Можно сказать, что утро начиналось с бутылки, но Марк не знал, сколько сейчас было времени. Окна квартиры были плотно зашторены, а сам он сидел на полу спальни, в одной руке держа бутылку, а в другой — Мишин телефон, который разбудил его звонком несколько минут назад, и как некстати лежал близко, ведь до того как отрубиться Марк смотрел все то, что оставил ему Михаил.
Мысли в голове крутились разные. Понимание того, что дядя грохнул его мать окончательно отделяло его от собственной семьи, порождая в груди такую ненависть, что челюсти сводило, но и эта ненависть была погребена под чем-то другим. Рефлексия от чужой смерти постепенно проходила, ее место занимали раздумья.
Сначала Гайеру было больно. Просто больно, он пил и курил беспрерывно, иногда прерываясь на отключку, иногда заставляя себя что-то съесть, даже не задумываясь о том что так можно легко словить интоксикацию. Да, полоскало пару раз, но скорее от воспоминаний о близком знакомстве с чужими мозгами. Где-то через сутки алкоголь в доме начал заканчиваться, и вместо того, чтобы пить, он начал размышлять.
Любовь, конечно, не позволяла, но в голову закрадывались смутные подозрения. Михаил умышленно вскрыл сейф, зная о героине, достал травмат, рассыпал порошок, прыгнул занюхнув. Скорее всего судмедэкспертиза определит наркотик. Все вопросы будут к нему.
Ковер на котором был рассыпан чудо-порошок Марк со всей аккуратностью выкинул, едва ли не с собой, потому что шатало его конкретно, и даже пропылесосил все вокруг того места, размышляя, будет ли этого достаточно, ведь всегда можно сказать, что он ничего не знает, а Миша употребил до приезда к нему.
Слова Азалии начали приобретать смысл. На всякий случай Марк вытащил симку из телефона после пары новых звонков от Закклая, все это происходило на каком-то автопилоте, он чувствовал себя бесконечно опустошенным, словно все его внутренности вычерпали громадной ложкой. Пара дней, проведенных в апатичном скитании по дому от холодильника до кровати и обратно, пара бессонных ночей, измотанный Марк наконец-то беспокойно засыпает.
В коридоре слышится тихий шелест шагов. Дверь открывается с тихим скрипом, Гайер слышит, но не может открыть глаза. Кто-то проходит до кровати, осторожно усаживаясь на край, что безошибочно можно определить по шороху матраса и простыней. Ощущается этот кто-то знакомо и странно, но Марк не может понять.
До тех пор, пока не раздается голос.
— Осталось совсем чуть-чуть, Ишганар.
Гайер пытается открыть глаза, изо всех сил, хочет что-то сказать на знакомый голос, в груди снова зарождаются слезы. Он бессилен, не может даже пошевелиться, а ведь Громов так близко. Хочется спросить его обо всем, хочется протянуть руки, обнять, уткнуться, убедиться что он жив, но тело не слушается. Он интуитивно чувствует улыбку на чужом лице, которое не видит, собственного же касается чужая рука, надавливая на лоб. Ровно там, где, как предполагается, находится третий глаз.
Гайера пробивает озарением. Он видит сидящий перед ним знакомый черный силуэт, мягкое мятное сияние глаз, улыбку, исходящую от него угнетающую силу.
— Скоро встретимся.
Марк подскакивает в холодном поту, дрожа, чувствуя как глаза начинают слезиться. Судорожно оглядывается, подрываясь с кровати, насколько может быстро обходит всю квартиру в поисках.
Никого. Это был сонный паралич, который он даже не может толком вспомнить. Только, разве что, слова, сказанные таким родным голосом. Существо даже не раскрывало рта, просто звучало у него в голове, до сих пор дребезжа уходящим эхом.
Опять загадки. Сколько времени продлится это скоро? О чем говорит… Михаил? Что произойдет? От ощущения дежавю становилось горько.
Осев на кухне с остатками коньяка Марк беспомощно пьет, чувствуя себя уязвленным в больное. А ведь только начал потихоньку отходить от этой ебучей потери.
Бутылка закончилась довольно быстро. В дверь постучались, но Гайер был слишком не в себе чтобы реагировать достаточно оперативно. Соскреб себя с пола лишь минуты через две выжимания кнопки звонка по ту сторону квартиры, как был в шортах и футболке так и открыл, устало глядя на полицейского. Мужчина приятно улыбнулся, показывая ордер на обыск.
— Товарищ Марк, позвольте пройти внутрь.
