Adam Lambert — Closer to you
Появление на улицах многочисленных Санта Клаусов свидетельствует о скором приближении зимних праздников. С наступлением холодов по огромному Лондону уже вовсю гуляют разговоры о покупке подарков, о том, где бы провести Рождество и встретить грядущий Новый Год. Маленькие детишки, со всей своей детской наивности разинув рты, таращатся на украшенные зелёные ели, понатыканные на каждом углу шумного города. Убранство узких улочек, площадей и проспектов — тема, которая занимает особое место в череде предновогодних хлопот. Подсветка дорожных линий и местных достопримечательностей, пыхтение и знатные перепалки рабочих, среди всей местной суеты, над умелым сочетанием светодиодных декораций.
Появляются первые рынки, где ловкие продавцы сладостей и сувениров предлагают свой товар капризным покупателям. В самой гуще безудержного праздничного бизнеса разместилось несколько лавок, где знатные мастера своего дела варят фирменный ароматный глинтвейн. Здесь собралось огромное количество туристов вперемешку с местными студентами, которые не прочь пропустить несколько стаканчиков горячего напитка с его пряным вкусом за обсуждениями планов на грядущие зимние праздники. Вокруг слышится весёлый гул торговли вперемешку с рождественской музыкой на фоне благодаря уличным музыкантам, а самые искренние пожелания:
«С наступающим» — разносятся по всему Лондону с неумолимой скоростью.
В декабрьском воздухе, пропитанном запахом рождественских ёлок, свежего теста, корицы и фруктов, буквально разлито ощущение чуда.
Расплатившись с водителем такси, я вышла из прогретого салона автомобиля, всё сильнее кутаясь в зимнее пальто из искусственного меха. На моих ногах красовались чёрные замшевые сапожки на высоком массивном каблуке, а в руках я держала бумажный пакет с праздничными сладостями и шампанским для нашего маленького тесного коллектива. Настроение было как никогда на высоте, поэтому, попросив удивлённого водителя «жёлтого жучка» остановиться за несколько кварталов до нашей студии, я решила немного прогуляться пешком. Вероятнее всего, в музыкальной мастерской уже полным ходом идёт последняя в этом году репетиция. Мне же работать совершенно не хотелось. Какой там предстоящий тур, я была в предвкушении незабываемого зимнего отпуска, который несколько месяцев планировала для нас с Джефом.
Мимо меня пробежала орава детей: все они держали в своих маленьких ручках бенгальские огни. Крошечные вихри света, едва не лизавшие им пальцы, разбрызгивали свои искры, казалось, на всех прохожих. Где-то вдалеке была слышна канонада громыхавших фейерверков, что озаряли серое небо вспышками ослепительного света. Огромный каскад предпраздничных событий вмещался в одну узенькую улочку.
Благодаря постоянной занятости всё происходящее как будто пробегало мимо меня в ускоренном темпе. Тем не менее, сегодня в моём сознании наконец возникло ощущение того, что даже я, несмотря на весь загруженный график в канун Рождества, всё же позволила волшебству поселиться в своей голове. Мне хотелось верить, что абсолютно у всех присутствующих в репетиционной уже вовсю танцевало праздничное настроение.
Однако в одной из самых огромных лондонских студий было далеко не до веселья. Подготовка к очередному музыкальному туру
Queen + Adam Lambert шла полным ходом. На огромной платформе начал распеваться Адам, исполняя одну из своих песен нового сольного альбома
Velvet. В это время Джеф вместе с Роджером делали пробу на звук, испытывая музыкальные инструменты на прочность, пока Брайан вёл беседу с одним из звукачей. Когда я зашла в огромную комнату, меня сразу же настигла атмосфера мозгового
тире музыкального штурма, ведь о праздничной обстановке здесь можно было только мечтать.
— Всем привет, — произнесла я, попутно ставя пакет и сумку на небольшую кожаную софу.
— Ева, наконец ты здесь, — обернулся ко мне Джеф.
