Стоит только присмотреться

— Минъянь-эр, можно тебя на два слова?.. Лю Цингэ задумчиво покосился на спину сидящего неподалёку Шэнь Цинцю. Выбравшись из леса с рассветом, они приняли решение отдохнуть до конца часа кролика и продолжить путь. Шэнь Цинцю тут же отошёл к своим вещам и, достав лекарственные мази, которыми их щедро снабдила вершина Цяньцао, стал обрабатывать рану. От помощи Цингэ он, разумеется, отказался. Минъянь, напротив, ни на секунду не отходила от Цингэ, пересказывая, как она провела эту ночь. Услышав вопрос брата, она удивлённо моргнула. Но кивнула, соглашаясь, и последовала за ним до края их поляны. Цингэ немного нервничал. Ему было жутко неловко о таком спрашивать, но не спросить он не мог. Всё же дело касалось чести его сестры. И репутации Шэнь Цинцю. Он собрался и сурово посмотрел в глаза Минъянь. — Янь-эр, расскажи мне, что произошло вчера вечером? — Оу, — Минъянь смущённо отвела глаза, её скулы слегка покраснели, — Минъянь очень стыдно перед гэгэ, — она церемонно сложила руки. — Минъянь была неосторожна и получила глупую травму. — Минъянь раздосадовано опустила голову, и её плечи поникли: — Я не хотела, чтобы ты заметил. А Шэнь-шисюн помогал мне обработать ожог, не понимаю, почему ты на него разозлился, он в этом не виноват. Лю Цингэ показалось, что он примёрз к земле. Минъянь своим признанием будто вылила на него ушат ледяной воды, всё его нутро сжалось и задрожало. Правда о том, как он был неправ, накрыла его с головой. Так кстати вспомнились слова Му Цинфана, что их шисюн Шэнь не так плох, как представлял его Цингэ. И что Цингэ следует присмотреться к нему внимательнее. Как деревянная кукла на шарнирах, Цингэ дёргано обернулся на Цинцю. Он почувствовал мучительный стыд за себя, за свою глупость и поспешность. Если бы он удосужился хотя бы выслушать эти объяснения вчера, они не потеряли бы время отдыха, и Цинцю не пострадал бы зря. Но он, как всегда, решил не доверять Шэнь Цинцю, и по его вине шисюн теперь вынужден был терпеть боль. И, верно, ложные обвинения. И это он, Лю Цингэ, и только он в этом виноват.

***

— Шэнь-шисюн!.. Цинцю обернулся и оказался лицом к лицу со вставшим перед ним Лю Цингэ. Это прозвучало как-то растеряно, и Цинцю приподнял левую бровь в удивлении. Вытянувшийся по стойке Цингэ раздосадовано прикусил губу, но тут же выдохнул и решительно посмотрел прямо в глаза Цинцю. Лицо шиди застыло, и он продолжил бесцветным голосом: — Спасибо. Минъянь-эр мне всё рассказала. Спасибо за помощь. И прости. Я разозлился и совсем не подумал. Я действительно виноват, мне жаль. И спасибо за помощь с ловушкой, без тебя мы с Минъянь бы её не открыли. Шэнь-шисюн очень умён. — Цингэ замялся и потупил взгляд, ему было отчаянно неловко, но он негромко продолжил: — И я куплю для тебя новое ханьфу взамен того, что испортил. Прости меня. Цинцю не знал, что сказать. Если в начале этой тирады он хотел съязвить что-нибудь особенно едкое, чтобы заставить тупоголового шиди мучаться совестью, то под конец совсем потерялся и даже запамятовал нацепить маску равнодушия. Ему было... приятно? Не то чтобы он взял и простил Лю Цингэ после парочки жалких извинений, но... Разве такое вообще возможно? Юный Бог Войны Лю извинился перед ним?! Шэнь Цинцю шокировано разглядывал понурившегося Лю Цингэ. Тот и правда выглядел виновато, склонив голову и опустив плечи. Шиди весь как-то сжался и в целом производил довольно жалкое впечатление. — Тц, не стоит благодарности. И Лю-шиди нет нужды переживать из-за одежды этого шисюна. Сказав так, Цинцю уже собирался было уйти, но Цингэ вскинулся и снова преградил ему путь. — Нет, стоит! — с присущей ему горячностью воскликнул Цингэ. — Я понял, что заблуждался на твой счёт, и мне правда жаль. Я знаю, что ты мне не доверяешь, но позволь доказать, — смирив голос, Цингэ осторожно опустил руку на плечо Цинцю и продолжил, проникновенно заглянув ему в глаза: — Этот шиди нанёс своему шисюну много обид. Я был несправедлив, и хочу всё исправить, если Шэнь-шисюн согласен. Шэнь Цинцю широко распахнул глаза, изумлённо вглядываясь в совершенное лицо напротив. Когда Лю Цингэ смотрел так... Цинцю не знал, что Цингэ так умеет. Он даже забыл разозлиться, что его трогали без разрешения. Тц. Ну нет, Цинцю не будет сдаваться перед этим побитым щенком. Цингэ что, думал, что сделает бровки домиком, посмотрит жалобно, и Цинцю ему в ноги рухнет и всё простит? Ну нет. Но, если обдумать ситуацию, Цинцю не было выгоды враждовать с таким сильным противником как Цингэ, и если Цингэ сам готов был сделать шаг навстречу, то, возможно, Цинцю мог бы согласиться на компромисс. — А, и ещё, шисюн, за тот случай с цзянши... тоже спасибо, — Цингэ нервно улыбнулся. — Я хотел сказать это раньше, но... Ну, ты понимаешь... И, оставив ничего не понимающего Шэнь Цинцю, Лю Цингэ поспешил ретироваться к Лю Минъянь на другую сторону лагеря. Этот поток любезности и правда шокировал Цинцю. Неужели Лю Цингэ наяву признал в Цинцю достойного человека? Лишь только ему предоставили убедительные доказательства, что Цинцю не совершал гнусности, в которой Цингэ его обвинил? Вот так просто? Цинцю ошеломлённо покачал головой. Стоило основательно подумать об этом.