Гайер медленно моргает, делая шаг назад, позволяя пройти. За ментом протиснулись еще человека четыре. Пара в форме, другие с забавным оборудованием, словно прямиком из каких-нибудь детективных фильмов. Марку было плевать, квартира была чиста. Сев на пол в коридоре он лениво наблюдал за проходящими мимо полицейскими, размышляя о том что это, наверное, от Виктории. Она не могла не узнать о смерти своего сына, особенно учитывая что личность его была установлена на месте. Как он и думал, обнаружили наркотики и решили его засудить? Возможно, она хотела отомстить за сына? Ему было плевать, улик не было. Размышления прервал подошедший человек в гражданском, дежурная улыбка вызывала легкое отвращение.
— Товарищ, пройдемте.
— Куда, — сипло и безо всякого интереса интересуется Гайер, устало глядя на чужое приторно-добродушное лицо.
— Вам нужно привести себя в порядок перед судом.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — устало вздыхает Марк, отворачиваясь, находясь в полной уверенности, что предъявить им ему нечего. Человек вполне уверенно берет его за локоть, потянув на себя, заставляя встать, вызывая взгляд полный недоумения и раздражения.
— Я так не думаю.
Прозорливый взгляд и неприятная улыбка заставляют прищуриться. Ах да, это же
Громовы, а их методы неисповедимы. Ему могут и подкинуть.
— У вас нет доказательств.
— У меня есть целое дело на вас, чего же более? Собирайтесь, товарищ.
Марк хмурится, опьянение отступает на второй план, отодвигаемое осознанием того, что им не обязательно находить в его доме наркотики чтобы повязать его.
Откуда Михаил узнал, что барыгу задержали? Они не могли быть знакомы. Марк не мог рассказать ему об этом.
Он в дерьме.
— Босс, тут пакетик неопределенного вещества. Надо будет отдать на экспертизу, — звучит голос из ванной, заставляя Гайера невольно сглотнуть.
Ну как же он не догадался.
— Так вот, Марк, вернемся к нашим баранам. Извольте привести себя в порядок. Я даже снизойду до того, чтобы подобрать подходящую одежду, Виктория желает видеть вас в кратчайшие сроки, — мужчина отпускает Гайера, кивая в сторону ванной, откуда только что вышел другой «гость», держа в руках зип с знакомым тиснением.
Спасибо, Михаил.
Пройдя в ванную запереться не удалось, уже знакомый мужчина в костюме не позволил даже толком закрыть дверь, явно намекая что одного Гайера не оставят, но тому было уже наплевать. Сейчас он только пытался выстроить в голове план дальнейших действий. Однако, размышления прервались, стоило ему глянуть на себя в зеркало.
Осунувшееся лицо, щетина, обрамление отросших за последнее время волос только добавляло его виду ничтожности. Он выглядел ровно так, как себя чувствовал. Хуево.
Вымыться, побриться, одеться, все это занимает меньше часа. Человек в костюме, так и не назвавший своего имени, чуть ли не насильно скармливает ему почти полпачки ядреной мятной жвачки, наверное чтобы отбить запах перегара, помогает собраться и уводит из дома. У подъезда стояло три машины, две полицейских и черный мерседес, явно принадлежавший представительству Виктории в России в лице этого загадочного мужчины.
С собой Марк успел взять только телефон и ключи от второй квартиры, что стоило ему больших усилий, ведь чуткий и внимательный взгляд сопровождающего не был направлен на него только тогда, когда глаза на доли секунды закрывались веками, и во время единственного звонка, видимо, начальства. Сидя на заднем сиденье Мерса Гайер думал только о том, что его ждет, и как ему воспользоваться имеющимся.
Ехали, впрочем, недолго, путешествие от квартиры до квартиры заняло отсилы минут двадцать, встреча по непонятной Марку причине состоялась в квартире, не обитаемой судя по идеальному порядку. Красивая, просторная, выглядела она скорее как декорация к какому-нибудь фильму, чем место в котором можно жить, но его из всего этого волновало лишь то как расставлены двери, размер комнат, оружие за поясом появившегося вместе с Викторией из коридора мужчины, подозрительно похожего на Закклая, разве что выглядел несколько постарше. В голову закрались бы смутные размышления о родстве, но ему было не до этого. Они останавливаются, Виктория со своим телохранителем проходит в гостиную, в которой уже сидели его дядя и Закклай, после чего спутник провел его внутрь, усаживая, ненавязчиво встав за спиной. От одного взгляда на своего родственника Марка пробивала дрожь, вызванная бесконечной ненавистью, но он старался держать себя в руках. В конце-концов, один бог ведает, что его сейчас ждет.
— Виктория...- начал Гайер старший, явно желая что-то сказать, уж больно разочарованный взгляд кидал на своего непутевого племянника, но женщина перебила его острым словно игла взглядом, растянув губы в хищную, неприятную улыбку.
