Хлорка

Кимберли нравится Bon Jovi. Она просто достала меня, заставляя каждый раз, когда ей удаётся пробраться к моему плееру, доставать кассету с этой группой. Когда ей надоело слушать музыку в наушниках, она перешла к аудиомагнитофону. Постепенно некоторые кассеты стали пропадать дольше обычного. Я решил, что от Bon Jovi можно и избавиться. Я устал от них и отдал все, что было с ними, ей. Это была любимая группа мамы, и я от неё не был в восторге. Например, недавно Кимберли пела во время тренировки «I'll be there for you». Скажем так: у Ким не самый приятный голосок, а когда она орёт во всю мощь, мне хочется заткнуть уши чем угодно, хоть бананами. Ким кажется, что она прирожденная певица. Но на самом деле это не так. Убеждать её в обратном я не стану — себе же дороже. Возможно, меня ударят по животу или, чего хуже, по яйцам, и начнут гнать по всему Дому. Я знаю Ким, ей не нравится критика её внешности. Сейчас она стала ещё более вспыльчивой, время от времени становится до жути сентиментальной, кидается в романтику, пиля мне мозги. Но время тренировок значительно сократилось. Ким на какое-то время пропадает неизвестно где. Я не знаю, что с ней происходит, может, она начала понимать, что я не самая лучшая (нет, я худшая) компания для неё. Это все удачно совпало с внезапным появлением Ники. Потому что, если бы Ким увидела, как при встрече она меня обняла, то после уже несчастной не поздоровилось бы. Я вовремя догадался, что, пока поблизости нет Ким, можно провести экскурсию по Дому специально для Ники. Это ведь огромное здание, а она меньше всех, кого я успел встретить, пока шастал по городу. Надо уточнить — меньше всех, кто был моего возраста или старше. Ко всему прочему, очередная освежающая мою память прогулка не была лишней. В общем, первый делом я провел Нику на этаж, где располагались магазины одежды, потому что моя была уже в полудохлом состоянии и вряд ли бы выдержала до конца дня. Кажется, Нике не очень понравился мой внешний вид, а я даже не особо глядел в зеркало, но, видимо, Ким постаралась недостаточно, я все ещё был тощим, что и заметила Ника. Ну, здорово! Я такими темпами буду выглядеть не как нормальный парень, а скорее как селёдка в шубе. Тощая селёдка. Или мешок с костями. Забавно. Теперь я ещё больше не понимаю Ким. Да и Джерома тоже, если честно. Интересно, Магнето родился таким здоровым или тоже до 17 лет был полудохлым парнем? Я заметил, что Ника всё очень внимательно изучает. Не как я — кидаю взгляд туда, сюда, пока не замечу что-то, что привлечёт моё внимание. Она не ищет то, что её заинтересует, потому что оно повсюду. У неё будто в голове ведётся целая работа по записыванию всего, что она видит, и, не дай бог, она что-то упустит. Это будет большая потеря. Словно финансовая компания, которая наняла всех этих людей в её голове, потеряет целую кучу денег, если упустит хотя бы одну мельчайшую деталь. Могу поспорить, Ника будет не против начать это все записывать в каком-нибудь блокноте. А потом ещё рассказывать кому-то. У неё же прямо глаза горят. Время от времени она у меня что-то спрашивала, что я сразу же выкинул из головы, но точно помню, что отвлечься мыслями во время прогулки с ней мне не удалось. Постепенно она начала приживаться в торвогом доме и даже захотела научиться кататься на роликах. Я спросил, почему именно ролики, но всё, что я получил в ответ, это слова о том, как классно умеет кататься Ким. Либо Ника хочет ей подражать, либо её это действительно заинтересовало. — Да, она катается, словно родилась с ними. Но я знаю, как тебе помочь! — Как? — Только обещай, что не будешь трусить? Надевай ролики, возьми меня за руки, и, главное, не отпускай, иначе полетишь прямо в стену. Но, видимо, мне следовало добавить слов про равновесие и про внимательность. И не стоило останавливаться так резко, что она врезалась в меня. Ну, хорошо, что это оказался я, а не стена или не пол. Перед нами стоял здоровый парень, которого я вечно вижу в коридоре. Заноза в жопе, честное