Без цвета

«Цвета появляются ниоткуда. Краски не вытекают из щелей и не падают с неба. Они просто есть, всегда были в этом месте, сокрытые за ненужной серостью. А сейчас они проявляются, словно бы вырываясь на свободу, срывают с себя маски, показывая истинную сущность. Такие красивые, то, что мы действительно заслуживаем, то, чего не стоит бояться. Цвета не несут в себе вред. Они то, что заставляет моё сердце биться чаще, то, ради чего я готова просыпаться по утрам и опять видеть черно-белый мир, ожидая, что он изменится. Раз и навсегда. Как будто запретов никогда и не было. Это случится очень скоро однажды». Настя так усердно выводит буквы, что делает шариковой ручкой дырку в тонкой бумаге, когда ставит точку. Злится и перечеркивает всю страницу сплошной линией. Вырывает лист из блокнота на пружинах, специально отведенного, чтобы записывать туда мысли, которыми не с кем поделиться. Она перечитывает предложения раз за разом, от чего текст кажется все более и более «сырым». Тянется к портфелю и выуживает оттуда зажигалку, что носит на случай, если нужно убрать лишние нитки на одежде. Креслина поджигает свое творение и смотрит, как серое пламя поглощает бумагу, оставляя после себя лишь дым и пепел. Скучно. Креслина скидывает пепел со стола прямо на серый ковер, где он сливается с материей и остается незамеченным. Завтра она здесь пропылесосит. Сейчас у неё другие планы. – Почему горелым пахнет? – мама Насти появляется в дверном проеме, поправляя старый фартук. Вместе с ней в комнате появляется аромат домашнего супа. – Нитку на штанах подожгла, - врет девушка, вставая с компьютерного кресла, и принимается перекладывать тетради со стола в шкаф, хотя сама не знает зачем. – Штаны не подожги однажды, - раздраженно бросает женщина, возвращаясь на кухню, чтобы продолжить готовить. – Не подожгу, - бормочет Креслина, убедившись, что мать полностью погрузилась в приготовление пищи, откладывает тетради в сторону и снимает телефон с зарядки. Переходит в ночной режим и устраивается на кровати, головой к окну. Быстро прочитывает сообщения от подруги, отвечает банальными фразами на не менее банальные вопросы, пролистывает ленту, ничего не отмечая. Потому что это ей уже давно не нравится. Все слишком серое, не такое, каким должно быть. Заходит в диалог с Костылевым. Он ничего не написал ей за целый день. Набирает сообщение и тут же стирает. Закусывает губу, принимаясь печатать снова. Слова кажутся такими бессмысленными, несвязными, несерьёзными, что отправлять подобное глупо. «Что значит, скоро стану одной из вас?» Настя удаляет сообщение, сразу же после того как отправила. Мысленно радуется, что Николай сейчас не в сети, иначе бы заметил. Он всегда читает её сообщения, стоит только написать. «Когда я смогу стать одной из вас?» Та же участь. Девушке не нравится то, как она задала вопрос. Слишком навязчиво, словно бы ей не терпится присоединиться к ним. Креслина в очередной раз обманывает себя. Да. Она не может дождаться этого момента. Вздрагивает и чуть не роняет телефон, когда приходит сообщение от Ника. «Ты что-то писала? Мне уведомление пришло». Настя шипит сквозь сжатые зубы. Уведомления, как она могла про них забыть? Какой же надо быть дурой, чтобы не подумать о такой просто вещи, как уведомления. «Я ошиблась, хотела написать Оксане, поэтому удалила». Девушка мысленно хлопает себе за то, что удачно выкрутилась из ситуации. Теперь-то он точно не узнает о том, что действительно её гложет, и уж тем более о том, что он сам частично и есть причина. «Ясно». И тишина. Ни одного сообщения на протяжении последующих семи минут, хотя оба остаются в сети. Настя не решается спросить как у него дела, считая это не самым подходящим вопросом, а Коля просто не пишет ей. Креслина снова пролистывает страницу Костылева, смотрит записи и фотографии, на которых он отмечен. На одной из таких они, в компании остальных одногруппников, на фоне университета. Все серые, как впрочем, и всегда. Никому и в голову не придет, что парень в очках и с растрепанными волосами, что стоит во втором ряду, широко улыбаясь, включает музыку, нарушая тем самым главный закон. Что он подвергает себя риску каждый раз, когда это делает. Анастасия уже хочет выйти из приложения, когда замечает в диалогах, что