***
Пока они шли к площадке, пока ее спутник отсчитывал за двоих крупные — почти космические по ее меркам! — купюры, пока за ней не закрылась дверь в кабину, Филия раз десять успела передумать и почти-решиться-убежать. Но дверь закрылась. И она осталась внутри, за стеной из стекла и металла, в одной маленькой клетке с этим странным парнем. Тот, к счастью, сидел сравнительно далеко. И был спокоен — и доволен! — как удав. Стоп, а… как его зовут? Почему она до сих пор не спросила? Медленно начал рокотать двигатель — или что там должно рокотать, Филия в технике не разбиралась. Шум усиливался. Парень мотнул головой. — Что?! — почти крикнула Филия. — В окно, говорю, смотри! На меня позже полюбуешься! Резко, недовольно фыркнула и отвернулась к окну. И вовремя: ещё немного, и они начали подниматься. Стоило вертолёту набрать высоту, как Филия восхищённо влипла в стекло, расплющив об него нос, и не отрывалась до конца полета. Даже моргать старалась как можно меньше. Она готова была провести так хоть всю жизнь.***
Ноги заплетались в косичку от нахлынувших на Филию переживаний. Восторг перемешался в душе с острой тоской, а асфальт под ногами никак не хотел стоять на месте. Парень же шагал рядом с ней, уверенно и твердо. — Ну что, куда теперь? За мороженым? Мда. Так просто она от него не избавится. Ох, и как потом это все родителям объяснять-то?.. — Пойдем, — выдохнула Филия. И, чувствуя себя в неоплатном долгу, заявила не терпящим возражений тоном: — Я угощаю. — О! — весело откликнулся незнакомец. — Пожалуй, не откажусь. Филия мысленно всхлипнула, заранее прощаясь с приличной частью своих карманных денег… Попытки выспросить у парня имя — хотя бы вымышленное! — ничем не закончились. «Это секрет», и все. Начинало уже казаться, что именно так он в паспорте и записан. Филия бы его так, «мистером Секретом», и величала… если бы не излишняя игривость этого прозвища. Обойдется, нахал! Так что пришлось ей обращаться к нему просто «ты», без имени. А вот и пришли… В ближайшем же магазинчике они открыли холодильник с мороженым и зарылись руками в хрустящие, восхитительно холодные упаковки. Парень взял «Большого папу» с черной смородиной (ее любимый!), а Филия — «Светофор» (потому что дешевле). Минуту спустя они снова были на улице, под жарким приморским солнцем. Шелестящие упаковки полетели в урну, а мороженое отправилось в рот. Пара следующих минут прошла в блаженном молчании. В итоге Филия не выдержала: — Слушай, я все никак не пойму: что это был за беспричинный альтруизм? У меня ведь сегодня не день рождения даже. Парень ошарашенно остановился, наполовину погрузив язык в мороженое. Но вскоре, конечно, отвис. — С чего вдруг такие ассоциации? — Ну как же? «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино, с днём рожденья поздравит и, наверно, оставит мне в подарок пятьсот эскимо». Вертолет был не голубой, а коричневый, да и мороженое я сама покупала, но все равно похоже… — Ах вот оно что, — облегчённо улыбнулся парень. — Ясненько. Ты, наверное, не поверишь, но… — драматичная пауза, — день рождения сегодня у меня! И мне захотелось сделать себе подарок в виде приятной девичьей компании хотя бы на полчасика. — Правда? — Филия почувствовала, что против своей воли краснеет. — Но… почему я? Парень смерил ее свысока оценивающим взглядом и снова лизнул мороженое. Филия опомнилась и поспешно сунула в рот свое, ловя языком капли подтаявшего сиропа. — Потому что у одной крылатой крокодилицы, жившей пару веков назад, была о-очень плохая привычка жертвовать собой при каждой подвернувшейся возможности… Так что будь хорошей девочкой и постарайся не следовать ее примеру. Не пей, не кури, не принимай наркотики и не пытайся самоубиваться при помощи окружающих. Все поняла, Филия? Филия от удивления аж сомкнула зубы, и следующие секунд десять ей пришлось бороться с куском ледяного мороженого во рту. Но в конце концов он, полурастаявший, таки проскользнул в горло. — Чего-о?! — она сама не знала, откуда в ней эта злость, но отлично знала, что он ее заслужил. — Что за чепуху ты несёшь? И… И откуда ты знаешь, как меня зовут?! — Ты сама назвалась, — невинно