снова вспомнил о существовании девушки, которая посвятила ему всю свою жизнь, ее успехам на занятиях в школе и в просветительской деятельности, и о своей семье. На улице стоял теплый день, последний снег растаял, сад понемногу зеленел. Пока Кай и Джуд играли в машинки, он читал на скамейке рядом с большими кустами розы. На крыльце появилась Менсер с подносом, наполненным бутербродами и теплым чаем. — Мальчики, уже пора перекусить. Ребята послушно согласились и, схватив еду немытыми руками, тут же вернулись к играм. Менсер поморщилась и медленно опустилась на скамейку, положив руку на живот. Бен нахмурился, закрыл книгу и повернулся к ней. — Что с тобой, Менс? — А, просто я беременна, — практически выплюнув это, она резко побледнела и тут же прикрыла рот ладонью. — ...Господи, прости, я не так должна была тебе это сказать. Бенджен на мгновение застыл, изменился в лице, но никаких конкретных эмоций так и не выразил. До этого момента ему казалось, что между ними всё в порядке, но теперь он вспомнил свое жестокое безразличие. — Извини меня, я идиот. — Не зная, что еще можно сказать, он протянул руку, но девушка лишь отшатнулась и болезненно скривилась, его рука безвольно повисла. Пропасть, появившаяся между ними, могла стать непреодолимой, если Менсер больше не захочет вновь спасать всё одна. Бенджен вдруг осознал возможный ущерб, нанесенный ее состоянию, и стыд захлестнул его с головой. — Мы можем жениться, Менсер, если ты этого хочешь. Он сказал это с отчаянием в голосе, со всем возможным теплом. Но Стилл никогда не умел подбирать правильные слова. Когда он заговорил, Менсер почти поддалась внезапному порыву обнять его, сказать, что готова простить ему что-угодно, но завершение фразы окончательно вышибло почву у нее из-под ног. — Не нужно себя обманывать. Мне давно известно, что я никогда не займу ее место, и привязать тебя к себе мне не удастся ни жертвами, на которые я уже пошла, ни браком, ни ребенком. Не превращай меня в посмешище, Бен, мне некому что-то доказывать. Она словно бросила ему это в лицо, постояла еще пару секунд, сверля его взглядом, полным презрения, и, медленно развернувшись, скрылась в доме. Стилл пытался заставить себя пойти за ней, но знал, что сейчас не сможет ничего исправить. Ему казалось, что теперь Ленц отвернулась от него навсегда, но ее прекрасная душа была непостижима для той примитивной субстанции, которой обладал он сам. В тот же вечер она сама пришла к нему, села у его ног и, уронив рыжеволосую голову к нему на колени, искренне разрыдалась от собственной глупости. Бен прижимал ее к себе, целовал трясущиеся бледные руки и клялся то ли ей, то ли самому себе, что позволяет этой девушке плакать в последний раз.