***
Несколько месяцев назад. — Пап, слушай, я хочу бросить лёд... — твёрдо произнёс я, когда после очередной тренировки, мы шли домой. Отец был отличным фигуристом и моим личным тренером. Я знал, что моё решение ему не понравится, но это мой выбор. — Но сын, ты же так любишь лёд. Почему ты решил бросить? — немного удивлённо, но без тени недовольства в голосе, спросил папа. — Я хочу поступить в Вуз в другом городе. Выучусь на маркетолога, ты же знаешь, у меня есть все документы для этого. Ты же не против, если я уеду отсюда и брошу фигурное катание? Я ожидал, что отец расстроится и начнёт уговаривать меня остаться, или ещё что-нибудь, хоть что-то. Но он не стал. Немного помолчав, отец улыбнулся и проговорил: — Это твоя жизнь сынок. Не позволяй мне или кому-нибудь решать, как тебе жить...***
Быстро выпрямившись, я в упор посмотрел в глаза старому дракону и без тени страха в них, презрительно произнёс: — Отец? Тебе не знакомо значение этого слова. — Анни! — воскликнул Линтон. Глаза Рудольфа опасно блеснули и он, медленно встав, грозно произнёс: — Я не потерплю такого отношения ко мне. Немедленно сядь за стол и прекрати перечить мне! Вновь странное желание подчиниться его словам, придавило меня. Сжав зубы, я резко вышел из-за стола и повернувшись к отцу лицом, презрительно бросил: — Пошёл ты. На лице Рудольфа промелькнуло удивление, а Линтон, вообще с каким-то страхом посмотрел на меня. Я развернулся и громко топая ногами, пошёл к выходу, немного коря себя за то, что дал волю чувствам. Чёрт, это было так глупо. Кто меня за язык тянул? Теперь, точно бай-бай, шанс вернуться домой. Когда дверь за Анни закрылась, Рудольф глубоко вздохнул и с тихим стоном, осел на кресло. Линтон, заметив странное состояние мужа, быстро подбежал к нему и взволнованно взял его руку. Рудольф тяжело дышал. — Ну зачем ты так с ним и собой? Ты же знаешь, какой наш сын и всё равно пытаешься подавить его! И вот результат, опять сердце, — строго отчитал мужа Линтон, нежно проведя рукой по лбу Рудольфа. Тот приоткрыл глаза и немного отвёл их в сторону. — Зачем ты так с ним? Он же твой сын, — спросил Линтон, грустно смотря на мужа. Рудольф тяжело вздохнул и произнёс: — Я делаю это как раз из-за того, что он мой сын. Я хочу, чтобы он жил, как король, в золоте и в любви. Я хочу, чтобы у него была хорошая жизнь. Как у нас с тобой, — мужчина ласково провёл мозолистой ладонью, по лицу Линтона. Тот улыбнулся и прижал его ладонь своей. — Я тоже желаю этого, но может то, как мы поступаем, совсем не приведёт к счастью Анни?***
— К чёрту! — вскрикнул я, быстро ходя по комнате и избивая подушки ногами. Бесит, как же бесит всё! Достал меня этот мир, эти отцы! Хочу домой! Остановившись около окна, я устало выдохнул и подойдя к нему, прислонился лбом к стеклу. Как долго мне придется терпеть всё это? Я содрогнулся при мысли, как долго Анни терпел всё это... Тихий скрип двери. Это старик, незаметной тенью, подошёл ко мне и сочувственно произнёс: — Я понимаю, как тебе сложно Женя. Мне жаль. Я молчал. Что мне от его жаль? — Ты спрашивал других магов? — спросил я, тихо. Старик вздохнул и кивнул. — Они ничего не знают о перемещении душ, но обещаю, когда- нибудь я найду способ. Я слабо усмехнулся. Когда-нибудь... когда меня попользуют, как куклу!***