слово. Вспомни говно — вот и оно. Чёрт знает, где его НЕЛЬЗЯ встретить в этом Дворце Джерома. На таких, как он, в принципе больший успех наткнуться, когда этого меньше всего хочется. Он начал указывать Нике, что делать, и она его послушалась. Кажется, это как-то связано с тем, что она слуга. Я никогда не смотрел на неё в таком ключе. Ника напомнила, что должна работать. Но не мог же я оставить её одну в беде. Пришлось помогать (хотя, честно говоря, делал я это без такого энтузиазма, как могло показаться со стороны, поэтому я спросил, что есть полегче). — Слушай, — я всегда начинаю издалека, когда пытаюсь увильнуть от работы побольше, — ты не устала? — Устала, а ты? — О, раз ты устала, я тоже устал, — вранье, я устал намного раньше. — Может, я скажу, что ты должна мне помочь, но не буду уточнять, что это помощь с едой?! — Ты имеешь в виду, пойдём обедать? — Да, это я и имел в виду. — Ну, давай! В конечном итоге, мы набрали кучу еды и сели за ближайший столик около бывших забегаловок типа Макдональдса. Я впервые за долгое время, можно сказать, наелся до отвала. Ника рассказала мне про жизнь слуг. Я, на самом деле, мало чего знал о них. Меня это не интересовало, потому что среди них у меня не было друзей. Я лишь знал, что после смерти Завхоза жить здесь стало тяжелее. Особенно слугам. — А чем ты тут занимаешься? — Ничем, — я решил, что соврать будет проще всего. Ведь я и правда создавал впечатление бездельника. По жизни. — Врешь. Откуда тогда ты пришёл, весь такой в крови. Или это тебя по пути томатным соком окатили? — Это было бы расточительством с их стороны, — я нервно усмехнулся и понял, что враньё не прошло. Пришлось придумывать другую ложь. Или, может, сказать правду? — Тебе нравится томатный сок? — Я первая задала вопрос, вообще-то! — Хорошо, хорошо, я тут что-то вроде… правой руки Джерома. Ну, знаешь, не буквально. Я ассасин, вот. — Это как-то связано с тем, какая Джером большая задница*? — Скорее большая шишка. Ну ты же заметила, он тут управляет всем. Но ему одному не справиться. Ну и мы с Ким ему помогаем. — Значит, у тебя чуть меньше власти, чем у Джерома? Довольно интересный вопрос со стороны Ники. Я никогда особо не замечал, даже про себя, что можно, а что нельзя. Мне было известно лишь одно — на этаж с наркотой не суйся, влетит по самое «не хочу», от самого Джерома. Но именно туда Ника меня и повела, когда я спросил, куда она хочет пойти, воспользовавшись моей «джеромвилльской визой». И зря. Я весь день был немного напряжен от возможности наткнуться на Ким. Время от времени я думал: «Надо же, где она могла застрять, куда мне не стоит идти?». Что ж, Ника угадала. Ей каким-то чудом удалось провести нас именно в то самое место, где меня поджидала Ким. Когда я понял, что попал в полную жопу? Когда узнал, что Нике известна Ким. Не то, чтобы я был против. Знает и знает. Но вся фишка в том, что Я ЕЙ НЕ Рассказывал! Я не мог забыть, что сказал о ней, потому что я вообще часто забывал о Ким. Знаете, как бывает, когда над тобой навис должок по учёбе, плохая отметка, а ты удачно забыл о ней и не предупредил мать. А потом она случайно узнает об этом… Вот и Ника узнала, случайно. Или нет? Надо её об этом спросить. Позже (гораздо позже, потому что я не был в том состоянии, чтобы задавать вопросики), я поинтересовался, почему она ходит с блокнотом. — Делаю заметки. — Что, прямо обо всём? — Ника только кивнула. — А можно узнать, откуда ты знаешь про Ким? Следовало ли мне об этом знать? Однозначно. Хотел ли я узнать? Вряд ли. Она нашла мой дневник. Мой, мать его, старый дневник. Удивительно, что она по-прежнему нормально ко мне относилась. После того, что Ника прочла, я бы не надеялся на такую беседу. Там же лютейшая дичь, что происходила со мной до Джеромвилля. — Ты весь мой дневник читала? — мало ли, возможно, она упустила самые неудачные моменты. Но оказалось, что весь. — Я не стала перечитывать особенно грустные записи. Ну, знаешь, хотелось найти что-нибудь весёлое, а у тебя там точно