— Твоя очередь будет позже, — Громова перевела взгляд на Михаила, — Ты можешь не сознаваться в содеянном, мне плевать, все улики на лицо. Просто хочу сказать, что тебе грозит приличный срок в тюрьме, вместе с этим товарищем, — она кивнула на телохранителя покойного, который сверлил Гайера взглядом полным ярости с момента когда тот только зашел, — И уж я обеспечу, чтобы вы попали в одну камеру. Можешь даже не озадачиваться поиском адвоката и не переживать об этом, твой банковский счет был любезно заблокирован, так что мы предоставим тебе государственную защиту.
Хоть женщина и выглядела спокойно, но в ее глазах можно было отчетливо увидеть умело скрываемую злость, которая все же просачивалась в виде оттенков в жестах и едва заметных ужимок. Марк сомневался, что она злилась на него, почему-то казалось что ее выводил из себя факт того, как под ее носом Михаил обвел всех вокруг пальца, да еще и так элегантно.
— Доказательства? Он шагнул с балкона сам. Есть свидетели...- возразил Гайер на всякий случай, невольно затыкаясь от мелькнувшей в чужом взгляде ярости. Окей, иногда лучше держать рот на замке.
— Правда? Героин в его крови принадлежал тебе. Биологический материал в его кишках принадлежал тебе. Синяки на его теле тоже он не сам себе оставил, доказать это будет несложно, и посадить тебя за одно это будет упущением, ведь из любезно предоставленной Михаилом информации ты уже не первый год занимаешься перепродажей наркотиков. Доведение до самоубийства, оборот наркотиков... Прикидываешь, сколько это лет на шконке, Гайер? — последняя фраза была больше похожа на рык, очень угрожающий, учитывая выражение холодной ярости на чужом лице. Он уже видел и слышал подобное, а потому понимал, что глубину задницы в которой оказался высчитал как-то неверно.
Наверное, можно было смело сказать, что на этом моменте нормальная жизнь обрывается. Громова победно сверлит собеседника взглядом, разжимая кулаки, которые невольно стиснула когда рычала на Марка, после чего улыбнулась как ни в чем не бывало. Выражение лица ее телохранителя оставалось неизменным, когда как лица Закклая и Гайера старшего вытянулись, услышав о подробностях.
— Херрера, свободен. Оставим же отчима и пасынка наедине, уверена, им есть о чем поговорить, — снова эта лисья улыбка на чужих губах, Виктория поднимается и удаляется вместе с обоими, закрывая дверь. Характерный щелчок замка уведомляет о том, что им точно никто не помешает.
— Это все так неожиданно...- Начинает Гайер старший, тяжело выдыхая, словно все еще пытался играть из себя заботливого папашу, — Я конечно говорил тебе подняться, но таким грязным способом... И то, что ты сделал с Михаилом...
Накатывающий страх от осознания дерьмовости ситуации постепенно начал превращаться в ярость. Марк оскалился, если бы взглядом можно было жечь, то Гайер старший и всё, что находилось за ним, давно были бы испепелено.
— Ты сказал мне заработать. Подняться на ноги в этой прогнившей стране, — шипит сквозь зубы Марк, опираясь руками о стол, поднимаясь, — Без всякой материальной поддержки закидывая меня сюда, вынуждая параллельно учиться. Что я по твоему должен был делать?!
— Тише, Марк…- только и успевает сказать Гайер старший, неожиданно спокойный голос перебивает его.
— Я все знаю.
Чужой взгляд из наигранно-сожалеющего становится холодным.
— Да что ты, Марк?
Последняя нить внутри сдерживающая его ненависть лопается. Кейван закрывает глаза, тихо выдыхая.
— Меня зовут Ишганар, — произносит он негромко, но весьма отчетливо. Хитрый план, Виктория, очень хитрый. Сейчас на него повесят еще одно убийство, но господи, как же ему было похуй. На нем ведь висело еще одно, да? К тому же незаконный оборот наркотиков. Это развязывало ему руки.
Кейван срывается с места, огибая стоящий посреди комнаты стеклянный стол. Гайер хочет подняться, но не успевает встать, его валит обратно мощный удар кулака в челюсть. Легко запрыгнув на противника в уже привычной манере Ишганар покрывает его градом сильных ударов, защищаться от которых мужчине становится все тяжелее в меру физической неподготовленности и возраста, однако Гайер все же умудряется стряхнуть племянника на пол, кое-как поднимаясь, пытаясь дать отпор стоя, стараясь не упасть. Оба понимали, что на помощь никто не придет, для Виктории это всего лишь представление, способ убить двух зайцев сразу.
Впрочем, с самого начала было понятно, кто победит.
