Путеводитель по Аду для чайников

      Не успел Антон как следует повизжать (повизжишь тут с землёй-то за щеками) и набить ещё парочку синяков на ногах, как почувствовал, что вокруг больше ничего нет, и он уже не тонул, а падал вниз в кромешной темноте. Невольно ему вспомнилась Алиса с её кроличьей норой.        Свет появился только тогда, когда Шастун живой, почти невредимый и с почти здоровой психикой вывалился из потолка на пол коридора, шлёпнувшись многострадальными коленями. Взвыв от боли, он кое-как принял вертикальное положение, отплевался и, закатав правую штанину с появившейся на ней дырой, осмотрел повреждения: кожа на колене была содрана, проступили капельки крови, смешивающиеся с мелким песком, вокруг всей этой красоты космическим фиолетовым цветом наливались мелкие синяки. Ладони тоже оказались исцарапаны, их нещадно щипало, в ранках была грязь.        Отряхнувшись с болезненным шипением, он осмотрелся. Нелёгкая занесла в длинный обшарпанный коридор с грязными кирпичными стенами, под потолком свисала светло-коричневая субстанция, похожая на стекловату. Антон бы и решил, что это стекловата, если бы субстанция медленно не переползала с одного места на другое, мелко дёргая тонкими усиками.       В одном конце коридора была глухая бетонная стена, а второго конца вовсе не было видно. Метрах в пяти от Антона начинались серые железные двери. Можно было подумать, что это подвал какого-то завода, если бы не гробовая тишина.       — Прижмись к стене и не шевелись! — внезапно приказал смутно знакомый голос.       — Кто здесь? — заозирался Антон и выдал клише всех напуганных людей.        Пол мелко затрясся, маленькие камешки часто-часто запрыгали, послышался гул, словно надвигалась сильная буря.        — Прижмись к стене, твою мать, и только попробуй пошевелиться или даже вдохнуть, если не хочешь сдохнуть прямо сейчас!        — Арсений Сергеевич, какого хуя?.. — ошеломлённо прошептал Шастун. Голос звучал прямо в его голове.        Несмотря на боль в ногах, парню пришлось резво отскочить к стене и вжаться в нее спиной. Потолочная субстанция оказалась прямиком над Шастуном и аккуратненько потянулась усиками прямо к его взъерошенным волосам. С каким удовольствием он бы начал истерично голосить, отмахиваться от неё руками и прыгать по полу, если бы из глухой стены в конце коридора не выскочило огромное красное нечто и с топотом не пронеслось мимо, обдав волной едкого серного запаха.       Красное нечто оказалось кем-то вроде вожака, потому что за ним вынырнуло десяток таких же существ поменьше. Они проскочили мимо, не обратив ни малейшего внимания на чужака. Лишь нечто, замыкающее стадо, остановилось в полуметре и несколько секунд разглядывало Антона, моргая маленькими чёрными глазками. Зажав рот руками и задержав дыхание, он разглядывал его в ответ: сквозь нечто просвечивала стена, острые зубы нижней челюсти прикрывали верхнюю губу, маленькие ушки (Антон чуть не начал завидовать) непрерывно шевелились. Чудовище всхрапнуло и, резко развернувшись, ускакало вслед за сородичами.        — Поздравляю, ты только что познакомился с демонами низшего сословия! — провозгласил бестелесный голос преподавателя. — Знакомство оказалось удачным, тебя не съели!       Почувствовав шевеление в волосах, на которое до этого момента Антон не обратил свое занятое разглядыванием демона внимание, он медленно поднял взгляд вверх: «стекловаты» над головой нависало в два раза больше, и ровно половина тихонечко вила усиками уютное гнездо прямо на его макушке, сплетаясь с волосами.        И Шастун исполнил то, чему минуту назад помешало демоническое стадо: истошно заорал, затряс головой и начал отдирать исцарапанными руками инородные пряди. Пряди отдираться явно не хотели, решив стать персональным париком, и, кажется, даже жглись.        Когда настырную «стекловату» титаническими усилиями удалось отцепить от волос, Антон швырнул её в противоположную стену и отскочил, ощупывая голову в поисках возможных проплешин.        Существо тихонечко зашипело и принялось снова взбираться к потолку, цепляясь усиками за неровности стены.        — Да что, сука, тут вообще происходит? — голос Антона панически срывался на визг.       — Шастун, не ори и выслушай меня! — Антон на полусогнутых ногах снова заозирался, силясь найти источник голоса. Вокруг никого не было.       — Арсений, блять, Сергеевич, если бы я мог, я бы не орал! А вы вот сейчас вообще не в том положении, чтобы мне что-то приказывать! — заорал парень в пустоту. — Сначала затащили через могилу в какие-то катакомбы, потом появилась неведомая хуйня, а потом меня чуть не сожрала живая стекловата!       — Стекловата тебя бы не съела. Она бы лишь срослась с твоими нервными окончаниями и завладела сознанием, — дикторским голосом оповестил демон.       — Еба-а-ать... — выдохнул Шастун, схватившись за голову, сполз по стене на бетонный пол и обнял обеими руками рюкзак. — Вы каким-то образом утащили меня в Чернобыль, да?       — Круче! У тебя будет экскурсия прямиком по всем девяти кругам Ада, представляешь фурор на конференции?       — Вы посмотрите, этот старый ублюдок ещё и шутки шутит! — Антон зло всплеснул руками.       — Старый ублюдок ни капельки не шутит. Выслушай меня уже, блять, Шастун. И глаза закрой.       — Много хотите, я закрою, а меня опять какая-нибудь хуйня сожрать попытается... — нервно перебирая пальцами браслеты, пробормотал Антон и прислонился затылком к стене, но веки сомкнул.       Сквозь темноту зажмуренных глаз проступил неясный человеческий силуэт, который становился все чётче. Джинсы, синий пиджак, белоснежные кеды и насмешливый взгляд полностью синих глаз. Арсений Сергеевич приветственно помахал рукой, Антон в ответ выдал длинную душераздирающую тираду, полностью состоящую из обсценной лексики, которая в переводе на пристойный язык означала: «Что такое не везёт и как с этим бороться?»       — Кхм, и всё же, если ты закончил, я проясню кое-какие моменты. Меня всё ещё зовут Арсений Сергеевич, но я, как бы это сказать, нечистый дух. Воздушный демон, если быть точнее. Сейчас мы находимся у меня дома — в Аду. И ты мне нужен для одного в мировой степени важного дела.       — Охуеть фантазия! — перебил Антон.       — Заткнись, а? — Арсений уже начинал жалеть, что связался с этим мальчишкой, можно было и каким-нибудь другим менее нервозным образом завладеть книгой. — Теологический учебник в твоём рюкзаке вовсе не учебник, а святое писание, которое создал сам Бог, поэтому я не могу его даже коснуться.       Антону вспомнилась их первая встреча, когда Арсений Сергеевич хотел поднять книгу, но в итоге просто швырнул в Шастуна и неловко сообщил, что порезался.       «— Блять, а теперь чего? Сообщить, что он должен помочь мне отнести её Сатане, чтобы устроить апокалипсис и падение небес? Охуенный план, Арсений, молодец!» — Арс отчаянно пытался сгенерировать приемлемую ложь, в которую смог бы поверить и Антон.       — С помощью этой книги можно переписать историю. Бог возненавидел людей, отравляющих Землю своим существованием, и решил уничтожить человечество! — на одном дыхании выпалил Арсений, вралось неожиданно вдохновенно и складно, про таких людей обычно говорят «пиздит как дышит». — Если людей не будет, разрушится вся концепция Ада, демоны лишатся работы и наступит полнейший хаос! Только Люцифер может помочь спрятать её!       — Ну конечно, добрый дядя демон решил спасти мир! — недоверчиво протянул Антон, открыл глаза и потянул за молнию, расстёгивая рюкзак. Старый потрёпанный учебник лежал на самом дне и никак не выглядел чем-то охрененно важным.       — А ещё выбраться наружу можно только с девятого круга...       — Этот аргумент уже более весомый, но я всё ещё хочу послать вас на хуй, поэтому попробуйте что-нибудь ещё.       — К тебе тянется стекловата!       — Сработало! — заорал Антон и подскочил с пола. Воспоминания о существе были слишком свежи, чтобы не шарахаться от одного слова. — Двадцать один год жил, блять, без приключений! — простонал он, надевая на плечи рюкзак. — Так и будешь сидеть у меня в голове или выйдешь и поможешь?       — Слишком опасно, — отрезал Арс, упустив тот момент, когда Антон начал называть его на Ты. Технически говоря, это была правда. Если заметят, что демон шарится по кругам для грешников с живым человеком, разбираться никто не будет, пиздец наступит всем.       — Может быть, ты ещё и не препод, м?!       — Обижаешь! — оскорблённо возмутился Арс. — Я не упомянул только о демоническом происхождении, Аде и святой книге.       — А, ну тогда ладно, тогда ничего страшного! Раз только об этом, то можно работать!

