Питер Бенджамин Старк

      Нью-Йорк окутывала тихая ночь. Машины почти перестали гудеть, улицы почти опустели. Лишь один человек со взлохмаченными волосами и огромным букетом красных роз в руках практически несётся к высотке с надписью «Старк». Мужчина был явно взволнован: он каждые несколько секунд поправлял на себе галстук и посматривал на часы. Они показывали девять вечера ровно. Недойдя пары метров до места назначения, мужчина резко остановился, а затем, быстро набрав на телефоне короткий текст и отослав его нужному абоненту, он возобновил движение, но теперь он шёл чуть помедленнее. Перед входной дверью человек замялся. Он сделал глубокий вдох, потом выдох, а затем, широко раскрыв дверь, наконец вошёл в здание.       В коридоре царил загадочный полумрак. Мужчина прошёл к лифту и поехал на самый верхний этаж. На том этаже были всего несколько комнат: спальня хозяев и ещё одна спальня для гостей, которые бывали здесь довольно часто. Из-под закрытой двери первой комнаты виднелся свет, и слышались чьи-то шаги. Мужчина вплотную подошёл к двери. Сердце пропустило удар. Ещё один. Человек впал в ступор. Он не мог, просто не мог туда войти. Что-то отталкивало его от этой комнаты. Мужчина ещё раз нервно поправил галстук и приоткрыл дверь.       Спиной к двери стояла среднего роста женщина с длинными блондинистыми волосами. Она склонялась над маленькой детской кроваткой, в которой находился маленький свёрток из одеял. Мужчина ещё раз глубоко вдохнул и выдохнул. Постучал. Ребёнок в кроватке заворочался, а женщина резко обернулась к двери, и её лицо просияло улыбкой счастья и нежности. — Тони! — одними губами воскликнула женщина и кинулась обнимать мужа. Тони приобнял её одной рукой, а в другой все еще держал букет цветов, который так и норовил выпасть из его некрепкой хватки. Женщина отстранилась от него и, вновь подойдя к детской кроватке, посмотрела на мужа.       Только сейчас Тони смог разглядеть её. Под глазами пролегали глубокие тени, лицо казалось бледным, безжизненным, волосы потускнели и обвисли. Возле уголков её глаз виднелись добрые морщинки. Она улыбалась. Но, улыбаясь, она плакала. В её глазах стояли слёзы великой радости пополам с великой печалью. Было видно, что сейчас она несказанно рада видеть своего самого близкого и любимого человека рядом с собой. Пусть Тони потрепан, устал и был невероятно голоден, ей все равно было приятно ощущать, что теперь она снова не одна, что её есть кому защитить. Тони положил цветы на туалетный столик рядом с дверью и подошёл к жене. — Я здесь, Пеп, я рядом. Теперь все будет хорошо, — Тони взял её маленькую ладошку в свою и несильно сжал. Женщина стерла с лица слёзы. — Посмотри на него. Посмотри на своего сына, — хрипло пролепетала Пеппер. Тони заглянул в кроватку и улыбнулся. Лицом ребёнок очень сильно походил на свою мать. — Тони, он… — Что бы с ним не было, мы вместе сможем это пережить. Я обещаю тебе, — заверил Тони Пеппер, но та в ответ лишь покачала головой. — Ты не понимаешь. Врачи провели полное обследование. Он полностью здоров, но… Помнишь, еще когда я была беременна, мы с тобой гуляли по парку, и там меня укусил паук? — Тони кивнул, — Наш мальчик… теперь отчасти тоже паук. Врачи выявили, что у него ускоренная регенерация и не менее ускоренный метаболизм. Ох, Тони… Я боюсь, что это не все, что мог унаследовать от паука наш Питер. — Питер? — удивился Тони. Согласно его памяти, сам Тони перед родами жены выбрал совсем другое имя. — Питер Бенджамин Старк, — улыбнулась Пеппер, — Я немного изменила его имя. Ты же не против? — Нет, нет, что ты. Пеппс… Послушай. Мне очень-очень жаль, что я не смог забрать тебя из роддома, что тебе в одиночку пришлось переживать все это той ночью, — Тони виновато посмотрел на жену и облизал пересохшие губы. — Ты был на задании. Это не твоя вина, — успокоила Пеппер. В это время малыш Питер захныкал в своей кроватке. Пеппер взяла сына на руки и немного развернула головку, чтобы Тони смог получше рассмотреть сына. У Питера были тёмные волосы и бледноватая для ребёнка кожа. Тони протянул руку и дотронулся ею до лба мальчика. Малыш перестал хныкать, лишь слегка поежился, и Пеппер поспешила завернуть ребёнка обратно. — Все будет хорошо, Пеп. Все как-нибудь сложится.