Oblivion

Selena Gomez — Only You       Спокойный летний день объял всё своей утоляющей тишиной, словно смерть.       Я ощущала вокруг себя очертания комнаты большого помещения с открытыми окнами. Под головой у меня притулилась подушка, и моё тело без всякого напряжения плыло под тонким одеялом. Я чувствовала себя оглушенной и подавленной, устремив свой равнодушный взгляд в белый потолок.       Спустя неделю, после моего возвращения, меня отключили от аппарата искусственной вентиляции лёгких и перевели в обычную палату. Раны и синяки с момента аварии зажили за время моей комы, но в моём сердце всё ещё оставался огромный рубец воспоминаний. Джефф навещал меня почти каждый день, пытаясь выдавить из меня хотя бы слово, но тщетно. С момента возвращения, я ещё ни разу ни с кем не заговорила, потому что все мои мысли были заняты лишь болезненными воспоминаниями моей жизни. Настоящей жизни, которую я прожила вместе с Королевами…вместе с Роджером. Врачи не понимали, что происходит, по их мнению, я была абсолютно здоровой, однако мои красные, опухшие от каждодневных рваных истерик глаза вводили весь медперсонал в заблуждение. Моё лицо — худое и каменное походило на болезненного индейца. Я взглянула на себя в зеркало лишь однажды, чтобы убедиться, что это не сон, и моя молодость вновь со мной. После этого, не выдержав, я хорошенько врезала кулаком по тому самому зеркалу, отчего оно раскололось на несколько кусочков, образовав стеклянную паутину. По ночам я почти не спала, мои кошмары в образе теней мелькали, вновь и вновь воссоздавая всю ту эфемерность событий. Однако стоило мне развернуться на другой бок, и мои сны теряли смысл, а после исчезали, словно песок сквозь пальцы, заставляя просыпаться с неимоверной досадой, которая переходила в приглушенный вой. Поэтому каждую ночь, я одиноким призраком наматывала круги вокруг своей кровати в освещении лунного света. Время от времени, я руками бралась за хиленькую деревянную спинку и двигала невыносимую мебель из стороны в сторону, обрамляя скрежещем эхом свою палату. Во мне кричала досада — то самое чувство, которое я больше всего боялась испытать на протяжении стольких лет. Я поняла, почему мне всё это время не снились сны, потому что моё пребывание в семидесятых и было одним сплошным сном.       Меня нервировало абсолютно всё: я толком не ела, не спала и врачам приходилось насильно пичкать меня разными снотворными и витаминами для улучшения моего состояния, но тщетно. И всякий раз, когда я пыталась сосредоточиться на чём-то другом, чтобы отвлечь себя, мои мысли ускользали в огромное пустое пространство.       Я медленно перевела взгляд с потолка на свои жёлтые ноги, торчавшие из непривычно белой шелковой пижамы, в которую меня обрядили. Затем я с великим усилием попробовала поднять правую руку, обмотанную бинтом из-за моего фееричного удара по зеркалу, и снова опустила её на постель. Внезапно, за дверью моей палаты раздался рокот, словно вдали спорило и пререкалось множество голосов, затем рокот прекратился, и я ощутила тепло, словно мне на лицо легла рука. Я повернула голову и встретилась с глазами Джеффа. — Привет, ты ведь помнишь меня, Ева? — он говорил медленно, как разговаривают с глупыми детьми, однако я ничего не ответила и снова устремила свой взгляд в потолок. — Ты прочитала книги, которые я тебе принёс? — снова спросил парень, и посмотрел в сторону нескольких романов, одиноко лежащих на моей тумбе.       