Звёзды над Парижем

Горят за окном немые фонари, Метель сходит, белая, с ума — Сбежать мы мечтали от такой любви, Где все двенадцать месяцев зима… (А. Grosu)

Франсуа почти не почувствовал перепада температуры. Снаружи было весьма морозно. И в морге тоже. Во всяком случае, Байо так показалось. К нему вышел судмедэксперт, проверил документы, выслушал полицейского, который сказал, кто они и зачем, и только после этого, почти с безучастным выражением на лице, кивнул на вешалку, где покоились старые трепанные халаты. Байо натянул первый попавшийся прямо на куртку, хоть сделать это было сложновато. — Вы — родственник? — поинтересовался работник у Байо, идущего следом, едва не натыкающегося на стены и каталки, стоящие вдоль всего коридора. — Близкий? — Да, я… Байо не мог даже говорить внятно. Внутри у него будто ребра перемололи в мясорубке — всё болело. Перед глазами то и дело темнело, и он молился только об одном — лишь бы не упасть в обморок. — …так, поскольку… повреждения слишком обширны и серьезны… в эстетических целях мы показываем только ту часть тела, которая наиболее цела… вам ясно? Байо не стал ничего отвечать. Он прошел следом за мужчиной в белом халате и остановился напротив большого холодильного прибора, похожего на капсулу. Прозвучал какой-то звук, и затем капсула медленно начала открываться. Франсуа захотелось зажмуриться. После нескольких секунд, он понял, как глупо будет это выглядеть. Кое-как он собрал волю в кулак. — Готовы? — Франсуа смотрел прямо перед собой. Медик тем временем взялся за край простыни, которой было накрыто лежащее тело. — Уверены? Он уверен?! Черт побери! Никогда ему не хотелось пуститься бежать. Никогда ещё. Бежать без оглядки. До этого момента. А ещё… Байо хотелось бы нагрубить и спросить «какого вообще хуя он сейчас должен отвечать на такие тупые вопросы», но он сдержался. — Может, присядете? — Нет. Открывайте… Франсуа приготовился к самому худшему. Он настраивал себя ещё в машине. Другое дело, что он не знал, что именно будет, когда все его самые кошмарные опасения подтвердятся. — Может, вам будет проще, если… я отдам личные вещи? В смысле — по ним вы сможете узнать? — А что за вещи? — спросил Байо, отрывая взгляд от ткани, которая просто въедалась под кожу. — Документы? — Нет, к сожалению, документов не было обнаружено… поэтому процедура опознания должна быть зафиксирована в нескольких протоколах… я сейчас заполню бумаги. А вы пока… Байо не слушал — тем более, что в голове раздавались набатные удары колокола. Эксперт, видимо, ещё раз желая убедиться, что он выдержит, заглянул ему в глаза с надеждой и каким-то чисто врачебным дежурным сочувствием. — …я… я… сперва хотел бы видеть тело… Мужчина лишь вздохнул, отложил пакет с вещами, который успел прихватить на соседнем операционном столе, и потянул простыню на себя. — Может, вы знаете какие-то особые приметы у погибшей? Скажем, шрамы, родинки, татуировки? Нет? — сам себе ответил эксперт. — Хорошо. Просто это… может значительно облегчить процедуру… Франсуа же замер как истукан. Он много раз видел криминальные фильмы про то, как кучи изуродованных трупов попадают на экспертизу, или как бедные и безутешные родственники приходят в морг, а потом их под белы рученьки уносят-увозят на каталках, если станет совсем дурно. Но теперь, блядь-всех-подери, он стоял здесь, посреди морга, и знал, что это не сон. Знал, что это — дерьмовая реальность. И одновременно не знал, что делать, как если бы его впервые, ни разу не притрагивавшегося к рулю, заставили вести машину, объезжая всевозможные препятствия. — Мсье? — Байо вздрогнул всем телом. — Мсье, уже… можно… смотреть… Но Байо медлил. И знал, что сейчас выглядит трусом. Нужно опустить глаза. Просто, мать его, опустить глаза, чтобы увидеть… Кто бы мог подумать, что он не сможет даже этого сделать! Он точно трус. — Мсье, вам трудно, я всё понимаю… — Что? — Байо чуть усмехнулся, прожигая мужчину взглядом. Он едва держался. Чтобы не заплакать. — Понимаете?! — Да, я хотел бы вам сказать, что очень сочувствую и… — Да что вы, нахуй, понимаете?! — сорвался Байо. — Мсье… я… — Заткнитесь, ради всех святых!!! — Мсье, вам дурно? Воды? — Нет! — Позвать полицейского, который