Джеймс Крюк всегда думал, что его разум под строгим контролем. Он контролирует всё в своей голове, любую эмоцию, чувства и даже сны. Он видел всю реальность и не позволял сознанию создавать монстров в темноте или подобных существ. Поэтому он и контролировал страх, понимая, что это всё в его голове. Но когда ему впервые привиделись яркие зелёные глаза во сне, что светились словно кошачьи и с интересом разглядывали его, он осознал, что помешался, и уже давно.
Его личное сумасшествие имело образ парня лет 12 на вид, но капитан знал, он старше. Волосы солнечного цвета всегда были спутаны, иногда в них были листочки и небольшие веточки, но вид это не портило. Зелёная одежда как раз для маскировки неплохо обтягивала худое и слабое тело на первый взгляд. И его вид невинного ребёнка — лишь приманка, не более. Он никогда не был таковым. Игры — лишь повод для скрытия "случайных" убийств, а веселье ему приносят чьи-то страдания. А его зелёные глаза, словно изумруды, всегда таили в себе огонёк опасности и азарта, некой усталости от мира.
Крюк замер, стоя на палубе. Как давно он начал описывать этого мальчишку подобным образом? Как давно стал подмечать в его образе такие детали? Он сглотнул, осознавая, что давно не владеет собой. Мальчишка подавлял его волю и нагонял мысли о себе. И капитан осознавал это. Почему они до сих пор не уплыли с этого проклятого острова? Джеймс оправдывал себя тем, что сам парень и не дает уплыть кораблю. Но сейчас он осознал, что никакого барьера не существует. Он сам не желает уплывать. Он привязался к нему, желая его смерти.
Крюк свихнулся ещё тогда, когда впервые пообещал, что отомстит Питеру за отрубленную руку. Мальчишка лишь ловко пожал плечами и хитро улыбнулся, смотря прямо тому в глаза.
— Это будет замечательная игра, капитан! И я хочу, чтобы она длилась вечно, — лишь спокойно ответил тот, улетая на остров с едва целого корабля. Крюк смотрел ему в след и сам едва улыбался, хоть и понимая, что ему не победить в этой игре.
После этого они ещё несколько раз сталкиваюсь в бою, оставляя друг другу порезы и ссадины, но не более. Ярко зелёные, словно свежая трава, смотрели в чисто голубые, как спокойное море глаза. Их противостояние было вечным и, иногда казалось, что бесполезным. Крюк хотел вернуть долг за руку и старался лишить Пэна хотя бы чего-то, но из раза в раз все попытки были тщетны. И он долго не понимал — почему.
А сейчас всё прояснилось. Он никогда не хотел его смерти. Искалечить, поранить и обездвижить, да. Но смерти никогда. Крюк понимал, что будет слишком скучно. Что смерть мальчишки не оплатит и половину тех долгов, что тот должен мужчине. Капитан уже не отрицал, что мальчишка приручил к себе, привязал и не собирается отпускать свою игрушку. Ведь он ребенок и для него все игрушки, которые через какое-то время сломаются.
Джеймс усмехнулся. Смит рассказывал ему, как тот просыпался, выкрикивая имя вечного мальчишки, но не запоминая своих снов. И это было не раз. Ведь старый пират сбился со счёта на девяти. И это начало пугать Крюка — слишком все неоднозначно. Питер медленно и беспощадно разрушал его рассудок и здравомыслие.
Джеймс Крюк сходил с ума. У него сумасшествие, имя которому Питер Пэн.
Вернувшись в свою каюту, его накрыло волной звонкого истерического смеха. Присаживаясь за свой стол, он дергающими от нервов глазами снова оглядел карту с примерным расположением дома потерянных. Самый центр острова, неудивительно. Одно из деревьев. Решив отложить все на утро, он отправился спать. Пока Джеймс вертелся в кровати, ища место поудобнее, он и не заметил, как в открытом окне каюте появилась темная фигура, что через пару секунд ловко спрыгнула внутрь.
Капитан никогда точно не скажет, когда променял всех портовых шлюх на мальчишку, которого и красивым с трудом можно было назвать. Необычный немного, и всё. Когда пышные формы дам перестали привлекать его, а вместо них он желал плоскую грудь мальчишки? Когда угловатые, нескладные и неловкие движения подростка стали привлекательнее плавных и изящных женских тел? Он никогда не узнает ответ на это. Но Джеймс Крюк точно знал одно:
Он хочет видеть мольбу Питера, как тот изгибается под ним, кричит от боли и наслаждения, оставляет царапины и метки по всему телу, что парень принадлежит ему и никому другому.
Неверленд — место, где сбываются сны детей. Иногда и взрослых.
Утром он лежал в кровати и вспоминал произошедшие. Сон, галлюцинация? Он поднялся с кровати и не заметил ничего странного. Всё было так же, когда он ложился спать. Крюк помнил, что у Питера была необычная страсть при каждом посещении каюты капитана наводить тут как минимум хаос, а иногда и забирать вещи. Но всё было слишком спокойно. Лишь когда капитан сел за стол и взял в руки перо, собираясь продолжить свою работу, он заметил постепенно появляющуюся надпись на краю карты.
«Вам понравилась наша игра, Капитан?»
Даже в этих пяти словах Крюк чувствовал усмешку, издевательство. Питер как всегда просто водил его за нос, не показывая истины. Он устало прикрыл глаза и попытался вспомнить вечер.