парень записывает ей голосовую. Секунды до сообщения, казалось тянуться целую вечность, из-за чего девушка принялась рассматривать собственные ногти, чтобы хоть как-то себя отвлечь. – Насть, можно задать тебе вопрос? – устало произносит Коля из динамика. На фоне его голоса объявляют остановку автобуса. – Конечно, - Настя старается скрыть волнение, а потому прежде чем записать, несколько раз проговаривает незамысловатую фразу, ровно до тех пор, пока она не будет звучать уверенно и чуть безразлично. В этот раз парень записывает сообщение дольше обычного, пару раз прерываясь и начиная с начала. Возможно, он тоже нервничает, от этой мысли в Настиной груди растекается тепло, а возможно ему просто мешают пассажиры общественного транспорта. – Хотела бы ты, - он замолкает, и девушке уже начинает казаться, что голосовая не загрузилась до конца, – Хочешь прийти к нам? В наше тайное место? – последнее он произносит так тихо, что приходится прибавить громкость. В этот момент Насте кажется, что сердце в ее груди перестало биться, а потом вновь начало, но в таком ритме, что вот-вот и ударится о ребра. Он сам позвал её, сам задал вопрос, который не решалась произнести девушка. Креслина печатает «да» и резко вскакивает с кровати, бранясь, что переложила все тетради и теперь никак не может найти, где же ей записать адрес. Серое бетонное здание одиноко возвышается среди небольших деревянных домиков. Отпугивает одним своим видом. Обшарпанные стены разрисованы живущими поблизости подростками. Непристойные выражения, половые органы, странные изображения граничат с признаниями в любви и нереальным количеством росписей, занимающих каждый свободный сантиметр разрисованной стены. Кажется, будто бы каждому нужно было написать здесь свои инициалы. «Это могло бы выглядеть более-менее сносно, будь оно цветным» - думает девушка, протаптывая себе дорогу через выпавший ночью снег. Он хрустит под ногами, но более не вызывает детского восторга. Словно надоевшая игрушка, принимается как нечто должное, само собой разумеющееся. В сером мире все быстро наскучивает. Никто уже не рад первой грозе и теплым лучам весеннего солнца, даже малые дети не подставляют ладошки, чтобы поймать первые снежинки. Они просто проходят мимо, точно так, как это делают взрослые. Большая табличка «Не входить» весит над дверью, устрашая случайного прохожего. Она загорается каждые три минуты неприятным электрическим свечением. Контакты внутри неё отошли и от этого подсвечиваются только отдельные буквы. Креслина вынимает телефон из кармана, и, сняв перчатки, фокусирует камеру на табличке. Дожидается, когда та в очередной раз включится, и делает снимок. Сама не знает зачем. Так, на память. Последнее время галерея Настиного недорого телефона активно заполняется фотографиями. Она запечатлевает абсолютно все: дома, мимо которых ходит на учебу или которые замечает, пока едет в автобусе на очередную встречу с друзьями, людей, уснувших в причудливой позе в метро или просто привлекших её внимание необычным внешним видом, животных, бегающих по трамвайным путям, что проходят позади её дома. Они словно бы играют со смертью, чем и вызывают желание сфотографировать их. Потому что она тоже играет со смертью. Неосознанно попадает в зону риска, каждый раз, когда пересекается с Костылевым на учебе, когда позволяет проводить себя до дома. – Такая как и мы, но не одна из нас. Потому что это опасно, - сказал однажды Николай, когда девушка спросила, отчего же её жизни что-то угрожает. – И почему же? – Креслина пытается понять его эмоции, но в бледном свете фонаря парка почти не видно его лица. – Потому что мы не такие, как все. Мы идем против закона, - он наклоняется к её лицу, пугая и притягивая одновременно, – Мы идем против власти, - выдыхает фразу прямо ей в губы и отходит, так резко, словно между ними возник незримый барьер. Насте не удается зайти внутрь. Она проходит вокруг, пытаясь понять в нужное ли место попала. Каждая дверь, которую девушка пытается открыть, оказывается запертой снаружи. Нигде не видно следов, как будто никто и не заходил внутрь. Все окна старого склада заколочены разнообразными досками, из которых, местами, опасно торчат гвозди, порываясь вонзиться в кожу незадачливому взломщику. Из окна, на котором