завалялись шутки, — Нике явно было неудобно сознаваться в этом. — Твой дневник сейчас у Гордона в сейфе. Должно быть, у меня лицо исказилось от ужаса, потому что Джим Гордон — человек, которому я бы меньше всего хотел показывать свой дневник, и Ника поспешила заверить меня, что он бы не стал его читать, полностью не удостоверившись в том, что я мёртв. — А он, я уверена, всё ещё верит, что ты жив. Так что шанс, что он ничего не прочёл, есть. Так как Нике больше не нужно было скрывать от меня, что она всё знает, она начала без зазрения совести спрашивать, что случилось с моей роднёй, как будто я и моя семья были всего лишь героями книги, и она захотела узнать продолжение прямо у автора задолго до того, как выйдет вторая часть. Когда речь зашла о моей сестре, пришлось её разочаровать. Я указал на пол, а потом наверх, на потолок: — Думаю, она скорее попала в Рай, вместе с моей мамой. Если, конечно, Бог не такая паршивая скотина, как некоторые, и пустил их туда. Погибла она, вот. Но я думаю, ты и так знаешь об этом, просто забыла! Ника стала извиняться, хотя я и не выглядел, как глубоко оскорбленный человек. Стала убеждать меня в том, что не прочла бы мой дневник, если бы знала, что я жив. Но ведь это такой большой соблазн. Я и сам не уверен, что смог бы удержаться и не прочитать хотя бы страничку, например, её дневника, если бы мы поменялись местами. Наверное, у меня бы просто терпения не хватило дочитать до конца. Поэтому я не имел права на неё злиться. Но какое-то чувство неловкости всё-таки возникло. Теперь, когда Ника смотрела на меня, складывалось ощущение, что она меня сканирует. Читает мысли. Прямо как Джин Грей или Профессор Ксавье. А у меня даже не было шлема Магнето, чтобы скрыть свои мысли. Если честно, я замечаю за Никой много странностей. Например, она постоянно что-то бормочет себе под нос. Словно у неё не хватает смелости начать говорить в полный голос со своими тараканами в голове. — Ты там к воображаемому другу обращаешься? Передай ему привет от меня! Она явно не сильно изменилась. Характер у неё остался тот же. Или мне одному везёт, что при мне она ломается и словно хочет провалиться сквозь пол. А после прочтения моего дневника прямо-таки сверлит взглядом землю, но нет, дорогая Ника, у Джин такой способности нет. С этим хорошо бы справился её парень, Скотт Саммерс**. Кстати о земле. Недавно померла та из девушек Джерома, которая тратила больше всех съедобных ресурсов в этом Доме. Не знаю, как остальные, но меня это новость даже немного обрадовала. Зелёная была как одна большая стая саранчи, так ещё и постоянно рявкала на меня. Мне не было её жаль, но смотреть на то, как люди игнорируют её вопли и не идут к ней на помощь, я не стал. Просто свалил на какое-то время на улицу, чтобы не принимать в этом участие. А потом её труп удачно сожгли. Я только понять не могу, как долго она горела. И много ли тепла выделила. Ну, знаете, она ведь была огромная по своей массе. — Надеюсь, она не была еврейкой, — заметил я. — Фу, Кайл, ты что, антисемит? Гитлер в венах течёт? — издевательским тоном спросила Ким. — Нет, это у тебя глупые стереотипы о немцах. Её сожгли. Евреев тоже жгли, забыла историю? Ким только рассмеялась и равнодушно покачала головой. Вряд ли она забыла Историю. Такие фрагменты из Истории не забываются. — Но, в отличие от несчастных заключённых концлагеря, она питалась ого-го, как! — заметила Кимберли, когда всё «мероприятие» закончилось. — Душновато как-то стало! Я в некотором роде завидую Кимберли. Белой завистью. Её родители заранее позаботились, чтобы она умела за себя постоять. Не хотелось бы жаловаться на мать, но единственное, что она делала — это периодически ругала меня за проступки. В остальном она не следила за мной. Я только сейчас осознаю, как сильно она была занята работой, потому что после того, как они со вторым отчимом сошлись, на меня у неё постоянно не хватало времени. Какой был от него толк? Практически никакой. Он даже как муж был ужасный, чего уж говорить