Я заслоню тебя от зноя дня И буду гладить золотую прядь, Когда, головку светлую клоня, В тени шатра ты будешь отдыхать. Уильям Блейк. «Черный мальчик».
Ви никогда не хотел быть частью чего-то большого и сильного, но у него просто не было выбора. Он был настолько слаб, что не мог сопротивляться одной единственной воли прошлого сознания, кипевшей внутри холодеющего тела, следуя по пятам, как брошенный, но остающийся преданным пес. Ви короткими шажками ступал в сторону неизбежного своими почти босыми ногами, опираясь на плечо охотника, как на свою верную трость. Его тело желало закончить терзания, что принес человеку когда-то собственный меч, отделив небо и землю, плоть и душу. Не было силы, способной остановить Ви сейчас, кроме собственной ничтожности, от которой он мечтал скрыться, как от самого страшного ночного кошмара. Словно маленький ребенок, он бежал и прятался. За своими длинными мягкими волосами, которых иногда едва касался Неро живой рукой, стараясь показать, что он рядом. «Все будет хорошо» — говорил он без слов, подбадривая, подставляя сильное плечо всякий раз, как ноги предательски подкашивались, а перед глазами силуэты сливались в одну сплошную бегущую фигуру. Все, чем занята голова — аллегория в стихотворной форме на собственную жизнь, короткая поэма с несчастливым концом и невозможность как можно скорее прекратить эту муку. Опять же, он слишком слаб — и лишь Неро, заботливый и оберегающий, желающий показать всем вокруг, что он тоже герой, что он тоже может помогать, быть полезным, лишь он способен увести Ви с грешной земли в мир грез и заставить действительно думать, что у них еще есть время, есть возможность исправить все. И Данте не убьет Уризена раньше того, как Ви окажется в поле зрения своей собственной второй половины. Только вот способно ли демоническое принять его сейчас, не отвергнув, как чужеродный объект? Они с самого начала были вместе и теперь как никто другой нуждаются друг в друге. Ви совсем не замечает в себе изменений, все еще предполагая, что его отношение к Неро взамен на его расположение — ничто большее, как ниточка собственного плана. Сеть, в которой он то ли запутался сам, то ли старается запутать других, делая вид, что полное инкогнито совершенно не вызовет никаких подозрений у заказчика. Оно и понятно — охотникам на демонов не важно знать ничего, кроме своего непосредственного задания. Только вот Неро не такой, он тянется сам и хочет быть ближе, пусть и ненавязчиво, не протыкая его ребра и не вырывая рук, чтобы стать ближе. Неро слишком простой, человечный. Наблюдая за ним все больше и больше, Ви порой не может сдержать улыбки или легкого смешка. Ему нравится сила, с которой Неро крошит демонов. Ему не нравится скорость, с которой охотник тянет его к Уризену, последнему кусочку его обширного плана, в котором место лишь спокойствию и желанию поскорее собраться в буквальном смысле этого слова. Ви тихо цитирует Блейка, когда они остаются совсем одни и делают передышку. Неро сам настаивает на том, чтобы сделать перерыв. Отчасти — потому что Ви тяжело идти сейчас. Пускай он противится, говоря, что ждать нельзя, Неро остается стоять на своем. У Ви нет другого варианта, кроме как смириться с бараньей упертостью подростка и устроиться вместе в старом домике, который брюнет назвал своим собственным, давно оставленным домом. Одному здесь могло быть и страшно, но с присутствием Неро все внезапно становится каким-то тоскливо-родным. Ви оседает на диван безвольной куклой и стеклянными глазами смотрит куда-то сквозь стены и время, предаваясь оставленным оболочке воспоминаниям. Тем, что когда-то принадлежали им с Уризеном, но теперь остались лишь у него. И Ви действительно начал ценить их. С каждым своим пройденным шагом он сомневался, словно стоя на краю пропасти и не решаясь сделать шаг навстречу, хотя до этого так отчаянно рвался вперед, чтобы сделать все, что в его силах. Но что сейчас? Почему так тяжело сделать выбор, которого у тебя никогда не было? Он не знал, как предотвратить разложение оболочки, кроме как вернуться к корням и начать с того, с чего все, собственно, начиналось. Был ли другой выбор? Хотел ли он возвращаться? Вернулся бы, если бы была возможность не умереть, остановить процесс расщепления? Задумавшись, он усыхал изнутри только сильнее, как сорванная садовая роза, теряющая блеск алых лепестков с каждым наполненным цветочной болью днем. «Есть шип у розы для врага…» * . Пожалуй, он и правда был розой: спрятанной за слоем своей собственной анонимности и комплексов, страхов. Только Неро не боялся ранить рук, с детства приученный к своего рода тяжелой работе. Он не был способен понять всю тонкость натуры Ви, но был рядом ровно тогда, когда это было нужно.— Я слышу зов, неслышный вам. Гласящий: — В путь иди! Я вижу перст, невидный вам, Горящий впереди. *