вас привез? — Нет! Всё! — Байо вытерся рукавом. И едва перестал трястись как осиновый лист. — Всё. Я в порядке. Сейчас… Он увидел лежащую на самом краю бледную, раздувшуюся и отдающую нездоровым красно-желтоватым от кровоподтеков цветом руку. И первое, что бросилось в глаза — сломанные и расхерачнные просто вдрызг ногти. Длинные и покрытые содранным вишневым лаком. Колетт таких сроду не носила. — Можно мне… ближе посмотреть? — Байо обратился к эксперту, который занялся бумагами. — Потрогать можно? — …если вам это поможет… Байо вдруг задумался — поможет ли? Но даже если нет — он сможет. Он всё сможет. Байо аккуратно взял холодную ладонь в свою — его будто током прошило. он воспроизвел в памяти всё до мельчайших деталей — он вспомнил Колетт. И он почувствовал. Почувствовал, что это не её рука. Его кожа будто могла хранить в себе все те ощущения, ощущения её рук. Которые сейчас не отзывались. И значит, это не могла быть Колетт. — Ну, как вы? — прозвучал голос, и Байо дернулся. — …я почти… можно мне увидеть теперь… лицо? Врач тут же обернулся. — Зачем? — Я должен быть уверен, поймите… — Извините, но… лица показать не можем. — Почему?! — Я же вам уже объяснял — слишком обширные гематомы… и хоть она была в шлеме… там… не на что смотреть! Там месиво, мсье! — Но я должен увидеть лицо! — настаивал Байо. — Нет, простите. В целях вашего же здоровья. Психического и физического. Не хватало, чтоб вы мне тут весь пол заблевали… — …послушайте, но… на пару секунд… откройте лицо… — Нет, — мотнул головой эксперт. — Если вы сомневаетесь, то дождитесь официальной экспертизы, и тогда получите письменный отчет, конечно, лишь в том случае, если она ваша родственница… — А я должен быть уверен уже сейчас! — повысил голос Байо. — Черт побери! Вы знаете, что она не живет здесь, и нужно будет сообщать её родителям?! Знаете?! А вы знаете, что у неё кроме меня есть… — Ладно — считайте, что уговорили. У вас будет не больше пяти секунд. Если уделаете мне помещение, я найму вас уборщиком, ясно? — мужик, раздувая ноздри, подошел к столу. — Итак, прошу… Байо всегда считал себя крепким орешком. Но как только он увидел «месиво», о котором рассказывал патологоанатом, внутри что-то пошатнулось. И едва не выплеснулось наружу. — Хватит? — спросил, будто издеваясь, эксперт. — Всё рассмотрели? Узнали? Не сомневаетесь больше? М? — Д-да, спа… Байо пришлось замолчать и подавить рвотные позывы. — Опознали? — снова спросил эксперт, теперь уже будучи совершенно серьезным. — Это ваша предполагаемая родственница? Фамилию и имя назовите, будьте добры… нужно заносить в базу… мсье? — Нет, не она, — на губах у Байо заиграла самая искренняя улыбка, и он сам не понял, как принял это решение. По правде сказать — на все сто процентов он уверен не был. — Это не она! Слышите? Не она!!! — Очень рад за вас… — Я могу идти? — перебил Байо. — А вещи? — …вещи? — не понял Франсуа. — Какие вещи? — Опознать не желаете? — …черт, да, вещи… Байо быстро заглянул в пакет, особенно даже не заботясь о том, чтобы на самом деле что-то проверить и вспомнить. Он ведь уже дал себе установку — найти Колетт в ближайшее время. Немедленно. Потому как был уверен — в этой аварии погибла не Тату. — Это не её вещи. — Вы уверены? — Я уверен! — Хорошо, тогда… — Всё? — радостный Байо черкнул подпись в каких-то бумагах, и почти вылетел из помещения. — Точно всё? — Да, теперь точно… — Это не она! Это не она! Это не моя Колли! Она жива! Жива! Полицейские всё время лезли с какими-то вопросами, и сбивали его с мыслей. Байо решил, что самым правильным будет вернуться за машиной и проехаться по всем знакомым Колетт. Начиная с её дома и заканчивая… когда в голове у Байо промелькнула догадка о Лингвини, его всего перебрало крупной дрожью. Он сам сперва не особенно понял, почему. — …какого хрена ты, мудак долбанный, не берешь трубку?! — рявкнул Франсуа, как только Альфредо ответил. — Я тебя спрашиваю, ничтожество! — Что? Я… что… вы… вообще… — Всё, захлопнись! И слушай меня! — Байо не был намерен разводить церемонии. — Ты знаешь, где сейчас Колетт? Просто отвечай — да или нет. — Да… Больше Байо его не слушал — он рванул к его дому. — Но двери-то открывать побыстрее не