Разница между нами

Вскоре после приглашения на интервью в дом доставили несколько чемоданов с по-капиталийски умопомрачительными нарядами, а также привезли молодого стилиста. Увидев его на пороге, Стилл недовольно заскрипел зубами и понял, что решение Опала уйти в отставку уже не кажется ему таким хорошим. Парню на вид не больше двадцати пяти, но вполне вероятным было то, что над ним уже поработали пластические хирурги - один внешний вид этого существа заставил победителя усомниться в том, что вещи, которые тот привез, можно назвать пригодными для использования. Его волосы, каскадом спадающие ниже плеч, окрашены в бледно-зеленый оттенок, вызывающий тошноту, над глазами такого же цвета тени и огромные оранжевые стрелки, а костюм, состоящий из широких бархатных брюк и огромной белой блузки, заставил Стилла испытать животный страх. — Я так понимаю, отказаться я уже не могу, — сглотнув ком в горле, наконец процедил Двенадцатый, и снова почувствовал себя бесправным мальчишкой. — Проходите. — К сожалению, сэр, — стилист пожал плечами, но сожаления, очевидно, не испытывал. — Мне выпала честь так же подобрать гардероб для вашей спутницы… Бен не дал ему закончить предложение, его лицо мгновенно исказилось в обозленной гримасе. Одна мысль о том, что они действительно решили, будто он позволит превратить Менс в игрушку для развлечения, а его личную жизнь — в повод почесать языками, приводила его в бешенство. Есть грань, за которую не должен переходить даже Капитолий. — Она не поедет. — Боюсь, — стилист смутился, исступленно глядя на носки своих сверкающих ботинок. — Что это вопрос уже решенный, и отказать будет… слишком грубо. Ах, совсем забыл, нет у него ничего личного, и никакого права на жизнь. В любой момент, когда что-то стукнет в голову одному из жителей столицы, пусть даже самому ничтожному, они выдернут его, как непослушного пятилетнего ребенка из песочницы, и заставят сломя голову мчаться на другой конец страны. — Я подумаю и скажу, возможно ли это устроить, позже, — растягивая гласные, Бенджен надвигался на растерянного стилиста, заставляя того отступать назад, и как только зеленоволосый оказался за порогом, резко захлопнул перед ним дверь. Стилл думал о том, как ему придется просить Менсер, чтобы она бросила работу и все свои дела и, игнорируя то, что совсем недавно похоронила отца, улыбалась и отчаянно пыталась понравиться всем этим столичным ублюдкам. И оттого, что он знал, что она ни за что не откажет ему, потому что не смогла бы отказать ему вообще ни в чем, Стиллу стало еще хуже. А жизнь, казалось, начинала налаживаться. Вот так судьба платит ему за убогие попытки хоть иногда делать что-то хорошее. Чертова благотворительность. *** Ленц, разумеется, проявила чудеса самоотречения. Она наладила отношения со всей командой из Капитолия, успокоила несчастного стилиста, Робби Коннора, который после последнего инцидента только удостоверился в том, что Стилл действительно мрачный и грубый тип, которого стоит опасаться, и в целом выглядела очень уверенно и спокойно. Но Бен, видевший чуть больше остальных, ощущал, что она растеряна и даже напугана. Но не потому, что боится, что их раскроют, а потому что ее сводит с ума одна мысль о том, что она может разочаровать его. Примеряя наряды, которые оказались не такими плохими, как можно было ожидать, она украдкой бросала взгляды на Стилла, что с недовольной миной сидел в кресле в углу комнаты, и мило расплывалась в улыбке, когда он соглашался с уверениями стилиста в том, что она выглядит прекрасно. Она всё время тихо склонялась к нему и спрашивала, что ей стоит говорить, и стоит ли вообще и, если это возможно, сможет ли она просто тихонько посидеть в своем номере. Бен заверил ее в том, что если говорить будет только она, выиграют все. В день отъезда потерянными выглядели все, особенно плохо — Лорен. После того, как Бен попрощался с мальчишками и записал, какие подарки они ждут больше всего, она обняла его на прощание и, смахнув слезы, поспешила вернуться в дом. В ее взгляде он читал немой упрек, вполне справедливый. Каждый раз, когда он