Да будет слово сие тебе поучением

      Боль, пронзившая спину, вырвала меня из забытья. Глаза распахнулись, и я, хватая ртом воздух, заскребла по деревянным доскам, не в силах кричать. Эта боль напоминала обжигающий огонь, прошедший вдоль позвоночника до самого копчика.       У меня из горла вырвался горестный вопль, но Кайло с будничным видом склонился надо мной и прижал головой к полу.       — Скажи мне, перед кем ты раздвигала ноги, — прошептал он, а через миг полоснул меня ножом по спине. Я взвыла, дернувшись под его тяжестью. — Тебе больно, детка, знаю… Поэтому просто скажи.       — Я не могу… не могу…       — Как тебе такая идея: я буду вгонять нож тебе под ногти, пока у тебя не развяжется язык. Такой расклад тебе по душе? Или… — Кончик лезвия вонзился мне в копчик и очертил круг. — Это штука может оказаться в твоей заднице.       И тогда я раскололась. Прошептала ему на ухо три имени, и Кайло внимательно выслушал меня, обезумевшую от боли, трясущуюся в луже собственной крови. В знак благодарности мучитель чмокнул меня в висок, и я повалилась на пол, неподвижная и бессильная. Солгать ему я не посмела.       Кайло повозил по моей спине влажным полотенцем, вздернул меня на ноги, вытер пол, а затем швырнул меня на кровать — животом, чтобы не замарать кровью простыни. Пока Кайло убирался, я смотрела на его шрамы, гадая, откуда они.       Потом он забрался на меня. Я съежилась, когда он оседлал мои бедра, облапав меня за талию своими ручищами. Чего ему еще было надо? Сделанного не хватило?       Огромные ладони погладили меня и заскользили ниже.       — Я маленько заждался тебя, знаешь ли. — Он хмыкнул, а у меня все волосы встали дыбом. — Содомия за секс не считается, тем паче женщина, с которой это делаешь, не испытывает желания, а значит, и похоти… Тебя когда-нибудь трахали в жопу?       Нет. Но я промолчала — надеялась, что он решит, что меня вырубило, и оставит затею с аналом.       Кровать заскрипела — Кайло нагнулся ко мне, и, не успела я понять, что он придумал, как услышала характерные звуки. Он мастурбировал, и я отключилась, мысли в голове иссякли. Он уткнулся носом мне в затылок, терся о волосы, на что я зажмурилась, заставляя себя думать о чем-то другом — чем угодно.       Но это оказалось непросто. Спину ломило, в нос бил запах табака и пота, въевшийся в простыни — лишь тусклый лунный свет дразнил меня сквозь мелкие оконца. Моя цепь звякнула, съехав по спине и разбередив утихнувшие раны. Я с шипением скорчилась… Чем я насолила небесам, что они назначили мне такую кару?       Кайло жарко дохнул мне в ухо.       — Я отправлюсь… разыскать этих мальчиков, как только мы поженимся… — Его дыхание сбилось, перейдя в глухой стон. — Забью их, а потом ты их съешь.       Крепко зажмурившись, я замотала головой. Нет! Нет… Он хрипло засмеялся, придвинувшись ко мне, словно жаждя услышать, как я буду умолять этого не делать… только я знала, что это не поможет. Ничем не поможет. Я чувствовала, что он уже завелся.       — Ну же, — шепнул Кайло, — разве тебе не хочется попробовать особенный пирог?       — Хва… хватит… хватит!.. Я назвала тебе имена!.. — Я спрятала лицо в подушке и разрыдалась, ужаснувшись этой мысли. Господи, если он найдет этих безвинных парней, он…       Кайло впился поцелуем в мой висок, со стоном вновь принялся работать над членом и вскоре удовлетворенно выдохнул. Кровать качнулась, раздалась ругань, и затем теплая сперма брызнула мне на спину, раздражая порезы так, что я взвыла. Я стиснула пальцами изголовье кровати, до побелевших костяшек, но это не помогло — он схватил меня за горло.       — Полегче, — засмеялся Кайло. — Не зажимайся, детка. — Он усиливал хватку, пока я не захрипела, задрыгав ногами. — Так будет каждый раз, когда ты решишь противиться мне.       По телу прошла дрожь, я попыталась расслабиться, но его рука втерла сперму в порезы. Я корчилась, а Кайло недовольно порыкивал, пока не насладился пыткой. Казалось, еще чуть-чуть, и воздуха уже не останется…       Мучения прекратились, когда у меня под веками заплясали черные точки. Кайло слез с меня и разлегся рядом, и я тряслась, судорожно дыша.       — Иногда я подумываю покинуть это место, — поведал он, как будто ничего не случилось. — Лея с Люком не дают мне покоя, и это начало меня допекать…       Кайло продолжил сетовать на тяготы жизни, но, по счастью, я наконец-то потеряла сознание от боли.