оказалось меньше всего досок, просачивается блеклый свет, почти неразличимый для восприятия. Креслина поднимает руку, готовая постучаться в него от безысходности, но передумывает и тянется в карман за смартфоном. Замерзшими от декабрьского мороза пальцами набирает знакомый номер. – Коль, - Настя невысоко подпрыгивает несколько раз, тщетно пытаясь согреться, – Ты где? – Внутри, - Кто-то смеется на заднем плане, от чего Креслиной становится неловко. К щекам приливает кровь, немного согревая. В это мгновение она буквально проклинает тот день, когда согласилась прийти сюда. День, когда она призналась себе, что действительно может быть как те безумцы, что включают музыку, рискуя собственными жизнями. Вот только она уже давно не считала это безумием, это борьба. Борьба за то, чтобы у людей не отбирали то, что принадлежит им по праву, борьба за цвета. За мир в истинном его облике, за возможность наслаждаться каждым моментом жизни, лицезрея его во всех цветах радуги с каждым её оттенком. – Ты у склада? Как он выглядит? – Анастасия слышит, как парень поднимается с скрипящего дивана. Говорит что-то находящимся внутри, но девушке не удается разобрать его слов. – Серый, но это не удивительно – девушка в очередной раз смотрит на здание, – Разрисованный целиком и полностью, табличка «Не входить». Рядом деревянный дом. Номер, - Креслина прищуривается, пытаясь разглядеть выцветшие знаки, – Сорок три? – Вижу тебя, - слышится, как открывается тяжелая дверь, Костылев кладет трубку, обрывая разговор. – А я тебя нет, - Настя смотрит по сторонам и дует на свои руки, чувствуя, что после короткого разговора её пальцы замерзли еще сильнее и начинают отказываться слушаться. Николай появляется из-за правого угла, облаченный в свитер с оленями, поверх которого была поспешно натянута черная парка. Оборачивается и смотрит куда-то наверх, делает странный жест и идет дальше. Он широко улыбается, заметив девушку, и приветливо машет рукой, подзывая к себе. Студентка идет к нему навстречу и попадает в крепкие объятия. Оставляет на его щеке горячий поцелуй вместе с темной помадой. Смеется и пытается стереть её рукой, но лишь делает серое пятно, что больше напоминает гематому, чем след от губ. – Ну, спасибо, - Коля пытается показаться обиженным, но у него это не особо удается. Улыбаясь, нагибается, набирая полную руку снега, смотрит на девушку, от чего та делает два шага назад, явно ожидая, что в неё будет брошен снежок, и прижимает снег к щеке. – Я не думаю, что это поможет, - продолжает смеяться Креслина, наблюдая за тщетными попытками парня, избавиться от косметики на своем лице. Он трет так сильно, что щека сереет от подобного издевательства над собой. – Ладно, - поняв, что бесполезно стереть то, что не с первой попытки стирается мицеллярной водой, Костылев берет девушку за руку и делает шаг в сторону, противоположную той, откуда пришел. Пара огибает здание, прокладывая путь через небольшие сугробы, и оказывается у одной из дверей, которую совсем недавно безуспешно старалась открыть Настя. Девушка в очередной раз тянется к дверной ручке, но Коля останавливает её, накрывая её ладонь своей. Роется в кармане и достает из него небольшой серый ключик с брелоком в виде плоского домика. С минуту возится с замерзшим замком и все же отворяет дверь, заходя внутрь и включая единственную лампочку, опасно свешивающуюся с потолка и раскачивающуюся от малейшего потока ветра. Анастасия заходит следом и останавливается у порога. Вместо большой комнаты с диваном и музыкальными инструментами, толпой людей, что весело шутят и распивают напитки, перед ней предстает маленькая подсобка, забитая разнообразным хламом. Повсюду стоят коробки, на которых написаны номера помещений. Внутри чистящие средства, резиновые перчатки, различные губки, маленькие совки и садовые лопатки. К стене неровными рядами прижаты швабры и лопаты для уборки снега. Девушка касается одной, проводит указательным пальцем по шершавой поверхности, словно бы проверяя её подлинность. Может здесь как в фильмах про шпионов, любая примитивная с первого взгляда вещь может оказаться рычагом, открывающим потайную комнату? Но нет. Это просто забытая всеми коморка в боку склада, не более. – Что мы здесь делаем? – спрашивает Креслина, проводя