Удачно ухватив Гайера и совершив подсечку Кейван швыряет дядю в стеклянный стол, который от такой нагрузки успешно разбивается. Подскочив к барахтающемуся в попытках выбраться за пределы металлического каркаса мужчине Ишганар хватает его за волосы (о, как удачно он перевернулся на четвереньки), и уперевшись о каркас поудобнее второй рукой принялся методично, с силой вбивать чужое лицо в металлическую раму, продолжая это до тех пор, пока из всех звуков в комнате не осталось только его тяжелое дыхание и глухой отзвук ударов. Кровавая пелена ярости спала, отпустив чужую голову Ишганар пытался придумать, что делать дальше. Первым делом пошарив по карманам еще теплого тела изъял кредитку. Как удобно, работает по касанию, а значит код ему даже не нужен, отлично. Итак, до входной двери прямо по коридору было метра три, с рывком это пара секунд, но ее надо было еще и открыть. Выбить замок гостиной труда ему не виделось, самым сложным было покинуть квартиру, и он планировал воспользоваться тем что, скорее всего, от него подобного не ожидают, однако действовать надо было быстро. Кое-как прикинув примерное расстояние и разбежавшись Кейван с обеих ног выбил дверь, неловко повалившись, впрочем, быстро подбираясь, со всех ног рванув к входной двери, чувствуя как сердце уходит в пятки от звука выстрела. Оборачиваться даже не стал, пока возился с дверью вторая пуля попала в ногу, поэтому за дверь он буквально вывалился, максимально быстро, стараясь не поймать телом очередной патрон. Сразу рванул по лестнице вниз, едва удерживаясь от падения, попасть попали, да вот критично это было не так уж сильно, потому что ходить он все еще мог. Видимо, эффект неожиданности сыграл свое, и стрелявший не смог как следует прицелиться. Топот чужих ног прибавлял сил, выскочив из подъезда он завернул за угол, кое-как убегая, глазами выискивая такси, которых в центре всегда было навалом, и сегодня удача была на его стороне.
— Подвези, будь другом, — спешно выдыхает Ишганар в окно курившего таксиста, заваливаясь в машину как только тот разблокировал её, падая на задние сиденья, едва ли прикрыв дверцу за собой, сбивчиво называя адрес. Выкидывая сигарету водитель неуверенно трогается с места.
— Дави гашетку, блять, я тороплюсь, — рычит Кейван, приподнимаясь, выглядывая в окно. Выбежавший из подъезда телохранитель Виктории сразу побежал к машине кого-то вызванивая, что было дальше разглядеть он уже не успел — они свернули.
— С тебя доплата за срочность. И если за тобой хвост...- начинает водитель, на что подскочивший Ишганар вполне недвусмысленно сжимает его плечо почти у шеи, тихо шипя на ухо.
— Не рискуй своей жизнью и вези меня куда сказано. Я заплачу тебе столько, сколько и не снилось, просто не задавай блядских вопросов и вези, — отпустив явно испугавшегося подобного заявления водилу Ишганар устало падает обратно, особо остро ощущая боль где-то в районе бедра, размышляя, что дальше.
Его найдут, это вопрос времени, свою судьбу он отсрочил на какие-то жалкие часы, ведь квартира была куплена на чужого человека, а значит найдут её не сразу. Телефон надо будет выкинуть, он определенно демаскировал, судя по тому с каким невероятным усердием ему названивал знакомый-незнакомый номер. По нему можно вычислить, поэтому первое что сделал Кейван это открыл окно и с некоторым сожалением вышвырнул мобилку, чувствуя себя абсолютно опустошенным и жалким. Ему не скрыться. Выхода нет, рок неизбежен, и его финальный фортель являлся последним, ведь больше ничто не в его силах - влияние Виктории распространялось дальше, чем он мог себе вообразить, и уж если с ним посадят Закклая...
Нет, до окончания срока он точно не доживет. Да даже если выйдет - что дальше? Наследство Гайера обходило его стороной по всем пунктам, скромные пожитки родителей не несли в себе денежной ценности и вовсе находились Германии. Его единственной собственностью теперь была квартира, в которую он ехал, и, скорее всего, лишить его ее будет так же просто, как и всего остального.
— Приехали, — настороженно произносит водитель, останавливаясь у школы. Ишганар выдыхает, открывая глаза, достает из кармана дядину карту и протягивает водителю.
— Слышь, мы так не договаривались. У меня нет приблуд для подобного, — начал было таксист, Кейван лишь устало прикладывает палец к губам, прося о молчании.
— Прикладываешь касанием, покупаешь на сумму меньше тысячи рублей. Пользуйся, пока ее не заблокировали. И никому не говори, кого вез, иначе будут проблемы.