***

      …Но боль не исчезла — вернулась, едва я проснулась от солнечного света, ударившего в глаза. Порезы слегка затянулись, отчего малейшее движение становилось невыносимым. Мой взгляд уткнулся в решетчатые пыльные ставни, и, не желая шевелиться, даже чтобы вытереть засохшие слезы в уголках глаза, я просто лежала пластом.       Может, этому чудовищу тоже требуется сон. Может, он напьется вусмерть и с пьяных глаз снимет меня с цепи.       Тогда я смогу сбежать.       Или нет. Может быть, это конец.       — Несомненно, глаза мои созерцали дщерь Люка. Свадьбу пристало играть в воскресенье, после моей проповеди.       Отзвук зловещего голоса прошелся по коже раскаленным ножом. Он доносился с кухни и был мне незнаком. Наверное… Наверное, это тот самый пастор — пастор Сноук, возвратившийся из поездки.       — Ладно. Сойдет, — на этот раз говорил Кайло. — Мать и Люк начинают действовать мне на нервы — мне не по нраву, когда они твердят мне, что делать с моей женщиной. Она моя.       — Все так. Я проведу с ними беседу о том, что допустимо, а что нет. — Кресло скрипнуло, и Сноук тихо прокашлялся. — Однако постарайся воздержаться, не причиняй вред ее лицу и тому, что на виду. Господь благословил мужа вершить суд над женой по своему усмотрению, но не стоит предавать сие огласке.       — Я знаю, но эта жизнь на стороне испортила ее! Надо как-то выбить это из нее!..       — Это пройдет — со временем.       Разговор перешел на дела домашние, на скотину и прочее. Я сглотнула и закрыла глаза, мечтая прогнать это, как сон, и проснуться дома, в своей постели. Все это слишком безумно, чтобы быть настоящим. Может, всему виной какие-то галлюциногены?..       Но у двери затопали сапоги, и Кайло, в компании Сноука, появился в комнате — и кошмар обернулся реальностью.       Лицо пастора Сноука было воистину безобразно, носило следы болезни — одно из лиц тех, кого сама мать-земля желала низвергнуть обратно в преисподнюю… На дьяволе был опрятный костюм с высоким цилиндром, и он ковыляющей походкой приблизился к моей постели. Я взглянула на него, а он улыбнулся, потянувшись костлявыми пальцами к моим волосам.       Кайло укрыл меня одеялом, чтобы спрятать мою наготу.       — Она устала. За последние дни пережила многое.       Но Сноук не обратил на это внимания — он сдвинул одеяло, дотронувшись до моей лопатки и проведя пальцами по спине, мучительно противно. Я не понимала, почему его прикосновения вызывают настолько сильное отвращение, — но меня чуть не вывернуло, когда его пальцы замерли у копчика. Вчерашние порезы вновь стали дергать болью, в ритм с пульсом.       — Она само очарование… — протянул пастор. — Порода Люка, не иначе.       — Я это вижу, — Кайло не скрывал раздражения. Должно быть, неприятно, когда посторонние лапают твои игрушки. — Мне надо искупать ее и заняться ужином.       — Да, проследи, чтобы к свадьбе она тоже обрела свежесть и чистоту. Мы же не хотим омрачить праздник.       Сноук ушел, но я не смела дышать, пока не хлопнула входная дверь.       А потом Кайло до боли сжал мою ягодицу.       — Уже полдень, детка. Что ж ты такая засоня?       Я не стала отвечать. Что бы это изменило?       Он хохотнул и, шлепнув меня по заду, отошел, чтобы отстегнуть цепь. Теперь я могла двигаться, но боль… Кое-как мне удалось сесть на край кровати.       Кайло вернулся, переодевшись в красную клетчатую рубаху и старые джинсы. Скрутив волосы в хвост, он наблюдал за мной из кухни, где, как я надеялась, он не собирался готовить очередное каннибальское лакомство. Я старалась не думать о его улыбке — знала, что он хочет — чтобы умоляла о пощаде, но пресмыкаться перед ним я не собиралась.       