судьба, а?! — Франсуа нервно топтался на лестничной клетке уже через двадцать минут. — Где она?! — Если честно, то… — Ты на вопрос ответить можешь или нет?! — Что-нибудь случилось? — прищурился Альфредо, и Байо невероятно захотелось разбить ему морду. — Колетт опять куда-то вляпалась, да? — Вляпываться она умеет лучше всего! Где она? — Ну… в данный момент — не знаю… — Чего?! — Байо кинулся на парнишку, и прижал его к стене. — Ты издеваться вздумал, щенок?! Да я тебя сейчас с лестницы спущу, и скажу, что так и было! Ты же сказал, что знаешь, где… — Знал, — поправился Альфредо, испугавшись. — Знал. Ещё вчера мы разговаривали, и она… собиралась… — Что?! — не мог дождаться окончания реплики Байо. — Что собиралась?! — Вообще-то, её пригласили на свадьбу… — Блядь! — взвыл Байо. — Ты точно доиграешься сейчас! И тут из дверей квартирки высунулась женская мордашка. — Опустите его! Я полицию вызову! Альф! Что он от тебя хочет? Кто это? — Это просто… — Его адвокат! — представлялся Франсуа. — И по совместительству водитель! Ага-ага, много чаевых не прошу и в друзья не набиваюсь! — Бонни, прости… я сейчас, — запищал Альфредо, но Байо снова сдавил руки на его рубашке. — Не так быстро… — А что такое? Что вам от него нужно? — Да ничего такого, детка… — Можно вас попросить не называть её так? — влез Лингвини. — Аха! А как? Мадмуазель? — криво усмехнулся Байо. — Всё, ребятки, цирк окончен… — …и нам бы хотелось объяснения… — Я смотрю, ты времени не теряешь, и развлекаешься, сучонок?! — Байо хищно глянул на девчонку, которая, впрочем, не испугалась. — Значит так: сейчас прерываем все свои дела и расходимся. Ты. Детка. Валишь домой. А ты… Альфредо часто заморгал. — …ты едешь со мной! — заявил Байо. — Понял? — Простите, но… почему я должен ехать с вами? — Франсуа стало даже весело, когда расстроенный обломом свиданки Лингвини поплелся к машине. — Я же сказал, что не знаю, где именно находится Колетт… — Я тебе открою одну тайну, дружок. — Байо даже открыл перед ним дверцу, приглашающе кивая. — Ты знаешь о том, что она поёб… поехала на какую-то там свадьбу, когда тут такой пиздец кругом! Поэтому ты едешь со мной, чтобы помочь вправить ей мозги! — А полегче в выражениях нельзя? Байо не собирался выбирать выражения — он понял это с того момента, как вообще увидел Лингвини. Что-то в этом рыжем его бесило. И он, даже не пытаясь анализировать, осознавал — это «что-то» носит простое название «бывший Колетт». Статус, до которого ему, Байо, не суждено добраться, ведь чтобы стать таковым, нужно для начала хотя бы начать отношения. И стать «нынешним». Байо чуть не вырвал руль с корнем, когда понял, что и с этим мимо — «должность» занял чертов Эго. — Кстати, мне плевать, если завянут твои нежные ушки. Понял? — Понял, — буркнул Альфредо. — Кстати, насчет «вправить мозги»… по-моему, у Колетт какие-то слишком серьезные проблемы… раз она так отдалилась и закрылась в себе… — Да уж — проблем нам всем теперь до гробовой доски, блядь, хватит… — Знаете, я тоже умею материться, но, давайте, не будем устраивать соревнование, да? Байо глухо рассмеялся. — Ты?! Знаешь мат? Правда? Ну-ка, давай, выдай мне речь! Лингвини только смутился и уставился в окно. — Набери её. — Байо бросил ему телефон. — Или со своего, если вдруг мою персону она вычеркнула из списка контактов… — Наберу, допустим, и что… что я ей скажу? Байо закатил глаза, ещё сильнее сжимая руль вспотевшими ладонями. — …ты и правда… короче, я сам скажу всё, что я о ней думаю, еб ети! Набирай! — Если вы будете продолжать в таком духе, боюсь, что она не захочет разговаривать… — Серьезно, что ли?! — Байо дернулся в сторону Лингвини, отвлекаясь от дороги. — Тебя забыл спросить, как и с кем мне разговаривать! Чучело! Да я был с Колли знаком, когда ты ещё, небось, у мамкиной сиськи сидел! И ни о какой самостоятельной карьере не помышлял! И меня она поймет, даже если я на азбуку морзе перейду! Так яснее, а?! — Неудивительно, что она о вас не заикалась даже… — Как и о тебе, дружок, — парировал Байо. — Как и о тебе. Так что — не обольщайся. И ещё — вспомни, кто вытащил твою задницу из тюряги! Да и набирай уже! — Да набираю я! — Лингвини продемонстрировал мобильный, где шел