Водитель еще немного помялся, но все же разблокировал дверь, провожая прихрамывающего Ишганара взглядом полным сомнений, и, через где-то минуту, видимо, внутренних размышлений, уезжает.
— Уебок, — устало усмехается Кейван останавливаясь перед дверью, вбивая в домофон знакомый код, кое-как дохрамывая до лифта, оседая по его стенке, пусто глядя в потолок. Теперь он видел замысел Громова, как ему казалось, почти весь, детали пазла постепенно складывались, образуя картину, однако чего-то все еще не хватало.
А именно — мотивов. Понятно, что Михаил умышленно переломал его жизнь камня на камня не оставив, но почему ради этого он пожертвовал собой? Или эта вакханалия была лишь приятным бонусом к самоубийству?
Он никак не мог этого понять. Открывая дверь одной рукой второй привычно шарил по карманам в поисках пачки сигарет, неистово желая покурить, но, разумеется, ничего не обнаружил. Видимо, придется опустошать запасы спиртного, что еще осталось на хате, к чему он сразу и приступил, стоило только закрыть за собой дверь и стянуть кеды. Нога еще болела, ходить становилось все сложнее, ведь адреналиновый прилив уже прошел, но он старался это игнорировать. Сев за стол с бутылкой виски из которой уже отпил добрую часть только достав Ишганар нахмурился, созерцая на нем фотографию.
Их фотографию, которую Михаил сделал в очередной совместный поход в клуб. Выглядели они на ней вполне счастливо, да и улыбка Громова не выглядела наигранно.
Интересно, Громов уже тогда знал, как все закончится?
Перевернув уткнулся взглядом в текст. Написано от руки, как всегда изящно.
«Спасибо за все. Ты сделал для меня больше, чем кто-либо, и потому ты очень дорог мне. Надеюсь, скоро встретимся. Не дай им помешать.
Твой, Михаил.»
— Помешать чему? — растерянно спрашивает Кейван у пустоты, сверля записку взглядом.
Все слова сказанные Михаилом, все поступки, всё сводилось к одной единственной четкой мысли, которую он осознал еще по пути сюда.
Он должен умереть.
Почему? Его жизнь кончается здесь. Что его ждало дальше? Смерть, отсроченная судами и тюрьмой. Даже если он доживет до отсидки, кем он выйдет?
Пустым местом без семьи, образования, работы, места жительства. Он был уверен, Громова ему это просто так не спустит. Выбор предстоял смехотворный, умереть самому, по собственной воле, прямо сейчас, или заставлять себя переживать весь этот ад?
Ответ был вполне очевиден. Разве что из жизни уходить не хотелось. Он ведь еще так молод и так перспективен... Ну, по крайне мере был, дня три назад.
— Какой же ты уебок, — выдавливает из себя Ишганар, отставляя бутылку, разрывая фотографию на кусочки, — Уебок… Да что я тебе сделал? За что? — на глазах наворачиваются слезы, и когда бумажка превращается в кучу рвани они уже полностью застилают взор, а самого его потряхивает от снова нахлынувшей боли. Какой же пиздец, такое не всякому и в голову придет, а с ним это случилось. Не за дело, не по вине, а просто потому что какому-то своевольному засранцу пришло в голову утащить его за собой.
Наверное, ему надо было послушать Азалию, но думал ли он об этом раньше? Баран, ослепленный чувством превосходства и собственной влюбленностью, конечно он в жизни не смог бы додуматься что все кончится именно так. Да, пожалуй, в этом была его вина, ведь если бы не его космическое упрямство…
Все знают, что на наркотики легко подсесть, и что они убивают. Громов был хуже любой наркоты по обоим пунктам хотя бы потому, что казался абсолютно безопасным.
Все же ему стоило послушать Азалию. Присосавшись к горлышку Кейван пьет до тех пор, пока выпитое не начинает проситься наружу, с трудом заставляет себя отлипнуть от бутылки и утыкается пустым взглядом в окно, размышляя.
Он — птица гордая. Мишина записка наконец обрела смысл.
Раз уж Громов так хотел, чтобы они встретились на небесах, зачем откладывать? В том, что эти небеса существуют, Ишганар предпочитал не сомневаться, ведь после всего если он просто сдохнет это будет огромным разочарованием. Еще где-то час он проводит в компании бутылки, заглушая боль как физическую, так и душевную, размышляя, насколько быстро прихвостни яростной мамаши обнаружат его убежище. В голове было пусто, пульсирующая боль в ноге игнорировалось, а значит вот оно - время все решить. Отставив пустую бутылку Кейван поднимается, подходя к окну, глядя вниз.