***

Цингэ не мог заставить себя перестать кидать украдкой взгляды на Цинцю. Тот выглядел, как обычно, равнодушно-спокойным, но Цингэ казалось, что он не чувствовал в шисюне прежней колючести. Цингэ хотелось верить, что его искренние извинения смогли затронуть что-то в душе Шэнь Цинцю. Усилием воли он заставил заткнуться мерзкий голосок, нашёптывающий ему, что Шэнь-шисюн пропустил его слова мимо ушей, и между ними ничего не изменилось. Нет, он твёрдо решил не искать в действиях Цинцю подлого умысла. Выйдя из того злополучного леса, они, всё также избегая городов и селений, довольно быстро добрались до деревни Сягуаньби, не встретив по пути иных неприятностей. Лю Цингэ наконец смог облегчённо выдохнуть. Тут глаза Лю Цингэ зацепились за так и не отстиравшиеся кровавые разводы на ханьфу Шэнь Цинцю. Порванную ткань скреплял ровный, но заметный шов. Цингэ досадливо нахмурился. Всегда аккуратному и безупречно выглядящему шисюну придётся предстать перед посторонними людьми в таком непотребном виде. Цингэ решил для себя, что не может такого допустить. Он обещал купить для Цинцю новую одежду, и он купит. Чтобы Цинцю-шисюн мог чувствовать себя уверенно под взглядами деревенской толпы. Пришпорив лошадь, Лю Цингэ поравнялся с Шэнь Цинцю. — Давайте сделаем остановку перед деревней. Цинцю посмотрел на его сосредоточенное лицо и поинтересовался: — Зачем? Мы почти приехали, можем остановиться уже в доме старосты. — Но как же твоё ханьфу? Цинцю-шисюн, ты хочешь пойти так? Может, подождёшь, а я схожу, куплю тебе новое? Шэнь Цинцю прищурился и усмехнулся. — А что, шиди считает, я плохо выгляжу? Лю Цингэ моргнул. Посмотрел на точёные черты лица, чётко очерченные губы, высокие скулы, бледную кожу. Приметил волнующиеся от мягкой качки шелковистые волосы, изящные пальцы, уверенно сжимающие поводья. Наконец, заглянул в глубокие тёмные глаза. Сказать по правде, Шэнь Цинцю выглядел бы великолепно, надень он даже мешок. У кого мог язык повернуться вякнуть, что Шэнь Цинцю выглядит плохо?! Лю Цингэ моргнул ещё раз. И, смутившись, отвёл взгляд. — Разумеется, нет... — Хорошо, — довольно кивнул Цинцю. — Тогда не беспокойся о глупостях. С этими словами Шэнь Цинцю первым въехал в ворота, табличка над которыми гласила: деревня Сягуаньби. Лю Цингэ последовал за ним, когда услышал смешок со стороны. Обернувшись, он строго посмотрел на подъехавшую поближе Лю Минъянь. Веселье, светившееся в ясных очах сестрёнки, заставило уши Цингэ покраснеть. — Здесь нет ничего смешного. Цингэ нервно дёрнул головой, отчего собственный хвост хлестнул его по лицу. Он вовсе не собирался задумываться о внешности первого ученика Цинцзин или что-то подобное! — Совсем ничего, — согласилась Минъянь, рассмеявшись уже открыто.