уезжал, кто-то непременно умирал. Бен извинился перед Менсер и пошел следом за сестрой. Она стояла у украшенного новогодними гирляндами окна, перекрестив руки на груди. В доме витал запах корицы и мандаринов, но от этого праздничного настроения что-то больше не становилась. Бен пару секунд молча стоял у порога, растирая виски. — Прости, Лорен, я знаю, что тебе сложно мне верить, но я обещаю, что всё будет хорошо. Сестра, кажется, смутилась от того, что услышала. Она нахмурила брови, приближаясь, мягко улыбнулась и, убрав прядь волос с его лба, встала на носочки, чтобы коротко его чмокнуть. — Это ты меня извини, милый, я знаю, что ты будешь ее беречь. Бен захлопнул за собой дверь и, кивнув Менсер, пропустил ее вперед себя в машину. В этом роскошном кожаном салоне Ленц выглядела необъяснимо естественно. Она непринужденно болтала с Коннором, отвечала на шутки водителя и расспрашивала о светских правилах. Из-за сильного снегопада машина ехала к вокзалу целую вечность. Стилл оперся о запотевшее окно и глядел вперед тупым взглядом, и, судя по тому, что скоро лицо Менсер приняло обеспокоенное выражение, выглядел слишком мрачно. Девушка наклонилась, накрыв его колено ладонью, и тихо произнесла: — Почему ты так волнуешься, Бен? Всё будет хорошо. — Если ты забыла, прошлая девушка, которая сопровождала меня, сейчас мертва. Получилось слишком грубо. Менсер сделала вид, что не заметила, какой он кретин. *** Пока поезд притормаживал на главном столичном вокзале, Бенджен неловко топтался в тамбуре, подбирая нужные для извинения слова. Чувство вины продолжало съедать его, но вместо того, чтобы с благодарностью поддерживать Менсер и помогать ей, он обидел и без того несчастную девушку и почти на целые сутки оставил ее на съедение капитолийцам. Она вышла в ярко-оранжевом пальто, с небольшим коричневым чемоданом в руках, который был предназначен скорее под то, чтобы отлично сочетаться с высокими ботинками, потому что еще три чемодана с вещами тащил носильщик. Пока Бен завороженно смотрел, она с улыбкой подошла и взяла его под локоть. Её горящие глаза убедили его в том, что извинения можно не произносить вслух. Стилл чуть наклонился и предупредил о том, что на выходе их будут ждать десятки репортеров. — Ты выглядишь прекрасно, — шепотом добавил он у самого уха и, видя, что девушка мгновенно залилась краской, резко выпрямился. Пока они следовали к машине, он отмахивался от летающих дронов, игнорировал вопросы журналистов и старался делать вид, что девушка, держащаяся за его руку, совершенно ему безразлична. Ни за что нельзя показать им, что она ему дорога, иначе съедят. Менсер держалась прекрасно. Словно была рождена здесь, а не в самом мрачном и непопулярном уголке Панема. Казалось, ничто не может заставить ее растеряться. Ничто, кроме Двенадцатого, разумеется. Она выглядела уверенной и безразличной ко всему происходящему, хотя Бен чувствовал, как она трепещет внутри. Интервью было назначено на следующий день, а по приезде им выделили роскошные апартаменты в небоскребе в самом центре Капитолия. По скоромному мнению Стилла, это было грубо и неуместно, ведь за те деньги, что он отдал школе, не смог бы снять эту квартиру даже на сутки. Но у столицы были свои понятия о морали. Первые приглашения на ужины и открытия выставок пришли еще до того, как занесли чемоданы. Весь день, вместо того, чтобы дать ей отдохнуть, над Менсер издевались визажисты и стилисты. В этот раз внешнему виду победителя уделили куда меньше внимания, так что спустя пару часов после начала приготовлений он уже был готов. Сидя на втором этаже квартиры, напротив огромного панорамного окна, он думал том, что это еще одно подтверждение тому, что в Капитолий вызвали скорее не его, а новую девушку Победителя. Вот так события. Бен не услышал мягкие шаги Менс и увидел ее, когда она уже присела рядом с ним. — Потрясающе, — девушка очарованно смотрела на огни ночного города, миллионы переливающихся красок и людей в абсурдных нарядах, что мирно гуляли по парку. Он очарованно смотрел на ее светлую кожу, покрытую кроваво-красной атласной тканью. Подол