Беги, я всё равно быстрее.

— Он выжил из своего вампирского ума, придурок! Господи, какой же он придурок! Вот что нам делать? Как нам быть? Грёбаный мазохист! Убил бы к чертям собачьим! Безмозглый.. -причитания Сокджина, которые не особо внимательно, но слегка нахмурившись выслушивал Юнги, прервались в тот же миг, как на задний двор вышел Чонгук. Джин тут же подлетел к нему, едва ли не снеся по пути Мина. — Солнышко, как ты? Чон поморщился, но через болевые ощущения всё равно обнял Сокджина двумя руками за талию, оставляя поцелуй на приоткрытых, сухих, губах, а это говорило только об одном: — Юнги, сколько он выкурил? — спросил вампир, напрочь проигнорировав надутые губы хёна, впрочем так же как и его вопрос. — С утра была полная. — маг помахал открытой пачкой и Чон увидел, что там осталось всего три из двадцати. —Ты слишком много куришь, Джин-хён. — обеспокоенно произносит вампир. — Пачка за четыре часа?! Это плохо. — Юнги тоже курил! — как обиженный ребёнок выпаливает Сокджин и утыкается носом куда-то в область шеи вампира. — Две с половиной. — усмехается Мин и затягивается как раз той половиной третьей сигареты. — Тэхён, Хосок и Намджун уехали по делам. — задумчиво выдыхает маг и осматривает Сокджина с ног до головы. — Я бы тоже уехал, но ты спал, а оставлять его одного себе дороже. — Я не маленький! — улыбаясь бурчит ведьмак и он хотел бы сказать что-то ещё, но улыбка спадает с губ и его клинит - Гуку больно. А дальше темнота, он слышит крики Мин Юнги и Чон Чонгука, но не может ответить им. Словно проваливается в бездну, крики затихают. Он принимал утром лекарство, он это точно помнит и такого не должно было случится. Гуку больно. Больно. Что такое боль? Боль это плохо, это не приятно, а порой невыносимо. Гуку больно из-за него, из-за его ошибки. Ничего не исправить сейчас. А что он может? Выкачать магию? А как это сделать? Ким Сокджин закрывает глаза кажется на несколько секунд, но проходит пара минут прежде, чем он их их распахивает. Такие яркие вспышки мелькают в сознании, перед глазами парит клинок, а спине влажно и не уютно. Он видит такое глубокое и лазурно-синее небо, он любит, любит небо, оно красивое и понимающее. Смотрит сквозь склонившихся Юнги и Чонгука. Небо слышит и понимает. Что может сделать Сокджин? Юнги резко дёргает Чона за руку и почти оттаскивает от Джина, лежащего на пушистом газоне. Чонгук хотел было уже ударить, но заметил то самое сияние в руке Сокджина, руке, которая тянулась к небу. Клинок, в ней блестит клинок. Джин смотрит на него стеклянными глазами, металл плавится, стекает по запястью и падает на яркую, зелёную траву. Губы ведьмака бледные и что-то шепчат, глядя в небо. Он не мигает, совсем. От его уголка губ медленно скользит кровавый ручеёк. Чонгук рвётся к Джину, но только и слышит голосом Юнги твёрдое "Нельзя." В тот момент, когда последняя капля падает на траву, ведьмак моргает и привстаёт, рассматривая капельки на траве, будто это ртуть. Взмах рукой, какое-то непонятное движение и Чонгука пронзает адская боль в тот момент, когда расплавленный металл касается его кожи, в том месте, где был воткнут клинок и впитывается, будто долбаный крем от загара. — Что за дерьмо? — ошарашенно выплёвывает Гук, когда боль отпускает, боязливо косится на Сокджина. Нет, он не боится его, но чертовски боится за него. — Подожди. — шепчет Мин Юнги и наконец отпускает руку вампира, делая шаг к ведьмаку.— Джин-хён?— маг видит глаза и понимает, отчётливо так понимает, что нихуя это не их хён. Это нечто другое, нечто, сильнее ведьмака, мага и вампира вместе взятых. Он оборачивается на вампира и знаком руки призывает стоять на месте.— Ким Сокджин? Чонгук смотрит и не понимает, он видит того же самого, невыносимого порой, Джина, которого так сильно любит. Только есть сейчас в нём, что-то холодное и отталкивающее, словно... Нет, этого не может быть, его Джин, его нежный Джин, который с пол оборота заводился от грязных слов, его тихий Джин, который в отдельные моменты вёл себя как дурачок и был настолько громким, словно орава невоспитанных, шумных детей, его взрослый Джин, который рассуждал так чётко и мог уладить всё, неужели он сам стал сосудом для проклятия клинка? Гук срывается с места, когда Мин делает шаг к другу, а Джина выкручивает и подкидывает в воздухе чуть ли не на метр от земли, где он зависает так, будто под его поясницей проходит верёвка и именно она держит его над землёй. Вампир аккуратно подхватывает его и губы Сокджина растягиваются в беззвучном крике, он жмурит глаза и через секунду уже расслабленно висит на руках Гука. — Долбоёб, сука, это было опасно! — ворчит Мин, проходя мимо и открывая дверь в дом, чтобы он занёс ведьмака. — Он может сделать мне больно, но не убьёт. Даже если кто-то или что-то завладело им, Сокджин внутри и он бы не позволил. — уверенно заявляет Чон, проходя в дом, гордой походкой, доходит до гостинной и укладывает ведьмака на диван, который приоткрыл глаза в тот момент, когда Чонгук вытирал кровь с уголка губ своей одеждой. — Тебе стало лучше? — хрипло произносит Сокджин, облизывая губы и переводит взгляд на Юнги.— Дай сигарету. —Да ты охренел, ты тут такое вытворил и первоспенные вещи, что тебя волнуют - как Чонгук и сигарета?! — задыхаясь от возмущения лепетал Юнги, при этом доставая сигарету и зажигалку, прикурил и отдал Джину. Чонгук молчал, просто смотрел на, до одури, родное лицо и потянулся за поцелуем, оставляя на своих губах привкус сигарет и крови. — Гукки. А ты знал, что теперь мы связаны? — затягиваясь говорит Джин и пытается лечь удобнее. Юнги смотрит на это всё, а затем заботливо подставляет на пол вазочку под фрукты, чтобы Джину было куда стряхивать пепел, садится в кресло и внимательно наблюдает за ними. Гук непонимающе хлопает глазами, садится рядом и тоже закуривает.— Моя сила - твоя сила, а твоя - моя. — Бляяять!!!! — вскакивает Юнги, лихорадочно доставая телефон из кармана. —Сучьи потроха!!! Джин вложил свою руку в руку Чонгука, крепко сжал и довольно улыбаясь прикрыл глаза, затягиваясь снова. — Быстро все сюда, пророчество.. — успевает сказать Юнги в трубку прежде, чем гостинную охватывает пламя.