Никто из нас не произнес ни слова. Кайло смотрел, как я, хромая, бреду по спальне и хватаюсь за дверной косяк, — до меня донесся искушающий запах индейки. Боже… Мне так хотелось есть, что блевать было нечем!       — На четвереньки, — велел Кайло. — Ползи ко мне.       Это было несложно. От удара колен о пол позвоночник пронзило обжигающей болью — я упала вперед, на руки. И унизительно низко уронила голову, ведь иное его попросту бы не устроило.       — Сюда.       Чувствуя пробивавшую тело дрожь, я поползла в его сторону, к печи. Когда я приблизилась, Кайло погладил меня по голове, и что-то ткнулось мне в губы. Кусок индейки… Еда.       Я выхватила ее, не дожидаясь, пока он передумает. Ноги не держали меня, так что я села, не забыв пошарить в его ладони напоследок. Кайло взял немного моркови с брокколи и снова протянул мне — я с жадностью набросилась на угощение, не забыв обыскать его ладонь, раздвигая толстые пальцы, чтобы не упустить ни крошечки. Кайло потрепал меня по волосам.       — Золотая девочка проголодалась, а? Сегодня тише воды, ниже травы. Злишься на меня?       — Нет, — просипела я. Боль в спине вернулась с удвоенной силой, меня передернуло от необходимости говорить, когда хотелось упасть замертво, чтобы не шевелиться.       — Ну что ж, ладненько, — Кайло отложил поварешку, которой помешивал стряпню, и прошел мимо меня к холодильнику. Я перевела взгляд на кипящий котелок и обратно на своего мучителя. — Надо зарезать пару кроликов, пока не стемнело. Можешь поваляться в спальне, если хочешь — раз ведешь себя пристойно.       Дверца холодильника открылась, но что там внутри, я не видела. Я уставилась на кастрюлю, содрогаясь от предчувствия того ужасного, что случится, если попытка провалится… и о том, что будет, если ничего не делать.       И тогда я вскочила на ноги, хватая ручку котелка в тот самый миг, когда Кайло закрывал холодильник. В руке он держал кувшин. С водой.       В кухне воцарилась тишина. Горячая вода кипела, лучи полуденного солнца, проникавшие сквозь окна, отбрасывали тени на бледное лицо Кайло. Пульс застучал у меня в ушах, ладони вспотели. Права на ошибку у меня не было.       Кайло склонил голову набок.       — Что задумала, киска? Или мисс Рей? — От его нехорошей ухмылки у меня сжалось внутри. Он пришел в ярость. — Что собралась делать?       Я сглотнула, чувствуя, как сдавило грудь.       — Подойди поближе — и узнаешь.       — Поближе?.. — Кайло опустил кувшин на столешницу, закатал рукава и с улыбкой шагнул ко мне. — Ну ладно.       Страх пересилил слабость. Задыхаясь от ужаса, я выплеснула кипяток в лицо Кайло, но не так, как планировала. Он уклонился, ошпарены оказались только предплечье и рука — кожа покраснела, лопаясь, и он начал смеяться.       Я бросилась к двери, прямиком к свободе, наплевав на свою наготу. Еще никогда в жизни я не бегала с такой скоростью, но останавливаться не собиралась, особенно слыша, как Кайло ломится через заросли позади меня. Все пни, о которые я спотыкалась, раздирая ноги, и ветки, хлеставшие по лицу, не шли ни в какое сравнение с возвращением в ад.       Но от голода и обезвоживания кружилась голова, и в конце концов я упала на колени, продолжая ползти, продираясь через папоротники. В отчаянии я закричала, умоляя о помощи, но рука Кайло ухватила меня за волосы и дернула вверх.       Он развернул меня, разглядывая меня поблескивающими темными глазами.       — Меня осенила неплохая идейка, как держать тебя в узде.       