вызов. — Не берет трубку — всё, как и несколько дней назад! — А что было несколько дней назад? — спросил тогда Байо, понимая, что диалог вести придется. Даже с таким тупорылым, как этот парень. — Рассказывай! Пока Лингвини сбивчиво и с волнением рассказывал о том, что Колетт умудрилась попасть в заварушку, потом начала требовать от него участия в каком-то мутном деле с поимкой особо опасного преступника и о том, что она продала мотоцикл, у Байо несколько раз тренькал мобильный. Это был, конечно, Эго. И кто-то ещё. Франсуа, прихеревая по ходу повествования всё больше, сбрасывал надоедливые звонки. — …ты сказал — продала мотоцикл? — резко затормозил на светофоре Байо. — Ты уверен?! — Ну да — она мне об этом рассказала, когда приходила… сказала, что ей очень нужны деньги… что она переезжать собирается… Лингвини вдруг замолчал на секунду. — …ой, это ведь уже… завтра… Байо закивал, стараясь не поддаваться эмоциям. — …и ещё… хотела, чтобы я ей помогал какого-то там… дядьку ловить, выслеживать кого-то, как будто у меня проблем своих нет! А когда я её просил поискать мою крысу — она ж отказала! А я что — обязан?! — Стоп-стоп-стоп! — Байо вытер пот со лба, снова останавливаясь. Вести машину вдруг стало трудно. — У меня сейчас нахрен перегруз начнется от твоего тарахтения, парень! Помедленнее, ок? — Она вляпалась в историю… с тем самым парнем, который… меня подставил… знакомый Эго… поняли? У её дома ж полиция сутками дежурила! — Эй, как ты сказал?! — А почему вы не знали всего этого? Она не только с Эго, но и с вами… того? Поругалась? — догадался Лингвини. — Да? — Какой ты, нахер, проницательный! Байо откинулся на спинку сиденья. У него голова пошла кругом от всего этого. И тут снова раздался звонок. — …какого хрена надо?! — Байо? Ты ли это? Чего орешь так? — Я занят!!! — Да нет проблем, типа… только… — …попозже всё это решить нельзя? А?! — Это Лорка. — Байо сперва даже не понял, какая ещё «хлорка». Помехи и громкая музыка на фоне очень мешали нормальному разговору. — Я звоню сказать, чтоб ты забрал свою подруженьку… развеселую, мать её! — Колетт?! Байо не нужно было больше ничего объяснять. — Адрес! Байо несся так, будто от этого зависела его жизнь. Ну, в какой-то мере — да. Он мигом позабыл обо всем том гневе, который собирался обрушить на Тату — сейчас стало важным только одно — увидеть её. Просто увидеть. Живую. Здоровую. И обнять. Франсуа никогда ещё не хотел так сильно её обнять. И плевать на всё остальное. Правда, «плевать» он сможет недолго, скорее всего — Тату выскажет ему за всё хорошее, и повезет если не прибьет там. Зная, на что она способна, когда задета или сильно пьяна, а ещё хуже — и то, и другое, — Байо понимал, что Лорка не стала бы просто так звать его и просить забрать Колетт. — Так, приехали. Я быстро. Возьму эту алкашку и в участок… там Эго сидит — мается… Ты, кстати, по радио чего не слышал? — По радио? — Лингвини мотнул головой. — А что там? — Потом расскажу. — Байо вышел, хлопая дверцей. Они стояли на парковке недорогого ресторана. — Я тоже иду… — Сиди уже! — осадил Байо. — Понадобишься — позову! На крыльце стояли несколько мужчин и женщин. Курили. Все были явно навеселе. Орали что-то и норовили сигануть в сугроб на спор. Байо на всякий прошел прямо сквозь их толпу, оглядывая каждого — мало ли, Колетт решит играть с ним в прятки. Или имидж сменила так, что мама держись. Но, слава всем богам, её там не было. А вот внутри было темновато, холодновато и пустовато — Франсуа сразу заприметил большой длинный стол, за которым «отдыхали» в салатах немногочисленные гости. Жених и невеста, а ещё растрепанная тамада, запевая какую-то дичь в микрофон, возглавляли всю эту процессию. И снова Колетт нигде не было видно.  — Эй, какого лешего? Ты мне звонила?! — Привет! — Лора встала, и оказалось, что она единственная более-менее в адеквате. — Как сам? — С этим разберемся потом, ладно? — занервничал Байо. — Где Колетт? — …ты это… быстро приехал… молодец, надеюсь, что её там никто не оприходовал… Байо подумал, что ослышался. — Не, ну, а чё? — опять начала Лора. — Она весь вечер так и напрашивалась! Не поверишь — я подумала, что у неё мужика не было лет сто! Странно даже… она ж, вроде, с кем-то там начала мутить, нет? — Слышь, ты чё мне лепишь?! — Проблемы?! — тут встал парень, который сидел рядом. — Дорогая, ик! Че такое? — А ну сядь, нахуй! — Байо всегда умел убеждать. Ему и замахиваться не пришлось — жених быстро сдулся. — Вы чего с Колетт мне сделали?! — Это мы сделали?! Да она вела себя как… — Как?! Договаривай! — орал Байо. — Подруга, ебаный в рот! — …да, я хорошая подруга, знаешь ли! А вот ей на меня плевать! И всегда было так! И она приперлась сюда, чтобы устроить какой-то цирк! Вела себя, мягко говоря, не вполне прилично… — Да?! — …как шлюха она вела себя! Доволен?! Тут у Байо едва не сработал рефлексный удар в челюсть. Он вовремя затормозил — все же бить женщину нельзя. Или — можно? — …вот наши ребята и решили… — Ты чего несешь, овца?! — в другой ситуации Байо бы вышел из себя за долю секунды, но сейчас как-то сдерживался. — Где она, блядь?! — В туалет они ушли… Франсуа без труда нашел над входом в обеденный зал значок «т», и двинулся в указанном направлении. Небольшой предбанник, где пахло сигаретами, оказался пуст, но ненадолго. — Э-э-э, давай-ка, постой на шухере… Из туалета вышел молодой человек, смотря по сторонам пьяным мутным взглядом. Наконец заприметив Байо, он едва заметно напрягся. И попытался что-то сказать, но Франсуа, не замедляя шаг, впечатал кулак тому в скулу. Ещё и ещё раз. Парень пикнуть не успел — повалился как мешок картошки и затих. И Байо резко распахнул двери в помещение с кабинками. Надо добавить, что волна толерантности, точнее — банальная экономия средств и организация общих туалетных комнат значительно упростили ему задачу — ведь в некоторых случаях попасть в женский мужику, ну, никак невозможно. — …слышь, я не понял… ты че ломаешься, как целка?! Байо снова сжал кулаки, когда увидел перед собой спину здорового бугая. Тот оттеснял к стене хрупкую женскую фигуру. В туалете было открыто окно, и свежий воздух свободно гулял по помещению. — … мальчик, ты чего-то перепутал! Я тебе ничего не обещала! Слышал?! — теперь руки у Байо затряслись как во время лихорадки. Голос Колетт после всего того ужаса, что он пережил, пока думал, что она мертва, стал для него самым желанным звуком на свете. — Выметайся, или я закричу! — Кричи — никто не услышит! И вообще — нахер мы сюда пришли тогда?! После такого вечера ты, как минимум, на отсос напросила своими выкрутасами! Байо сделал ещё один шаг. И теперь мог смело наносить удар. — Я лично сюда пришла проветриться и умыться, а ты… — Крошка, не пизди — не свяжут! — Ещё одно движение, дружок, и я тебе не завидую! — тут Байо услышал, как прожужжала молния на брюках, и ему захотелось пустить пулю в голову этому отморозку. — Закатывай свой сраный шланг обратно! — А ты с норовом, звезда, ага? Ну, хорош ломаться — не обижу… Байо уже подошел вплотную.  — Тебе, гнида, жить надоело?! Парень резко обернулся на голос Байо. Сделать выпад он не успел — Франсуа подставил подножку, и когда тот запутался в своих же съехавших штанах, с силой толкнул к ближайшей кабинке. — …чё за хуйня?! — Хуйню ты в зеркале завтра увидишь, урод! — несколько пинков без разбору, и второй нарушитель душевного спокойствия Байо и личного пространства Тату вырубился. Байо выпрямился и обернулся, чтобы увидеть Колетт. Он знал, что Тату его уже увидела, и понимал — сейчас либо она сбежит, либо — он. Однако ни того, ни другого не произошло. Они стояли и смотрели друг на дружку. Молча. Будто прожили ещё одну целую жизнь. Франсуа чуть перевел дух. Но внутри внезапно заклокотала злоба — захотелось высказаться крепким словцом и даже дать ей пару подзатыльников. — Ну, привет, Колли. — Байо начал диалог первым, так как понял, что вину заглаживать всё равно ему. Да и нужно было сейчас хоть что-то выдать. — Что, на приключения опять потянуло? Что ж твоей милой заднице не сидится никак, а? — Ты б на свою посмотрел! — Тату ответила с вызовом, яростно сверкая глазами. — И вообще — какого черта ты здесь делаешь? — Я приехал за тобой… — Тоже мне! Герой! А я тебя не звала! — Это вместо «спасибо» что ли? — Байо старался не выходить из себя и не показывать истинных эмоций. — Колли, я, между прочим, только что спас тебя от двух идиотов, которые