пальцем по пыльной коробке, на которой стоит номер сорок шесть. Заглядывает внутрь, обнаруживая стиральный порошок и пару тряпок, которые ранее были серой наволочкой в цветочек. – Ищем ключ, - Николай стоит к ней спиной и отодвигает одну коробку за другой, внимательно проверяет содержимое, и, убедившись, что там нет нужного предмета, возвращает все на свои места. – Как он выглядит? Может, я найду? – девушка смотрит на большой стеллаж, каждая полка которого заставлена различными упаковками. – Сделаем проще, - Костылев игнорирует её предложение и достает телефон, быстро находит нужного абонента и прижимает устройство к уху, – Ну и где этот чертов ключ? Нету его между двадцать девятой и сороковой коробками, - еще раз проверяет полку, проводя по ней рукой, – Вот вообще не смешно, говори, где он. Я тут вообще-то не один. Сорок шестая? Креслина поворачивается к нужной коробке, двигает её вправо, от чего та врезается в соседнюю с глухим звуком, протягивает руку вглубь полки и достает оттуда крошечный поблескивающий ключ. Гордо улыбаясь, показывает его парню, который позабыл о том, что говорит по телефону. – Да, нашел, - Настя вскидывает правую бровь, чуть прищурив глаза и скрестив обе руки на груди, – Она нашла точнее. Ну, сейчас и познакомишься, не задавай глупых вопросов, - парень поднимает взгляд к потолку, чуть улыбаясь, глухо смеется и вновь смотрит на подругу, принимает из её рук ключ, – Уже идем. – Нашел он, - бормочет девушка, пропуская Колю вперед, игриво толкает его в бок, заходясь по-детски легким смехом, заражая одногруппника своим хорошим настроением. В последний раз оглядывает помещение и выходит на улицу, – Ну и от чего же этот ключ? – Не поверишь, но от двери, через которую можно попасть внутрь, - Костылев уверенными шагами пересекает небольшую площадку для выгрузки из автомобилей и направляется к пожарной лестнице, огражденной невысокой решеткой. – И почему же его у тебя не было? – Настя пытается поспеть за ним, но её обувь предательски скользит на тонком льду, покрывающем выгрузочную зону. Наверное, здесь была лужа, которая замерзла, и в последствие создала ещё одно препятствие, для прохода в «пристанище музыки». – Потому что один не очень умный человек забыл его в подсобке, - Николай поднимается по ступенькам, крепко держась за перила обеими руками, – И он никак не подумал, что ко мне сегодня должна прийти ты, и что нам придется идти другим путем. – Почему нам пришлось так сделать? – девушка встает на ступеньку, тут же поскальзывается, теряя равновесие. Вовремя успевает схватиться за перила, избегая падения, и более не отпускает их до момента, пока не поднимается на нужный этаж. – Осторожность никогда не помешает, - Коля подходит к черной двери с табличкой «Запасный выход». Дергает за ручку, стучит пару раз, но, не дождавшись ответа, отпирает дверь ключом, выпуская теплый воздух белым паром на улицу, – Проходи. С трепещущим сердцем Настя заходит внутрь, и разочаровывается. Снова. Впереди лишь длинный коридор, серый, ничем не примечательный. И абсолютная тишина. Ни звука, ни малейшего намека на обещанную музыку. Всё это кажется одной большой шуткой, на которую Креслина удачно попалась. – Не нравится? – смеется Коля, закрыв за собой дверь. Включает фонарик в телефоне и берет Анастасию за руку, принимаясь петлять по закоулкам склада. – Просто ожидала чего-то другого, - удрученно говорит девушка, позволяя себя вести. После второго поворота она даже не пытается запомнить замысловатый маршрут и лишь мельком рассматривает помещения, мимо которых проходит. – Ожидала оглушительные мелодии, перегруженный звук и миллион цветов? - Костылев останавливается у очередной двери, но не отпирает её, выжидая чего-то, – Все еще впереди, - он заговорщицки подмигивает. Поднимает руку, сжав её в кулак и стучит, выбивая новый ритм. Три коротких, пауза, один короткий два длинных, пауза, три длинных, пауза, один короткий и три длинных. Настя внимательно вслушивается, разбирая в голове комбинацию. «Свой» - догадывается Креслина, когда код прекращается, сменившись звуком отпираемой двери. Коля сжимает ладонь подруги, когда вместо обещанных красок она в очередной раз видит серую комнату, черный диван и серых людей, разместившихся на нем и дружно повернувших