На улице было на удивление солнечно. Разве что в окно было выходить не вариант. «Не элегантно», как сказал бы Михаил, да и банально неудобно. К тому же он давно сделал себе дубликат ключей от крыши (раньше водил туда девушек на свидания), так что последнее действо должно было произойти тремя этажами выше.
Совершив последний круг по квартире, окидывая ее взглядом, вспоминая все, что пережил, Ишганар уходит, даже не запирая ее за собой. Поднимается по пролету, легко отпирает замок, этот все же закрывая, чтобы никто не помешал, и выходит на крышу, едва вдыхая порыв свежего, холодного воздуха.
Скоро все закончится.
Интересно, что бы сказал Михаил увидев его сейчас? Одобрительно кивнул? Улыбнулся? Может, они должны были прыгнуть вместе, но тогда у его жизни еще был какой-то смысл, он бы не смог.
— Право слово, столько фарса, и все ради меня одного. Я почти польщен, — грустно усмехается Кейван, доставая из взятой в квартире куртки полупустую пачку, достает из нее жигу и сигарету, с трудом прикуривая, и затягивается с такой силой, что в горле першит, а на глазах наворачиваются слезы.
Его жизнь заканчивается здесь.
— Я буду очень расстроен, если не перерожусь в какую-нибудь космическую хуйню, окей? — усмехается он горько в перерывах между затяжками, не отдавая себе отчет в льющихся по щекам слезах. Больно. Он хотел жить, правда, но…
Выкинув окурок, догоревший до фильтра, Ишганар уверенно шагает к краю, останавливаясь не заходя на поребрик, созерцая.
Двор жил своей жизнью. Наверное, как и весь город, вид отсюда предоставлялся замечательный, он нередко поднимался на крышу чтобы выпить и понаблюдать. Ночью, утром, днем, не важно, виды с высоты завораживают своей красотой в любое время суток и года. Наверное, ему не стоило горевать, в конце-концов у него была не самая короткая и определенно довольно насыщенная жизнь.
Ну, он хотя бы отомстил за мать. И, наверное, Миша с небес улыбается, наблюдая за тем как Виктория мечется пытаясь наладить перелопаченные планы. Хитрый, сделал все прямо накануне свадьбы. Кейван не уставал поражаться его замыслу.
Вынув окоченевшие руки из карманов Ишганар встал на поребрик, размышляя. Переступил на месте, поворачиваясь спиной к дворику. Задумчиво глядя на крышу оттолкнулся, делая шаг в небытие.
Ощущение падения захватывает, переведенный на небо взгляд урывком замечает вставший на поребрике силуэт, ровно там, где он сам стоял секунду назад, протягивающий ему руку.
Вся решительность испарилась, словно ее и не было, а сердце пронзил бесконечный страх.
Он не хотел умирать.
Надо было просто вспомнить имя, верно? Позвать. Вытянув руки к силуэту Кейван беспомощно открыл рот, чувствуя как каждая секунда падения отделяет их все больше. Приятное мятное сияние участливо смотрело на Ишганара, вытянув руку, но не двигаясь с места.
— АМАЗАР!
Стоило отчаянному крику закончиться силуэт срывается вниз, хватая Кейвана за руку, притягивая к себе, обнимая крыльями. Черная фигура высветляется, и на секунду Ишганару кажется, что он видит знакомые очертания лица. Страх уходит вместе с волнениями, а время словно останавливается, позволяя ему насладиться теплом нежных объятий.
Столько всего хочется сказать этому участливому взгляду, мятное свечение согревало изнутри, ему хотелось доверять. Кейван даже снова открывает рот, собираясь чем-то поделиться, но приятная улыбка дает понять, что это не обязательно. Разумеется, Амазар знает, о чем он думает.
— Пора домой, — раздается знакомый голос в голове, от чего Ишганар улыбается в ответ. Домой, к отцу, матери, Михаилу. В жизнь где он не будет ничего обязан и сможет просто быть счастливым.
Мятное сияние окутывает все вокруг, Кейван умиротворенно закрывает глаза, чувствуя расслабленность и комфорт. Падения словно никогда и не было, как и всей его жизни, в голове пазл окончательно сложился, открывая ему завесу тайны высшего замысла, давая понять свое истинное предназначение. Грудную клетку пронзает острая боль, но он ее уже не чувствует, погруженный разумом в блаженное небытие.
***
— И чего-же ты так счастливо улыбаешься, зараза, — устало ворчит Херрера, хмуро склонившись над трупом. Оперативники сейчас рыскали в квартире, но толку от этого не было, ведь переломанное столкновением с землей и истекающее кровью тело виновника торжества лежало здесь. Дэмиана раздражало то, насколько умиротворенным выглядело его лицо. Труп был припорошен снегом, от чего вид имел слегка сказочный, но Херрере к подобным картинам не привыкать, да и эстетику в крови он никогда не искал.