бы… знаешь ли, не стали слушать твои доводы о том, что ты «ничего с ними не хотела», когда вилась вокруг весь вечер… — Так, стопэ, Байо! — Колетт тоже пошла вразнос. — Можно мне самой решать, где с кем и как виться?! Мне кажется, что в свои тридцать пять лет я имею на это полное право! — Право имеешь, но башкой-то думать тоже надо… — …с чего это тебя так волнует моя личная жизнь, Байо? — Колетт нахмурилась и поправила небрежным, откровенно пьяным жестом прическу. Потом сложила руки на груди, ёжась от холода — она была в коротюсеньком коктейльном платье. Тогда Франсуа и понял, что на серьезный разговор можно не рассчитывать. — И с каких это пор я снова «Колли»? Ты же мне сказал: «Пошла к черту!», не помнишь? Зато я… — Колли, послушай, всё не так, я… Байо моментально почувствовал себя жалким, понял, что слов ему не хватает, но отступать было поздно. А в горле снова застрял проклятый комок. — …прошу, пожалуйста, поехали отсюда… Но Колетт, к его удивлению, не сдвинулась с места. — …я ж за тобой приехал… — Ты можешь валить куда угодно. А я остаюсь. Ещё торта не было. Байо медленно подошел к умывальнику, смыл кровь с костяшек пальцев. И, конечно, не смог промолчать: — И ты, видимо, решила стать вишенкой на этом чертовом торте, да?! — Оставьте меня в покое, — Колетт сморщилась, осмотрелась по сторонам, и не найдя, очевидно, ничего, интересного, или того, что могло бы задержать её здесь, направилась к двери. — Меня от вас от всех тошнит! И от тебя в частности! Уловил?! — Да-да, только тебя тошнит, походу, от выжранного алкоголя, моя хорошая! — Байо рывком закрыл кран и кинулся за ней, настигая на выходе. — Стоять! — Руки убрал! — Колетт принялась вырываться, и Байо осознал, что никакими словами достучаться до неё нет возможности. Не сейчас, во всяком случае. — Я не шучу! По роже давно не получал? Он не стал дожидаться удара, хватая Тату в охапку и притягивая к себе. Терпкий запах коньяка, смешивающийся с легким ароматом духов, ударил в ноздри, обжигая всё внутри. Создавая невообразимый коктейль, начисто сметающий остатки здравых мыслей. И пока ладонь Колетт не успела соприкоснуться с его щекой — Байо подался вперед максимально, впиваясь в её губы требовательным поцелуем. — Вы гляньте! Пиздец! Сосутся уже тут! — Байо был слишком занят, чтобы реагировать на возгласы вокруг. — И эта сучка смела мне завидовать! А! Наконец Тату перестала вырываться, будто птица в силках, Франсуа ослабил хватку и чуть отстранился. — …так, Байо, ты в корень обозрел… но… считай, что взял эффектом неожиданности… и, кстати, когда-то давно ты целовался куда лучше! — Колетт, выравнивая дыхание, облизала губы, пытаясь прийти в себя. — Такими темпами ты из френдзоны никогда не выберешься… теряешь хватку, если что! И отвали от меня! Я ещё обещала Феле прощальный белый танец! Лорка — не бесись, не заберу я его у тебя — нахер нужно такое счастье! Да? Ошарашенный Байо разжал руки окончательно, и Тату, развернувшись и пошатываясь, пошла в зал. За ней сразу посеменила Лора, без конца путаясь в длиннющем подоле белого платья, неслабо так топорщащегося в области живота. — …почему так… долго?! — Байо, усевшийся на ближайший стул, едва поднял глаза — перед ним стоял Лингвини. — Что, не нашлась она? — Нашлась. Вон, на танцполе отжигает… королева вдохновения, блядь… — С чужим мужем? — глаза Альфредо полезли из орбит. — Что?! В смысле — зачем? Почему вы её не забрали сразу? — Ты думаешь, что я такой идиот?! Иди, забери, рискни здоровьем! Лингвини обреченно опустился на соседний стул. — Я её никогда такой… не видел… — Значит, вы не были настолько близки, чтобы она тебе полностью открылась! — перекрикивая музыку, ответил Байо. — И в этом тебе очень повезло! Понял теперь-то? — Можно быть откровенным? — замявшись, вдруг спросил Лингвини. — Давай, родной! — разрешил Байо, неотрывно наблюдая за парочкой в неоновом свете. — Давай! Всё равно уже — повязаны… — Мне кажется, что это Колетт не повезло. Когда она с Эго сошлась. Он не для неё. Правда. А она очень переживает из-за него. И из-за всего, что связано с ним. Это факт. Она сама не своя, когда они не рядом… Вот и чудить стала… А вы… что думаете по этому поводу? Франсуа только