— Как здесь у вас? — сняв с себя верхнюю одежду, я подошла к парню и поцеловала его в щеку.
— Мы ещё не прогоняли весь лист, ждали тебя, — ответил Роджер, кивая мне в знак приветствия.
— Я вообще за то, чтобы сегодня устроить отгул, ведь в канун зимних праздников так не хочется работать. Хотя бы, как в старые добрые… — улыбнулась я мужчине и сразу же уловила ту самую нотку бесшабашности в глазах барабанщика.
— Мы ведь почти всё настроили, — несколько разосадованно произнёс Джеф, кивая в сторону музыкальных инструментов.
— Ничего страшного, мы делаем этот обряд на каждом прогоне, сегодня может быть исключением, — сказала я, попутно доставая из пакета алкоголь и остальные продукты.
— Народ, это канун зимних праздников, и потом, вы же знаете Еву, сейчас эту девушку ничто не остановит. Она настроена на небольшую передышку перед грандиозным туром, так что мы бессильны, — послышался весёлый голос Адама в микрофон.
— Ладно-ладно, мы славно поработали в этом году, думаю, нам всем не помешает небольшой отдых на крайней репетиции бэнда, — произнёс Брайан, искренне улыбаясь.
Спустя десять минут, наша небольшая компания уже поднимала свои бокалы с шампанским за грядущие праздники. Мы говорили о предстоящем туре и остальных нюансах рабочего процесса, а затем перешли к обсуждению личных планов и целей на следующий Новый Год.
За это время моя жизнь круто изменилась, и теперь я сидела в кругу невероятных профессионалов и говорила с ними о контрактах и прочих важных встречах. Сказка с хэппи эндом выглядела примерно так: девочка, побывавшая в коме и увидевшая белый свет в лицах известной рок-группы из восьмидесятых, познала смысл своего бытия. И, вернувшись в реальный мир, посвятила себя музыкальной карьере… она изменила своё окружение и, кажется, привела свою жизнь в порядок, но…
Даже спустя несколько лет, я с великим трудом принимала «современный» ритм работы менеджером известной рок-группы. Мы трудились по-прежнему с огромной страстью к музыке и слушателю. Современные шоу становились всё грандиознее и помпезнее, коллектив переродился, ведь после выхода фильма публика как будто вспомнила о существовании музыкальной легенды.
Однако как бы я не надеялась и не старалась вернуть тот самый огонёк прошлого, семьи, которую я обрела когда-то, уже не было. Абсолютно весь рабочий процесс воплощался на профессиональном уровне с осознанной за многие года ответственностью и автоматическим стандартом творческой рутины.
Все рабочие моменты, все импровизации и дурачества, особенно юмор, который всегда был основным гарантом успешного коллектива, уходили на задний план. Группа работала по старинке, превращая легендарную взбалмошную Queen… в скучный заезженный механизм. Мы работали с пеплом ушедших времён, и моя работа обернулась в бесконечную череду деловых встреч и репетиций с общеизвестным репертуаром. Всё равно, что посвятить своё существование чёрному костюму и сфере офисного планктона.
С каждым глотком игристого шампанского настроение сходило на нет. Я сидела и делала вид, что слушаю Ламберта, который не переставал твердить о своих планах на зимние праздники, но в мыслях я была далеко от этой скучной повседневности. Брайан взял слово и рассказывал что-то о тех временах, когда группа в полном составе праздновала Рождество в Гарден Лодж. Уголки моих губ слегка дрогнули, я была прекрасно знакома с этим событием, ведь сама там однажды побывала. Гитарист изменился с возрастом и огромным опытом, достигнув пика той самой мудрости и осмысленности. За несколько лет работы, он стал мне музыкальным наставником и добрым другом, впрочем, как и остальным ребятам из каста известной кинокартины. К работе Мэй относился с трепетной любовью, музыка была для него антиквариатом, огромным калейдоскопом прекрасных воспоминаний о бесшабашной юности и невероятных людях.