— Одними губами проговорил Ви, скользя взглядом по страницам книги. Иногда ему казалось, что в человеческой литературе ты можешь найти то или иное описание себя, а оттого он все больше и больше искал ответов среди страниц Блейка, словно тот был его единственным спасителем и Богом. «Как исцелиться от самого себя?» Он сомневался. Должен ли, нужно ли — так много вопросов, ненужных, бесполезных, глупых! Он так никчемен! Вергилий бы придумал ответ, нашел решение, смог найти способ обойти, найти лазейку, сделать иначе, так, как хочет только он. Только вот Ви — не Вергилий. А остаток, бесполезная масса, совсем ненужный, но в тоже время значимый кусочек всего человеческого. Оттого и совсем слабый, что этого добра в Вергилии было мало. Ви — лишь буква. И ничего больше под маской холодного равнодушия, натянутой кое-как, он в себе найти не способен. — Какой стих твой любимый? — неожиданно спрашивает Неро, с интересом заглядывая в его лицо. Ви выныривает, непонимающе сводит соболиные брови. Любимый стих? Было ли у него хоть что-то свое, принадлежащее одному лишь Ви? Наверное, все же было. Раз лишь он так остервенело хватается за спасительную книгу. Раз лишь он так прикипает к Неро, чувствуя в нем лишь небольшую каплю чего-то на удивление родного — словно он уже пришел туда, куда им обоим нужно. — Да. «Дитя-радость.» Ты найдешь его, если тоже решишь прочитать Уильяма Блейка. — Ви всегда говорит такими намеками, что Неро не способен понять их. Он лишь отрывисто кивает и просит прочитать. Ему нравится, как звучит голос таинственного Ви, когда тот начинает цитировать очередной пришедший кстати стих. И сейчас он хочет послушать тоже. И Ви читает — больше рассказывает сам, почти на память. Потому что слишком много говорил об этом сам. Потому что сейчас говорит Неро о себе — в стихотворной форме, конечно же.— Мне только два дня. Нет у меня Пока еще имени. — Как же тебя назову? — Радуюсь я, что живу. Радостью — так и зови меня! Радость «моя — Двух только дней, — Радость дана мне судьбою. Глядя на радость мою, Я пою: Радость да будет с тобою!*
— Проговаривает он строчка за строчкой, спотыкаясь лишь когда голова Неро ложится на его плечо, а твердые волосы ежиком колют его открытую шею. Ви понимает, что Неро не меньше устал от всего этого дерьма, происходящего с ними сейчас, и ему хочется проклинать себя за собственный эгоизм, ведь охотник так настаивал на отдыхе не только для самого Ви. Неосознанно, но он хотел и сам хоть на минутку скрыться от монстров и вечного преследования, перестать делать выбор, казаться таким же крутым, как и Данте. Доказывать что-то остальным, как бы не хотелось. Неро похож на обиженного, уставшего подростка. И увлечения у него, помимо драк с демонами, такие же подростковые. Он любит музыку, копаться в машине вместе с Нико, играть в видеоигры и — совсем редко, когда Кирие удается уговорить каждого из них — настолки. Ви понимает — он отказался от жизни обычного ребенка и жертвует себя для остальных. Даже стараясь казаться взрослее, Неро все равно все тот же лишенный должной заботы и материнской любви мальчишка. В этом они, наверное, даже похожи и, заканчивая свой монолог, Ви едва шепчет одними губами: — Знаешь, я не против побыть здесь еще немного. Пусть Данте идет вперед. — Теперь и он идет навстречу, делает что-то для Неро в ответ, пусть тот принимает это как факт того, что Ви сдался под умелыми уговорами охотника. — Значит, посидим еще. Почитаешь? — Да, конечно. — Стены дома наполнились шуршанием страниц, перемежающим вкрадчивый шепот Ви и едва уловимое собачье посапывание Неро у него под боком. Это все было правильно. Было хорошо.