За последние пару дней на голове прибавилось седины. Из-за одного капризного и своевольного малолетки жизнь его сына пошла под откос, а из-за этого мертвого умника и вовсе стояла под вопросом.
Стоит ли сообщать Виктории, что он мертв?
Ну не скинули же его оперативники из окна. Выпрыгнул, убегая от них?
Какая разница. Госпожа все равно будет в ярости, ведь ее планы пошли по пизде. Громова никогда не отличалась смирным характером.
Прилетит Закклаю. Дэмиан отчаянно этого не хотел, но вряд ли могло сложиться иначе. Виктория теперь постоянно таскала его сына с собой, наверное прекрасно осознавая возможности собственного телохранителя, не давая увести Закклая из поля зрения. Разумеется, они ведь существуют вместе столько лет, кому как не ей понимать на что он способен. Если честно, Дэмиан уже даже размышлял о том, чтобы положить на ковер свою голову, но прекрасно понимал, что Виктория не станет рисковать жизнью любимого сторожевого пса.
— Ненавижу тебя. Ублюдок. Нет чтобы спокойно подохнуть в тюрьме, никому не мешая, решил пойти его путем, и забрать с собой еще пару жизней, а? — рычит Херрера, слабо пнув мертвое тело, чувствуя накатывающее волнами отчаяние.
Его любимый, единственный сын, каким же он был идиотом когда отдал его на службу этой проклятой семье. Надо было проследить за Михаилом самому. Его мальчик ни в чем не виноват.
Сейчас, впрочем, это уже никого не волновало.
***
— Значит, этот наглый мальчишка мертв, — тянет Виктория, задумчиво, сверля взглядом стену. Закклай пустым взглядом смотрит в пол, стараясь не глядеть на отца, Дэмиан тихо вздыхает, потерев переносицу. Он знал, к чему все идет.
— Спрыгнул с крыши, судмед говорит что он был изрядно нетрезв, — привычно отчитывается Херрера, глядя на чужой затылок с усталой ненавистью. Омерзительная женщина, омерзительный голос, омерзительная улыбка. Он почти видел ее замысел, и от этого становилось тошно. Его надо было как-то предотвратить.
— Как интересно. Какого черта, Дэми? — снова эта мерзкая улыбочка, вкупе с пронзающим взглядом она как бы говорила — «тебе пиздец». Ну разумеется. Она в ярости, и ему нечего ей сказать. А что говорить? Что Марк испарился когда вышел из подъезда? Что они не догадались налепить на него какой-нибудь ебучий чип чтобы отслеживать каждый шаг? Все устали от возни с моргом и похоронами, Дэмиан не думал что у Громовой было право упрекать его и ребят. Проблема в том, что Виктория так не считала.
— Я всегда считала тебя компетентным работником но, видимо, сильно ошибалась. Дай мне пистолет, Дэми. Плохих мальчиков нужно наказывать.
Сколько шрамов у него уже было от собственных оплошностей? Много, но учился он быстро, поэтому последний раз когда его наказывали даже вспомнить было сложно. Мельком глянув на сжавшегося Закклая Дэмиан тихо, устало выдохнул, опускаясь на колени, протягивая Громовой пистолет, опуская голову. Обычно она просила нож, но за такую оплошность получить пулю, наверное, было в порядке вещей. Интересно, куда она выстрелит? Херрера делал ставку на плечи или икры.
Дэмиан не угадал, Виктория выстрелила в Закклая.
Подняв взгляд на сползающий со стула труп собственного сына Херрере казалось, что время почти остановилось. Удивленный взгляд на чужом растерянном лице, струйка крови что медленно скатывалась от отверстия во лбу, опускающаяся рука с пистолетом Виктории, победно глянувшей на своего телохранителя.
Его дорогой, любимый сын, который не был ни в чем виноват, убит этой омерзительной женщиной.
Когда-то Дэмиан любил Викторию, пожалуй, всю жизнь он был предан ей больше чем кто-либо, но понимание природы этой подлой женщины постепенно наделяло его сомнениями, которые не покрывали даже те огромные деньги что он зарабатывал. С возрастом он все чаще задумывался о том, чтобы уволиться, не позволяло только то, что никак не мог найти себе замену. Однако, этот выстрел оказался последней каплей в чаше его терпения и положил конец всем размышлениям. Ослепленный вспышкой боли от мгновенного осознания своей потери Херрера рванул вперед, поднимаясь, рефлекторно выбивая пистолет из рук Громовой, прислоняя к чужому виску и прожимая курок быстрее, чем успел сообразить, что он натворил. Её лицо застыло в посмертной гримасе злобного удивления, в нем даже просматривалась какая-то растерянность. Разумеется, она не могла ожидать от него подобного, но, пожалуй, в этот раз уж слишком переоценила его сдержанность. Глядя на чужое тело, медленно осевшее на пол, Дэмиан тяжко вздохнул.