***

       Идти снова пришлось долго. Усталость то накатывала волнами, то отступала. Ноги ныли, хотелось воды. Ничего примечательного по пути увидеть не довелось, коридор был прямым и полностью однообразным: лишь одинаковые серые двери по обеим сторонам кирпичных стен и прицепившаяся к потолку «стекловата».       Антон уже был готов сползти по стене на пол, свернуться калачиком и тихонечко помереть, когда Арс резким голосом приказал остановиться.        — На дверь смотри, — сообщил демон.       — На какую из..? — Шастун приподнял бровь, оглянувшись назад и скептично осмотрев несколько десятков дверей, оставшихся позади.       — Разуй глаза и посмотри влево!       Он послушался и не сдержал удивлённого вздоха: из-под двери исходило едва заметное красноватое свечение, при том, что она была плотно закрыта.       — Это вход на первый круг. Мы ещё относительно быстро нашли его. Были случаи, когда демоны погибали, не дойдя буквально сотни метров, — обрадовал Арсений.       — Да я счастливчик, оказывается! — отозвался Антон и кое-как уцепился за углубление в двери, служившее ручкой. — Эта хуйня не поддается, — пожаловался он.       — Лучше тяни! — Шаст был уверен, что демон скрестил руки на груди и закатил глаза.       Парень схватился за ручку уже двумя руками и упёрся ногами в стену, подёргал. Свет усилился и замерцал.       — Оно не рванет?       — Вполне может, — серьёзным голосом ответил Арс.       — Чего, бля?! — взвизгнул Антон и задёргал ещё отчаяннее.       Равновесие внезапно пропало и пол исчез из-под ног, затянув парня вперёд, в красное свечение. Туда, где только что стояла железная дверь, не желавшая открываться и грозившая вот-вот рвануть. Антон снова падал вниз. И снова с оглушающим воем включенной сирены.        Деревянный пол с дощечками явил себя за несколько секунд до его падения. Боль была ошеломляющей настолько, что потемнело в глазах, а над головой закружились жёлтенькие птички из мультиков. Шастун в который раз отбил себе всё, что только можно. Закралось подозрение, что в конце путешествия ноги придётся ампутировать.       Не спеша открывать глаза, он несколько секунд сидел, не шевелясь, обнимая руками несчастные конечности. До него дошло, что здесь стояла абсолютная тишина. Ни единого звука. Инстинкт самосохранения подсказал открыть глаза и тут же умудрился подвести:        — А чё тут так тихо-то? — в голос выдал Шастун и огляделся. Центральную городскую поликлинику он смог бы узнать из тысячи. И это был один из её коридоров. Обшарпанные стены с висящими на них медицинскими инструкциями, скамейки с ободранным дерматином и несколько сотен пар злобных глаз, безумно уставившихся на парня, сидящего на полу.       В нескольких километровых очередях стояли преимущественно женщины и являли собой именно тех личностей, которые независимо ни от каких факторов всегда присутствуют в детских поликлиниках. Их не останавливает ни семь утра на часах, ни апокалипсис, ни отсутствие ноги.       Разномастные адидасовские треники, стразы и пайетки на бейсболках, стоптанные кроссовки или же наоборот туфли на каблуке, чьи острые носы заканчивались где-то в Китае. Такому разнообразию мог позавидовать даже Черкизон. А Черкизон, казалось, переплюнуть не могло ничто.       С пухлыми пупсами в колясках и на руках дамы резко обратили своё внимание на скромную персону студента. Их глаза наливались кровью. Дитя на руках одной из дам широко открыло рот, вдохнуло и испустило такой рёв, словно приближалось стадо гиппопотамов. По ушам резануло так, что казалось, будто мозг вот-вот расплавится и вытечет через нос. В дуэт младенцу присоединилось ещё двое и Антон с силой зажал уши, волосы на висках оказались влажными. Боковым зрением он заметил, что испачкался в чём-то красном. Из ушей текла кровь.       — Шастун, ну твою ж мать... — несчастным голосом простонали в голове. — Поднимай задницу и беги, если не убьёт криком, то кинутся мамаши!       Превозмогая боль, Антон подскочил, всё ещё зажимая уши, и, отпихнув плечом одну из женщин, широкими прыжками понёсся вперёд. Крик становился сильнее, ноги то и дело подгибались, не удерживая равновесия, он бился о стены и тихо скулил.       