о роли отца. Я ненавижу его, при всех его плюсах. Кимберли умеет драться уже давно, к тому же, она ещё со времён школы отличается особой любовью к учёбе. Я, в отличие от неё, еле-еле все уроки вытягивал. К счастью, на второй год ни разу не оставался, потому что под конец года мать вспоминала, как я мухлевал все остальные дни, и гнала меня навёрстывать упущенное. Кимберли умная, хотя и немного чокнутая, а ещё сильная и точно не пропадёт. А что случится со мной? Я ничем не выделяюсь. В чем я добился максимального уровня или хотя бы близко к этому? Ким насильно меня тренирует, но что-то я не вижу никаких результатов. Это заставляет меня чувствовать себя неудачником. Ника спрашивала меня, чего я хочу добиться от жизни, и её слова поставили меня в тупик. Ведь я живу настоящим и не думаю о будущем. Раньше, когда мама была жива, я думал, что смогу доучиться до конца и пойду работать на простой работе. Мама помогла бы. Наивно было полагаться на то, что ничего не изменится, как и сейчас. А теперь Ника внезапно напомнила мне о том, что вообще-то, дорогой Кайл, есть реальная жизнь, есть время, и всё это не стоит на месте. Ты можешь сколько твоей тушке угодно веселиться, но в один момент встанешь перед фактом — ты так ничего и не добился, потратил всё не обременённое резкими переменами время и врезался в тупик. Теперь либо головой пробивай себе проход (очень больно, не стоит это воспринимать буквально), либо работай мозгами. У меня они есть? Нет, у меня нет мозгов. У меня даже здравого смысла нет. Видимо, то, что отчим бил меня по голове, было судьбоносным подарком. Это моё кредо — врезаться в стены, хоть уже и не в прямом смысле, разбивать об неё голову и пробивать дорогу вперёд. Ну, смирись и живи дальше, назад пути нет. Если я точно не смогу найти выход с позитивным исходом, придётся пойти по негативному пути, — например, стать преступником. Плохие парни нужны этому миру, они отпугивает тех, кто ещё хуже***. К тому же, меня ничего уже не пугает. Я знаю практически всё, что стоит знать, чтобы выжить в среде психов. А преступники адекватными не бывают. У них у всех что-то не так с головой. Но лучше настроиться позитивно. Может, мне повезёт чуть больше, чем я думаю, и мне не придётся убивать невинных людей. Например, я помню, что даже среди полицейских есть плохие парни. Может, им удалось стать полицейскими, обмануть систему и начать творить там втихаря свои грязные делишки. Я, конечно, не буду уподобляться им, но зато могу постараться переплюнуть самого Гордона! И это будет своего рода моей попыткой исправить старые ошибки. Жизни, которые я погубил, уже не вернуть, но в любой момент можно прекратить убивать и спасти тех, кому грозит опасность. Рискуя собственной жизнью, не без этого. — Кого ты обманываешь, тебе всё равно придётся убивать других, даже ради мира во всём мире! — Ким ещё никогда не была так скептично настроена. — Нельзя вершить правосудие, не испачкав руки. Нет добра без зла, а следовательно — нет добрых и правильных людей, которые совершают добрые поступки из совершенно чистых побуждений. Их либо гложет совесть за прошлые грехи, либо они только собираются согрешить, поэтому пытаются кое-как сгладить острые углы. — Я уже слишком много ошибок совершил. Мне никогда не стать тем, кто может назвать себя хорошим и добрым человеком. — Поверь мне, таких никогда и не было. Даже те, кто пытается не наступать на те грабли, на которые вечно наступают такие, как ты, на самом деле лукавят. Если ты уверен, что являешься добрым человеком — ты либо лжешь себе и другим, либо совершенно тупой, — она подмигнула мне. — Понимаешь, на кого я намекаю? — Нет. — О боже, Кайл, ты такой глупенький! Я понял, о ком она. Просто не стал оправдывать её ожидания. Чем дольше мы жили под одной крышей, тем больше я понимал эти полунамёки Ким. Как бы её не раздражала Ника, даже они нашли общий язык. А ведь в самом начале, когда Ника только появилась, мне могло знатно достаться из-за общения с ней. И не только от Кимберли. Можно