Если бы он знал, как я старалась занять себя чтением, но слова, смутно знакомые, но искаженные, как лица в зеркалах комнаты смеха, пролетали мимо, не оставляя никаких следов на стеклянно-гладкой поверхности моего мозга. — Поговори со мной, Ева… — не оставлял своих попыток парень, — Я понимаю, ты пережила ад, но… — Ад пуст, — мой голос как-то странно и глухо отдавался у меня в ушах, — Проверено… — Дорогая, — явно удивлённый, Джефф накрыл своей ладонью мою, и я тут же одёрнула свою руку, — Поговори со мной, расскажи… — Сколько я пробыла в коме? — равнодушно спросила я. — Год…и девять месяцев, — тихо ответил друг, — Остальные очухались намного быстрее и уже через несколько месяцев вернулись к своему привычному ритму жизни, ну, а мне…буквально пришлось переехать в Лондон. Я не мог оставить тебя здесь. — Двадцать один месяц, — отчеканила я, не обращая внимания на рассказ кудрявого, — Двадцать один год.       Джефф замолчал, не отрывая от меня своего взгляда. Приподнявшись на локтях, я села в постели и в эту секунду в палату зашёл мой лечащий врач. — Как вы себя чувствуете, мисс Уилкинсон? — бодренько спросил мужчина. Я возненавидела его за эту каждодневную отрепетированную фразу. Он ведь знал, что мне было чертовски плохо, но всё равно ожидал услышать в ответ «прекрасно». — Паршиво, — отрезала я. — Вы уже говорите, это хороший показатель, — продолжил врач. Он дал мне одну из его волшебных пилюль, и затем удалился, оставив нас с Джеффом вдвоём. — Мне надо выбраться отсюда, — еле слышно произнесла я, — вытащи меня. — Но… Ева… — Ты ведь приходишь сюда каждый день, забиваешь мой мозг ненужными разговорами, а после уходишь. Ты болтаешь о том, что ты мой самый лучший друг, родная душа, брат по духу с самого детства. Так вытащи же меня отсюда! — уверенно сказала я, уставившись на парня и придав своему голосу как можно больше закалённости. — Я…постараюсь что-то сделать, — понуро ответил Джефф и, попрощавшись, вышел из моей палаты.       Уже через пару дней меня вызвал к себе в кабинет врач, чтобы убедиться в моём отличном самочувствии. Я помню, как, съежившись в глубоком кожаном кресле, пристально наблюдала за тем, как доктор постукивал карандашом по деревянной поверхности. — Полагаю, вам нужно попытаться рассказать мне, что по вашему мнению обстоит не так, — взглянул на меня мужчина. Я поведала ему, что не сплю, не могу читать и мало ем. Я ничего не рассказала о своём прошлом. За всё время моей речи, доктор сидел, нагнув голову, словно молился и единственным звуком, помимо моего голоса, было равномерное постукивание карандаша.       Прописав определённые лекарства, меня всё-таки выписали из клиники. Джефф забрал меня к себе на квартиру, которую он снимал в Лондоне. Сам парень уже полгода трудился звукорежиссёром в одной из музыкальных студий в столице. Я смутно помню его рассказы о набивающей карьере после моего временного исчезновения из современного мира. Из всего я вынесла лишь одно, что благодаря моему путешествию во времени, кудрявый нашёл своё настоящее призвание в своей жизни. Я не удивилась, ведь Джефф владел исключительным музыкальным слухом и освоил несколько музыкальных инструментов. Немного позже, парень перевёз абсолютно все мои вещи из жилища Йолы и Эрин: он хотел лично присматривать за моим восстановлением. Однако, после выписки ничего не поменялось: абсолютно всё своё время я проводила дома, пока кудрявый до позднего времени засиживался на работе.