голову в сторону явившейся гостьи. Они выжидающе смотрят Настю, как будто её появление здесь должно что-то изменить. – Мы уже думали, что ты не вернешься, - улыбаясь, говорит парень, открывший дверь. Он стоит в дверном проеме, прислонившись спиной к косяку, и держит двумя пальцами зажженную сигарету, – Почему задержались? – делает затяжку, а после медленно выдыхает серый дым. – Потому что ты говнюк, Миша, - Костылев в шутку бьет его в плечо, заставляя отойти в сторону, и, не отпуская Настиной руки, проходит в комнату. Настя ловит на себе хищный взгляд курящего, когда тот тушит сигарету о стену, прожигая дыру в серых обоях. Невольно вздрагивает, сильнее сжимая ладонь парня. – Неужели это та самая Настя? – произносит девушка с высоким начесом, она сидит на краю дивана и со скучающим выражением лица сминает в руках листок бумаги, исписанный мелкими буквами, – Такая же, как и мы. Коля много о тебе рассказывал. Костылев закатывает глаза и устраивается на соседнем диванчике, тянется к стоящей рядом недопитой бутылке с газировкой. Анастасия, последовав его примеру, садиться рядом и осматривает помещение, в котором ей повезло находиться. Если конечно это можно назвать везением. Стены заклеены альбомными листами черного, белого и серого цвета. Приклеенные клейкой лентой они хаотично покрывают серую бетонную поверхность, создавая удивительный узор. С местами потертого кресла, расположенного в углу, встает темноволосый парень. Он подходит к стене, аккуратно держа ещё один лист, чуть хмурит брови, выбирая подходящее место, и прикрепляет бумагу. Остается стоять напротив, игнорируя разговор. – Я надеюсь, рассказывал хорошее? – Настя внимательно смотрит на стену, от которой отошел парень. Но с такого расстояния не видит ничего особенного в разукрашенных листах. Точно такие же лежат у нее дома, на случай, если девушке захочется порисовать, что случается нередко. – Конечно. Я, кстати Женя, - обладательница начеса машет рукой, не вставая с места, – А что про Колю, так он с первого сентября не затыкался. Каждый день, одно, и тоже. – Началось, - Костылев закрывает лицо ладонями откинув голову на спинку дивана, под звонкий смех Евгении. А потом смеется в ответ, по прежнему не открывая глаз. – Говорю же вам, она такая же, как и мы. Я в этом уверен, - произносит темноволосый, успешно подражая голосу друга, – Вы просто не видели её в том дворе, когда я включил музыку. – И чуть было не раскрыл всех нас, - Михаил присаживается рядом с Женей и кладет свою руку ей на плечи, прижимая к себе. Но своими черными глазами прожигает дырку в Настином лбу, подобно сигарете, прожегшей обои. Как хищник смотрит на свою жертву, взглядом приковывая к месту. Креслина старается не смотреть ему в глаза и поворачивается к другу, который тоже почувствовал что-то не ладное и перестал улыбаться. Они затронули не ту тему для разговора. В воздухе накаляется напряжение, еще немного и появятся молнии. Настя не решается сказать что-либо, понимая, что так может сделать только хуже. Молчит, опустив взгляд на собственные колени. – Не обращай на Мишу внимания, - говорит темноволосый, обращаясь к гостье, – Он сегодня не в духе. – Зато ты, Олег, всегда в духе, - Коля подмигивает ему, неоднозначно ухмыляясь, и встает с дивана, направляясь в конец комнаты к невысокому письменному столу, поверхность которого занимает неизвестная Анастасии аппаратура, – А теперь то, ради чего мы здесь и собрались. Михаил закатывает глаза, от речи Костылева, и, сохраняя бесстрастное выражение лица, берет телефон в руки, полностью переключая свое внимание на социальные сети. То, что будет происходить дальше, его явно не интересует. Настя чувствует, как быстро начинает биться её сердце, когда Костылев нажимает одну кнопку за другой, выбирая нужную громкость. Дыхание перехватывает, как только звучит музыка. Михаил закатывает глаза, наблюдая за Креслиной, но не убирает руку с плеча своей девушки. Нежная мелодия растекается по комнате, окрашивая сантиметр за сантиметром помещение, поднимаясь по стенам до самого потолка. Пол под ногами студентки приобретает приятный коричневый оттенок, но стоит ей поднять взгляд, как это становится неважным. В комнате не осталось ни одной серой вещи. Небольшие плакаты, на которые девушка изначально