Our love is God

Я ощущал себя полным придурком, но поделать ничего не мог, с отчаянием смотря отражению в глаза и выискивая в них хоть толику адекватности. Кажется, что-то такое промелькнуло, но я был не уверен, поэтому продолжил перебирать рубашки, прикладывая к себе особо приглянувшиеся. Откуда у меня столько рубашек, тем более таких ярких и разнообразных, я представление имел, но уточнять детали не рвался. Предполагаемая виновница же такого широкого гардероба сидела рядом, на кровати, сложив руки под подбородком и помогая мне с выбором кивками или мотаниями влево-вправо своей сонной головушкой. Проспали мы немало, но ей, видимо, и того было недостаточно, и где-то на задворках была мысль о том, какая же я всё-таки тварь, что разбудил её по такому пустяку, но, прошу заметить, на задворках, так что всё в порядке, времени на поспать ещё предостаточно будет, а сейчас поможет пусть нерадивому братишке, который сочетать только чёрный с белым умеет. — Ой, давай эту! — вдруг дёрнулась она, когда я продемонстрировал очередную, чёрную, с голубыми геометрическими узорами, вышитыми на воротнике и рукавах. Быть честным, я и сам выделил её мысленно из общей пёстрой толпы из-за изящного вида и преобладающего такого простого и классического чёрного. — О, и правда классная. Спасибо, Мэй, досы... — в этот момент сестра упала, будто замертво, в сон, но я всё-таки закончил слово, потому что обрывать вот так казалось некрасивым, а сегодня я мамкин модник, эстет и педант. Не знаю, чем это вызвано, но наличие возле нас с Биллом моей матери, фигуры в моей жизни не особо-то и важной, придавало встрече какую-то странную, крайне волнительную атмосферу. — Пай. Как оказалось, Мэй ещё не полностью отрубилась, потому что когда я договорил, она, не произнося ничего, не открывая глаз и вообще не делая никаких излишних движений, кивнула мне и крупно выдохнула. Я на этот благородный порыв улыбнулся нежно и подошёл к ней, чтобы набросить одеялко и немного подоткнуть, за что получил ещё и благодарную улыбочку в придачу. Чмокнув её в лобик, вернулся к вопросу одежды, спешно надевая рубашку и под неё подбирая какие-то чёрные джинсы, так как закон сочетания, мною только что созданный, гласит: «В сочетании вещей одного и того же цвета налажать невозможно». Закон, я считаю, мудрый и весомый, поэтому и носки тоже взял чёрные (будто у меня были другие). Напоследок ещё всмотрелся в отражение лица вблизи, потёр открытый, уже почти затянувшийся след ушиба на носу и стряхнул с щеки ресничку. Ну а так как кудри мои не особо поддавались дрессировке, теперь я достиг апогея своей шикарности (надеюсь) и мог выглянуть в свет, как можно тише открывая-закрывая дверь, чтобы не тревожить сестру в лишний раз. На кухне уже сидела мама, одетая в белоснежное платье и наштукатуренная так, что я даже усомнился на миг, она ли передо мной вообще сидит. Очевидно, не я один волновался предстоящей встрече, и конкретно в этом мы с ней перекинулись какими-то понимающими, что ли, взглядами. Я прошёл к ней, присел на свободный стул и, не выдержав чужой молчаливый взгляд, через несколько тянувшихся ну слишком уж долго минут прокашлялся и решился на комплимент: — Красивое платье. — И отвёл взгляд, потому что я только что, кажется, впервые в жизни заговорил с матерью первым, будучи не младенцем, бессмысленно лопочущим что-то всем подряд, в принципе. — Да, спасибо, твоя рубашка тоже хороша... — Она выдержала паузу, но я так ею и не воспользовался, поэтому мама добавила уже потише: — Хотя мог бы и не рядиться во всё чёрное, не на похоронах же. Я тяжко вздохнул, даже и не думая начинать монолог о том, что чёрный носят не только на похоронах, вместо этого кидая взгляд на часы. Странно, что Билл вообще до сих пор не пришёл, хотя до назначенного времени ещё и было десять минут. В принципе, по указанной причине написать «Ты где?» не мог, и поэтому лишь поставил телефон на блок, забросил в карман и