сказать, Ким была ещё добрая, а вот Джером выступал в роли… как звали демона, который отвечает за похоть? Асмодей. Так вот, Джером здесь что-то вроде проклятого Асмодея на мою голову. На самом деле, я не сразу связал его участившиеся ко мне приходы с тем, что я начал всё больше времени уделять Нике. Один раз даже провел с ней почти полдня, болтая о том, о сём. Я пригласил её в свою комнату, забыв об осторожности. И вот, стоило ей уйти, Джерому приспичило заявиться ко мне — явно не просто так. Поначалу он вёл себя странно: вызвался поиграть со мной в приставку и спрашивал, как я провёл время (намекая, как я сейчас догадался, на Нику). Но чем спокойнее он себя со мной ведёт — тем больше всего я от него ожидаю. Ему нравится ждать, пока я полностью отключу бдительность, приму его дружелюбность за чистую монету, и все, его план по обдурению моих мозгов сработал. И Я ВЕДЬ СНОВА ПОПАЛСЯ! На этот раз я позаботился о том, чтобы следов от зубов Джерома на моей шее не осталось. Я сначала думал, что он делает это специально — мол, вот тебе итог твоих глупых поступков. А я так целый день почти проходил и не заметил даже, как на меня все косятся, пока Кимберли не сказала, что у меня на шее красуется яркий красный след. Спасибо хоть не до крови покусал! Упырь чёртов. Дракулой себя возомнил. Джером отлично отыграл роль непонимающего, а что, собственно, не так. И хотя мои условия принял, всё равно, как псина, покусал меня. Но, так или иначе, отказаться от перепиха с ним было невозможно. И если честно, не особо-то и хотелось. У Джерома получается уговаривать лучше, чем у Ким. Потому что Ким просто наступает, а этот хитрый лис всегда заходит издалека. Наверное, поэтому у него столько девушек. Но только зачем ему так много? — Ревнуешь? — Я? Нет, — и я правда не ревную. К кому? К красной, голубой или, черт побери, жёлтой трусишке, которая даже на людях редко появляется? Во-первых, у меня к нему чисто дружеская симпатия, во-вторых, ревность слишком затратная штука, много нервов жрёт. Зачем люди вообще на неё свое время тратят? Всё равно ведь большинство людей изменчивы и непостоянны. И любят свободу. Как Джером. В общем-то, я до сих пор не могу поверить, что Кимберли смогла перебороть свою ревнивую натуру. Но я не сразу понял, что к чему, когда застал их с Никой дерущимися. Подумал: ну всё, Ким ей сейчас все волосы повыдёргивает. Но оказалось, что я тут совершенно ни при чём, они просто так тренируются. Учитывая то, как Ким во время тренировки выглядит со мной — так, словно мы с ней поссорились, и она решила со мной покончить, — её драка с Никой выглядела примерно как смертельная дуэль. Только Ким предпочла не ждать реакции Ники и сразу перешла в нападение. А я, как идиот, вмешался и получил сполна, потому что не догадался, что эти двое могут поладить. Действуй — потом думай, ага. — Чем вы, чёрт возьми, занимаетесь? — Взаимовыгодным сотрудничеством, всё в порядке! — Ника первая отреагировала на мой вопрос. — Тем же, что и я с Ким? — не понял я. После этих слов Ким покосилась на меня и фыркнула. Ника только посмеялась: — Хотела бы я, но нет, — и получила палкой по спине. На самом деле, это больно. Но она даже виду не подала. — Жаль, может, это отвлекло бы её от меня. А вот за эти слова получил уже я, причём чуть ниже пояса. Я даже не знаю, что хуже — когда Ким бьёт по спине, голове или по заднице, чёрт побери?! — Я не отстану от тебя, даже не проси! У Ким постепенно зачастились резкие скачки настроения. Она может ходить вся добрая и весёлая, а потом резко стать злой или загрустить. Проследить за тем, чтобы её ничего не задело, невозможно. Её «хотелки» тоже меняются со скоростью звука. Только я притащил ей что-то, что она попросила, как она сразу передумала. Диалоги с ней вообще странные бывают. — Кайл, ты когда-нибудь любил кого-то по-настоящему? Очень дурацкий вопрос. Мне было достаточно того, что время от времени в детстве мама задавала мне его, ставя в тупик. Я просто не понимал, зачем говорить то, что