пожал он плечами, снова кусая мороженое. На его губах остались белые, умилительно-беззаботные пятна пломбира. — Неправда! — разозлилась Филия. — Я не… — Ты просто забыла уже, видимо. Девичья память, что и говорить, — парень протянул руку и снисходительно взъерошил ей волосы. — Неправда, — упрямо возразила Филия. Но, ощутив на пальцах холодную каплю, надолго отвлеклась на жизненно важное сейчас облизывание своего фруктового льда. Долизала и вновь подняла взгляд. Завистливо глянула на сиреневые потёки, украсившие белый пломбир в руках ее спутника. Тот заметил это и довольно улыбнулся. — Хочешь укусить? Филия посмотрела на бело-фиолетово-вафельную сказку, которую сунули ей под нос. Взвесила все за и против, всех неизвестных микробов из чужого рта и волшебную кислинку смородины — а смородины на поверхности сейчас было много! — и… укусила. Не удержалась. Морда парня стала, если это вообще возможно, ещё более довольной. Ещё с десяток метров они шли в молчании. А потом парень, хихикнув, прокомментировал: — Я вот все думаю: кто тебя учил так фруктовый лед есть? Это зрелище вызывает весьма… неоднозначные ассоциации. — Что-о?! — пискнула оскорблённая в лучших чувствах Филия. — Приятно было тебя повидать, — вдруг серьезно сказал парень. — До встречи, Филия. И кстати, запомни: не стоит всё-таки доверять незнакомцам. Ответить Филия не успела. Парень не терял времени: подошёл, наклонился, поднял пальцами ее подбородок… М-м-м-м-м!.. Как приятно… Опомнилась она не сразу. А когда открыла глаза, увидела лишь, как мелькнули знакомый кроссовок и нога в темных джинсах, исчезая за углом. Во рту у нее остался вкус смородины и пломбира. Миг, другой… и Филия со всех ног помчалась вдогонку за этим бессовестным наглецом! В ее глазах, казалось, полыхало пламя. — А ну иди сюда, мер-рзкий мусор! Но встретил ее, резко затормозившую на повороте, только пустой тупик. Остатки фруктового льда, каким-то чудом продержавшиеся всю погоню, облегчённо шлёпнулись с палочки на асфальт. Вовсю сияло солнце. В воздухе таяли тонкие косые росчерки темноты.***
Родителям Филия, конечно же, ни о чем рассказывать не стала.***
В недорогом гостиничном номере, уже после многоцветного летнего заката, девочка лежала в постели. Лицо ее мертвенно-белым светом заливал экран телефона, а по плечам и груди змеились тонкие проводки наушников. Только сейчас она позволила себе улыбнуться, вспоминая сегодняшние приключения. Те, что после вертолета. Легонько закусила губу и покраснела, воскрешая в памяти первый в своей жизни поцелуй. Сколько ни отпирайся, а симпатичный и загадочный незнакомец — это романтично. Даже если большую часть времени Филии отчего-то жутко хотелось ему врезать. Настроение сейчас было очень волшебное. Она открыла список песен в плеере и задержала палец над кнопкой «перемешать». Было немножко тревожно — вдруг рассыпется сейчас все очарование, вся магия, вдруг заиграет песня о несчастной любви или вообще… никакая это не судьба? Случайная встреча? Но любопытство было сильнее. «Кто этот парень для меня? В настоящем и будущем? — и блеснула вдруг странная, шальная мысль-воспоминание: …и прошлом?» Палец решительно прикоснулся к значку на экране. Первые же ноты знакомой песни заставили Филию счастливо улыбнуться. Нежный голос выпевал ничуть не менее нежные слова — о том, как, взявшись за руки, двое глядят на прибой; о том, что им никогда не было лучше, чем друг с другом, и что вместе они смогли бы завоевать весь мир. О том, что долгие-предолгие поиски вели к тому, кто всегда был совсем рядом, и чтобы понять это, хватило первого же объятия. Филия лежала, закрыв глаза, и купалась в музыке — как в воздушных потоках, в переливах голоса и ручейках нот. За спиной трепетали воображаемые — или, скорее, не до конца забытые? — крылья. И она с улыбкой на губах повторяла про себя слова припева: We could call it luck, We could call it fate, We could call it heart's desire. We could call it a dream Even though we're wide awake. Let's just call it love. Предсказание сегодня оказалось на удивление однозначным… И, во имя небес, в него ужасно хотелось верить. I'd like to call it love.