горько усмехнулся. — Я думаю, что она завтра уедет в другой город, и даст бог, больше никогда не встретится с ним. Забудет всё это дерьмо. Найдет себе нормального мужика. Выйдет замуж. Родит детей и заживет припеваючи. — Да, но… мне почему-то не верится в это… — И ещё я думаю, что надо выпить! — Байо лихо развернулся к столу, и взялся за графин. — А то у меня нервы ни к черту… — Вы же за рулем! — Не бзди, пацан! Не пальцем деланный — я датый ещё лучше вожу, понял? Или ты за руль садись… — Нет, я не умею… — Бля-яяя! — Байо не успел донести стопку до рта — рядом плюхнулся тот самый «чужой муж». — Я, бля, только сейчас понял, какую бабу потерял, ребята! За это надо выпить! — Феликс, мать твою! Только приложись ещё к бутылке, алкашина ты поганая! Убью! Байо прыснул со смеху и вовремя огляделся. Колетт и след простыл. — Мужики, прикройте, а! — заканючил Феликс. — Сейчас я тебе прикрою! — Лора как разъяренная тигрица встала в позу. — Ты у меня вместо брачной ночи Варфоломеевскую познаешь! — Мужики… — Да пошел ты! Франсуа мигом выпустил стопку из рук и кинулся к выходу. Лингвини не отставал. — Колли! Колли, черт тебя дери! — Куда она опять делась?! Искать пропажу на этот раз долго не пришлось. — Иди в машину, — Байо пихнул Лингвини, когда они увидели Колетт, голосующую на обочине дороги. — Я сейчас… — Помочь точно не надо? — Нет. — Байо понял, что лишние уши сейчас ему точно не нужны. — Я справлюсь. — Вы и в прошлый раз так сказали… Байо опять захотелось ударить парня, но он вспомнил, что важнее сейчас совсем другое. Хрустя снегом под ногами, Франсуа преодолел расстояние, разделяющее их с Колетт. Он долго смотрел на её спину, не решаясь заговорить. — Я так много прошу — оставить меня в покое? — Колетт обернулась раньше, чем Байо сообразил, что уже нужно перестать играть в молчанку. — Что, тебе это нравится, да? — О чем ты? — О том! — Колетт смахнула слезы, и у Байо всё внутри перевернулось. — Сначала посылаешь меня, потом строишь из себя рыцаря! Да не надо мне всего этого! Просто отвали! Понял? — Колли, черт… тот разговор… ну прости меня! Тату поджала губы, не веря. — Неужели ты не поняла, что это был… просто бред! Я же не серьезно тебя посылал! Я не хотел… Я всего лишь… — Бред? — слезы всё ещё катились по её лицу, освещаемом только уличным фонарем. — Ну тогда — сваливай и бредь дальше! Байо покачал головой. — Колли, выслушай, я… — Давай на этом и закончим. У тебя всё равно нормального оправдания нет! Байо чуть усмехнулся, но не позволил Тату снова отвернуться — он шагнул к ней и прижал к себе. А она вдруг разрыдалась как маленький ребенок. — Колли, ты чего? — Байо допускал мысль, что, несмотря на то, что Тату давно рассталась с этим альфонсом и маменькиным сыночком-Фелей, в глубине души она, оказавшись на его свадьбе, завидовала невесте. Хоть и всячески это отрицала. — Перестань, глупая, у тебя скоро всё будет хорошо, вот увидишь! Тш-ш-ш! — …я… я очень устала… — Да, я знаю, Колли… — …от всего этого устала… — Ты думаешь, что я не устал?! — Байо отстранился и заглянул ей в глаза. — Если бы ты знала, насколько мне опостылело это всё… и если б ты знала, что я недавно пережил… то… просто поехала со мной. Сейчас. — Хм, и куда это я должна ехать с тобой? — выгнула брови Тату, пытаясь оттолкнуть его от себя. — С какой такой стати, Байо? У нас же каждый за себя, помнишь? — Где твой мотоцикл? — резко перевел тему Франсуа. — Ты знаешь? — Знаю. Только, какое тебе дело до… — Ты продала его, верно? Тату перестала плакать, на мгновение ошарашенно замолчала, а потом нахмурилась. — Откуда ты… знаешь о продаже? Ты следишь за мной теперь? Как Клаус, будь он проклят, да?! — Всё намного проще, Колли. Я тебе расскажу. — Байо наконец-то сумел взять себя в руки. — Идем в машину, ты замерзла… Больше всего на свете Байо ненавидел чувство вины. А сейчас его буквально раздавило им — кое-как уговорив Колетт сесть в машину, Франсуа упал на колени прямо в снег и стоял так какое-то время. Пока откуда-то из-за ресторана не выскочил Лингвини. — Где ты ползаешь?! — Байо был недоволен тем, что парень увидел его в таком положении. — Поехали уже. Рассвет скоро. — Я это… отлить ходил… а то… черт знает, сколько мне ещё с