и так очевидно. К тому же, я не совсем понимал, что значит «любить». Когда ты маленький, ты не можешь не любить мать, если она следит за тобой, ухаживает, обеспечивает тебя едой, одеждой и крышей над головой. И не бьёт, как отчим. Но со временем в это проклятое слово вносятся изменения. Оказывается, чтобы кого-то любить, надо бы по-хорошему и самому проявлять эти качества — заботиться, защищать… Но зачем? С детьми все понятно — мама родила меня и не могла просто взять и кинуть, я ведь не был способен за собой следить. А сейчас что? Зачем мне кого-то любить? Да ещё и тратить свои силы на защиту этого человека. Поэтому я не мог ответить на вопрос Ким. Я даже никогда и не влюблялся-то особо. Были, конечно, короткие увлечения. Но это были скорее вспышки восхищения кем-то. Это сложно назвать «любовью». Кажется, я настолько сильно обо всём этом задумался, что совсем запутался, и в итоге просто кивнул. А затем отрицательно покачал головой. — Так и думала. Тебе всё равно. На меня уж точно, — Кимберли громко фыркнула. Кажется, в этот момент у неё слёзы навернулись на глаза, что я видел, наверное, впервые. Всё равно? Если бы мне было всё равно, она бы уже давно была на том свете. Хотя я не могу сказать точно, что мне было плевать на Фриду или маму, потому что они-то уже давно были там. Или, например, на отца. Хотя последнего я в принципе знал от силы первые шесть месяцев своей жизни, откуда я вообще должен его помнить. Всё равно… она просто взяла и обесценила все мои попытки выгородить её перед Джеромом. — А что насчёт Джерома? Я снова ничего не ответил. Что насчёт Джерома? — Его ты любишь? Да какая муха чокнутая её укусила?! Так как я решил придерживаться тактики молчания, она перестала забрасывать меня вопросами и, кажется, успокоилась. Пойми их потом, этих девушек, что им вообще от тебя надо. В любом случае, её перепады настроения — далеко не самое интересное, что случается в Готэме. Знаете о Теории большого взрыва? Ну, та самая теория, которая отвечает на вопрос «как возникла Земля». Так вот, недавно в Готэме тоже произошёл взрыв. Конечно, после него не образовался детёныш Готэма. Да и большим взрывом это не назовёшь. Затронул всего пару… или не пару... кварталов. Наверное, я не помню! Но весь город не потонул, значит, всё в порядке. Относительно. Но не для Ники. Скорее всего, внутри её головы реально произошёл большой взрыв, породивший коротенькую такую вспышку гнева. Удивительно, как даже «безопасные» с виду люди способны на такую ярость. Мне пришлось её буквально оттаскивать от Джерома, которого она объявила главным виновником случившегося. Я отвел Нику в место, в котором она смогла бы успокоиться и отвлечься. Да, я умею отвлекать людей от проблем (хотя, вообще-то, до поры до времени у меня это выходило из рук вон плохо). И хотя я почти соврал ей, когда сказал, что кинотеатр — это исключительное место, куда я не впускаю вообще никого, отчасти это было правдой. Если бы не Ким, туда абсолютно никто, ни одна крыса не пробралась бы. В обычное время, когда у Ким голова не съезжала набекрень, в кинотеатре было пусто. Идеальное место! Я решил, что стоит посмотреть что-то лёгкое и смешное. И не удержался от того, чтобы не проспойлерить каждую шутку. Вообще-то, я чуял нутром — Ника меня не слушает. Прямо как мама, когда я её уговаривал посмотреть вместе какой-нибудь фильм или мультик по телевизору. Сидела всегда вся погруженная в свои мысли, время от времени возвращалась в реальность и кивала, мол, я все вижу, не упускаю важных моментов. Но это чушь собачья. Им что, правда кажется, что я слепой, и ничего не замечаю? Я же сам мастер отвлекаться. И почему всем кажется, что взрыв устроил Джером? На кой черт ему сдалось подрывать Убежище? Нет, это весело, конечно, но такое веселье недолговечно. Не думаю, что Джерому захочется привлечь к себе ещё больше внимания полиции. У них его и так выше крыши. И вот тогда я придумал кое-что необычное. Джером не сразу согласился с моей затеей. Сразу и не надо, потому