не обратила внимания, посчитав изображения скучными, теперь играют всеми цветами радуги, придавая новый вид незамысловатым сюжетам. Черный диван оказывается синим, темным как ночь Сочельника. Шаблонно-серый стол, ранее не удостоенный должного внимания, теперь привлекает гостью своим необычным оттенком. Смесь синего и зеленого. Креслина смотрит на стену, непроизвольно охая, когда черно-белые листы сменяются цветными. В самом верху находятся оттенки красного, ниже желтый и зеленый, синий с фиолетовым замыкают неровные ряды, располагаясь на уровне приставленной к стене желтой тумбы. – Ого, ты её вообще не подготовил? - Женя обращается к Коле, заметив, как по щекам девушки влажными дорожками скатываются слезы. Её серые волосы неожиданно оказались оранжевыми, ярко рыжими, неестественными. – Все в порядке, - тихо говорит Настя и машет на щеки, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями, – Просто все такое… – Нереальное? – подсказывает Олег, непрерывно смотря на стену. Его черная футболка оказывается зеленой, как нельзя, кстати, подходящей к серо-зеленым глазам парня. Он запускает руку в волосы, взъерошивая их, и принимается менять листы местами, выстраивая оттенки в определенной последовательности, от темного к светлому. – Яркое, - отвечает Настя, поднимаясь с некогда белого дивана, оказавшегося нежно голубым, – Эти вещи всегда были такими? Я имею в виду их цвет. – Нет, конечно, - бурчит Миша, рубашку которого музыка окрасила в красный, – Просто некоторым из нас было нечего делать, да Сибитяев? – он заметно повышает голос, обращаясь к парню, что тянется к новому листу, – Вот он и тратит наши ресурсы на эту херню. – Что с тобой такое, Щербаков? Ты можешь не портить всем настроение?– возмущается Евгения, резко скидывая с себя его руку, и встает с дивана, подходя к ошеломленной Анастасии, – Ну как, тебе нравится? – спрашивает рыжеволосая, обращаясь к девушке. – Конечно, - Настя замечает на себе Колин взгляд, он ободряюще улыбается ей, не отходя от стола, – Это так красиво. – Еще бы ей не понравилось! – вскидывает руки Щербаков, он тянется в карман за очередной сигаретой, нервно щелкает зажигалкой. – Миш, блять, заткнись! Не нравится, выйди, - шипит Женя, вырывая из его рук зажженную сигарету. Вскрикивает, обжигая пальцы, прожигает упавшим пеплом розовую ткань своей обтягивающей юбки. Не произнося ни слова, он пересекает комнату, одаривает всех убийственным взглядом и выходит, громко хлопнув дверью. Настя еще с полминуты смотрит на закрытую дверь, как будто парень вернется, резко передумав. Но он не возвращается. – Мудак, - бросает Олег, подходя к Николаю, что нахмурив брови, бьет пальцами по кнопкам, – Давай помогу, - он вынимает провода из устройства, меняя их местами, – И почему мы все еще его терпим? – Потому что этот козел снабжает нас деньгами с тех пор, как мы затеяли все это, - удрученно говорит девушка, косясь на наручные часы, – Кажется, мне пора домой, а то опять подозревать начнут. Было приятно познакомиться, Насть. Надеюсь, еще увидимся. Олеж, ты со мной? Молодые люди покидают помещение, активно о чем-то перешептываясь. Анастасии удается разобрать лишь отдельные фразы, но этого было достаточно, чтобы понять тему их разговора. Олег негодует по поводу отношений своей подруги и Михаила, а та в свою очередь оправдывается тем, что делает это ради общего блага. Проводив пару взглядом, Настя медленно подходит к стене, рассматривая листок за листком, стараясь запомнить каждый новый цвет. Касается пальцами бумаги, окрашенной в бледно-фиолетовый, чуть смазывая невысохшую краску. И в одно мгновение все цвета вспыхивают, загораются словно солнце, ослепляя. Анастасия резко отходит в сторону, прикрыв глаза рукой и замечает, что музыка изменилась. Нежную мелодию сменил разрывающий барабанные перепонки ритм. Громкая, она делала цвета еще ярче, еще насыщеннее. – Это то, чем мы занимаемся. Создаем подобное, чтобы цвета были ярче, - говорит Костылев, всеми силами пытаясь перекричать свое творение. Он отходит от письменного стола и направляется в сторону девушки. – Ясно, - Настя понемногу привыкает к новому звуку и убирает руку от глаз, все еще щурясь. Она даже не догадывалась, что краски могут быть такими. – Идем, я хочу тебе кое-что показать, - Коля