***

      Мой очередной день не выделялся от остальных особой активностью. Пролежав в своей постели до самого вечера, я нашла в себе силы и добралась до огромных сумок со своими вещами в гостиной. Они стояли там уже несколько дней. Спустившись по деревянной лестнице со второго этажа, я прошла в комнату и, открыв чемоданы, начала перерывать всю свою одежду. С каждой новой вытянутой шмоткой, меня всё больше раздражали блузки, платья или кардиганы в непонятном мне стиле. Окончательно вытряхнув всё остальное, я собрала одежду в огромную кучу и понесла наверх. Распахнув настеж окно своей небольшой спальни, я почувствовала, как сильный порыв ветра растрепал мои достаточно длинные волосы. Спящий у моих ног город притушил огни и затемнил здания, словно перед похоронами. Достав из всей кипы одежды атласный шарф, я взмахнула им, словно белым флагом капитуляции, раз…другой… Ветер подхватил его и я разжала пальцы. На какой же улице или крыше он обретёт покой. Затем я снова потянулась к охапке. Предмет за предметом я скармливала свой гардероб ночному ветру, и серые клочки моих шмоток уносились прочь.       Я заползла обратно в постель и с головой укрылась одеялом. Причины вставать я не видела. На прикроватной тумбе зазвонил мобильный, и я зажала уши подушкой и выждала несколько минут. Звонки прекратились. Почти сразу же телефон зазвонил вновь. Проклиная всех знакомых и родственников, которые каждый день не давали покоя своей опекой, я вылезла из своего кокона и отключила невыносимый гаджет. Затем, я забилась между одеялом и обивкой кровати, набросив на себя тяжелый, словно надгробный камень, матрас. Под ним было темно и спокойно, я наконец могла придаться своим воспоминаниям. Годы моей жизни вновь представились у меня перед глазами, и я судорожно вздохнула, цепляясь за каждую деталь различных ситуаций. Я отчётливо понимала, что нет смысла от прописанных мне таблеток и витаминов, ведь мой случай лечению не поддавался. Однако я отчаянно пыталась найти в своей голове хоть какой-то выход, ведь я думала о Роджере, я хотела к нему и всё ждала непонятно чего от своей никчёмной жизни. Я вновь предавалась остаткам своего забвения, которое, словно снег, когда-то скрыло меня от реального мира. Ответа всё не было. Спустя несколько ночей, проведённых в бессонных раздумьях, я поняла…что выход только один.       На следующий день, когда Джефф уехал на работу, я предприняла первую попытку. Понадобилось совершить два движения. Одно запястье, потом другое. Даже три движения, если считать перемещение лезвия из руки в руку. Потом я залезла бы в ванну в своём огромном растянутом свитере и легла. И вот, я включила воду, а после подняла правую руку с лезвием и отпустила её, чтобы та упала под собственной тяжестью на запястье левой руки. Я ничего не почувствовала, кроме лёгкой дрожи. Кровь собиралась быстро, темная, словно цвета вишня, и стекала вдоль по моей ладони. Я хотела залезть в ванну, но внезапно открылась дверь и передо мной предстал шокированный парень. — Ева! — Джефф…я больше не могу, слышишь? Не могу находиться здесь, — отрешённо произнесла я, смотря вниз на серую плитку, на которой виднелись капли крови. Мои глаза снова наполнились слезами, и я бросила лезвие на пол. Кудрявый быстро подлетел ко мне и резким движением притянул меня к себе.       Парень перевязал мою руку и убрал лезвие, а после мы с ним прошли ко мне в комнату. — Останься со мной, — прошептала я, как только он укрыл меня одеялом. Я почувствовала, как вторая половина кровати прогнулась под его весом, а затем Джефф увлёк меня в свои объятия, медленно поглаживая по голове. — Мне всегда казалось, что самое красивое на земле — тени, — произнесла я. — Ну-ну, тише, тише, — говорил кудрявый, а я не обращала на него внимания.       В своём сознании я лишь представляла, как меня обнимают руки, которые совсем недавно отыграли двухчасовой концерт на огромной арене и хотели вновь обрести со мной ту самую маленькую вечность. Роджер всегда увлекательно слушал мою болтовню перед сном, мы говорили о предстоящих планах, да и вообще о целом мире, а после ударник крепко засыпал, уткнувшись носом мне в плечо. Как же я нуждалась в нём, как же я жаждала его хриплого голоса, несносных шуток и семейных танцев по вечерам. — Миллионы движущихся очертаний и замкнутых пространств теней. Они прятались в ящиках комодов, в шкафах и чемоданах, их отбрасывали дома, деревья и камни. Они скрывались за человеческими взглядами и улыбками, — я продолжала бубнить, — Среди этих теней я могла бы обрести душевное равновесие. Среди чёрных теней того, чего уже нет.       Комната озарилась синеватым светом, и я удивилась куда же исчезла ночь. Я очнулась от глубокого, обволакивающего сна в тепле и покое своего белого кокона. — Доброе утро, — в дверном проёме послышался голос Джеффа. — Доброе, — ответила я и села в постели. — Завтрак уже готов, — произнёс парень и, войдя ко мне в спальню, присел рядом, — Ева, что с тобой происходит? Я буду знать, как тебе можно помочь. — Никак, — прошептала я и натянула рукава своего джемпера на запястье, где виднелись вчерашние порезы. — Расскажи мне. Как это, почти умереть? — между нами образовалась минутная тишина. — Как будто проснуться, - чётко ответила я.