что сперва даже мне эта идея показалась абсурдной. А потом я понял — чтобы отвлечь внимание полиции, снять с себя половину всех учиненных во время «гражданской войны» бедствий, надо совершить доброе дело. Всего одна хорошая вещь — и все сразу начнут пересматривать свои взгляды. Там, где родились сомнения, уже не такая плодородная почва для ненависти и осуждений! К слову, мне ещё и хотелось увидеть Гордона, удостовериться, что с ним и правда все в порядке. Конечно, я не сильно в этом сомневался. Джим Гордон был круче любого взрослого, которого я знал, чтобы просто взять, и испариться, погибнуть самым дурацким образом, как моя мать. С ним все было в порядке. Но я боялся, что при виде меня он будет, мягко говоря, в шоке. Поэтому, когда Джером и вся его «армия» поклонников последовала в Убежище, я нацепил на лицо маску. Решил, что на месте разберусь, можно ли её снять, или нет. Джерому нравился Гордон. Не так сильно, как мне, но заметно больше, чем остальные люди в принципе. Вообще, если человек нравится Джерому, значит, он представляет для него какой-то интерес. Люди вообще такие скучные создания... для Джерома. Тем более, с его-то нестандартным чувством юмора! Но Джеймс Гордон казался ему забавным. По его словам, он не раздражает так, как остальные копы. А копы, между прочим, одни из наискучнейших представителей рода людского (для Джерома). В отличие от обычных психов, копы Готэма, если и творят что-то незаконное, то исключительно ради своей выгоды, материальной. Для Джерома это более, чем скучно. А Джеймс Гордон как его полная противоположность. Он работает не ради денег, а ради того, чтобы в конце концов помогать людям и, как бы это идеализированно и наивно не звучало, чтобы восстановить справедливость в этом богом забытом городе, где всё почему-то делается через одно не очень хорошее место. Две крайности, в конечном счёте, в какой-то момент соприкасаются. Вот и Джером с Гордоном на этот раз оказались на одной стороне. Благодаря мне. Жаль только, что последствия от этого были не совсем весёлые. Любопытство убило кошку. Ни одно животное, к счастью, не пострадало, когда я узнал, где Джим Гордон держит забытый мною старый дневник. Он его не читал, мне это чутье подсказало. Гордон вообще-то был искренне удивлён, когда увидел меня живым-здоровым-целым, но быстро оправился от шока. Харви даже не отреагировал. Кажется, они не сильно верили в то, что такая заноза, как я, может так быстро отвязаться от них. И они оказались правы — такие, как я, более приспособлены к жизни, чем даже тараканы. Ещё одна мысль, которую я допускаю, но все ещё сомневаюсь в ней, потому что она слишком самонадеянная — это то, что, возможно, Гордон не хотел верить в мою смерть, потому что тогда ему было бы грустно. Но это бред. Кому вообще есть дело, мёртвый я или живой? Правильно, никому. Зато мой дневник никто, кроме любопытной Ники, не трогал. Она прямо как Фрида временами. Только на сестру я всегда злился. А сейчас стараюсь зря отрицательные эмоции на окружающих не распылять. Особенно, если у меня с этими людьми хорошие взаимоотношения. Ко мне и так совсем маленькое количество живых созданий вообще относится как к человеку, а не как к куску мяса. Но что-то я сильно забежал вперед, так что возвращаюсь к главному происшествию всего лета. Я немного нервничал, не зная, чем обернётся моя затея, от Джерома ведь ничего хорошего не жди. Мы довольно быстро добрались до Убежища, и эти бедолаги услышали нас задолго до того, как мы подъехали к воротам — по громким песням, которые выкашливал из себя старенький аудиомагнитофон, и по крикам последователей, от которых мне заложило уши. На секунду я даже пожалел, что поехал с ними, но потом напомнил себе, что должен видеть всё своими глазами. Копы, естественно, сразу же выбежали, направив на нас пистолеты, но и невооружённым взглядом было видно, что стрелять им нечем. Джером первым вышел из машины, объявив о том, что приехал с подарками. Я бы тоже насторожился на их месте, сейчас же не