обещания

тысячи тысяч дорог прошла я — всё горы, леса да степи, мало после себя оставила, лишь сына и кучку пепла. я умерла, защитив тех, кто слабый, другого не нужно конца. надеюсь, мой милый, поймёшь и простишь нас — мать-горе и горе-отца. тысячи тысяч малых ошибок стоят одной большой, ча́нцзэ не верил: «монстра искал я, неужто и смерть нашёл?» с нечистью хуже мы дело имели: раны, осечки, страх. только расслабились с лёгкой добычей — сын-сирота и прах. мать из меня совсем никудышная, снова прошу: прости. как повезло нам с другом, фэнмянем, — в доме его ты расти, смейся и дружбу води, учись, живи дольше, чем я жила, вырасти добрым, достойным мужем — что мне ещё желать? тысячи тысяч земель обошла я — ца́йи, илин, куйчжоу… вольнолюбивая, дерзкая, странная — миру была чужой. а ведь бессмертная предупреждала: «не приживёшься там», я ей не верила, верила только сердцу и братьям-ветрам. всё же решила покинуть я гору и дом саньжэнь баошань. в спину летело: «вернись сейчас же! то твой последний шанс». молодо-зелено, знать бы тогда, насколько старость мудра, в ночь убегала, юная, глупая, в ночь, не дождавшись утра! …тысячи тысяч моих ошибок стоят твоей одной. выбора нет, несчастий — с избытком, знаю, всё знаю, сын мой. может, и стоило слушать наставников — всё же опасен путь — тот, что ты выбрал (выбора не было); тебе бы передохнуть: смерти и ужас, жестокость войны — могут свести с ума, даже тебя, благородного, сильного, даже тебя сломать. но, справедливости яростной полный, ты защищаешь слабых. как же горжусь я тобой, а-ин, гордится тобой и папа, и дядюшка цзян, может быть, госпожа впервые тобой довольна. и всё же… и всё же… матери сердце знает, как будет больно. снова потери, снова вина, ты снова один, совсем. тысячи тысяч на свете чисел; ты выбираешь семь: четверо (были твоей семьёю), зять, даже кроха а-лин, дева вэнь цин, невиновная, гордая, — вот кого ты сгубил. ты не поверишь, но я считаю — нет в том твоей вины, злых, роковых случайностей по́лны, тёмные были дни; тысячи тысяч людей на свете, и каждый — кого-то терял, в чём-то виновен и в озеро скорби не раз с головою нырял. ты не всплываешь. глотаешь слёзы, воешь беззвучно на дне. всё понять можно: есть ведь предел тому, что выносим одне. дух мой бунтующий, сердце отцово — мир не принял тебя. тысячи тысяч ошибок сделал, средь них себя потерял. тысячи тысяч… ты можешь исправить не все, но хотя бы одну — не оставляй печати проклятой; свернувшейся крови пятну положено быть стёртым. потом можешь стать мёртвым, мы с отцом уже заждались. вряд ли на этом всё, конечно: ты падаешь, но ввысь.