вами мотаться! — Лингвини открыл дверцу, заглянул в салон и увидел Колетт, разлегшуюся на заднем. — Ой, п-привет… Дальше раздраженный Байо добрых пять минут вынужден был наблюдать, как Лингвини в наглую лезет через сиденье и пытается усесться рядом с Колетт. Другое дело, что она была не в состоянии сидеть. И ведь паршивец спокойно мог бы не мешать и проехаться спереди. В конце концов, тощие коленки Лингвини стали для Тату подушкой, и они тронулись с места. — Колли, если он там будет руки распускать, то ты мне скажи! — Байо посмотрел в зеркало заднего вида. — Да? Воды не хочешь? Не тошнит? Колетт только что-то невнятно промычала и отключилась. — Меня подкинете до дома? — спросил Лингвини, когда вывернули на центральную улицу. — Или… ещё куда-то поедем? — Поедем. В участок. — Ах, точно… но… Колетт нужен отдых… может, её отвезти домой сперва? Байо задумался. — Естественно, болван. Сейчас мы едем в участок, ты идешь к следователю… как его… Фраю… и говоришь Эго, что с ней всё в норме, и сваливаем. Я отвезу тебя домой… — А за что задержали Эго, вы не знаете? — Вот ты и спросишь, если так интересно! — ответил Байо. Когда остановились напротив полицейского участка, Лингвини вдруг заартачился. Ломая все планы. — Стойте. Почему я должен туда идти? — А кто ещё?! — Ну, вы же знаете, что происходит, мсье Байо, вот и сходите… — Мне, нахер, проще уехать сразу. И так всю ночь валандаюсь! — Так и в чем дело? — А в том, идиот, что была авария в центре вчера! С участием мотоциклистки! — Что? — Да! Марка мотоцикла совпала! И вообще… мы… с Эго подумали, что Колетт погибла… его загребли полицейские на месте аварии, а я ездил в морг на опознание… и сейчас мне нужно сообщить Эго, что она жива, мать твою! Всё?! Вопросы кончились, надеюсь? — Да, но… вам же нужно сообщить ему, а я… тут причем? — Я не хочу с ним лишний раз пересекаться! — Но… — Всё! Вали! — …я тоже не особо хочу с ним пересекаться, вы не подумали? Байо сжал челюсти. — Я пробовал ему позвонить — выключен. Небось, его в обезьяннике держат… иди давай и не выплясывай! Альфредо, стушевавшись, вылез из машины, и, конечно, разбудил Колетт. Байо готов был придушить его. И закопать в ближайшем сугробе. — Чего стоим? — Тату продрала глаза. — Где мы вообще? — В одном месте, Колли… — Лучше б я на такси поехала… — Сомневаюсь, что в таком состоянии тебе в такси было бы удобнее. Нафига ты накачалась-то так, скажи мне? — Байо обернулся к ней. Тату опустила глаза. — Молчишь? — Отвези меня домой — мне ещё надо последний лоск наводить… утром квартиру сдаю… — Да, сейчас поедем, — отозвался Франсуа, закуривая. — Ждем твоего бывшего идиота. — А его ты зачем притащил? — сморщившись от неудобной позы, спросила Колетт. — Он меня и сдал, да? Не хотела ведь ему ничего говорить про ресторан… но… — Меня Лорка вызвонила, — сказал Франсуа. — Рыжий держался даже под пытками. Аха-ха… — Очень смешно. И вообще — если ты думаешь, что я всё забыла, Байо, то ты ошибаешься. — Колетт всё же смогла принять сидячее положение. И принялась зябко кутаться в свой полушубок. — То, что ты меня подвез, ничего не меняет… — Когда ты узнаешь всю историю, возможно, что передумаешь. — Байо вздохнул и выкинул бычок из окошка в снег. — Колли, ты хоть знаешь, что мы тебя… уже хоронить собирались? — Как это? — Тату попыталась рассмеяться, но серьезность высказывания не позволила. — Хоронить? Байо собрался всё рассказать, но тут в окно машины постучал пожилой мужчина в форме. Как выяснилось, это был следователь Филипп Фрай. За ним выглядывал обеспокоенный Лингвини. Байо едва не выматерился в голос. — Выходим. — Какие-то проблемы? — Байо напрягся. — С вами у меня будет серьезный разговор, мсье Байо. А эти двое молодых людей, я думаю, проедутся до больницы. Верно? Колетт недоуменно переглянулась с Лингвини, который помог ей выйти из машины. — Зачем нам ехать в больницу? — Колетт, пьяно растягивая слова, посмотрела в глаза Фраю. — Я, конечно, перепила, не спорю, но… капельницы мне пока не надо… — Зато Эго надо. — Антуану? — Колетт усмехнулась, не придавая значения его словам, а вот Байо сразу понял — не зря Эго держался за сердце, когда они расставались. — А ему зачем? — У него сердечный приступ.