Роджер тоже изменился… особенно после всего произошедшего с нами. Мужчина стал более бережливым к времени, более внимательным к работе. После того закрытого вечера в пабе Тейлор почти переехал в музыкальную студию, отдалившись от семьи. Ударник хотел как можно больше сделать для музыки, для творчества, для поколения. Такое поведение Роджера поначалу удивляло не только Брайана, но и всех родных, а спустя некоторое время… близкие свыклись.
Всё наше общение сошло на холодный профессионализм и любовь к общему делу. Мы с ним как будто закрыли огромную, тяжелую дверь, запечатав все события и воспоминания где-то в закромах нашей памяти. Временами эхо прошлого возвращало меня к раздумьям, к невероятным бурным восьмидесятым и от этой досады, внутренности словно перемалывались в омерзительное пюре. Это всё изменило меня в тихую сторону, и только на работе, благодаря музыке, что оставил после себя Фредди, мне удавалось снова воскресать. Однако, не смотря на то, что мы, в каком-то смысле, прятались от самих себя, нынешние
Queen были мне по-прежнему самыми дорогими людьми.
Ну что… как вам такой маринованный хэппи энд?
–… ну, а после думаю махнуть в Швейцарию, — голос Ламберта вырвал меня из глубоких размышлений.
— Планы — ничего себе, — улыбнулся Джеф и приобнял меня за плечи.
— Как насчёт музыки? — послышался голос Тейлора.
— Можно, только через пластинку, если вы не против, — обратилась я к коллегам.
Поднявшись со своего места, тем самым выпутавшись из невинных объятий Джефа, я взяла из нашей общей коллекции винил, а затем бережно вложила его в проигрыватель, подключенный к сабу. Игла опустилась на пластинку и заиграла музыка.
Billy Idol — Eyes without a face
Я улыбнулась, немного убавив громкость композиции, и вновь опустилась на кожаный диванчик. Песня напомнила мне о том времени, где я когда-то побывала. Именно тогда я обнаружила, что мне очень нравится танцевать, особенно, когда настигавшая меня каждый день тоска становилась всё невыносимее. Я готова была танцевать часами.
Наверное, я всё бы отдала, чтобы сейчас танцевать в нашей гостиной и видеть, как ты смотришь на меня влюблёнными глазами.
Эта композиция вернула меня в то самое время, когда мы уже потеряли надежду на существование нашей семьи. Я всё ещё помню то небольшое, нарядное новогодними декорациями здание. Помню, как в прихожей ресторана было так тепло, даже слегка душновато после небольшой прогулки по заснеженному Лондону. Жёлтые лампы на высоком потолке заливали светом толстый зелёный ковёр, в центре которого белая, мраморная лестница поднималась к танцевальному залу.
Почувствовав на себе взгляд и отвлекшись от созерцания шампанского в своём бокале, я подняла голову. На меня смотрели огромные серо-голубые глаза с особенной неповторимой пронзительностью. Я почему-то была уверенна, что в сознании Тейлора крутился тот же эпизод из нашего рокового забвения.
–… во второй половине лета можно будет сделать традиционный концерт в Лондоне, — бодрый голос Джефа отдалялся от меня всё стремительнее, а спустя несколько секунд и вовсе превратился в слабое эхо.
***
Мы тогда записали самую легендарную песню, которая стала гимном Королев и гимном самого Фредди Меркьюри.
The Show Must Go On появилась после того, как Роджер и Джон сыграли последовательность аккордов, и Фред начал над ней работать. Он ещё тогда понял, что эта композиция станет чем-то важным, поэтому солист усердно взялся за неё. У этой песни длинная история, огромная душа, ведь сама по себе фраза
The Show Must Go On представляла собой жёсткое правило театра, существующее со времён Мольера: представление должно продолжаться, несмотря ни на что, спектакль должен быть сыгран любой ценой. Это была правда.