***
Где-то на грани сна он почувствовал, как к нему на кровать кто-то сел. Инстинкты дали о себе знать и нахал был тут же прижат к стенке, а в горло упирался крюк, едва задевая острием кадык. Питер на это лишь хитро улыбнулся и без особых усилий вырвался и, не говоря ни слова, просто сел к тому на бедра. Его глаза, как всегда ярко-зелёные, в упор смотрели на пирата.
Они продолжали смотреть друг на друга еще долго, но Джеймс первый отошел от шока и, перевязав руки не особо сопротивляющегося подростка за спиной, подцепил крюком подбородок того, не позволяя отвернуться.
— Что, Питти, надоели детские игры? — с довольным оскалом произнес он. Питер лишь цокнул, едва покраснев. Чуть припустив голову, он лизнул острую часть, а после и изгиб крюка, не отводя взгляд. Для капитана это была последняя капля.
Он брал жестко, грубо, не заботясь о состоянии партнера. Мальчишка кричал и стонал под тем, даже не пытаясь сдерживаться. Он не просил остановиться или пощадить, лишь молча глотая слезы. Они враги, не любовники. Никакой любви, поцелуев, жалости и пощады, это тоже борьба. Царапины, укусы, синяки и перетертые запястья от веревки лишь подтвердят это. Когда всё закончилось, Джеймс, кажется, осознал, что Пэн выглядел на все шестнадцать точно.
***
Протерев глаза и вздохнув, он прикусил язык. Слишком много вопросов, и лучше заняться работой, пока капитан решил начать поиск ответов на них. На корабле был уже какой-то оживлённый шум. Несильно отвлекало, но раздражало. Однако выходить Крюк не решился, последнего шумного пирата он застрелил из пистоли. А новые из неоткуда не появляются.
Крюк резко осознал, перевел взгляд на ящик в тумбочке и достал огнестрельное оружие. Сглотнув, он взял его в руку. Почему капитан никогда не использовал его в бою против Питера? Постоянно целиться в него пушкой глупо, он слишком быстрый. А вот подобное оружие в самый раз. Мужчина усмехнулся своим мыслям. У него было так много возможностей прикончить этого мальчишку, а он их упускал. Специально. Он осознал, что даже после смерти Питера им некуда податься. Неизвестно, что будет с островом, и время стоит лишь здесь. Откуда они прибыли сюда, все изменилось. Никого из знакомых в живых уж точно нет. Каково это, осознать, что твоя цель бессмысленна и ты изначально лишь игрушка в руках хитрого ребенка?
Оглядев оружие еще раз, он убрал то обратно в ящик, решив продолжить работу. Крюк хотел зарыться в эту рутину от правды, что нещадно въедалась в разум.
Последний их бой произошел как всегда на корабле. Пираты редко выходили на остров. Пропащие просто напали на них посреди дня, а Пэн ходил по палубе и ожидал, когда на шум выйдет капитан. Ждать пришлось не долго, Джеймс появился почти сразу и, достав свою шпагу, направил её на мальчишку. Тот точно выглядел не младше подростка. Значит, ему не показалось. Они сражались долго, пока мужчина не стал терять концентрацию из-за тиканья внизу. Может, он и ошибался, когда говорил, что контролирует страх. Отразив еще одну атаку, он посмотрел в глаза сопернику. Питер лишь довольно оскалился.
Крюк знал, что всё лишь притворство. Он бредил тем, что наивный мальчишка лишь маска и не более. Ребенок — лишь прикрытие, отчасти. Пэн всегда осознавал, что делал. Убийства, кража детей по ночам и издевательство на пропащими. Однако он вечен, он забывает всё слишком быстро. А люди всего лишь игрушки, ведь даже самую любимую можно заменить. Питер Пэн взрослый в теле ребенка, у которого глаза старика.
Джеймс улыбнулся, вечный мальчик позволил разгадать ему свою тайну. Позволил увидеть себя настоящего и полностью довериться, и пора было платить цену. Когда-то Питер произнес:
«Смерть — это ведь тоже большое и интересное приключение.»
Крокодил довольно разинул пасть, ловя выпрыгнувшего человека за борт. Капитан уже осознал, что его жизнь — всего лишь игра. Он попался в ловушку к мальчишке. Нет, он сам позволил себя поймать. Еще в воздухе капитан уловил прощальную улыбку Пэна, а после настала боль и темнота.
Питер думал, что и эту смерть он забудет, как другие. Он привык видеть боль, слезы, грусть и другие отрицательные чувства. Но сам их не испытывал. Его жизнь — вечная радость, беспредел, озорство и свобода. Никакой ответственности, законов и взрослых. Мир, что всегда потакает его желанием, притом любым. Остров всегда исполнял прихоти своего хозяина и не только. Там всегда были сны детей, а их фантазия безгранична. И всё, что когда-либо снилось им, запросто могло появиться здесь. Пиратский корабль и вся его команда были одним из чьих-то очередных снов. Пэн вдоволь с ними наигрался и позволил главному из них узнать всю правду, которую ранее держал в себе.
Однако сейчас он сидел на ветке дерева и смотрел на горизонт, в сторону воды. Там не было привычного судна, что темнело в лучах солнцах. Питер Пэн впервые ощутил солёную влагу на своих щеках.