протягивает правую руку, одновременно уменьшая звук пультом, что достал из кармана, от чего цвета постепенно угасают, но не перестают притягивать взгляд. Комната, в которую Костылев приводит девушку, ничем не отличается от необустроенных ребятами помещений склада. Серая и пустая, она разительно контрастирует с комнатой, которую покинула Настя. Все, что здесь есть, это такие же коробки, какие были в подсобке и большое зеркало, что одиноко стоит посередине, отражая серые стены. Шаги эхом отражаются от бетонных стен, когда Креслина проходит внутрь. И снова ничего необычного. Видимо все это осталось в другой, цветной, комнате. Анастасия смотрится в зеркало, но не нравится себе без цвета. Отворачивается, не в силах более видеть себя такой. Слишком серая, ничем непримечательная, такая же, как и все. Она открывает рот, чтобы попросить, но Костылев опережает её, включая музыку на своем телефоне. Поначалу это неразборчивый шум, что-то даже близко не похожее на то, что было ранее. А потом играет та же мелодия, что минуту назад заставила Креслину зажмуриться, но теперь дарит ей улыбку. Тихая и с помехами, отличная от оригинала, она все же открывает истинный цвет, неровно окрашивая все вокруг. Как будто черновик, а не настоящее произведение, пробные штрихи, вместо уверенных действий. Музыка придает серым стенам насыщенности, делая их более привлекательными для искушенного красками зрителя. Даже такое угрюмое помещение может выглядеть лучше, стоит всего лишь включить звук. С нескрываемым восторгом Настя наблюдает за тем, как меняется её одежда. Как черные обтягивающие штаны становятся темно-синими, более светлыми на бедрах. Толстая серая зимняя куртка расцветает оттенком красного, темнее, чем ей довелось когда-либо видеть. Черная шапка становится насыщеннее, выглядит уже не такой шаблонной, как мгновение назад. Девушка касается губ, когда те под влиянием музыки перестают быть темно-серыми, смазывает помаду, но не обращает на это внимания. Смотрит на свои волосы, что более не вызывают отвращения своей невзрачностью. Теперь она видит, насколько они красивы. И замирает с раскрытым ртом, когда смотрит прямо в свои глаза. Невозможно. Такого не бывает. Ранее серая радужка сменилась на светло-синюю, а другая… – У меня глаза разного цвета, - Креслина часто моргает, думая, что ей кажется, но сколько бы она не старалась, ничего не меняется, – Разве такое возможно? – Да, - Коля улыбается её отражению, становясь рядом, – Я заметил это первого сентября, когда ты повернулась в мою сторону. Ты действительно не замечала? Девушка отрицательно качает головой. Никогда, сколько бы раз она не смотрела в зеркало, она не видела различия. Серые и серые, раз за разом и день за днем, они оставались такими. Хотя, может она подсознательно не акцентировала на этом внимание, чтобы не замечать то, что могло бы выделять её из толпы. – Какого они цвета? – Настя не отрывает взгляда от собственного отражения. В старом сне она выглядела иначе. То, что она видит сейчас менее похоже на правду, хоть ей и является. – Голубой и, - парень встает напротив девушки, лишая возможности смотреться в зеркало, обхватывает её лицо ладонями, заставляя чуть приподнять голову, – И каре-зеленый. – Это красивый цвет? – сердце начинает биться чаще, когда расстояние между ними сокращается. – Очень, - он наклоняется, – И я все еще хочу кое-что попробовать. – Что? – девушка прикрывает глаза, размыкая губы, чувствует его горячее дыхание на своей коже. Тянется к нему, чуть поднимаясь на цыпочках. Николай отпускает её, от чего Настя опечалено выдыхает, и отступает на шаг. Отворачивается и выходит из комнаты, выключая музыку, унося цвета вместе с собой, возвращая всему черно-белые маски. «И что это было?» - думает Креслина, бросая грустный взгляд на свое посеревшее отражение, замечает, что глаза опять стали одинакового цвета. Сердце больно щемит в груди. Она разворачивается, чтобы уйти, но сталкивается с Колей, бесшумно подошедшим к ней со спины. Он сжимает в руках черный блокнот в переплете из искусственной кожи. Быстро переворачивает страницы, под удивленный взгляд девушки, не произнося ни звука. Загибает отдельные листы, но не останавливается, ища нечто определенное. Хмурится, начиная все сначала, а потом