В нескольких милях от замка герцогов Эрксесских, там, куда не доходит запах рек, лугов и старых экипажей, стоят огромные особняки звёзд светского общества. На весь квартал, где живут такие люди, распространяется запах садов, специально растущих даже суровой, холодной зимой. В одном из таких особняков, жил князь Александр Эстервилл, высокий, статный мужчина с короткими чёрными волосами, и с задумчивым, немного печальным, взглядом голубых глаз. Бесцельно смотря на проезжающие под окнами дома экипажи, князь устало закрыл глаза. Вдруг, в дверь постучали. Это был Гораций, дворецкий. Вежливо поклонившись, седовласый старичок, сообщил: — Ваша Светлость, вам ещё три приглашения. Князь удручённо выдохнул и оперевшись спиной на стол, взял в руки приглашения. Бал графов Ёршир, бал у князей Димитровых и... — Поедете на бал герцога Нарского, Ваша Светлость? — удивлённо спросил дворецкий, заметив, как Алекс отложил в ящик розоватые приглашения и оставил себе одно, багровое с синей лентой. — Да, видимо придётся. Не будь его сестра замужем за его Светлостью, князь не стал бы утруждать себя этим визитом. Откинув со лба змейку чёрных, как смоль, волос, Алекс задумчиво посмотрел на маленький портрет, в углу каминной полки. Люси. Его покойная жена и пара. Именно из-за неё, Александр старался не ездить на разные балы. Ведь там ему снова придётся уклоняться от предложений о женитьбе и приглашений на званые вечера. С окончанием его траура и началом сезона охоты за мужьями, Александр не испытывал удовольствия от светских раутов. Как долго он продержится, прежде чем одна из охотниц или охотников отловят его? Заметив то, что господин задумался, дворецкий вежливо кашлянул, возвращая его в реальность. — Ваша Светлость. К вам прибыли графини Оррикгем. Они желают лицезреть вас, — последние слова прозвучали как-то недовольно. Дворецкий не выносил этих вертихвосток и князь, был полностью с ним солидарен. Александр досадливо застонал. Он не чувствовал себя в безопасности в своём собственном доме. Гораций, видимо поняв настроение господина, усмехнулся сквозь седые усы и произнёс: — Поэтому, я и сказал им, что вы уехали на деловую встречу. Александр рассмеялся и похлопал дворецкого по плечу. — Ты просто на вес золота, Гораций! Я подумаю о увеличении твоей зарплаты. Дворецкий благодарно поклонился, и гордо произнёс: — Я всегда был и буду предан вашей семье, Ваша Светлость, несмотря на то, сколько вы мне заплатите. Алекс улыбнулся, а потом, перевёл взгляд на часы. Скоро нужно было ехать, но сначала...***
Зайдя в детскую, и кивнув няням, Алекс тихо присел на край маленькой кровати, на которой, весело заулыбавшись при виде папы, лежала девочка лет пяти, с длинными чёрными волосами и большими, сияющими небесной чистотой, глазами. Алекс улыбнулся и погладил дочь по голове. — Ну, Клодия, пора ложиться спать. Какую сегодня будем читать книжку на ночь? Девочка задумалась, а потом, выбравшись из под одеяла, тихо проговорила: — Папа, а можно мы поговорим? Князь удивлённо приподнял брови, но ничего не сказав, кивнул няням и те, послушно вышли из комнаты. — Что такое, Клодия? — взволнованно спросил Алекс, когда девочка залезла к нему на колени и уткнулась в грудь. — Папа, можно мы поедем в Оссэ? — Милая, но мы же вчера там были. Неужели тебе нужно ещё одно платье? — удивлённо спросил князь, не понимая, что ещё могло понадобиться дочке в городе. Подняв голову, девочка посмотрела на папу голубыми, сияющими, как алмазы, глазами. — Я хочу купить там тебе... Папа, я хочу купить тебе пару, — сказала она, обезоружив его взглядом своих глаз, светившихся надеждой. Алекс выдохнул и крепко обнял дочь. — Милая, в Оссэ пары не продаются... — со вздохом произнёс он, и сердце его болезненно сжалось...