платья спадал до самого пола, тугой корсет, спрятанный под несколькими слоями шифона, сделал ее талию крошечной, а руки были покрыты рукавом до самого локтя, отчего казались куда тоньше, чем были на самом деле. Даже волосы они завили на манер... Жаклин, да, вот в кого они пытались ее превратить. Бенджен болезненно сморщился и с усилием перевел взгляд. — Тебе не нравится? — едва слышно выдохнула Менсер, и он услышал, что она улыбалась. — Нравится, прости, просто… это не ты. — Наверное, здесь я и не должна быть собой, — она повела плечами, снова усмехнулась и слабо сжала его ладонь в своих руках. Бен согласно кивнул. Пожалуй, она была права. Рядом с Ленц, такой понимающей и не по годам умной, он не в первый раз почувствовал себя мальчишкой. Девушка потянулась к нему за поцелуем, рыжие волосы защекотали его шею и, шумно выдохнув, Стилл попытался отстраниться. Она переместила руку на его затылок и задержала, нижние юбки зашуршали, и вот Менс уже оказалась у него на коленях. Бенджен скользнул взглядом по большому экрану с прогнозом погоды и огромными часами и решил, что небольшое опоздание им смогут простить. Он быстро расправился с застежкой на спине, подхватил ее за бедра и оказался сверху, прижимая Менсер к прохладной поверхности стеклянного пола. В отражении он увидел небольшой красный лучик, видимо, прямо над ними расположена камера. Бен стиснул зубы и прикрыл глаза, продолжая покрывать шею и грудь девушки короткими поцелуями. Менсер застонала, запрокинув голову назад. Через полчаса, когда он застегивал платье, ее волосы выглядели чуть более растрепанными, чем следовало. Стилл довольно улыбнулся и поцеловал рыжеволосую макушку. Румянец шел ей куда больше, чем бледная пудра. Стилист, проводивший их к выходу, с явным недовольством смотрел на смазанную помаду. Следующий раз не будут отпускать ее так рано. Напоследок Бен недовольно скривился собственному отражению в желтом костюме, поправил большую золотую осу, сидящую на месте галстука, и открыл дверь, пропуская вперед Менсер. Пока они ехали, он коротко рассказывал о том, с кем ей ни за что не следует общаться, хотя и понимал, что от некоторых кадров, типа Сапфиры Олсен, невозможно отвязаться. Он не хотел бросать ее на растерзание этих животных, но не мог бороться с внутренним чувством удовлетворения, вызванного тем, что теперь все эти люди наверняка потеряют к нему интерес, и можно будет провести эти несколько дней в тени, наблюдая за ними, как в старые добрые времена, когда еще была… Видимо, Ленц уловила перемену в нем, потому что ее рука мягко переместилась с локтя на ладонь. Он ответил на ее безмолвный вопрос. — Я не волнуюсь, просто знаю, чего от них можно ждать. — Бен пожал плечами. — Твоя прошлая девушка затмила всех, думаешь, у меня нет шансов? — робость, с которой Менсер произнесла это, заставила его смягчиться, хотя Стилл был уверен, что придушил бы на месте любого другого человека, который осмелился бы сейчас упомянуть Жак. — Думаю, перед тобой у них нет шансов. И у них действительно не было ни шанса. Когда они перешли порог банкетного зала, внешне Стилл избавился от любого намёка на эмоции, но внутри него бурлило настоящее пламя. Он видел каждый голодный похотливый взгляд, устремленный на невинную Менсер. Они видели в ней симпатичную игрушку победителя и были уверены, что у нее есть цена, которую они в состоянии заплатить. Но было кое-что, что всё время ускользало от острого взгляда Двенадцатого. По меньшей мере треть взглядов, и женских, и мужских, были устремлены на него. Стилл злился, а Менсер отчаянно ревновала, хотя и знала, что ее единственная конкурентка покоится в могиле. Это, на самом деле, забавно. Он никогда не осознавал, какое впечатление производит на окружающих. Ненависть к себе, которой он уже проел плешь всем, кто его знает, не позволяла Бенджену открыть глаза на то, что не только Менсер влюблена в него до беспамятства, но и сотни других женщин. Его безразличный взгляд, незаметно блуждающих по их лицам, но почти никогда не останавливающийся на ком-то одном, до кошмарного милый прищур, ровная