Как бы плохо ни чувствовал себя Фредди, он никогда ни на кого не ворчал и не искал сочувствия. Это была его борьба, а не кого-то другого, и он всегда держался молодцом. Я помню, как во время записи Меркьюри чувствовал себя настолько плохо, что мы все сомневались, что он способен надлежащим образом спеть эту песню. В то время он уже выглядел, как бледная тень себя — он сильно похудел, был изнеможён и подавлен. Однако Фредди лишь покачал головой, а затем выпил рюмку водки и уверенно прошёл к микрофону.
— Я сделаю это, дорогуши! — солист подал знак, и в студии воцарилась тишина.
С первой попытки Меркьюри блестяще исполнил вокальную партию. Он прикончил эту песню, буквально разорвав композицию в клочья.
— Мой грим может осыпаться, но улыбка не сходит с лица, — его пронзительный вокал передал всю горечь и страх перед неизбежным уходом.
Я помню тот миг, когда жизнь замерла у меня где-то в груди
Ну, а после судьбоносной записи, наша семья решила отдышаться от всех проблем и забыть о костлявой руке, которая с каждым днём нависала над Фредди всё больше. Мы старались избегать эту тему, ведь об этом было тяжело говорить, но, в то же время, мы боялись остаться наедине со своим неловким молчанием. Это был последний раз, когда мы были обычными друзьями с тем искромётным юмором, со своими штучками, со своими тараканами. Мы решили провести тот канун Рождества, как нормальная музыкальная семья.
— Ну же, что же вы все такие мрачные, ребятки, — весело произнёс Фредди, слегка перекрикивая громкую музыку и знатный кутёж остальной элиты на фоне. Солист изрядно тогда накидался и тянул нас всех веселиться и танцевать к огромному танцполу, прямо в толпу веселящегося народа.
— Ви, боюсь, у тебя нет выхода, — задорно произнёс Меркьюри и подал мне свою худощавую руку, — покажем этим кислым лицам, на что мы способны?
Солист кружил меня в медленном танце, пока над нами летали длинные разноцветные спиральки серпантина и разносилось предпраздничное лондонское веселье. И совсем не важно, что мы уже повзрослели, ведь именно тогда мы всё ещё чувствовали то самое особенное рождественское настроение. Я совсем забыла о настигавших проблемах и безысходной грусти, просто веселившись и отдававшись своим эмоциям. В то мгновенье Роджер в своём длинном пиджаке малахитового цвета не мог оторвать своего пронзительного взгляда от нашей сумасшедшей парочки на танцполе. Джон и Брайан тоже решили хорошенько надраться, махнуть рукой на происходящую вакханалию, и только Тейлор в тот вечер не выпил и капли спиртного.
Я помню сбитый смех Фредди Меркьюри, я помню его тяжёлую отдышку и угрожающий кашель. Но я так же помню его счастливую улыбку в тот меланхолический и сумасшедший вечер. Это был вихрь эмоций, ураган и парадоксальное поведение… это был праздник во время чумы.
***
Kodaline — Love like this (acoustic)
Внезапно, первой прервав переглядки с мужчиной, резким движением я поставила свой бокал с шампанским на стеклянный столик. Поднявшись с кожаного диванчика, я впопыхах вышла из музыкальной студии, захватив с собой лишь пачку сигарет и оставив всех присутствующих в удивлённом состоянии. Еле сдерживая свои сладко-горькие остатки прошлого и одиночества вперемешку, я выбежала из огромного здания на морозный воздух в одном платье с цветастым принтом. Выудив никотиновую палочку, я нервно чиркала колёсиком зажигалки, пытаясь зажечь сигарету.
— Чёрт! — буквально прорычав это, я заметила на себе изумлённые взгляды прохожих. В это время за моей спиной послышался сиплый голос.
— Иви… — я застыла в недоумении, — Ив, — только и сумел повторить Роджер, прожигая меня своими огромными глазами.
Вытянув так и не зажжённую сигарету изо рта, я обернулась и посмотрела на барабанщика усталыми глазами, всем своим видом дав понять — то, что произошло со мной несколько лет назад, оставило отпечаток, рубец, шрам… где-то в самом моём естестве. Я не смогу… не смогу смириться с этим еще долгое количество времени, особенно пока буду работать с группой. Если бы здесь был Фредди… что бы он сказал, как отреагировал? Понял бы или осудил…?