пробарабанил пальцами по ноге. Мы с мамой крайне редко говорили, поэтому сейчас я понятия не имел, на чём завязать беседу и стоит ли вообще, раз сама она попыток не предпринимает. — Поставлю чайник, — оповестила она вдруг, подскакивая резко, будто это было чем-то крайне важным, и в полтора шага подбегая к плите. Мне же делать было нечего, поэтому решил прикрыть глаза и думать о своём, житейском, откинувшись на спинку стула и ковыряя пальцем по кудряшке. Хотел было поразмышлять об учёбе, своём будущем вообще с таким раздолбайским к ней отношением, но, ожидаемо, всё равно плавно перетёк к Биллу. Интересно, а он тоже вырядится или придёт в чём попало? Почему-то казалось, что в любом случае выглядеть будет шикарно. Наверное, потому что так и будет, я уверен, «наверное» чисто для галочки. А ещё его причёска. Вот тут и правда был простор для фантазии: зачешет назад, просто расчешет или, может, оставит как есть, мило растрёпанным гнездом? Дверной звонок прервал этот поток предположений. Вот, как вовремя! Сейчас и посмотрим как раз. Как ни странно, но первее меня к двери метнулась мама, цокая каблуками (она на шпильках?!) на всю квартиру. Я проследил за её дёргаными движениями и решил не играть в догонялки-обгонялки, а просто подойти сзади. Недостаточно спешно, как оказалось, потому что она успела открыть дверь и, замерев на миг, отступить. Внутрь шагнул Билл, лыбясь во все тридцать два и больше, и с порога кинул: — Добрый день, где Сосен... То есть, Мэйсон? — что лично мне показалось не особо вежливым, но внимания никто заострять не стал, и я просто махнул рукой, привлекая внимание, ощущая, как неконтролируемая лыба вылазит на лицо. — Привет, проходи на кухню, — обнял прошедшего мимо так и не отмершей мамы Билла и, закрыв дверь, потормошил родительницу за плечо, на что та заторможенно кивнула и пошла вместе со мной в «питалище». Уже там появилась возможность получше поглазеть на довольного таким вниманием моей скромной персоны Сайфера, чем я крайне охотно и воспользовался. Волосы он всё-таки зачесал назад, закрепив, весьма вероятно, магией, потому что на лак похоже не было. Из одежды — чёрные свободные брюки по середину икры на завышенной талии, жёлтая рубашка и подтяжки с бабочкой. Кажется, кто-то внял моему закону стиля, вместо голубых узоров выбрав жёлтую рубашку очень похожего на мою кроя. — Чайник закипел, вам чай или кофе? — вдруг как-то слишком высоко спросила мама, повернувшись при этом к Биллу и под этим «вам», походу, подразумевая именно его персону. — Кофе, будьте добры~. — (Чуть ли не) пропел Сайфер, оперев голову на руки, а локти поставив на стол, всё это время даже косого взгляда на родственницу мою не кидая, предпочитая пялиться весьма нескромно на меня. Изучить он при этом, кажется, стремился каждый дюйм, потому что неустанно водил взглядом то вверх, то вниз, и это даже немного смущало, хотя больше, всё-таки, грело приятным где-то в груди. Мама звучно поставила чашку с дымящимся напитком перед Биллом, на что тот не отреагировал, и с не более тихим: «Твой кофе» села около нас. К гадалке не ходи, ей тоже хотелось хоть немного от того внимания, что Билл уделял мне, и она совершенно не ожидала подобного игнора, поэтому, пусть виду и пыталась не подавать, но недовольство на её лице все равно было слишком очевидным. — Так... Как дела? — решил хоть как-то сгладить растущее со стороны родительницы напряжение, на что Сайфер растянулся в ещё более широкой улыбке. — Великолепно, как и всегда, — он бросил мимолётный, почти незаметный взгляд к моей матери и как-то слащаво добавил: — Милый. Реакция на это у мамы была стоящей: издав какой-то нездоровый кашель, она смахнула упавшую чёлку, и при этом глаза её чуть с орбит не повыпадали. Я не особо ощущал близость к ней, из-за чего эта выходка меня не задела от слова совсем, но всё равно приподнял одну бровь, мол, серьёзно, Билл? Какого чёрта вообще? Он на это лишь пожал плечами