Без труда перебросив меня через плечо, Кайло зашагал через кусты. Я почти ничего не замечала по пути, до самого сарая, где он забивал свиней. Этот запах невозможно было спутать ни с чем — запах страданий и смерти, от него у меня защемило сердце.       Кайло сбросил меня на грязный пол.       — Выбирай одного.       Еле живая от страха, я медленно перевернулась на бок и уткнулась взглядом в кроличью клетку. На меня смотрели глаза-бусинки одного из зверьков.       — Для чего? — прохрипела я.       — Это будет твой питомец, — Кайло погладил меня по голове, его рука подрагивала от предвкушения. — И так будет повторяться каждый раз: стоит тебе ослушаться меня, и он разделит с тобой справедливое наказание.       Я повалилась на пол и зарыдала в голос.       — Отпусти меня!.. Я просто хочу домой! Просто… хочу… домой…       Кайло открыл клетку и вытащил серого кролика с широко раскрытыми от страха глазами. Он поднял его за уши — зверек извивался от ужаса, так что я оторвалась от пола, садясь, и обхватила его тельце обеими руками. Не переставала рыдать, я прижала его к груди. Наши сердца бешено стучали в унисон.       — Встать! — рявкнул Кайло. — Обычно я начинаю с ушей.       — Не… не надо! Я встаю!.. Встаю…       Как только я поднялась на ноги, Кайло вырвал кролика из моих рук и шмякнул его на разделочную доску. Оцепенев, я не могла отвести глаз, когда он одним ударом мясницкого тесака отрубил кролику голову. Во все стороны полетели брызги крови.       Я зажала рот руками и заорала. Тушка продолжала конвульсивно дергаться, даже когда Кайло голыми руками ободрал с нее шкурку. Облизнув губы, он улыбнулся мне.       — Выбирай следующего, — только и сказал он.       О господи… «Не вздумай ослушаться его, Рей!»       Меня мутило, я похромала к клетке, из которой на меня в страхе уставились три пары блестящих глазок. На этот раз я выбрала самого маленького, потому что решила — его забивать бессмысленно, слишком мало мяса и меха. Крохотная самочка укусила меня за палец, когда я вытаскивала ее из клетки. У нее была черная шерсть.       — В-все, — сказала я, запирая клетку. — Все, я выбрала.       Кайло поманил меня к себе и молча выхватил крольчиху из моих ладоней. Прижал ее к доске — боже, она закричала, как ребенок! — и на этот раз я не смогла, отвела глаза, когда он занес тесак, и когда маленькая голова, тихо стукнувшись об пол, покатилась в темноту.       — Лучше брать из другой, — вздохнул он. — Там избыток поголовья, мы их продаем. — И деловито принялся сдирать с крольчихи шкуру.       Я послушно подошла к клетке рядом. Время словно замедлилось, стоило мне наклониться, чтобы посмотреть на кроликов, — небольших, вислоухих, с большими выразительными глазами. Я выбрала коричневого — он даже не сопротивлялся, оказавшись у меня на руках, пока я несла его к столу, где Кайло занимался разделкой. Кроликов пока что.       Он снова забрал зверька. Не выдержав пытки, я заплакала в голос, потому что не выносила мучений животных, и тут Кайло опустил руку с кроликом — и перехватил меня за волосы, зажав их в кулаке.       — На колени, — приказал он, сверля меня темными глазами. — Отсоси мне.       Я в шоке уставилась на него — потому что была голой, и мы были на свинобойне, но психопатов не заботят подобные вещи. Палач не обретет покоя, пока не замучает меня до смерти.       Содрогаясь, я опустилась на грязный пол. Нащупала пальцами тяжелый ремень на джинсах и кое-как вытащила член. В полумраке было плохо видно, но в том бредовом состоянии, которое охватило меня, я могла лишь выполнять приказы, как робот. Я лизнула набухшую головку, и Кайло нетерпеливо толкнулся мне в рот, со стоном придержав меня за затылок. Он был таким толстым… упирался мне в небо.       