— Что? — в конечном итоге ответила я бесцеремонно.
Мужчина подошел ко мне вплотную и, сняв с себя огромную куртку, тут же накинул её на мои плечи. Я наблюдала за тем, как он не может найти слов, чтобы объяснить мне, донести или же психануть и наконец выгнать меня из этой чёртовой студии. Я видела в его глазах множество воспоминаний, я всё ещё видела его неподдельные чувства ко мне.
Тейлор провел рукой по моей щеке, а затем, приблизившись, без лишних слов притянул в свои объятия, вдыхая аромат моих волос.
— Я так устала… — произнесла я, уткнувшись в плечо музыканту. — Давай уедем?
— Ив…
— Уедем и больше не вернёмся в Лондон. Да, огромная разница в возрасте, но я знала тебя всю жизнь.
— Послушай меня, — Роджер вновь провёл ладонью вдоль моей скулы. — Мы уже прожили нашу жизнь, и прожили её… невероятно, — улыбнулся мужчина.
— Но…
— Чш-ш-ш… и хоть я всё ещё люблю тебя. Люблю твою сдержанность, аромат твоей кожи, твою храбрость и твою утончённую натуру сейчас… ты моя запрещенная мечта.
— Тогда извини, — я отстранилась от музыканта и, сняв с себя куртку, отдала ударнику, — мне становится всё больнее здесь находиться. Эта работа убивает меня.
Вернувшись на студию, я забрала свои вещи и, ничего не объяснив остальным, ушла.
Я съехала от Джефа в тот же вечер. Кажется, он всё понял, потому что, наконец, отпустил меня без всяких требований или странного рвения спасти меня от самой себя. Может, я странная, эгоистка, да и вообще… не в себе, но я не смогу так больше жить. Мне нужно изменить свою жизнь, атмосферу и людей, мне нужно было уехать и больше не возвращаться в Лондон.
Моя небольшая квартирка, которую я приобрела год назад, отдавала немым одиночеством. Бросив свои вещи где-то в гостиной, я плюхнулась на огромную кровать и тут же уснула, а ночью раздался звонок мобильного.
— Алло? — сонным голосом ответила я, нащупав свой гаджет на прикроватной тумбочке.
— Мисс Уилкинсон? — послышался неизвестный мне баритон.
— Да, — я подтянулась в кровати и взглянула на часы.
Полтретьего
— Вас беспокоит помощник мистера Тейлора. Соберите все свои вещи и возьмите документы, за вами приедут через час.
— Что… какие вещи, через какой час? — я устало потёрла лоб.
— Поторопитесь, пожалуйста, — ещё раз отозвался баритон, а затем абонент отключился.
Я медленно поднялась с кровати и включила в спальне свет. За окном заметала пурга, был слышен посвистывающий ветер. Несколько минут я стояла посреди огромной комнаты без единого движения, пытаясь сообразить, что происходит. Собрав свои длинные волосы в небрежный хвост, я перешла в гостиную и взглядом окинула все свои чемоданы. Затем, перетащив весь багаж к прихожей, вернулась в спальню и начала одеваться.
Спустя некоторое время, послышался звонок в дверь. Открыв незваному гостю, я застыла в изумлении не в силах произнести ни слова.
— Ты ещё не передумала уехать со мной? — лукаво спросил Роджер, поправляя свои солнцезащитные очки.
Я медленно покачала головой по сторонам, а затем, подойдя ближе к Тейлору, утонула в его уютных домашних объятиях. И пусть нас осуждают до конца наших дней чужие и родные лица, я буду всегда видеть в нём тот самый родной бесшабашный огонёк, те самые голубые глаза и мальчишескую улыбку. Он был моим спасением и отчаянием, он был и остаётся неизменной частью моего существования.
Эта зима в корне изменила мою жизнь раз и навсегда.