осанка, рост, возвышающий его над всеми, тонкие пальцы, что всё время то растирали переносицу, то беспокойно скользили по ножке бокала или поверхности стола. Он не был мальчиком с глянцевой обложки, но эта загадочность, немногословность и вечная тоска по умершей возлюбленной… что еще нужно женщине, чтобы потерять голову? Пока оба пришельца из Двенадцатого занимались самокопанием, кое-кому из толпы удалось пробраться к ним. Лирен долго заставлял себя оставаться за столом с политиками, лениво попивая крепкий виски, но любопытство пересилило в нем чувство опасности. Он был слишком заинтересован девушкой, которой удалось пробить панцирь Стилла. — Добрый вечер, мистер Стилл и мисс... Ленц, — он легонько сжал кончики ее пальцев и с почтением прикоснулся к ним губами. Широкая улыбка мужчины тут же заставила ее просиять. Краем глаза Бен заметил, как она расслабила плечи. — Мистер Батлер, — восхищенно выдохнула Менсер, разглядывая усыпанный блестящей чешуей костюм Лирена. — Я и не надеялась, что мне посчастливится с Вами познакомиться. — О, я тоже был уверен, что Бенджен ни за что не поделится с нами таким сокровищем, — он приподнял бокал и сделал глоток, лукаво усмехаясь. Он изменился даже сильнее, чем Бен ожидал. В его взгляде появилась беспечность, движения стали куда более размеренными, как-будто ленивыми, а улыбка, некогда такая искренняя, сейчас выглядела натянутой. Стилл ожидал увидеть человека, пребывающего в глубоком горе, но перед ним стоял тот, кто уже потеря интерес к жизни. Это было опасно для их дела. — Как дела у нашей знакомой? — убедившись, что рядом с ними никого нет, осторожно произнес Бен. — Она в порядке, благодаря вам. Не волнуйтесь, я продолжаю делать, что полагается, — Лирен словно прочитал его мысли. — Как дела у вас? Для меня стало неожиданностью то, что вы занялись благотворительностью. — Меня всегда заботило благо Панема. После этого Стилл посчитал, что сделал всё, что должен был, и полностью передал беседу под попечительство своей компаньонки. К ним подходило еще несколько победителей, включая тех, что раньше не горели желанием завести с ним знакомство, но куда больше было капитолийцев. Все они щедро угощали Менсер коктейлями, видимо, в надежде вытащить из нее пикантные подробности о личной жизни Стилла, но Ленц держалась превосходно. Она непринужденно болтала со всеми желающими, пробовала напитки и дружелюбно нахваливала их, но не увлекалась. Бен и не заметил, как расслабился и позволил себе потерять внимание к этому пустому трепу. Он старательно делал вид, что с интересом разглядывает потолок, украшенный мозаикой, музыкантов в белых фраках и золотые арфы в их руках, хотя на самом деле не мог отделаться от мысли, что это одно из самых важных для него преимуществ Менсер — рядом с ней можно не волноваться, что что-то пойдет не так. Жаклин могла увлечься, сболтнуть лишнего, заставить его смутиться или намеренно вызвать ревность - Ленц же была осторожной, говорила только по необходимости и только то, что хотели услышать ее собеседники, но никогда не позволяла им нарушить собственное личное пространство. Вьено всегда жила нараспашку, у нее, кажется, не было никакого понятия о личном. Он любил ее за это, любил всё в ней, но от этого словно всё время ходил по раскаленным углям. — Мы уже можем поехать? Я немного устала. — Невинно поинтересовалась Менсер, обращая к нему внимательный взгляд изумрудных глаз. Она будто чувствовала, когда его мысли занимала Вьено, и изо всех сил старалась перетянуть внимание на себя. Бенджен благодарно кивнул. Он был готов ехать домой еще до прибытия сюда. Штаны его костюма были слишком обтягивающими, и он терпеть не мог яркие цвета в своем гардеробе. Яркий свет люстр раздражал, музыка была слишком громкой и быстрой, а блюда какими-то извращенными. По приезде домой непременно закажет себе большой кусок простого жареного мяса. Ему больше так и не удалось поговорить с Лиреном, хотя казалось, что тому есть, что сказать. Если это повторится и завтра, эта поездка будет потрясающим примером того, как можно бездарно просрать несколько дней своей жизни.