Кайло будто торопился, принимаясь вставлять член беспорядочными рывками, словно кто-то мог войти или услышать. Во рту у меня стоял солоноватый вкус — плоть достала до горла, но я подавилась, инстинктивно попытавшись отстраниться.       — Вот так! — вырвалось у него. И разгладил мне волосы, выпачкав их свежей кровью. По подбородку потекла слюна — он быстрее задвигал бедрами. — Неряшливая девочка… Такая хорошенькая, когда на коленях.       Его член запульсировал на языке, и через минуту Кайло излился мне в горло. Он хрипло матерился, возя туда-сюда своей плотью в моем рту, вздрагивая всем телом всякий раз, в ритм брызгавшей сперме. Я закашлялась, вцепившись в его джинсы, силясь проглотить эту вязкую жижу.       Тонкие струйки вытекли из уголков рта, когда я наконец-то избавилась от его члена. Никто никогда не принуждал меня к подобным вещам, и я, сотрясаясь всем телом, разрыдалась. Мне казалось, что в кожу проник яд, — хотелось содрать ее, чтобы не дать ему распространиться. Я была грязной — изнутри и снаружи, но спасения не предвиделось.       Кайло удовлетворенно вздохнул, засовывая член обратно в штаны.       — Очень хорошо, детка. Ты молодец. Хватай своего крольчонка и пойдем домой принимать ванну. Кушать, держу пари, ты сейчас не захочешь.       Мне никак не удавалось взять себя в руки. Кайло соскреб разделанное мясо в ведро и туда же усадил моего кролика. Что-то насвистывая, он подхватил меня за талию и поднял, дав обхватить его ногами. Я горько плакала, пряча лицо в его рубахе, когда дверь сарая закрылась за нами.       Вокруг не было ни души. Лес затих, слышалось только мое всхлипывание и хруст из-под сапог Кайло, идущего по тропинке. Казалось, его боится даже природа… боятся все, кроме… пастора Сноука.       Мы вернулись в хижину. Кайло запер дверь и поставил меня на ноги — я покачнулась, поглядев туда, где выплеснула кипяток. Другие кастрюли стояли на месте — из одной убегал бульон, заливая плиту.       Кайло схватил моего кролика за шкирку.       — Просто чтобы тебе не понадобилось напоминать о том, что будет, если тебе взбредет в голову бежать от меня еще раз… Обварить меня…       Леденящий ужас нахлынул снова — я смотрела, как Кайло понес обмякшего кролика к плите, где дымился открытый котелок с бурлящей водой. Боже! Боже!!! Обезглавить их было недостаточно: теперь он собирался сварить его живьем прямо у меня на глазах!       — Не надо! — выпалила я, забыв про боль, устремившись за ним. Его губы растянулись в довольной улыбке. — Не трогай его… пожалуйста…       — Думаю, я мог бы пойти тебе навстречу. — Неожиданно Кайло вернул кролика в мои протянутые руки и склонил голову набок. — Но его место придется занять тебе.       — Я… Мне очень жаль. Я извинилась. Разве этого недостаточно?       Он улыбнулся еще шире.       — Нет.       Нет… Я смотрела на Кайло, в его темные, непроницаемые глаза — на зло, какого не видела прежде, — и уже не сомневалась, что в них нет ничего человеческого. Я обняла дрожащего зверька, а потом пустила его на пол и неуверенно сделала шаг к плите.       Кайло подошел ко мне сзади и грубо толкнул вперед, так что я оказалась прижата к плите его телом. Обожженными пальцами он мягко обхватил меня за локоть и поднес мою руку к котелку.       — Может стать немного больно, — ласково прошептал он мне на ухо.       Меня заколотило, едва пар окутал ладонь, — а через секунду Кайло окунул мою руку в кипящую кастрюлю.