протягивает Насте блокнот. Подогнутая страница вся исписана крупным женским подчерком, изящными прописными буквами выведено «Stop». Девушка вчитывается в строчки, а потом поднимает взгляд серых глаз на Колю, что выжидающе смотрит на неё. – И зачем мне это? – Креслина, зажав нужную страницу пальцем, изучает следующие записи. Подчерк меняется у каждого нового текста, давая понять, что пишет их не один человек. – Можешь спеть? – спокойно спрашивает Костылев, проходя мимо и закрывая зеркало плотной черной тканью, что лежала на полу перед входом в комнату. Никак не объясняет свои действия. Настя не видит, что он улыбается, задавая вопрос. А потом скрывает все свои эмоции, поворачиваясь к ней лицом. – Спеть? Это как? – девушка перебирает в голове все возможные варианты трактовки этого слова, но не припоминает, чтобы хоть раз слышала его ранее. Идея чего-то нового как никогда привлекает её. – Кажется, я ошибся, Ты еще не готова - Николай с силой вырывает блокнот из рук подруги и выходит из комнаты. Он знает, какую игру затеял. И извиняться за свое поведение он будет позже. – Я могу попробовать, - Настя раздраженно переминается с ноги на ногу, когда Костылев появляется в помещении, принося с собой картонную коробку, полную черных проводов. От нее исходит неприятный запах жженой резины. – Не думаю, что это хорошая идея, - его голос остается холодным и режет затянувшуюся паузу, как нож. Поставив свою ношу, Костылев садится на корточки, принимаясь распутывать тугой узел непригодных проводов. Делает вид, словно позабыл про одногруппницу, словно её здесь и нет. Ждет. – Просто скажи мне, что делать и я сделаю! – вскрикивает Креслина, неожиданно разозлившись, и бьет по холодному бетону стены, отчаянно стараясь привлечь к себе внимание. Взвизгивает от боли, прижимает руку к сердцу, чувствуя, как оно сбивчиво стучит под её кожей. И все бесполезно, Костылев не поворачивается в её сторону. – Я бы на твоем месте не стучал по стене, не хватало еще, чтобы ты руку по своей глупости сломала, – Коля не прерывает своего занятия, один за другим вынимая тонкие провода, внимательно рассматривает каждый и откладывает по разным кучкам. Не оборачивается даже после того, как девушка топает ногой. Прислушивается к каждому её вздоху. – Да посмотри же ты на меня! – Настя кричит так громко, что закладывает уши, – Что я такого сделала? Что я натворила, что ты перестал обращать на меня внимание? Что случилось за последние минуты такого, из-за чего ты позабыл меня, Коля? Николай молчит, наблюдая за своим экспериментом. Мысленно подбирает ритм под крик девушки, когда она в очередной раз задается тем же самым вопросом. Быстро включает запись на телефоне, которая кажется ему более подходящей, хоть ранее все, чего от нее можно было добиться это очень блеклые краски. Сейчас. – Все изменилось! – девушка не замечает, как от её слов по комнате вспыхивают цвета, – Я не смогу без этого! Я не смогу без этого! Не смогу! Неровно, они появляются в разных местах. С проплешинами серого, резко покрывают помещение, сумбурно открывая скрытые тишиной краски. Гаснут каждый раз, когда Настя останавливается, набирая грудью воздух, и загораются снова, как только она кричит, зажмурившись, лишая себя возможности лицезреть последствия своего срыва. Костылев округляет глаза, когда рукава его свитера становятся зелеными, достаточно яркими, чтобы подтвердить успех. Получилось. Девушка громко кричит, опускаясь на колени. Сжимает пряди волос руками и с силой тянет, замолкая. Парень подрывается с места, садится рядом с ней, прижимая к себе и заботливо поглаживая её, пока что русые, волосы. – Такая же, как и мы. Одна из нас, - Настя поднимает на парня полные боли глаза, шмыгает носом. А потом взирает на окружающую её комнату, где краски исчезли не до конца. Черная ткань, теперь уже фиолетовая, спадает с зеркала. Анастасия смотрит на свои глаза. Два разных цвета. Не понимает, как такое возможно, ведь она не слышала музыки. А потом что-то в её голове щелкает, кусочки картины встают на свои места, собираясь в единое изображение. – Это я сделала, - удивленная, она произносит это как утверждение, смотрит на Колю, который кивает головой, подтверждая её слова. И накрывает её губы своими, чувствуя соленый привкус невысохших слёз.