Короткое движение пальцем определенно не могло выместить все то, что он копил к этой женщине так долго, но что поделать, Виктория теперь мертва. Поморщившись Херрера убрал пистолет в кобуру, подходя к трупу сына, опускаясь на колени, бережно подхватывая на руки, растроенно вглядываясь в чужое лицо, словно пытаясь найти признаки жизни.
Закклай всегда оставался для него ребенком. Пускай он и вырос таким большим, сильным и предусмотрительным, Дэмиан всегда видел в нем своего маленького сына, что с таким упорством и тщанием повторял все за отцом, стараясь походить на него, искренне радуясь каждой похвале. Херрера был им искренне горд. Такой надежный, перспективный, полный теплой уверенности в своём будущем...
— Прости. Это все моя вина, — тяжко выдыхает Дэмиан, прижимая мертвое тело к себе, прикрывая глаза, чувствуя полную внутреннюю опустошенность. На этом моменте заканчивалась не только его работа, вместе с жизнью Закклая он потерял и смысл своей собственной. Посидев так пару минут, молча продумывая, что он вообще может сделать в этой ситуации, Херрера пустым взглядом смотрит в стену, после чего поднимается, направляясь в гостиную. Уложив мертвого Закклая на диван невольно поправил чужие волосы, чувствуя, как сердце сжимается от боли, опускает чужие веки, снимает пиджак и накрывает им. Еще теплый, если игнорировать дыру во лбу от пули девятого калибра можно вообразить, что он просто спит.
Нет, нельзя. Он мёртв. Виктория мертва. Настал его черед.
Кинув последний взгляд на сына Дэмиан грустно улыбается осознанию безысходности ситуации, в которой оказался, после чего возвращается к Виктории. Пускай Закклай мертв, умирать рядом с ним Херрере что-то не позволяло. Словно его мальчик все еще может это увидеть, а он этого совсем не хотел. Сев рядом с трупом Виктории мужчина устало вздохнул, доставая пистолет, снимая с предохранителя, задумчиво переводя взгляд с дула на чужое лицо. Такая красивая женщина, но гримаса злой растерянности ее совсем не красила, как и абсолютно не эстетичная поза. Никакого очарования, к которому он так привык.
— Гадкая сука. Не поверишь, как долго я этого ждал, — усмехнулся Дэмиан, впрочем подавляя в себе желание поиздеваться над трупом, хотя очень хотелось изрешетить мертвое тело пулями, — Даже не представляешь, как я от тебя устал, — невольно улыбнувшись, вспоминая фрагменты своей жизни, Херрера приставил дуло к собственному подбородку, безразлично глядя на чужие светлые волосы, несмотря ни на что красиво обрамлявшие чужую голову. Золотые волосы, завораживающие серые глаза, неуловимая улыбка и внеземное очарование, мир потерял их вместе с Викторией и Михаилом.
А ведь всего этого могло не быть. Все из-за поехавшего, взбалмошного отпрыска Громовой, который решил что ему все дозволено. Красивые, умные, обаятельные, и оба до безобразия сучливые. Дэмиану думалось что мир совсем прогнил, раз даже такая красота столь порочна.
— Прости меня, Закклай.
Повисшую тишину нарушил звук приглушенного выстрела.
***
— Не поднимает, — устало выдыхает мужчина, откладывая телефон, — сам же сказал звонить, если обнаружим что-то еще...
Сидящий рядом товарищ по работе тихо усмехнулся, отрываясь от ароматной заварной лапши. Обеденный перерыв, а его коллега даже сейчас не перестает думать о работе. Сразу видно — новичок.
— Да забей ты. Разрыв сердца в полете? Это полный бред. Скорее всего это просто последствие от удара о землю. Демьян* сказал, что тот упал с шестнадцатого этажа. Удивительно что у него вообще осталось что-то целое! Давай ешь, остывает, — стукнув товарища по плечу фыркает мужчина, возвращаясь к обеду. Тот хмурится, но после тихо хмыкает, игнорируя странное ощущение где-то под ложечкой, тоже принимаясь за еду.
Разумеется, ленивый товарищ был неправ, и природа разрыва не была похожа на последствие удара, но об этом он собирался поговорить с тем странным мужчиной позже, когда тот перезвонит, а пока у него были и свои дела.
— И все же интересно...- тихо, под нос произнес врач, отрываясь от еды.
Как у здорового молодого человека мог образоваться подобный разрыв?
Fin.