несильно, и не думая о смене самодовольной гримасы. Ну и ладно, в принципе, если вдруг после такого маман запретит нам общаться, то пусть попытается остановить, удачи. Зловещая ухмылочка на моём лице, очевидно, стала слишком явной, потому что когда я мотнул зрачками по сидящим тут, увидел два недопонимающих взгляда. Поспешил мотнуть головой, мол, ничего, забейте, на что мама тут же отвлеклась на рассматривание Билла, а сам он подмигнул мне едва заметно. Почему именно он это сделал, уточнять не хотелось, так что избрал путь попроще: подмигнуть в ответ невзначай и притвориться дурачком. — Кофе стынет, — заметил, чтобы сменить тему, и приложил ладошку к щеке, улыбаясь легонько и наблюдая за тем, как Сайфер тут же взялся поглощать напиток, при этом взгляда от меня так и не отрывая. Очень скоро он стукнул пустой чашкой и кончиком языка прошёлся по верхней губе, на что я легонько зарделся. После этого он вдруг подскочил, отряхнул ляшки от чего-то незримого и, наконец-то, повернулся к маме, к огромному счастью последней. — Ну, мы пошли. — По тону было понятно, что он поставил её перед фактом и не более, но, кажется, тут же спохватился и как-то косо ухмыльнулся. — Вы же не против? Мама спешно замотала головой и в придачу ещё и руками, глядя в глаза, едва заметно из насыщенно-золотого на миг метнувшиеся к оранжевому. Хотя, наверное, как раз этому она значения и не придала, списав на игру света. Знаем, проходили. Подхватив мою руку по пути, Билл чуть ли не в припрыжку, максимально беззаботно, пошёл ко входной двери, и я, тащась за ним не так окрылённо, но тоже отнюдь не угрюмо, успел заметить краем глаза, как межкомнатная шустренько закрылась. «Всё-таки притворилась», — подумалось мне. Ну ли ладно, собственно. Как приду, буду весело и долго объясняться, но не сейчас же, верно? Сейчас по плану у меня свидание, как я понял. Мысль мою Билл подкрепил, когда, выйдя на улицу, развернулся ко мне и со всё той же, его коронной, чеширской лыбой спросил: — Куда пойдём? Я в ответ пожал плечами, оставляя выбор за Биллом, и тот понятливо кивнул и зашагал куда-то, не давая мне отставать и подстраиваясь под мой шаг, как бы это странно ни было, учитывая то, что ведёт, всё-таки, он. В молчании пребывать, как с матерью, не хотелось, да и не одному мне, очевидно, поэтому я всё-таки решил опередить Билла и первым завязал разговор, что он бы всё равно сделал с секунды на секунду. — Выглядишь потрясно, тебе реально идёт жёлтый, — кинул как бы невзначай, но при этом чувствуя какое-то волнение. В принципе, оно, волнение это, возле Билла меня и не покидало, я просто зачастую пытался его таить даже от себя. — Правда нравится? — радостно спросил Билл, на что я кивнул. — Ты тоже шикарен, честно. Я как увидел, растерялся даже. — Спасибо, сестра помогала с выбором. — Улыбнулся я и получил в ответ зеркальное отражение своей улыбки. — Ох, кстати, ты сегодня выспался? — вдруг он вспомнил, видимо, о написанном мною вчера. Выходит, я дал ему лишний повод поволноваться, и от слегка запоздалого осознания этого по спине прошлось что-то вроде мурашек. Вообще не хотелось загружать Билла своими проблемами, но дошло до меня только сейчас, а сделанного не воротишь, и остаётся только дать успокаивающий ответ. — А, да, всё в порядке, она не докапывалась до меня. — Про посиделки с Мэй до трёх часов решил умолчать. — А ты сам как день-ночь провёл? — О тебе думал, — Билл улыбнулся как-то странновато и сжал мою руку покрепче, вперившись, или мне так показалось?, взглядом ещё сильнее. Меня данные обстоятельства заставили покраснеть. Приятно было, если честно, до жути услышать это. — Ну вот, пришли. — Объявил Билл и остановился резковато, а я же по инерции сделал ещё шаг и чуть не выдернул свою руку из чужой, но держались мы весьма крепко для такого, поэтому обошлось. Взгляд от лыбящегося Билла скользнул к нашему месту назначения, и я удивлённо выдохнул. Вот это я называю неожиданно.