Спиной Шастун чувствовал множество разъяренных взглядов и заставлял себя не оборачиваться.       — Направо заверни, на лестницу! — крикнул Арсений, заглушая шум. — И на третий этаж! Их станет ещё больше, но только там дверь, ведущая на второй круг!       Антон резко вывернул вправо и всем телом впечатался в другое тело. Раза в три больше и шире. Медленно подняв глаза, он насчитал три подбородка, два горящих ненавистью жёлтых глаза и одну белую шапочку, сидящую на жиденьких волосах.        — Вы с ними заодно, что ли? — убито прошептал Антон, и в его плечи мертвой хваткой вцепились пухлые красные руки, до крови впиваясь розовым маникюром со стразиками.        Он взвыл от боли и попытался лягнуть медсестру острым коленом в то время, как она старалась вытащить его с лестницы обратно за дверь. С третьей попытки удалось пихнуть её так, что стальная хватка мясистых рук разжалась, резко выдернув ногти из кожи. Антон всхлипнул, но смог ловко проскочить между ней и стеной, забыв о боли, и рванул покорять новый лестничный пролет на пути к безопасности.       На лестнице больше никто не встретился и, добежав до третьего, он выглянул в приоткрытую дверь в коридор. Не шевелясь, возле кабинетов стояла очередь женщин с младенцами на руках. Что не могло не радовать — дети не пытались снова убить криком.        — Куда дальше? Направо или налево? — выдохнул Антон.       — Не знаю, — сокрушённо признался Арс. — Я старался здесь не появляться.        Антон хотел было громко возмутиться, но вовремя зажал рот ладонью, прошипев только что-то неразборчивое, но однозначно непристойное.       — И чё теперь делать? Ты же демон, наколдуй что-нибудь полезное в конце концов.       — Вот именно, я демон, а не Гэндальф, какое, нахрен, наколдуй? Собирай свои конечности в кучку, бесшумно пробирайся и ищи дверь со свечением. Постарайся не сдохнуть хотя бы на первом кругу, пожалуйста.       — Ты меня вообще видел? Бесшумно? Серьёзно? — в голосе Шастуна сквозила паника.       Глубоко вдохнув, он скользнул между дверьми и, оглядываясь, остановился. Остановился прямо перед дамой с коляской и чуть не подавился от испуга. Женщина неподвижно смотрела прямо сквозь него. Тишина давила на уши и отдавалась звоном в голове, а сердце ухало где-то в горле.       С мыслью «ъуъ сука» Шаст потеребил шнурки толстовки, сделал настолько аккуратный шаг вперёд, насколько был способен двухметровый неуклюжий парень, и замер. Грешники не шелохнулись, а нервы были на пределе.       Внутренний голос мерзко шептал «ну давай же, пиздани вслух какую-нибудь хуйню, посмотрим, что случится!» Пиздануть хуйню хотелось неимоверно, лишь величайшим усилием воли Антон удерживал себя от единственного матного словечка, которое могло стоить жизни. Он балериной порхал по коридору, рассматривая двери и обещая себе, что если не сдохнет, то обязательно запишется в балетную студию. Или на стриппластику на худой конец. Хлипкий пол с деревянными половицами не подводил и достойно выдерживал тушку парня, не издавая ни скрипа. Шастун даже умудрился рассмотреть пару выцветших вывесок о пользе детских прививок.       Он змеиным движением скользнул мимо коляски и застывшей женщины со светящимися глазами, когда звонкий металлический звук нарушил тишину. Блядские пятьдесят копеек, которые он катал по всему карману толстовки, вывалились на пол и покатились мимо выходящих из транса грешников. По телу пробежал электрический разряд, Шастун вздрогнул и медленно развернулся кругом.       — Арс, двери не светятся... — демон не ответил ничего.       Где-то в конце коридора завыл ребёнок. Антон перевёл бешеный взгляд на ближайшую грешницу, она слишком сильно раскачивала одной рукой коляску и уже готовилась к прыжку.       — Вы по записи?! — не ожидая от самого себя такого потрясающе мерзкого тона, выкрикнул Антон в лицо женщине, уперев руки в боки. Как говорил батя «лучшая защита — это нападение, огорошь противника, врежь по яйцами и беги». — А мне только спросить!       В глазах женщины промелькнуло недоумение, во взгляде читалось «чё бля?».       — Пардон, мадам! — отчаянно заорал Антон, плечом вынося самую последнюю дверь в конце коридора.       