Рождество. — Ну, что встали-то? — Джером с хитрой улыбкой постучал кулаком по боку машины. — Разгружаться будем? — Если она начинена бомбами... — угрожающе начал Гордон. Джером сделал вид, что оскорблён в самых глубоких чувствах. — Обижаешь, Джимбо! Здесь уже нечего взрывать. Я что, по-твоему, дурачок? Хотя, возможно, внутри и завалялась парочка бомб. Немного отравленной еды... Но некоторая неотравленная... Проверяй, можно ли мне верить, капитан! Копы не торопились опустить пистолеты и выглядели так, будто ожидали нападения в любую секунду. Джером какое-то время паясничал, насмехаясь над настороженным Гордоном, который, по правде говоря, не сразу захотел вообще поверить во всё это. Я долго пытался вспомнить одну поговорку, которая идеально бы описывала реакцию Гордона. Бесплатных завтраков не бывает****, точно. Но ведь вся плата за «бесплатный завтрак» была в абсурдности сложившейся ситуации. — Никто не ожидает, что псих, терроризирующий город, в итоге поможет выжившим? — переспросил Гордон у Джерома. — Из твоих уст это звучит ещё абсурднее! В каждую коробку Джером вложил что-то, что тут же выскакивало — всякие безобидные бумажные хлопушки, клоуны на пружинах, и прочие приколы. Наверное, несчастное сердце Гордона за всё время, пока копы прилюдно, прямо на глазах у всех последователей, раскрывали коробки, пережило несколько инфарктов. Думаю, ему было так же тяжело, как и человеку, который смотрел в глаза своему страху и шёл напролом. Несмотря на то, что последователям было смешно, мне стало немного обидно за него. Шутки у Джерома бывают жестокие, соглашусь, и обычно мне было плевать, когда они касались кого-то другого (даже меня, над собой надо было уметь смеяться). Но Гордон верой и правдой служил людям, и многие из них были настолько неблагодарными, что не заслуживали, чтобы такой крутой человек, как он, мучился в ожидании подвоха. Может, это понимал и сам Джером, чёрт знает, что у него в голове творится. Под конец всего этого абсурдного «представления» он не удержался от громких слов. Кажется, в тот день у него было настроение поболтать. Давно не видел его в таком хорошем расположении духа — кажется, эта вылазка пошла ему на пользу. — Ну, что, Джимбо, вот такая она, жизнь, с сюрпризами. Получаешь помощь от того, от кого в последнюю очередь её ожидал. Забавно же, да? Какой абсурд! — он развёл руками в воздухе. Полностью слизанная с моих слов реплика. Как я ему тогда сказал, практически. Джерому бы научиться самому что-то выдумывать, чёрт побери. Вооружённых, выживших полицейских было в разы меньше, чем последователей Джерома. Поэтому нам особо ничего не грозило. Вообще, эта встреча напомнила мне те, что в истории случаются между двумя странами, которые долгое время, веками могли ненавидеть друг друга и грызться по любой причине, а потом в один прекрасный момент объединить силы и помогать друг другу, потому что нашли общего врага. В конечном счёте, когда враг будет повержен, бесконечная борьба друг с другом опять вернётся в прежнее русло. Возможно, они будут бороться с новой силой и с ещё большим остервенением. Возможно, Джерому незачем надеяться на другой исход, и он все равно угодит в психушку, когда всё стабилизируется. Наверное, подрыв Убежища — это только начало ещё большей проблемы. Или не начало. Кто это сделал — я не знаю, но определённо, здесь есть третья сторона. Надеюсь, что она получит под жопу, и пускай катится к чертям собачьим! В Готэме и без неё проблем выше крыши. — Посмотрю я на его лицо, когда он меня в Аркхэм отправлять будет! — заметил Джером про Гордона, когда тот зачем-то попросил его задержаться в участке. — Ах да, Аркхэма ведь уже нет! Может, мне ещё и самому его отстроить, а? — и заржал, как будто это было очень смешно. Пришлось уехать без него. Всё равно Джером иногда любил побродить по городу в гордом одиночестве. Я его понимаю, сам так иногда делаю. Только были у меня опасения, что в торговый дом он может вернуться не таким, каким ушёл... и они подтвердились.