За огромным письменным столом восседала не менее огромная демоница. Пухлой рукой с обгрызенными ногтями она громко лупила печатью по бумажками, не обращая никакого внимания на происходящее. Крашеные рыжие волосы, подведённые чёрным брови и пятно от утюга на белом халате производили то самое ощущение безысходности, которое каждый чувствовал, отсидев час в очереди, а потом узнав, что «за нужной справкой вообще-то к другому врачу, он сейчас в отпуске, молодой человек, ну что вы глазами хлопаете, у меня таких, как вы, ещё десять». Её перламутровые голубые тени настолько прелестно сочетались с жёлтыми глазами, что невольно хотелось крикнуть «Слава Украине!», и Антон несомненно это сделал бы, будь он в менее щекотливом положении.       — Без очереди! А у нас талончик на половину первого, мы третий год ждём! — истерично выкрикнули в коридоре.       — Женщина, не орите, я вообще на одиннадцать пятьдесят записывалась! — вторили визгливо.       Антон обернулся: за края дверного проёма держались пара десятков когтистых наманикюренных рук, грешницы с воем и перебранкой отпихивали друг друга, тем самым не давая никому войти.       — Ты загнал себя в угол... — обреченно выдали в голове. — Мои поздравления, гейм овер, мишн комплитед, Китана винс!       Новый крик сотряс стены. Ребенок плакал совсем рядом.       — Сука! — простонал Антон, падая на колени и зажимая уши. Краем глаза он заметил, как из-за стола, откладывая в сторону гору справок и печать, грузно восстает демоница. Когда барабанные перепонки уже не выдерживали, крик вышел на новую частоту, Шастун уже откровенно выл от боли и жался к стене. Умирать в двадцать один отчаянно не хотелось. Тем более сразу в Аду, без поющих ангелов и света в конце тоннеля. Ничего не соображая, он скрёб ногтями пол и отползал к окну, скрытому занавесками.       Реакцией Арсения была лишь лёгкая жалость к погибающему парню и сожаление из-за того, что книгу неизвестно каким образом придётся выуживать с первого круга и пытаться тащить на девятый без риска ампутации сожжённых конечностей. Неприятно, однако, получилось. Ни капли не рискуя собой, он, будучи бесплотным на данный момент духом, лишь поджимал губы и сокрушённо наблюдал, как разрушается карточный домик его плана.       Антон из последних сил попытался подняться на ноги, еле уворачиваясь от демонических лап. Перед глазами плыло, как после сильного удара по макушке, в голове смешался крик заходящихся в истерике детей и нервные подбадривания Арсения с мольбами не сдохнуть так рано. Пошатнувшись, он схватился пальцами за длинные ситцевые занавески, неуклюже повисая на них, чтобы устоять на трясущихся ногах.       Шастун пропустил тот момент, когда тяжеленная деревянная гардина прилетела демону в лоб, а затем накрыла весёленькой тканью в цветочек, заставляя того бестолково кружиться по кабинету и сшибать мебель, отправляя щепки в дверной проём с визжащими то ли от страха, то ли от восторга грешниками. К неуклюжему двухметровому студенту, терроризирующему демона, жизнь — то есть смерть — их явно не готовила.       Антону на творящееся безумие стало откровенно по барабану. Он не замечал кружащегося в панике демона в цветочных занавесках, не замечал рвущихся в кабинет людей и не чувствовал того, что гвоздь, торчащий из шкафа легко вспорол сначала ткань джинсов, а затем и тонкую кожу на щиколотке. Хотелось только прекратить ту боль, которая раскалённым обручем стягивала голову. И плевать каким образом. С надеждой на быструю и лёгкую гибель Антон сначала прижался лбом к стеклу, так приятно холодящему травмированную кожу, а затем, послав в задницу инстинкт самосохранения и вложив в рывок остатки сил, бросился вперёд, со звоном разбивая плечами преграду и чувствуя, как осколки оставляют на лице мельчайшие порезы.

***

      Удивительно, но за окном не оказалось ровным счётом ничего, словно за пределом адского круга была пустота. Ни солнца, ни приближающегося асфальта, ни ветра в лицо, даже адского огня. Лишь спасительная темнота, которая дарила тишину истерзанным ушам и шёлком гладила щёки, а ещё почему-то пахло мятой.        Решив, что именно так выглядит смерть, Антон раскинул руки и вдохнул поглубже мятный запах. Если смерть такая, то всё не так уж и плохо. От апокалипсиса мир пусть спасает кто-то другой, а с него хватит.